О Спартаке Александровиче и его отце мы рассказали ранее -
Нахимовцы Николай Кухтин и Спартак Аржавкин
Бакуров Геннадий Иванович
О нем, а также о его сыне, Андрее Геннадьевиче Бакурове, закончившем Ленинградское Нахимовское училище в 1985 году, мы рассказали ранее -
Балакин Юрий Васильевич
Юрий Васильевич Балакин - участник . Отец, полковник, пал смертью храбрых на полях Великой Обечественной войны. Окончил ВВМУ им. М.В.Фрунзе в 1953 году, СКОС в 1958 году, служил на КБФ, КСФ, ТОФ (Камчатка, Владивосток), командир КрПЛ, шесть автономок по 3-7 месяцев, капитан 1 ранга, инженер ПО «Электроприбор», Санкт-Петербург.
Балакину Юрию - Хеба - (От названии лезвия «Нева»)
Успех ему сопутствовал везде:
В любых морях, где только Юра не был!
Он верен был своей звезде
С названьем всем известным - Хеба.
В. Солуянов.
Приводим его рассказы, опубликованные в "Альманахе".
Легкий крейсер "МУРМАНСК". - Надводные корабли, суда и подводные лодки постройки завода № 402 - Северного машиностроительного предприятия (1942-2001). Справочник. /авт. - сост. Спирихин С.А.; [редкол.: Ю.В. Кондрашов (пред.) [и др.]] - Архангельск: ОАО «ИПП «Правд» Севера», 2004.
Ю.Балакин. ТОРПЕДЫ - В ЦЕЛЬ!
Май 1964 года. Сдали задачи 2 и 3, и настало время торпедных стрельб. Это очень ответственный рубеж. Во многом он зависит от командира. Атака, использование оружия завершают итог боевой подготовки лодки.
Одно дело - кабинет, и совсем другое - практические стрельбы в море. Правда, перед фактической стрельбой я выходил в море с комбригом на стрельбы «пузырем». Это выход в атаку по реальной цели, но стрельбу обозначали выпуском сигнальной ракеты, из-под воды, а затем составлялся графический отчет по правилам минной службы. Теперь предстояло стрелять практической торпедой. Комбриг предупредил,, что стрельба будет проходить по крейсеру «Мурманск» ( а он являлся руководителем стрельбы) и тут же сказал: «Не подведи старика». Утром мы вышли в полигон и стали ждать сигнала. Волновался ли я ? Конечно, но не только я - весь экипаж. Я чувствовал, что на меня смотрели, но внешне был спокоен и собран. Получили радиограмму: "Атаковать торпедой!". На горизонте целей не видно. Можно было поискать цель РЛС, но не хотелось обнаруживать себя, ведь атака должна быть скрытной. Погрузившись на 30 метров, стали вести наблюдение по акустике. Через некоторое время акустик докладывает:
- По пеленгу 300" слышу шум винтов, предположительно, крейсер.
Объявляю боевую тревогу:
- Торпедная атака! Четвертый торпедный аппарат приготовить к выстрелу!
Начали маневрирование для определения курса, скорости и дистанции цели. Контакт с целью надежный! Из доложили:
- Четвертый торпедный аппарат к выстрелу приготовлен!
До сих пор спокоен и не суечусь - даже самому удивительно... Выхожу в позицию залпа, угол встречи близок к углу 90 градусов, угол Обри маленький, что хорошо, дистанция 15 - 18 кабельтов. Командую контрольный замер, вижу совпадение акустического и автоматического пеленга и командую:
- Аппарат пли!
Аккустик следит за шумом винтов торпеды. Из 1 отсека доложили:
- Торпеда вышла!
Выйти-то - вышла, а каков результат? Прослушав горизонт, мы всплываем. Вызываю на мостик сигнальщика и наблюдателей. По пеленгу стрельбы вижу крейсер на стопе. Получаем с крейсера семафор. Улыбаясь во весь рот, сигнальщик кричит:
- Командиру! Торпеда прошла под мостиком. Благодарю за отличную стрельбу. Комбриг.
Как будто что-то остановилось у меня в груди... Радость! Передаю в центральный пост:
- Торпеда прошла под мостиком, атака отличная! В ответ - крики «Ура!».
Но это еще не все; надо убедиться, что торпедолов поднял торпеду. Вскоре получаю от него семафор: «Торпеда на борту». Вот теперь все...
Итак, начало положено. За семь лет командования подводной лодкой, я еще много раз выходил в атаку, но первую помню в деталях.
Ю.Балакин. ЗОЛОТАЯ РЫБКА.
1958 год... Меня назначили помощником командира на подводную лодку 617 проекта.
Это удивительная лодка, единственная в составе ВМФ. Основной ее особенностью была парогазовая турбинная установка (ПГТУ). топливом служила перекись водорода (96%). Стоимость одной заправки - 102 тонны - 1 млн.рублей. Топливо - пожароопасное, а при разложении на воду и кислород - и взрывоопасное. За это мы получали надбавку к зарплате 15%. К ним можно еще добавить 20% наших «подводных». Те 15% мы называли «платой за страх». При работе ПГТУ лодка в подводном положении развивала скорость 20 узлов. Остальные механизмы и системы мало чем отличались от серийных лодок, но размещение в отсеках и компоновка были оригинальными. Лодка имела одну линию вала, на которую работали главный дизель, главный электромотор, турбина и экономмотор, а также имела турбозубчатый агрегат. По водоизмещению и вооружении» принадлежала наша лодка к классу средних.
«С-99» проходила опытные испытания, хотя находилась в составе ВМФ.
Целью была окончательная отработка ПГТУ в процессе длительной эксплуатации. Этим особенностям подчинялась вся организация службы. Наряду с другими мероприятиями по борьбе за живучесть, у нас было боевое расписание «Протечки продукта». Экипаж был тщательно подобран, а обучению придавалось особое внимание. Сдав две курсовые задачи и оперативно подчиняясь бригаде, мы пришли в Либаву для продолжения испытаний ПГТУ. Там нам надо было отработать курс задач боевой подготовки, от результата которого зависела дальнейшая судьба проекта 617.
И вот, мы в очередной раз выходим в море. Я исполняю обязанности старпома, так как он уехал в отпуск, к семье. Нам необходим полигон с большими глубинами, а это 60-80 миль от Либавы. Море штормит: 4-5 баллов. ..Погрузившись на глубину 80 метров, готовим турбину к пуску. Объявлена боевая тревога... Пускаем турбину и выходим на режим. Малый ход, средний и вдруг... Взрыв! Лодка начинает терять глубину, а из четвертого отсека поступает доклад:
- В пятый отсек поступает вода!
Хорошо, что при работе турбины в пятом отсеке нет личного состава, а наблюдение ведется через иллюминаторы четвертого отсека Командир принимает решение на аварийное всплытие, объявлена аварийная тревога. В лодке, тем не менее, все спокойно, никакой паники нет, но вся команда находится в напряжении. Всплываем в позиционное положение. Слышу приказ командира:
- Старпом, на мостик!
Отдраиваю рубочный люк, поднимаюсь на мостик... Когда я огляделся, то увидел, что в районе 6-7 балластных систерн по левому борту корпус смят и раскурочен.
Начали продувать главный балласт, но вскоре обнаружили, что через 6 и 7 систерны свистит воздух, и они не продуваются. С продуванием систерн сохраняется дифферент 4-5% на корму, а корма не продута. Дальнейшая обстановка не ясна. Что повреждено? Как поведет себя перекись водорода?
Я попросил командира выйти на мостик, показал на повреждения в корме. Выяснилось, что пятый отсек затоплен полностью, ход можем дать только зкономмотором (2-3 узла). Волна бьет в левый борт. До Либавы еще 60 миль... Потихоньку движемся в гавань. Спрашиваю командира, дал ли он радиограмму об аварии. Командир ответил, что дал, но лишь с изложением обстановки, хотя предусмотрен короткий сигнал с указанием широты и долготы.
- Зачем пугать штаб? А то поднимут весь флот по тревоге. Он спокоен, все в лодке на своих постах. Но на душе, честно говоря, не сладко: беспокоит неизвестность: что случилось в пятом отсеке? Какие будут последствия?
Попытка осушить отсек оказалась неудачной. По закону подлости при взрыве заклинило приводы осушения. Прошло около четырех часов... Вдруг на горизонте появился силуэт, идущий встречным курсом. Наконец, удалось разобрать - идет подводная лодка. Она была на дежурстве и первая вышла к нам на помощь. Обменявшись позывными, узнаем, что на ней находится комбриг. Когда лодка подошла на голосовую связь, командир доложил обстановку, и на этом переговоры закончились. Лодка заняла место по левому траверзу, прикрывая нас от волны.
Тишина... Малым ходом следуем в Либаву. Через некоторое время обнаруживаем на горизонте несколько силуэтов кораблей: эсминца и четырех больших «охотников». Вероятно, по флоту объявлена тревога. Так оно и есть.
В Либаве привели в готовность госпиталь. С приходом эсминца начинается хаос... Следует куча запросов ( ведь на эсминце находится зам. командующего КБФ, адмирал Котов).
Командир, внешне спокойный, вдруг не выдерживает и дает семафор на эсминец:
- Прошу прекратить переговоры!
Видимо, на эсминце произошло некоторое замешательство, так как поступил семафор:
- Командиру, изменение обстановки докладывать.
На этом все кончилось - сообразили, что не надо нас дергать. Корабли заняли места по корме в строю кильватера. И, наконец, появилось спасательное судно. Армада большая - пропасть не дадут. Ветер усилился, а маневренность ухудшилась. Перед входом в аванпорт необходимо было спрямить дифферент. Командир БЧ-5 по таблицам непотопляемости рассчитал, что надо заполнить. Когда лодка спрямилась, то получилось полупозиционное положение, управляемость еще более ухудшилась.
И вот мы входим в аванпорт. Главное сейчас - войти в Военную гавань под воздушным мостом. Узкость, боковой ветер...
Нацеливаемся ... Тут из-под моста выскакивает торпедолов с Командующим подводными силами. Он что-то кричит, а лодку начинает уваливать. Командир, с горькой матерщиной, орет:
- Не мешать!...
Контр-адмирал Котов Василий Федорович, зам. командующего КБФ, его младший сын Котов Валентин Васильевич, выпускник Ленинградского нахимовского училища 1952 года. См.
Торпедолов отходит в сторону, а лодка медленно вплывает в гавань. Пирсы освещены, около них толпится много военных, стоят санитарные машины... Рядом с пирсом стоит плавкран. Швартуемся. На пирсе тишина...
Когда подали трап и командир сошел для доклада на берег, меня взяли в оборот с вопросами командиры лодок. С плавкрана завели подкильные концы и полузатопленную корму подняли. Кормовой люк вышел из-под воды, его отдраили, И три моряка вышли на палубу... Их тут же посадили в санитарную машину и отвезли в госпиталь. Но ребята здоровые (съели весь аварийный запас), и через час их вернули на лодку.
Воду из пятого отсека спустили в четвертый и откачали за борт. Туда сразу бросились механики и еще кто-то, похоже, что из госбезопасности. Пробоина оказалась в верхней части отсека, там вырвало клапан. Команду отправили отдыхать на плавбазу, предусмотрительно выставив охрану. На следующий день из Москвы и Ленинграда прилетела комиссия. Настроение у команды было напряженное. Но оно улучшилось, когда комиссия, так и не выяснив причину аварии, сделала заключение, что личный состав вел себя грамотно и мужественно, и что его вины в случившемся нет.
Прочный корпус и систерны заделали на заводе Таммсааре, и лодка своим ходом перешла в Ломоносов.
... А впереди нас ждали другие, не менее сложные ситуации...
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
