Нахимовец Ванкарем Евгеньевич написал книгу о своем отце - Евгении Петровиче Желтовском. "Дед", как по старой флотской традиции называется старший (главный) механик на судне, был весьма незаурядным и славным человеком. К сожалению, о себе сын-автор пишет в книге очень скупо. Мы обещали Ванкарэму Евгеньевичу опубликовать книгу в интернете и свое обещание выполнили.
Книга действительно представляет и сегодня не только исторический интерес - страницы истории освоения Арктики и Антарктики, сохраняют актуальность житейская мудрость и профессиональный опыт, в том числе для всех, кому суждено иметь дело с Арктикой. Приведем фрагменты из книги.
Итак, после кратковременного ремонта в Проведении «Литке» пошел на Владивосток. Разбитый корпус пропускал по 250 тонн забортной воды в час. Был разбит не только форштевень, во многих местах потекли расшатанные заклепки. Под угрозой затопления была кочегарка и машинное отделение. Помпы едва успевали откачивать воду. Состояние судна было аварийным.
И вот в такой тяжелейшей ситуации моряки мужественно боролись за жизнь судна. И они победили. На последней лопате угля «Литке» вошел в бухту Золотой Рог. Встали у стенки. Это было 4 января 1934 года. Моряки «расслабились». А на утро выяснилось, что «Литке» сидит на грунте.
Я родился 31 декабря 1933 года, когда отец был еще в море. После такого сложнейшего рейса, в память о тяжелейших событиях у мыса Ванкарэм, когда жизнь всех участников плавания была на волоске, отец назвал меня, своего сына, Ванкарэмом. Этому способствовало и то обстоятельство, что ранее, плавая на «Колыме», отцу у мыса Ванкарэм также пришлось испытать все коварство Ледовитого океана.
На сегодняшних картах отмечены такие географические названия: мыс Ванкарем, лагуна Ванкарем, река Ванкарем. Существует еще и сопка Ванкарем. На склоне этой сопки, на высоте 224 метра над уровнем Ледовитого океана расположена посадочная вертолетная площадка. Населенный пункт состоит из десятка домиков.
Отец говорил, что на местном диалекте все это звучит как «Ванкарэм», а не «Ванкарем». На старых картах тоже записано как «Ванкарэм».
Так я стал Ванкарэмом.
Отец и сын (1939 год).
Насколько мне известно, я являюсь единственным обладателем такого имени.
В октябре 2004 года были опубликованы находки журналиста Наталии Метелиной «Обреченные на подвиг», впервые правдиво рассказывающие подробности Челюскинской эпопеи. Однако она не опубликовала последних строк записок капитана В.И.Воронина. А эти строки актуальны и по сей день. Вот они:
— Для плавания на Севере необходимо строить суда ледового класса.
Освоение береговой линии Ледовитого океана должно сопровождаться строительством навигационных знаков, радиомаяков, метеостанций.
— Для каждого рейса нужно подбирать экипажи судов и членов полярных экспедиций, а не собирать случайных людей для опасной и тяжелой работы на Севере.
- Готовить пилотов для работы на Севере в условиях Севера, лучше в самые суровые месяцы декабрь-январь-февраль, а не в средней полосе.
- Капитанам судов дать большую самостоятельность. Не назначать для каждого рейса начальников из Москвы. Так В.И.Воронин оценил работу О.Ю.Шмидта...
Интерес представляет отношение Евгения Петровича Желтовского к своей жене и своим детям.
Мне довелось много лет наблюдать отца в самых различных семейных ситуациях, Всегда поведение отца было ровное, доброжелательное, способствующее разрешению любых семейных конфликтов.
Ко мне, своему сыну, Евгений Петрович старался относиться так же, как к себе в этом же возрасте.
Насколько помню себя, с самого малого возраста моими самыми любимыми игрушками был отцовский инструмент. В то далекое время еще не существовало механических пил, рубанков, дрелей и отец не боялся, что я где-то порежусь о ножовку — не смертельно. До сего дня на большом пальце левой руки имеется шрам от ножовки — хотел бабочке голову отрезать (вот живодер!).
Как помните, самостоятельная жизнь отца началась довольно рано - в 12 лет. Вот и ко мне он пытался подойти с теми же мерками.
Дело в том, что 12 лет мне исполнилось в 1945 году — году окончания войны с Германией. Всю войну в Америку из Владивостока и обратно ходили пароходы — привозили всевозможные грузы нужные фронту. Япония в эти годы соблюдала нейтралитет. Но очень интересный нейтралитет, такой, что не мешал японцам топить наши пароходы. И вот закончилась война на западе, японцы вроде бы притихли, и отец решил отправить меня масленщиком на пароходе «Трансбалт». Была такая судовая роль — масленщик. Обычно ее выполняли мальчишки, мои ровесники. Стоит масленщик с масленкой в руках у мотылевых подшипников и в такт работы машины доливает масло в специальный приемник на шатуне. Масло смазывает подшипник, расходуется и масленщик периодически доливает его в приемник (в то время паровые машины были без картеров и шатуны качались перед глазами, хорошо еще если море спокойное, а в шторм...).
Так вот, отец решил приобщить меня к полезному труду, приобщить к морю. Сказано — сделано, благо и я мечтал «поплавать». Перед оформлением на судно нужно было пройти медицинскую комиссию. И тут выяснилось, что у меня предаппендицитное состояние — нужно резать, а не в море идти. Хирург — женщина была другом нашей семьи еще с далеких 1920-х годов. Она решила переждать первый приступ и ко второму подготовить меня к операции. Это случилось в период войны с Японией. Мне вырезали аппендикс 2 сентября — в день победы над Японией (как сейчас помню, как на мой пустой живот хирург складывал свои инструменты). Шутя, я сейчас рассказываю, что в первый день начала войны с Германией у меня прошла ангина, в последний день войны с Японией мне вырезали аппендикс.
А вместо меня на «Трансбалте» пошел Сашка Малявин с нашего двора. На обратном пути «Трансбалт» потопили японцы. Сашка погиб. А мог быть и я. Потопили тогда, когда войны с Германией уже не было, а с Японией еще не было. Пароход «Трансбалт» японцы потопили 13 июня 1945 года. Погибли стармех Е.К.Погребной, 3-й механик И.Р. Маринец, кочегар И.И.Кустов, пекарь П.Е.Сонин и ученик А.И.Малявин. Так ушел из жизни в воды Японского моря Александр Иванович Малявин в возрасте 12 лет.
Видимо, торпеда попала в машинное отделение, погибла вся машинная команда...
Небольшие, но необходимые дополнения.
Как выяснилось много лет спустя после окончания Второй мировой войны, у берегов Японии 6 советских транспортных судов и одно рыбацкое были потоплены американскими субмаринами. Они действовали под лозунгом “Топи их всех!” и в более южных широтах, где разворачивались морские сражения между США и Японией, потопили своих транспортов, видимо, не меньше, чем наших. Советские суда гибли от их торпед, как правило, в отсутствие видимости, ночью и в туман. Так погибли:
“Ангарстрой” – 1.05.1942 г., Восточно-Китайское море, SS-210 “Гренадир”;
“Кола”, “Ильмень” – 16 и 17.02.1943 г., Тихий океан, SS -276 “Софиш”;
сейнер №20 – 9. 07. 1943 г., Японское море, SS -178 “Пермит”;
“Белоруссия” – 3.03.1944 г., Охотское море, SS -381 “Сэнд Ланс”;
“Обь” – 6.07.1944 г., Охотское море, SS -281 “Санфиш”;
“Трансбалт” – 13.06.1945 г., Японское море, SS -411 “Спейдфиш”.
Из книги .
Трагедия «Трансбалта».
В ночь на 13 июня 1945 года, в момент торпедирования «Трансбалта», юнга Алеша Малявин спал в каюте вместе со своим сверстником Иваном Спесивцевым. Кроме двух мальчишек в их каюте жили машинист Е.И.Казьмин и кочегар Ф.А.Брюнеткин.
Торпеда угодила в среднюю часть судна, в результате чего была разрушена наружная обшивка корпуса, разворочена палуба, жилые помещения. В тусклом отблеске аварийного освещения послышались стоны раненых. Раненому машинисту Казьмину удалось самому выйти из каюты. Кочегар Брюнеткин тоже кинулся на выход, но его взгляд остановился на юнгах, неподвижно лежащих на своих койках. Не теряя лишних секунд, он берет на руки Спесивцева и выносит его на палубу. Передав с рук на руки раненого своим товарищам, которые тут же понесли его к шлюпке, сам же побежал обратно в каюту, чтобы оказать помощь Алеше Малявину. Но когда он принес его к шлюпке, то все, кто был рядом, увидели, что в груди мальчика зияла смертельная рана и он не проявлял ни малейших признаков жизни.
Юные и бесшабашные, они шли в торговый флот кто за романтикой, а кто и сознавая совершенно не детскую ответственность за оставшуюся без кормильца семью. Работая наравне со взрослыми, они на практике постигали морскую науку.
В.Желтовский. "Пар на марке".
На детей отец никогда не «давил». Если возникала конфликтная ситуация, то отцовский юмор всегда помогал найти правильный выход. Дети выбрали разные профессии: Наташа стала доктором, Светлана — строителем, я выбрал профессию исследователя авиационных происшествий. Более сорока лет работаю в этой области. Говорят, неплохо справляюсь.
После демобилизации с флота по совету отца я поступил работать на авиационный завод, освоил несколько производственных специальностей, окончил институт, после чего стал заниматься исследованием отказов авиадвигателей. Меня часто спрашивали: почему я не пошел по стопам отца. Очень просто. Потому, что я не хотел прятаться за его спину, чтобы мне не говорили — вот идет сынок большого Желтовского. Все, что имею — все мое. А от отца усвоил много хороших житейских принципов, ими и стараюсь руководствоваться. За время работы на заводе я познал чем пахнет железо — железо пахнет потом.
Честно говоря, я не особенно верю в династию ответственных руководителей, всегда «большой» родитель вытягивает своего отпрыска. Хотя возможны исключения.
А к морю, пароходам и морякам по-прежнему чувствую глубокое уважение.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович
