.
От редакции.
Судьба этого талантливого человека не была к нему благосклонной. Он рано потерял родителей, бежавших во время турецкого геноцида из Армении в Россию. Воспитанник детского дома, он был рано «замечен» и определен в школу для одаренных детей при Харьковской консерватории. Оттуда маленький Вартан убежал в Ленинград, и был принят в школу при Ленинградской консерватории. Мечтал о композиторской карьере, но помешала война. В результате Барсегян поступает на Военно-морской факультет Ленинградской консерватории. Теперь вся его дальнейшая жизнь связана с Флотом. Вартан Барсегян становится кадровым офицером – военным дирижером. Первое назначение - в Тбилиси, дирижером нахимовского училища, затем – Севастополь, Высшее военно-морское инженерное училище, и, наконец, снова Ленинград - дирижер в прославленной Дзержинке, старший военный дирижер Ленинградской военно-морской базы. Но за внешним успехом - постоянный внутренний конфликт: военная служба мешает композиторской деятельности. Изменить карьеру и уволиться в запас советскому офицеру было невозможно. Майора Барсегяна внезапно увольняют на пенсию на пике дирижерской деятельности, когда оркестр был признан лучшим в городе. В результате - сильнейшая депрессия, болезнь и уход.
Он автор военного марша «Родная Армения», музыки к драме Вс.Вишневского «Оптимистическая трагедия»...
Эдуард Карпов. Я ВЫРОС В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ. Санкт-Петербург 2007. ОТРОЧЕСТВО. Продолжение.
Мы ехали домой в радостном настроении и с непривычным комфортом: чистые уютные вагоны, чистое постельное белье и у каждого — своя полка. И в этом великолепии на обратном пути я вляпался в крайне неприятную историю.
Незадолго до поездки в Москву мне исполнилось четырнадцать лет и меня приняли в комсомол. Прием в комсомол был для любого нахимовца очень важным событием. В те годы комсомол имел большой авторитет, и нас воспитывали соответствующим образом: пребывание в комсомоле считалось для нахимовца само собой разумеющимся, а прием в комсомол был своего рода поощрением за успехи. Поскольку в наших форменках не было карманов, мы носили свои комсомольские билеты в специальных матерчатых мешочках, которые пристегивались булавками к тельняшкам («у сердца»). На ночь мешочек с комсомольским билетом укладывался к себе под подушку. Именно это я и проделал в очередной раз в поезде, укладываясь спать перед последней ночью.
Поезд приходил в Тбилиси утром. С утра весь вагон охватило радостное волнение — все одевались, собирали вещи и оживленно обсуждали возвращение домой. В этой суете я и забыл вынуть из-под подушки свой комсомольский билет. На вокзале нас ожидала торжественная встреча: было много разных официальных лиц, говорились приветственные и хвалебные речи, играл оркестр. С оркестром мы проделали путь от вокзала до училища, и на этом наша парадная эпопея закончилась.
По приходе в училище я обнаружил отсутствие комсомольского билета и, придя в состояние ужаса, доложил об этом своему офицеру-воспитателю. Попытка съездить на вокзал и найти в поезде этот билет не увенчалась успехом.
Комсомольским собранием, на котором разбиралось мое персональное дело, руководил командир роты капитан Герасименко. Он недавно стал нашим командиром роты и, по-видимому, хотел показать свою принципиальность — он произнес речь о том, что таким, как я, не место в комсомоле. Комсомольская организация роты была создана недавно, была малочисленной и еще не самостоятельной, и после грозной речи капитана проголосовала за то, чтобы меня исключить из комсомола. Два дня после комсомольского собрания я не находил себе места, а мои друзья неуклюже утешали меня — мы тогда еще совсем не разбирались в комсомольских делах. На третий день меня вызвал к себе председатель училищной партийной комиссии (я до этого и не знал, что в училище есть такой человек, и не знал, какой властью он обладает).
Вечером, во время самоподготовки, когда на улице было уже темно, я подошел к его кабинету, ожидая самого худшего. Войдя в кабинет, я увидел там пожилого подполковника, который в спокойном тоне стал меня расспрашивать о том, как это все у меня произошло. Потом он спросил: понимаю ли я всю тяжесть своего проступка. Я, конечно же, ответил утвердительно. После этого он по-отечески пожурил меня, посоветовал запомнить этот урок на всю жизнь и в завершение сказал мне, что из комсомола меня исключать не будут, а только объявят строгий выговор. И еще он мне сказал, что уверен в том, что я оправдаю его доверие. Уже потом я узнал, что до встречи со мной он вызывал к себе моего офицера-воспитателя и подробно расспрашивал его обо мне.
(Предполагаем, что это капитан Герасименко)
Капитан Герасименко пробыл у нас командиром роты еще два года. Он больше не боролся с малолетними преступниками и был вполне приемлемым командиром роты, но не из лучших. А меня через два года ребята избрали секретарем комсомольской организации первой роты, в которой теперь состояла почти вся рота. Такие вот случались зигзаги в жизни нахимовца.
Наши командиры. Валентин Владимирович Максимов.
Нет, в этих маленьких заметках просто невозможно упомянуть имена всех наших командиров разных степеней и рангов. Невозможно рассказать о каждом хоть какую-то малость. Но на примерах отдельных офицеров и старшин возможно утверждать, что воспитатели для училища подбирались очень тщательно! За редчайшим исключением это были строгие, требовательные, грамотные, но очень добрые по-человечески люди. Если хотите, все они вместе и каждый в отдельности были для нас отцами. Если внимательно присмотреться и хорошенько подумать, всегда почти наверняка можно сказать, от кого из командиров и воспитателей ты «унаследовал» некое качество или привычку. При всех ныне ставших известными трудностях того периода истории нашей страны, при всей опалённости войною – а все они, особенно первые, были непосредственными участниками Великой Отечественной войны – наши командиры и воспитатели были душевными и заботливыми людьми, понимавшими и чувствующими нас, мальчишек, чьё детство пришлось на годы треклятой войны…
Мне вспоминается случай. Тогда этот случай и поразил нас масштабом щедрости, и удивил тем, что столь «большой» начальник может быть простым мальчишкой!
Как-то в один из дней поздней осени 1945 (или 1946-го?, скорее 1945-го) года из увольнения двое-трое ребят принесли «диковинку»: пропеллер из жести, который запускался с помощью нитки, накрученной на обыкновенную катушку. Это продавалось в Тбилиси умельцами практически на каждом углу. Но в город ходили тогда только старшие, да и не у всех у них были деньги. Это через два-три года после войны родители стали присылать деньги (кто деньги получал по почте, тем открыли «счета», движение средств по которым строго учитывалось). Но ведь в первых наборах было очень много питонов, кто был либо сиротой полным, либо имел неполные семьи! Так вот. Первые обладатели чуда перемещались по двору вслед за своими сверкающими молниями – пропеллерами, а вся остальная пацанва разделилась на группы по количеству пропеллеров и сопровождала их в надежде, что выпадет счастье либо поймать налету, либо подобрать упавший снаряд с земли, чтобы отдать «хозяину». По неизвестному принципу хозяева иногда давали такому счастливцу попытку запуска снаряда. Можете себе представить, что творилось во дворе училища?! Толпа бесформенно металась по двору, издавая какой-то визг, гул, гвалт!
Надо отметить, что личные апартаменты (то бишь, квартира начальника училища – «Бати») находились в бельэтаже, окна выходили во двор училища. Конечно же, в творящемся ажиотаже никто не заметил фигуры начальника в окне квартиры. А он там появился, понаблюдал ВСЁ, и снова его на стало.
А дальше так. Вначале во дворе появился дежурный по училищу офицер с повязкой «рцы». Конечно же, мгновенно раздалось лихое «полундра!» – просто так, по привычке. «Полундра» - это всегда «полундра».
Но – удивительно! – в тот раз никто не командовал «смирно!», никто никого не строил, просто появились несколько офицеров с коробками и стали раздавать всем и каждому, кто не робел протянуть руку… А потом скомандовали «запускай» и удалились. Потрясение было тем большим, что уже было два-три случая, когда неудачники получали царапины и порезы от вращающихся пропеллеров. Конечно, уже до того было несколько распоряжений прекратить «опасную забаву». Вначале мы мялись, чего-то ожидали, а потом… Потом до самой команды «освободить двор» мы в упоении крутили катушки! На другой день в свободное время - с 15:30 до 17:00 - во дворе снова «блистали молнии и гвалт шумел»… В один из моментов на плацу появился «Батя». Вначале никто его не заметил. А потом движение стало стихать…Тут нашёлся какой-то храбрец, который протянул «Бате» свой снаряд-катапульту. Тот помедлил и лихо «закрутил» пропеллер вверх. Мы с визгом бросились вслед, а «Батя», улыбаясь чему-то своему, тихо удалился со двора.
Закончилось всё весьма прозаично. Нам стали объяснять, что забава не из безопасных – да мы и сами тому свидетелями были! Нам стали говорить, что есть много гораздо более интересных дел и развлечений. Из двух-трех случаев количество травм-порезов возросло, наверное, до десятка, может, и поболее. Офицеров во дворе стало больше, и санчасть была на «товсь».
Но, удивительно, «забаву» эту мы забросили очень быстро. Не прошло и нескольких дней!
Начальником Училища был в то время капитан 1 ранга Игорь Иванович Алексеев.
В качестве «послесловия»… Вы правильно догадались. Начальник училища вызвал старшего офицера, вручил ему «энную» сумму денег и распорядился закупить и через дежурного офицера раздать закупленные игрушки воспитанникам…
Кто как это всё воспримет!? Не стану задумывать…Но потом я служил долго, и проработал после увольнения на «гражданке» больше 20 лет… Я работал на стройках, учителем в школе, в Доме творчества детей и юношества. Почти – без малого – десять лет ездил в пионерлагеря в Крым воспитателем. Но я не припомню ни одного – ни одного!- случая столь щедрого и мгновенного проявления заботы и сопереживания детям!
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович
