Оленья губа. Сайда губа. Ура губа. Губа – поморское название далеко вдающихся в сушу морских заливов и бухт на севере России.
Стемнело. В Заполярье зимой темнеет рано. Солнце вообще не появляется - полярная ночь. Чуть-чуть забрезжит серый день часов в 11, а в 14 часов горном по Флоту подаётся сигнал: «На кораблях спустить флаг» - дневное время закончилось. Ветер стал завывать громче. бросила в лицо очередную пригоршню снега. Хотелось есть.
Мы с Лёвой Красновым, младшим штурманом с соседней подводной лодки, весь день работали в городе Полярном в гидрографическом отделе. Сдали в ремонт и поверку штурманские приборы, оформили документы на списание старых приборов, получили «Извещения мореплавателям», «Морской астрономический ежегодник» на следующий год, новый «Атлас течений Баренцева моря». Усталые, но довольные возвращались на причал, чтобы на катере добраться до Оленьей Губы, где стояли наши подводные лодки. Мы уже год прослужили на Северном Флоте, много раз выходили в море, сдали все зачёты и получили допуск на самостоятельное выполнение своих обязанностей. Мы были такие молодые и наивные, что считали себя старыми морскими волками, «корсарами морских глубин».
При подходе к причалу, где швартуется рейсовый катер, всегда замирает сердце: «Открыт рейд или закрыт?». Сегодня не повезло - рейд закрыт. Опытным взглядом я сразу обнаружил причину - белая стена тумана стояла над бухтой. Причём, туман только что подошёл. Полчаса назад, когда мы вышли из гидрографического отдела, Лёва, стрельнув глазом по сторонам, доложил мне: «Валера, тип-топ! Все светящиеся знаки, буи и створы вижу отлично. Видимость не менее пяти миль. Через полтора часа будем принимать душ на финской плавбазе, и я тебя приглашаю в свою каюту на чай. Мама прислала из Ленинграда индийский со слонами и конфеты . Твои любимые». Знал, бродяга, чем можно меня пронять!
Я всё- таки в глубине души отругал Лёву. Моряки - народ суеверный. Когда имеешь дело с морем, никогда нельзя загадывать наперёд. Меня ещё с Нахимовского училища воспитывали: «Выходишь в море на сутки, собирайся на неделю; выходишь на неделю, собирайся на месяц». Так и получилось!
Народ на причале возбуждённо роптал. Из Полярного до Оленьей Губы идти катером 45-50 минут. Все служивые люди десятки раз преодолевали этот путь, и поскольку туман только-только подошёл, бывалые северяне, особенно женщины, настаивали, чтобы катер вышел по расписанию, иначе придётся сидеть несколько дней. Кто-то позвонил оперативному дежурному. Тот доложил руководству. Военная машина заработала... Когда она раскрутилась в обратную сторону, дежурный мичман вышел в зал ожидания (20-метровая комната в деревянном сарае с дровяной печкой) и спросил: «Штурмана есть?». Мы с Лёвой гордо сделали шаг вперёд. «Лейтенант Краснов!». «Лейтенант Касатонов!» Нас привели к оперативному дежурному базы. Он по-военному был краток: «Сможете привести катер в Оленью Губу?» Мы хотели возмутиться недоверием, он нам не дал такой возможности. «Вы старший», - дежурный показал пальцем на лейтенанта Краснова Льва Евгеньевича. Видимо, тот выглядел более нахальным, чем я. «Если случится ЧП, пойдёте под суд. Оба! Всё. Полный вперёд».
Счастливые пассажиры толпой внесли нас на катер и скрылись в кубрике. Мы с Лёвой огляделись. Старшина катера доложил: «Гирокомпаса нет. Магнитный компас в строю, но девиация в этом году не уничтожалась. Радиолокации нет. Скорость на среднем ходу 6 узлов. Лага нет. Эхолота нет». Мне стало жарко. Смотрю на Лёву. Он поправил шапку, как всегда набекрень. И совершенно спокойно сказал старшине катера: « По местам стоять, со швартовых сниматься». И мы вошли в туман. Я встал с левого борта, Лёва - с правого. Ничего не видно. Я смотрю на часы. Ходом 6 узлов идём уже 17 минут. Кричу Лёве: «Через 1 минуту мы выйдем из бухты, и надо поворачивать налево на курс 330 градусов». Катер начало сильнее качать. Да, мы вышли из бухты. Легли на новый курс. По-прежнему ничего не видно. «Через пять минут поворот вправо на курс 10 градусов». Я стою весь мокрый от напряжения. Перед моим взором представляется штурманская карта с фарватерами и рекомендованными курсами. Я виртуально вижу, как мы идём. «Время поворота». Снова легли на новый курс. Я судорожно считаю: «Скорость 6 узлов, т.е. 6 миль за час. Помню, что этот рекомендованный курс длиной 1,2 мили. Значит, мы его пройдём за 12 минут». Хорошо, что у меня часы со светящимися стрелками. Контролирую время нахождения на курсе. Лёва - гигант, словно читает мои мысли. Он кричит мне: «Валера, внеси поправку в скорость, поскольку сейчас время прилива и фактическая наша скорость будет меньше». Вот что значит, человек хорошо изучил приливо-отливные течения в Баренцевом море. Я набрасываю 2 минуты хода на этом курсе. Впереди самое сложное. Мы должны сделать крутой поворот влево, войти в Оленью Губу и идти к берегу. Но где он, этот берег? Ничего .
Опять докладываю старшему нашей группы из 2-х человек: «Лёва! Время поворота на последний курс». Сделали крутую циркуляцию, легли на курс. Куда-то идём. Но куда? По моим расчётам через 10 минут должны подойти к причалу. Даю команды - уменьшить ход, затем - застопорить ход, идти толчками. Вытравить якорь-цепь на 10 метров. Этот старый морской приём предотвратит посадку на мель. «Слушать шум прибоя!». Я слева, Лев с правого борта. Старшина катера послал одного матроса на бак - вперёдсмотрящим. Я весь в напряжении: или врежемся в скалистый берег, или сядем на мель. По моим расчётам всё - время вышло. Вот сейчас, сейчас... Мне жарко. Из - под шапки пот течет крупными каплями. Страшно, что сейчас может произойти!
И вдруг радостный вопль вперёдсмотрящего: «Вижу огни причала, расстояние 10 метров». Невероятная точность кораблевождения по счислению, вслепую. Пассажиры выскочили на палубу и, не обращая на нас внимания (на нас, совершивших подвиг!), начали собирать свою поклажу и готовиться сойти с катера.
Когда пришвартовались, случилось ЧП. Начфин (начальник финансовой части береговой базы подводных лодок) вёз деньги - денежное содержание на две бригады лодок. Целый тяжелый мешок. Два нерасторопных матроса неуклюже бросили мешок с катера, он ударился о причал, отскочил и упал в воду. Возникла немая сцена. Точная копия «Ревизора». И опять Лёва не растерялся. По его команде матрос схватил багор, зацепил мешок, и с трудом три человека подняли деньги на палубу катера.
Назавтра подводники денег не получили, так как весь день финчасть сушила денежные купюры. Зато мы с Лёвой целый год получали деньги без очереди, как Герои Советского Союза. Зауважал нас финансист. Оказывается, катер потому и отправили в туман, что деньги нельзя было надолго оставлять на причале в Полярном. Начфин оценил нас. И хотя он был вдвое старше, с восхищением сказал: «Вы, товарищи лейтенанты, настоящие штурмана!»
Не знаю, как Лёва, а я после этого перехода заметил первую седину в своих волосах. А это было только начало нашей морской службы.
Апрель 2003 года.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
