Я не люблю выворачиваться наизнанку, как и любой человек. А тут вдруг задумался-а чего нас, замов, не любили? Покопался в себе.А ведь было.Почему не сказать? Грешную совесть не очистить?
Ждем у стенки загрузки мин. Начинается пурга. Сход с корабля запрещен. Выхожу покурить в ограждение рубки. Там, в шинелях, механик и доктор .Собрались в Рыбачий, за четыре километра. Там певица выступает, беленькая такая. «На пароходе музыка играет, а я одна стою на берегу!»
-Александр Васильевич, Паша! Куда собрались?
-На концерт.
–А что командир сход запретил, не слышали? Пурга начинается, на яшку выгонят, наверное…
Смотрю, оба в подпитии. К выходу из рубки подбираются.
-Товарищи офицеры, рекомендую вам вернуться!-это уже жестко.
- А мы к Вашим рекомендациям не прислушиваемся!- это мех.
Ныряю в люк, в каюту, ложусь на койку.
-Викторыч, чего загрустил?- старпом.
Молчу. Тяжело старлею на «букахе», да еще и когда самый младший по возрасту, двадцать четвертый год пошел.
На следующий день собрал партейцев, меху-строгий выговор, доктора так, пожурили.На то он и доктор, чтоб безответственным быть.
Потом, через месяц, в казарме, мех меня в каюту пригласил.
-Вот Вы к людям жестко, а ведь мы разные. Для меня лодка- пожизненно, а для Вас-проходной этап. Нельзя так с плеча рубить.
Не помню, что я тогда ответил, но слова запомнил.
Тогда не сказал, сейчас скажу. Хоть ты был и не прав, Александр Васильевич Каранов, но и я не по орлиному поступил. А слова твои я очень хорошо запомнил. Извини мальчишку. Можно было и по-другому утром решить.
И ты, Слава Коротков, штурман наш незабвенный. Это мы с тобой перед погружением пеленги снимали, групмана не было, ты на репитере, я с секундомером. Блокнот ты не носил, на память надеялся, пеленги под нос бормотал. А тут старпом пошутить решил:
- Штурман!-
-Я!
- А когда у тебя день рождения?
- Э-э-э, да ну Вас, Александр Иванович!
А я от крика возьми, да секундомер и останови. Спохватился, вслух отчет вести начал, да поздно. Ох и невязка у нас была. Прости, Слава. Никто никого не наказал. Ну, командир поорал. А ты меня не продал. Спасибо.
И перед тобой немножко стыдно, старпом и друг, Александр Иванович Головань. Помнишь, на вахту я не вышел, в шторм, Хотя ты попросил.. Но не спал ведь я , по отсекам мотался. И не допущен был еще тогда. К вахте. А все равно стыдно.
И перед Вами , мой уважаемый командир, Александр Иванович Востриков, тоже стыдно. Ну не видел я в глаза, как эти блокноты ЗАСС выглядят. Потому и доложил, что нет их, по итогам проверки секретной части, хотя трижды в руках держал. Вы сами «секретку» потом шерстили, нашли.
А больше- простите, и нет ничего. Не перед кем, и не в чем. И зачем я об этом? А наверное, для себя. Можно и не читать было. Да и не писать.
Маленькая неточность может вызвать большую переписку, объясняйся потом. Лучше-раньше.
А от жены зачёты раньше надо было принимать. Оттого и обиделась.
Не обижайтесь, Аркадий.