Атлантика. Бискайский залив.
В отсеках влажно, конденсат капает с подволока, везде жёлтые подтёки от струек воды, температура в отсеках заставляет столбик ртути проснуться от спячки и он медленно ползёт каждый день вверх - 20, 21, 25. По телу катятся градинки пота, разовое бельё напоминает губку. Лодка всё дальше и дальше забирается на юг.
Только перед всплытием вечерняя кают-компания собирает нас.
Командир отказался от своего лакомства и теперь пьёт обычный чай без селёдки и куска льда. С сегодняшнего дня введён строгий режим на питьевую воду и только два стакана чая в день да обязательный компот с лошадиной дозой брома под присмотром доктора - норма, которую позволяют наши ограниченные запасы.
И до точки всплытия, которая будет где-то в Средиземке, нам ничего не светит.
Командир БЧ-5 (механик) после миновавшей грозы пытается загладить свою вину: "Лев Владимирович, вы хорошо помните свою первую автономку?"
Лев, вытирая пот полотенцем, настроен благодушно и не прочь поболтать до всплытия: "Первое - это всегда первое и никогда не забывается, Лёша".
Механик, явно поддержанный командирским "Лёша", продолжает:
"Первым командиром моим был Ястремский-морячина, мужик и гусар.
Из морей не вылезал, женоненавистником был страшным и экипаж себе подбирал по этому признаку.
Не женат - моряк, женат и не бабник, зря в моря пошёл - путного не будет.
Суеверен был, правда, до крайности, и все эти морские байки чтил и свято соблюдал.
Чтобы у него кто-то на лодке засвистел, упаси бог, самую лучшую погоду проклинал,чтобы не сглазить и, конечно, пресловутая шапка, которую он не снимал с лейтенантских времён как всякий уважающий себя командир лодки.
Однажды приказали нам всплыть возле Мальты, там учения НАТО шли, вот мы в этой корабельной каше и всплыли.
Жарища под 40, командир на мостике в трусах и шапке. Море, штиль, гладь, ни ветерка, солнце в зените, корпус лодки такой горячий,что прислониться невозможно,только балласт продули - два вертолёта над мостиком зависли.
Улыбаются, пальцами в командира тычут и себе на голову показывают, один из пилотов вылез по пояс из кабины и орёт в микрофон:
"Кэптэн, кэптэн, дай шапку!"
Мы обалдели: картавый, но русский. Командир задрал голову и жестом разъяснил американцу: шапка священна и не продаётся.
Пилот заорал: "Всё понял" - чуть не задевая колёсами антенны, развернулся и улетел.
Смотрю на карту, висящую на переборке. Франция.
"Мы были молоды, были нищи, но никогда не забыть мне праздника этого города, праздника моей молодости" - старик Хем.
Праздник, который всегда с тобой.
Прошло много времени, мир изменился настолько, что даже в самых смелых мечтах в это невозможно было поверить.
Я живу в другой стране и у меня внучка турчанка, я езжу по всему миру, но всё больше и больше понимаю, что мой праздник юности, зрелости, который останется навсегда со мной - прочный корпус и время, проведённое в нём.
Мир замкнутого пространства и бесконечность вселенной.
"Да, Леша, наши суеверия, как и наставления по борьбе за живучесть, часто кровью написаны" - командир вертит тяжелый серебряный подстаканник, - "традиции не берутся из воздуха и помимо всего их ещё нужно впитать, пропустить через себя и понять.
О морских чудачествах много написано. Станюкович, Новиков -Прибой, Грин, не буду иностранцев перечислять (это совсем другое), но вот читаешь Конецкого - он близок.
Помните его знаменитое: "Кто из моряков не пил в одиночестве со своим отражением в зеркале?" - классика, а Соболевский - "Капитальный ремонт" - его азия-с, не поймут-с - в описании ресторанного погрома - вот на этой фразе поколения моряков выросли, а если попытаться объяснить, ничего не выйдет.
Нужно в этой шкуре хоть немного побыть, эту азию-с через себя пропустить.
Я в Анадыре родился, Чукотка. Бухта "Провидения" - моё детство.
Отца, как и всякого военного, особенно моряка, география насиловала, а нас вместе с ним.
Из Владивостока на пароходике, который трещал от каждого удара волны, а в трюмах плескалась вода да орали зеки, которых в Магадан везли мы с матерью, плыли к отцу.
Возле входа в залив получаем "SOS" - такой же пароход выбросило на берег.
На следующий день на гряде увидели корму судна с надписью "СОН.."- капитан на мостике в рупор орёт вперёдсмотрящему:
"Смотри, где-то "ХЕР" плавает".
Пароходик назывался "ХЕРСОН", нашли мы этот ХЕР и притащили в бухту.
Так в затоне и простояли эти две части "ХЕР" и "СОН".
В бухте "Провидения" жило 20 семей военных, остальные чукчи.
В школе с чукчей сидел, вонь жира нерпичьего и сейчас помню, мы в третий класс ходили,а чукчи все были взрослые,семейные - их принудительно образовывали.
Раз в месяц был у них религиозный праздник, шаман по посёлку бегает, в бубен бьет. Созывает всех на обряд.
В чумах под звук бубна все раздеваются догола и мажутся нерпичьим жиром. Воды и бани они не признавали. Водку любили до сумасшествия - "мало-мало соли, мало-мало списек и осень много водки" - это я на всю жизнь запомнил. На водку меняли всё - шкуры, жён, детей...
Но самое большое враньё мы наплели вокруг слова любовь" - командир как-то внезапно перескочил с детсва и в его голосе мягкость растворилась, ушла, появилась какая-то горечь. Мы до сих пор не понимаем ни этого чувства, ни этого слова.
"Перед любовию твоею
Мне больно вспомнить о себе.
Стою, молчу, благоговею
И поклоняюся тебе..."
Тютчев - стою, молчу, благоговею - вот это, Слава, и есть любовь, а ты мне на вахте - бабец 16 кулаков зад!
Собачатина это, групман, собачатина. Я тоже, как и вы, заражён этой собачьей болезнью, она в нас с курсантских времён вбита и винищем вспоена, молодечество и гусарство приударить за бабцом.
Культивировалось это в нас всем нашим флотским укладом.
Но есть мгновение,которое один раз даётся богом. Один раз и никогда не верьте, что больше. Понять, принять это чувство или пройти мимо - всё зависит от души, степени её мудрости.
Многие из нас всю жизнь свою любовь будут измерять 16 кулаками- не дано и всё.
Но тем не менее у каждого из нас что-то мелькнуло и это что-то будет жить с нами до самой смерти.
Я иногда думаю,что Господь Бог послал на землю нас ради узнавания этого чувства,всё остальное от лукавого»
Атлантика. Глубина 120 метров. Через несколько часов начнём всплытие, и уже над головой откроется небо Испании.
Картахена, Севилья, слова, подобные звуку кастаньет, фламенко, глаза крестьянина на полотнах Гойи напоминают взгляд одинокого быка, смотрящего на матадора.
"Знаете" - продолжает командир, - "если расскажу как женился, то не поверите и скажете, что не может такого быть, но ведь было, и жизнь закручивает сюжеты намного круче любого вымысла.
Я долго причислял себя к морскому братству, для которого были привлекательными все, кто носил юбку.
Принцип был один - женщин некрасивых не бывает, бывает мало водки.
После пяти лет корабляцкой службы попал на классы - год в Питере, мечта!
Занятиями не загружены, денег хватало, так что кабацкие швейцары знали в лицо,распахивая дверь.
Через полгода приелось, стал по музеям, театрам, выставкам ходить.
Особенно Эрмитаж нравился: приходил утром, когда толкотни меньше, через буфет и сто грамм -поднимался к любимому Рембранту, а потом к импрессионистам - утонуть в пиршестве красок.
Не поверите, если по каким-то причинам срывался воскресный поход, то просто заболевал и ждал следущего воскресенья.
Однажды у моего портрета старика, который я считаю вершиной творчества Рембранта, стоит девушка.
Портрет, как вы помните, маленький, и когда кто-нибудь его рассматривает, то другой может только ждать, когда освободится место. Час прошёл, а она стоит. Я остановился за её спиной и чёрти ли, ангел дёрнул меня сказать - выходите за меня замуж.
Я не видел ни её лица, я ничего не знал о ней, но произнёс второй раз - выходите за меня замуж.
Девушка повернулась, внимательно посмотрела мне в глаза и, не отводя взгляда, произнесла: "А почему нет?"
В ту минуту она посчитала, что молодой моряк не нашёл иной фразы, чтобы познакомиться. А я, получив согласие, уже не мог позволить себе отступить и, продолжая игру, протянул руку. На улице, поймав такси, назвал адрес - Набережная Красного флота, там был дворец бракосочетания.
В машине игра продолжалась, я попросил её паспорт и на удивление получил, она твёрдо была уверена, что через несколько минут я вернусь и мы посмеёмся шутке. Оставив её в машине, поднялся в кабинет заведующей.
В кабинете заведующей, я рассказал милой женщине, какой я был нехороший человек, оставил девушку в положении и вот теперь раскаиваюсь и прошу зарегистрировать наш брак. Если же она этого не сделает, я через час улечу и уйду в море и в том же духе - я уговорил её в течение часа, наливая шампанского, и уже сам поверил во всю эту брехню.
На третьей бутылке заведующая поставила штампы - муж и жена. Спускаюсь вниз и протягиваю паспорт - поздравляю!
Что тут началось, что я тогда не выслушал, настоял только на одном - развод оформим через месяц.
Настоящими мужем и женой мы стали через полгода, а ещё через месяц приехали в Видяево.
Двадцать лет мы живём вместе,двадцать лет мне больше никто не нужен, и если вы меня спросите, что такое любовь, я вновь расскажу вам эту историю".
У Бёля есть слова: "Никто кроме клоуна никогда не сможет понять клоуна. Клоунада жизни, скоромошеские дни с трагедийными часами времени".
Клоунада жизни в которой так трудно говорить правду и так легко слушать ложь.
