Только последнее время, когда разворошила память, я почему-то пытаюсь сама себе объяснить, а что же это было, или вернее так – все, что было в те далекие годы, что оно значит для меня ?. Почему память возвращает меня чаще всего туда в семидесятые? Почему я считаю эти годы самыми яркими, счастливыми ? Так что же это было ?
Кто оспорит, что годы шефства над подводными лодками – это, в первую очередь, «большой раздел» работы по военно-патриотическому воспитанию молодежи ( я даже Почетной грамотой командования бригады за вклад в это воспитание награждена ). И нам, не имея ни малейшего опыта, в чем это шефство должно заключаться, как практически его осуществлять , удалось добиться главного : шефство служило добрую службу. И служилось , наверняка, подводникам лодки С-95 чуточку интересней, чем другим. С нами, шефами, и праздники были ярче, и будни не такими скучными. Ведь письма , пусть даже на одном листочке, это всегда кусочек тепла, понимания, заботы, необходимости быть для кого самым нужным. Не расстоянием определяется близость людей, а сердечной связью. А она была. Да в таком количестве, которое бывает не у каждого.
Служили тогда не за звания и награды ( хотя и ими дорожили ), а по святой обязанности и долгу. И все же, если появлялся очерк, заметка, зарисовка о ком-то из числа лучших, рассказ о поездке к подшефным в пермских газетах или « Страж Балтики « ( газете дважды Краснознаменного Балтийского Флота где я была нештатным корреспондентом по Уралу ), это тоже много значило и для самих ребят, и экипажа, и командования бригады.
Было негласное соревнование за право поездки к шефам, увольнения ( как поощрение ), когда мы приезжали, чтобы вместе участвовать в экскурсиях, иметь право на лишние часы отдыха. А это надо было заслужить , значит служба была, по возможности, без нарушений, с высокой степенью ответственности и самодисциплины.
О том, что экипаж лодки – лучший, знали все заводчане. Да и с завода мы провожали на Балтику тоже лучших ребят. Интерес к шефству был взаимный.
А что же это было для меня лично?
Говорят судьбу не выбирают, она выбирает нас . Думаю, что меня она выбрала. По гороскопу – рыба. Планета покровитель – Нептун. Выросшая в уральской глубинке, научившаяся плавать в маленьких речушках, я почему-то с детства мечтала жить у моря. Зачитывалась книгами Фенимора Купера , Константина Станюковича, Ж.Верна ( « море – это все ! Дыхание его чисто, животворно…» « Море-это вечное движение и любовь , вечная жизнь …» ) , стихами Николая Рубцова о море ( « Эх, ты, море мое штормовое, как увижу я волны вокруг, в сердце что-то проснется такое, что словами не выразишь вдруг…» ). Не могла оторвать глаз от картин Айвазовского ( тогда можно было покупать открытки с репродукциями картин, а позже замирала у подлинников в музеях ) . Наверно , мечтой и любовью к морю я приближала встречу с моряками ?
А может и объяснения никакие не нужны? Просто подарок судьбы. Потому что эти годы самые яркие, наполненные необыкновенными событиями, особой атмосферой тепла, доверия. И у меня в то время было, если не сто друзей, как в пословице, то уж точно не один десяток. А главное, та сердечно-душевная связь , возникшая на Балтике, осталась по сей день между нами.
В нашем доме на Елькина побывали за эти годы не один десяток моряков, офицеров не только с нашей С-95 , но и из бригады, работники политотдела, командиры подводных лодок. Иногда приезжали на день-два, на неделю отпуска, а то и просто от поезда до поезда по пути в родные места . Семьями. С детьми. Эти встречи были настоящими праздниками в будни.
И я использовала любую возможность повидаться с друзьями. Специально и по пути в отпуск . Отрывала по несколько часов от командировок, если они случались в те города, где жили наши моряки. Бывало тоже от поезда до поезда. И эти часы общения были тоже неповторимыми, необычными, наполненными какими-то необыкновенными чувствами единения, открытости, доверительности.
В Обнинске Николай Андрианович Бунин уговорил мужа обязательно сходить в их знаменитую баню. Ох, и побанились они, пока мы с Аллой готовили праздничный ужин. Пришлось им тогда пить только крепкий чай , а ночь прихватить для разговоров
В Краснодаре, в квартире Володи и Любы Шакула , первое, что увидели – это арбузы. Они лежали под столом, под кроватями, во всех углах. 100 килограммов ! И каждое утро заставляли нас не чай пить, а съедать вначале самый большой арбуз. Мы посадили у них на даче розы, купленные им в подарок. Посетили бесчисленных кумовьев ( удивительное для нас ,уральцев, это « родство» - кумовья . Это такая широта души, такое хлебосольство и радушие, что через несколько минут и мы становились « родными и самыми дорогими « ). А главное, непременно надо было посетить всех, что было делом нелегким для организма. Ели бесчисленные шашлыки. Рвали с деревьев фрукты, собирали второй урожай малины , приносили к столу прямо с грядки вкуснейшие красные помидоры ( у нас ведь край вечно зеленых помидор, которые дозревают в коробках, а тут с куста…).
В Риге, разминувшись с Сашей Щекиным ( его внезапно вызвали в рейс на танкере ), познакомившись с его мамой, Надеждой Степановной, которая тоже была в гостях, женой Иреной, детьми, ходили по магазинам, помогали в домашних заботах . И чтобы не грустили по несостоявшейся встрече, пили (по чуть-чуть ) Сашину заначку для дорогих гостей - французский коньяк « Наполеон». Инициатором была всегда Ирена, она находила повод и умела превратить это действо в удивительное веселье . Увозили из Риги не только тепло и необыкновенную нежность в своих сердцах за встречу и внимание, но и бережно упакованные , большие розовые раковины , которые Саша просил передать на память. И необычной формы керамические изделия, которые просто обожала Ирена.
В Сосновом Бору, куда я приехала поздним вечером к Саше Коппелян, мы купали новорожденного Юрку , укладывали спать взбудораженную приездом дочку ( пришлось тихонечко рассказывать красивую сказку , пока взрослые занимались накрыванием стола ) , а потом все вместе при свете настольной лампы рассматривали фотографии , говорили о детях, жизни, планах на будущее.
В Кронштадте, на уютной кухне Боровковых , ели необыкновенно вкусные домашние котлеты , а потом на машине с сыном Валерием Сергеевичем знакомились с вечернем городом.
В Калининграде всего на час встретилась с Юрой Прилепским в каком-то кафе, где он помимо расспросов и ответов, успел экспромтом написать на бумажной салфетке замечательные стихи , и мы почти бегом бежали к поезду…
Но самое для меня до сих пор необъяснимое – это письма родителей наших ребят. Я не знаю, что такого рассказали , вернувшись со службы моряки, о Перми , о нашей семье, обо мне - только почта стала приносить письма от мамы Жени Курочкина – Клавдии Александровны из Приволжска, писали родители Саши Коппелян - Николай Евтихиевич и Ирина Александровна из Усть-Пинеги Архангельского края, отец Володи Шакула -Алексей Тихонович из Краснодарского края, жена Коли Бутырина - Галина из Н-Уренгоя, Надежда Степановна Щекина из Новосибирска…
Что же сохранил такое светлое в своей памяти Юра Прилепский, чтобы из своих кругосветок слал радиограммы, а однажды, спросив, что привезти из плавания, а я ответила – цветы из Сингапура, вдруг через много месяцев получила конверт с диковинным засушенным цветком и запиской : из Сингапура.
Из Магадана писали Галя и Александр Николаевич Корзун. Из Киева, закончив службу , семья Волошиных Олег Васильевич и жена Рая . А для семьи Володи Шакула наш дом стал таким же родным, как и в станице Брюховецкой.
Письма из Севастополя и Петропавловска - Камчатского, Минска, Киева, Риги, Палдиски, Таллина, из деревни Волосовичи Могилевской области и даже из- за границы, куда судьба забрасывала наших подшефных.
Но все же особо трогали душу и сердце письма отцов и матерей, и хотя я была младше их, мы находили общий язык для общения многие годы. Все было интересно до мелочей. Я даже своим родным столько не писала порой. Так что это было ? Я никогда не спрашивала. Может признанием того, что я все делала правильно, благодарностью за доброе отношение к их сыновьям… или что-то еще, что и объяснению не поддается. Не знаю до сих пор. « …Задумаюсь вновь и как нанятый жизнь истолковываю, и вновь прихожу к невозможности истолковать…» ( из песни про ольховую сережку ). Это точно : невозможно истолковать.
Годы многое меняли в жизни . Уходили в мир иной наши родители, теряли внезапно от болезней и несчастных случаев жен и детей, дорогих сердцу мужчин, надолго обрывались наши связи ( особенно в девяностые ) из-за смены местожительства, каких иных обстоятельств, в которые ввергали нас случившие перемены в политике, обществе, жизни каждого из нас, словом, все как у всех, но у этой дружбы не было срока давности и беспамятства. Судьба снова дарила нам встречи, звонили и переписывались, делясь новостями уже о детях, внуках, домашних заботах, болезнях и дачными рецептами, чем-то наболевшим, отношением к тому, что происходит, и всегда знали, что найдем понимание и будем услышанными… « Сережка ольховая, легкая, будто пуховая. Но сдунешь ее – все окажется в мире не так. И, видимо, жизнь не такая уж вещь пустяковая, когда в ней ничто не похоже на просто пустяк …»
Ну, какой же пустяк, если все, что было ,прошло не по краюшке судьбы, а по центру ее.. , оставив свой незримый след, заняв в глубине памяти свое место. Ну как назвать мелочью, пустяком, не достойным внимания, когда зная, что мир для меня сейчас после травмы сузился, мои друзья ежедневно пишут мне электронные письма, звонят по телефонам, а когда соскучимся включаем скайп и говорим, и слышим друг друга.
А чтобы мои проблемы , как говорят, почаще « накрывались медным тазом « присылают мне фотографии цветов, которые растут в их садах , красивейших мест, где они побывали, а Женя Курочкин, заядлый грибник – кусочки леса, травы с вылезающими шляпками грибов ( протяни руку и вот он красавец в твоей корзине ). Мало того , осенью пришла посылка, в которой закатанные банки маринованных грибов, сделанных по особым рецептам женой Таней , и пакетами с сухими белыми грибами, красноголовиками, подосинновиками… Значит, праздничный стол на предстоящий новый год будет вкуснее ( ведь это не те грибы, которые можно купить в магазине, а с теплом, любовью, заботой ) и сам праздник хоть на капельку станет ярче. « …Без друзей меня чуть-чуть, а с друзьями МНОГО…)
И все это, по большому счету, называется счастьем, которое состоит из частей ( в слове счастье – часть корень )… Исчезнет хотя бы одна частичек и не будет уже того, что помогает жить и делать жизнь ярче, светлее. Добрее.
Когда-то на палубе лодки прозвучала и для меня команда: « Встать в строй! « Возможно, по военному Уставу это было нарушением или каким - то отступлением от установленных правил. Но для меня эта команда стала жизненно-важной . Не соломинкой, а стержнем, за который я держалась, когда попала в аварию. Это была уже моя команда, самой себе , где-то в глубине: « Встать в строй ! « - твердила я тогда мысленно. До сих пор на вопрос друзей, как дела и здоровье, всегда отвечаю : я в строю ! Значит на ногах . Значит могу творить, писать, делать дела, нести на плечах заботы. Значит , мой дом по-прежнему открыт для друзей, где не выветрилось тепло, радушие, где и накормят вкусно, где услышат то, что наболело , и поймут, и разделят. И этому меня научила жизнь, судьба, дружба. Берешь – бери, но и щедро отдавай…
Бережно храню пожелтевшую от времени тоненькую книжечку стихов « Голос Балтики «. Мне ее подарили в Палдиски, в штабе бригады , возможно, из-за названия ( я тогда прощалась с «шефством» ). На обложке трогательная надпись : « Светлана, дорогая, ты о Балтике пишешь и поешь едва ли не больше самих флотских журналистов. Так пусть твое сердце всегда будет с нами…» Твои друзья-балтийцы. «
Так и случилось. Прочитав на этом блоге о Палдиски, я словно, заболела ностальгией. Появилось желание поделиться тем, что было и что есть ( хотя хорошо понимаю, что блог флотский ) . Вспомнить Палдиски, и Болдерая , где остались частички моего сердца, души, памяти.
Рассказать, что я помню всех ребят по именам. В моей памяти и альбомах они остались 19-20-летними, сильные, красивые душой и поступками. Вспоминая их, мысленно благодарю за понимание, радость встреч, волшебные слова поздравлений и пожеланий, за чудеса в виде необыкновенных подарков, за то, что были рядом на дорогах жизни. За них, за всех, разбросанных по разным уголках России, а теперь и за границей , я молю Вселенную, чтобы ладилось у них в доме, семье, с детьми и здоровьем, чтобы они не теряли друзей и близких, чтобы рядом всегда были те, кто протянет руку помощи.
… « Сережка ольховая выше любого пророчества, тот станет другим, кто тихонько ее разломил. Пусть нам не дано изменить все немедля, как хочется, когда изменяемся мы, изменяется мир «…
Я уверена почему – то, что, вспоминая о годах службы на подводной лодке, ребята непременно вспоминают и поездки в уральский город, и встречи, и песни, которые пелись. И мне очень хочется, чтобы в их жизни было больше света, радости и добра.
Да и я, в минуты душевной невзгоды частенько « фотографии друзей на полу разложу и память лучших дней разворошу «, и становится светлее.
Есть у меня одно, почти несбыточное желание ( под Новый год сердце верит в чудеса ) : очень хочу, чтобы еще раз в жизни собраться всем вместе, и чтобы …
« Снова руки на плечах,
Песня будет нас качать.
Под напев гитарных струн,
Каждый снова станет юн,
И усевшись за столом,
Как встарь споем …»
А пока для них, для всех , далеких и близких я написала, как смогла, то, что сохранила моя память. Чем дорожу , что берегу до сих пор.
Светлана Королева ( г. Пермь )
