А об участнике парада Победы во Владивостоке, гвардейце Пете Коробкине мы узнали из газеты «Красное Знамя» за 23 ноября 1945 года. Статья о мальчишке-сироте, участнике боев с Японией, большая, но зацепиться было вроде не за что. Помогла одна фраза о том, что во Владивостоке он разыскивал сестру, которая училась на штурмана. Помогла штурман дальнего плавания, бывшая юнга п/х «Ильич» Алла Ефремовна Резнер. Она подсказала, что в их группе действительно училась Коробкина, у нее был младший брат и искать надо, скорее всего, в Находке. Петра Петровича нашли, состоялись встречи с ребятами.
Кудрин Николай Михайлович
Хочу рассказать о моем друге, Николае Михайловиче Кудрине.
Мало кто знает, что он был не только композитором, но и моряком. В качестве юнги-рулевого принимал участие в Великой Отечественной войне, потом еще три года отдал морям и океанам, пока не вернулся в Новосибирск из-за болезни родителей.
Николай Михайлович был очень скромным человеком, говорить о себе не любил. Мне известна его морская биография, потому что он входил в Сибирский рекомендательный совет юнг огненных рейсов 1941-1945 гг., который я возглавляю. Мы с ним в этом совете так сдружились, что вместе написали (он - музыку, я - слова) песню "Нас море крестило", ставшую, по существу, гимном юнг, которые во время Великой Отечественной войны плавали в союзных морских конвоях (их называют юнгами огненных рейсов).
Это было в 1944 году. Приехавший из Новосибирска по путевке комсомола на Дальний Восток Николай Кудрин после кратковременной учебной подготовки на семнадцатом году жизни был зачислен в команду океанского торгового корабля С нетерпением ждал он отправки в дальнее плавание. Когда же этот день наступил, оказалось, что фамилия Николая в списках таможенной службы указана с искажением. По этой причине, как он ни просил, его не пустили в заграничное плавание. Кудрин плакал от обиды. Вскоре стало известно, что "Сухона", груженая канадской пшеницей, при возвращении в Советский Союз была торпедирована немецкой подводной лодкой и вместе с командой пошла ко дну.
- Вот видишь, юнга, как оно получилось-то! - сказали Николаю в управлении Дальневосточного морского пароходства. - Видно, в рубашке ты родился! Ошибка в списках спасла тебя от смерти. Так что зря ты слезы лил. А поплавать и на другом судне успеешь.
И направили Кудрина рулевым на один из лучших в пароходстве теплоход "КИМ", доставлявший из США оборонные грузы.
На нем Николай совершал рейсы через Тихий океан в Портленд, подвергаясь вместе с командой корабля опасности нападения японских и немецких подводных лодок и самолетов. Во время заграничного рейса, у берегов США, Николай и встретил День Победы над фашистской Германией.
Потом были рейсы в Канаду, Латинскую Америку, Японию, Корею и другие страны, откуда теплоход доставлял в Россию пшеницу, рис, фрукты, различную технику.
Свободное от вахты время Кудрин уделял музыке. Тяга к ней у него появилась в раннем детстве. Несмотря на то, что в семье музыкантов не было, Николай в шестилетнем возрасте с помощью соседей научился играть на гармони. И отцу пришлось покупать ему инструмент, выделив для этого два пуда ржи из своего небогатого крестьянского хозяйства.
Жили они тогда в селе Вассино Тогучинского района Новосибирской области.
Когда Николаю было десять лет, его семья переехала в Новосибирск. И тут он освоил баян, ставший любимым музыкальным инструментом на всю жизнь. Во время плавания на "КИМе" Кудрин уже так хорошо играл на баяне, что слава о его музыкальной одаренности распространилась и среди моряков других кораблей.
Весной сорок восьмого года Николаю пришлось оставить службу на флоте. Из Новосибирска сообщили, что мать Кудрина парализована. И здоровье отца, раненного, контуженного на фронте, тоже резко ухудшилось.
Вернувшись в свой город, Николай сначала работал баянистом в Государственном Сибирском народном хоре. А с пятьдесят первого года перешел в Новосибирскую государственную филармонию, с которой и связал свою последующую жизнь. Тут у Николая Михайловича проявился талант не только музыканта-исполнителя, но и композитора.
Одной из первых популярных песен Кудрина стала "Перепелка", написанная им на слова Николая Палькина. Благодаря своей необыкновенной лиричности, задушевности она получила широкую известность в России. А потом шагнула и далеко за ее пределы. Особенно хорошо, проникновенно исполняет эту песню бывшая солистка Государственного Сибирского народного хора, заслуженная артистка РСФСР Галина Меркулова. Слушаешь ее, и песня просто за душу берет. И ведет куда-то далеко-далеко в просторы русских полей, где среди зреющих хлебов на вечерней заре призывно кричит перепелка.
Позднее у Николая Михайловича появились такие замечательные песни, как "Деревенька моя", "Хлеб - всему голова", "Сапожки русские"... Они настолько известны, любимы народом, что говорить о них нет надобности. Лучше послушать запись этих песен в исполнении той же Галины Меркуловой, народной артистки СССР Людмилы Зыкиной, народных артисток РСФСР Ольги Воронец, Нины Пантелеевой...
Во время одной из наших встреч Кудрин рассказал, как у него рождались эти песни. "Деревеньку" он написал, как говорится, с ходу. Когда выезжал с концертами в Кыштовский район Новосибирской области, случайно увидел напечатанные в тамошней районной газете стихи Владимира Гундарева. Своей поэтической образностью, лиричностью они сразу привлекли к себе внимание Николая Михайловича, вызвали творческое вдохновение. И в душе у него зазвучала чудесная мелодия...
Правда, бесхитростная простота слов песни "Деревенька моя" не сразу дошла до сердца прославленной столичной певицы Вначале они показались ей чересчур провинциальными. Николаю Михайловичу пришлось кое-что разъяснить певице при встрече. В конечном счете, Ольга Воронец по достоинству оценила "Деревеньку" и стала ее исполнять, прислав композитору из Москвы телеграмму с благодарностью за создание хорошей песни.
А вот песня "Хлеб - всему голова", наоборот, рождалась долго, в содружестве с поэтом Владимиром Балачаном. После множества написанного он только на второй год выдал то, что было нужно Кудрину. В результате появилась еще одна прекрасная песня. И ее тоже стала петь Ольга Воронец.
А Людмиле Зыкиной так по душе пришлась "Перепелка", что она ее вслед за Галиной Меркуловой включила в свой репертуар, придав песне просто чарующее звучание...
Работая в филармонии, Николай Михайлович совершал поездки по своей области и другим регионам Сибири, общался с народом.
Это наполняло богатыми впечатлениями его чуткое, отзывчивое сердце. И он создавал все новые и новые музыкальные произведения. Особенно плодотворными были его гастроли с бригадой "Встреча с песней", которую он возглавлял в восьмидесятые годы. В это время его творчество достигло наивысшего расцвета. Он был награжден орденом Дружбы народов, получил звание заслуженного работника культуры РСФСР, позднее стал также заслуженным деятелем искусств России. А в 1996-м - по решению мэрии был объявлен в Новосибирске "Человеком года".
К текстам для своих песен Кудрин был очень требователен, в чем я убедился на собственном опыте. На общероссийском слете нашей организации, плававших в союзных морских конвоях юнг Великой Отечественной войны, состоявшемся в подмосковном городе Монино в октябре 1992 года, шел разговор о необходимости создания своей песни - песни юнг огненных рейсов. Вернувшись со слета в Новосибирск, я рассказал об этом Кудрину. Николай воспринял наш разговор как близкий сердцу "социальный заказ". Загорелся идеей создания песни и потребовал от меня для нее такой текст, слова которого бы "доходили до самого сердца".
Я приносил ему стихи, написанные известными поэтами, членами Союза писателей. Но он браковал их и ругал меня за то, что я даю ему "дежурную штамповку". Особенно не нравились Кудрину напыщенные, победно-маршевые вирши. По натуре он лирик, поэтому парадных, трескучих слов терпеть не мог.
Огненные походы: Мурманское морское пароходство в годы Великой Отечественной войны: — Мурманск: Кн. изд-во, 2005.
Дело кончилось тем, что автором текста песни пришлось стать мне самому. Будучи юнгой во время Великой Отечественной войны, я начал служить на Тихоокеанском флоте, ходил на боевых кораблях в союзных морских конвоях в Атлантике, арктических морях, побывал в США, Канаде, Англии, воевал против немецких подводных лодок на Северном флоте. Так что мне не понаслышке известна жизнь юнг военного времени.
Исходя из этого, Николай потребовал, чтобы я сам написал слова для юнговской песни. Мои ссылки на то, что я никогда раньше стихов для песен не писал и вообще не считаю себя стихотворцем, Кудрин не захотел слушать.
- Не отговаривайся. Память о море, о юнгах у тебя в душе сидит, - сказал он мне. - Выдавай это на бумагу и все получится как надо. Только не мудри, не усложняй текст. Бери пример с нашей русской народной песни "Раскинулось море широко", чтоб все было просто и близко сердцу.
Если смотреть со стороны, то кажется, что достигнуть простоты в песне очень легко. На деле же это дается с большим трудом, если пишешь слова для настоящего композитора. Николай придирался не только к каждому слову, но и к каждому слогу текста, добиваясь наибольшей мелодичности, выразительности звучания.
Картины грохочущего морского боя он категорически отверг. Тогда я предложил начать нашу песню с самого простого, обыденного для связанного с морем и подолгу находящегося в нем человека: "Плывут в океане рассветы, закаты, а юнга на вахте стоит у руля"...
- Так это же я, я в своей юности! - воскликнул Куприн и вскочил со стула, взял в руки свой многорегистровый концертный и стал нащупывать, подбирать мелодию на эти слова. До этого он в связи с простудой чувствовал недомогание, был вялым, скучным. А тут так оживился, что и про болезнь забыл. Начал тормошить меня, требовать немедленного продолжения текста песни.
- Но я не могу, Коля, так сразу выдать все, - отвечал я ему. - Дай мне время.
- Я тебе для продолжения текста песни "рыбу" даю, то есть ее мелодию. Вот слушай!.. - И Николай проиграл эту мелодию на баяне. Хотя она еще не была отработана до конца, но в ее чудесном лиричном, вальсирующем ритме вместе с задушевностью чувствовался и рокот волн на океанском просторе, что захватило меня и помогло, как и автору "рыбы", перенестись в свою далекую морскую юность.
Когда я написал весь текст песни, Николай его одобрил. Но спросил:
- Только где же тут мама?
- Какая "мама"? - не понял я его.
- Которая "ждет сына домой"...
"О, святая простота Кудринской души!" - подумал я и улыбнулся.
- Чего ухмыляешься?! - насупился он, заметив это.
- В нашей песне говорится про дом родимый, который мы в сердце свято хранили. Но что же это за "дом родимый", где мать не ждет сына?! Да и для сына дом этот дорог прежде всего тем, что его там ждет мать родная. Разве ты в море не думал о ней?
- Все время думал, никогда не забывал!
- Кроме того, в отличие от песни "Раскинулось море широко" наши мамы нас с тобой, Коля, дождались. Так что нам нет надобности повторять то, о чем говорится в этой песне. Да и вообще обезьянничать нехорошо...
- Получается вроде бы так, - начал сдаваться Кудрин. И согласился окончательно, когда мы по старой флотской традиции выпили по чарке водки за тех, кто в море.
Так у нас с Николаем Михайловичем Кудриным родилась песня, которую мы назвали "Нас море крестило". Вот ее текст:
Плывут в океане рассветы, закаты,
А юнга на вахте стоит у руля...
И волны, вздымаясь, все катят и катят;
Далеко осталась родная земля.
Нас море крестило соленой волною -
Со штормом суровым мы стали дружить.
Дороги тех рейсов военных конвоев,
Тех огненных лет нам вовек не забыть.
Седой океан мы не раз бороздили
Под небом бескрайним в далеком краю,
Но дом свой родимый мы в сердце хранили
И свято любили Россию свою.
Так выпьем, товарищ, за синее море,
Где дальние дали когда-то прошли,
За нашу дорогу в тревожном просторе,
Где юнгами вместе вели корабли.
Продолжение следует.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
.jpg)