По выполнении задания, группа отошла в условленное место, погрузилась на катера и ушла на свою базу в Геленджик. Это происходило в сентябре 1942 года, когда я служил в разведывательно-диверсионной роте Новороссийской военно-морской базы. Подобных операций было более 102-х.
Компания у нас подобралась, как говорится, что надо. Гриша Белоглазов, Паша Потеря, Дима Гапонов, Борис Беньковский, Николай Романов, чуть позже пришел политруком одной из групп земляк горьковчанин Николай Васильевич Старшинов. Ребята все хваткие, сообразительные.
Еще одна задача у нас была – приникнуть в тыл противника, разведать долговременные огневые точки, по возможности захватить пленного. Возвращение через двое суток. Захватив с собой по ящику патронов и гранат, мы отправились на задание. В километре от берега перешли в шлюпки. На берегу пусто. Быстро в горы. Я в метрах в 20 впереди, за мной с короткими интервалами две группы. Наконец, нашли тропинку, но она вскоре свернула с нужного азимута, опять пошли целиной. Уже к утру обосновались на намеченной высоте. А с рассветом ахнули от опасного соседства. Слева от высотки в лощине человек тридцать вражеских солдат под руководством лейтенанта оборудовали огневую позицию. В бинокль хорошо различались даже лица. Они орудия стали устанавливать только на второй день.
Примерно в километре впереди изредка вела огонь тяжелая минометная батарея. В тылу высотки мы с Гришей Белоглазовым обнаружили пулеметный , из которого простреливалась лощинка, выходившая к морю. По наблюдениям в дзоте обитали три солдата.
Было видно, что немцы еще не пуганные. Они то и дело выходили на воздух, громко переговаривались с очередным часовым, из амбразуры ночью мерцал свет. Вот здесь и решили на обратном пути брать «языка».
К дзоту подползли где-то часов в 10 вечера. Часовой, прохаживаясь по узкой тропинке, что-то наигрывал на губной гармошке. Мы его с Потерей взяли. Другие ребята ворвались в блиндаж. Там один из немцев попытался бороться, его сразу же ударом ножа свалили, другой поднял руки. Руки ему связали, кляп в рот поставили и быстро к морю. Дали сигнал, чтобы нас забрали. Шлюпок ждали минут сорок, но нам это время показалось вечностью.
Паша Потеря у нас шутник был, говорит: «Ну, что, братва, потерь нет, и кроме фрица, никто не плачет…»
Видно напряжение было настолько велико, что немцу и в кубрике забыли вынуть изо рта кляп. То ли от испуга, то ли от удушья у него по щекам катились крупные слезы.
Солдат хотя и был тезкой Гитлеру, звался Адольфом Дранке, оказался немудрящим фрицем. Их только что сменили, он почти не знал обстановку. Через четыре дня группа пошла за более «капитальным» языком. Решили брать только офицера.
На третий день, когда мы должны были выйти на побережье, удалось обнаружить радиометрический пост под командованием обер-лейтенанта. Взяли его под вечер.
Офицер рассказал немало интересного. Эхо окружения армии Паулюса под Сталинградом донеслось и до них. Немцы стали возводить противодесантную оборону, на наиболее опасных направлениях появились доты и дзоты, минные поля. Рассказал он и про мост через ущелье, по которому подвозились боеприпасы, продовольствие, снаряжение всякое.
Несколько раз пытались мост разбомбить с воздуха, но цель была очень малоразмерная, авиаторам попасть так и не удалось. Да и зенитки свирепствовали на подступах к цели. Пришлось идти нам. Вот тут без стрельбы не обошлось. Был ранен в руку Григорий Белоглазов. Но к своим после диверсии прорвались.
Взорванный дот, целеуказания при бомбежке нашими пикировщиками тяжелой батареи противника, пленный интендантский гауптман, оказавшийся хорошим «языком», и разведка, разведка. Так изо дня в день.
- Как Вы попали в отряд Куникова?
- Уже в Геленджике к нам пришли комсомольцы и сказали, что создается такой отряд, добровольцы нужны, лучше комсомольцы, чтобы кого сюда определят, за них что-то вроде поручительства было. Нас собрали и на Тонкий мыс опять учиться. Уже не шагать, а больше ползать. Натягивали колючую проволоку и учились. Чтобы один поднимал, а другой лез и не цеплялся.
Перед высадкой нас построили и спросили, кто хочет отказаться. Одного в строю не хватило. Он не встал к нам в строй. Потом уже на Малой земле, нам продукты возили, он с ними пришел. Я не знаю, куда его дели. Капустин его фамилия.
Многих мы потеряли на этой земле. Погиб Дима Гапонов, не дойдя всего несколько километров до родного дома. Погиб и командир наш Цезарь Куников.
- На сколько был рассчитан паек, который брали с собой куниковцы?
- Паек был рассчитан на 5 суток. Была банка консервов на двоих, плитка шоколада и сухари.
- Как было налажено взаимодействие с другими войсками?
- Мы высаживались с целью создать шуму побольше, а настоящий десант был в Озерейке. А там один батальон высадился, больше не вышло, и десант ушел. Они потом к нам проходили, которые остались в живых. А мы зацепились хорошо. Главное дело нам немцы помогли. Наша артиллерия их оглушила, и такого сильного огня артиллерийского не было, только из блиндажей стреляли немцы. Каждая группа была на своем корабле, тут один корабль, рядом другой. У немцев отбили 14 или 12 орудий и горы боеприпасов. Они очень помогли нам. И здорово помогала нам береговая артиллерия. Особенно Зубков, прямо через залив стреляли. Другие батареи были дальше, а эти видели, куда стрелять нужно. У нас корректировщики были и давали координаты, куда стрелять. Артиллерия нас здорово поддерживала.
- Расскажите о задачах, которые Вы выполняли после высадки.
- Высадившись в Станичке, в последствии это место назвали Малая Земля, отряд с боем продвигался вперед. Я в это время был связным у Старшинова Николая Васильевича, ввиду того, что я здесь служил целый год до сдачи Новороссийска, местность была мне хорошо знакома. Меня часто посылали на связь с боевыми группами отряда.
В мае месяце нас сняли оттуда. Армия никак никого из наших не отпускала. Наши вышли с передовой и поставили их на берег. А осталось немного. Принимали груз и тех, кто придет к нам на подмогу, тоже принимали. В конце мая, я отправился назад. На Малую Землю стало прибывать людей больше и больше. Оказалось 1200 человек.
Вернувшись, снова пошла разведка, в основном разведка подступов к Новороссийску с моря. Взяли одного лейтенанта. Он оказался разговорчивым и немало знающим. Он рассказал, что с моря расположена в обороне 73-я пехотная дивизия, вступившая в Париж. Командует ею генерал Герман Беме, который участвовал вместе с Гитлером в церемонии подписания капитуляции Франции в Компьенском лесу.
С августа начали тренировки вместе с моряками дивизиона сторожевых катеров Николая Сипягина. Этот дивизион высаживал нас на Малую Землю. На этот раз предстояло пройти боносетевое заграждение, разорвать гранитный мол, и только тогда уж с катеров в воду и на берег. А ведь каждый квадратный метр в Цемесской бухте был пристрелян врагом.
Для первого броска Ботылев отобрал 300 человек. Перед боем он приказал надеть ордена и медали, и начистить так, чтобы слепило. Пусть знают фрицы, с кем они воюют. Я тоже прицепил, у меня тогда орден Отечественной войны был.
Отряд Ботылева захватил район военно-морской базы, клуб моряков, вокзал, электростанцию, цементный завод, нефтебаки. Штурмовали каждый дом, подвал, переулок.
Огневой бой часто переходил в рукопашную. Немцы контратаковали при поддержке танков. Ботылеву, обосновавшемуся в клубе моряков, не раз приходилось корректировать артиллерийский огонь по соседним улицам, по сути дела, вызывая его на себя.
В одной из контратак немцы применили огнеметы. Погибла группа Алексея Рыбнева, захватившая сарай.
В Новороссийске нас было много 2200 человек и плюс почти столько же штрафников. А штрафники были те, которые рвались на фронт к нам, и вместе с нами с одного котелка ели. У нас, правда, один был полковник медицинской службы. Он был полковник, а понизили его до майора. Но он чудеса творил, и руки и ноги резал. Водкой напоит и режет. Девочек очень любил, у него в госпитале их было много. Его к нам и прислали. Лаптев его фамилия.
Мы с ним встречались потом уже под Москвой, в Переяславле–Залесском. Мне туда вызов прислали через райком. Лаптев там был. При Брежневе, мы были в фаворе, везде нужны были.
- Какое оружие Вам больше всего нравилось?
- Тут трудно сказать. Лучше всего в ближнем бою автомат. Наган у меня всегда за поясом торчал, но я что-то не пользовался им. Автомат самое лучшее оружие в ближнем бою. У некоторых были винтовки. Но большинство со снайперскими винтовками. Без них тоже нельзя. Если снайпер идет, то один или два бойца его охраняют.
В Новороссийске был только ближний бой, использовали автомат и гранату.
- С танками приходилось бороться?
- В Новороссийске, один немецкий танк прямо на командный пункт полез. Пришлось мне его гранатой успокоить. Всего несколько десятков метров до КП не дошел.
Нам помогала артиллерия. Были и ружья противотанковые. Выстрелишь, а тебе болванка назад летит. Эти ружья ПТР были хороши против пулеметчиков. Когда танк на бойца уже наехал, в упор по танку стукнешь в пузо, может и пробьет. Когда бьет артиллерия, тогда как у наших, так и у немецких танков сразу башня слетает.
В Керчи Ворошилов приехал. И на передовую его поперло на большом танке. Только он вылез, спустился в блиндаж и по его танку как даст, головы у танка нет. Вот так бывает.
А Ворошилов и в Ленинграде бывал, он боевой командир, не сидел где-то.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
