[spoiler]
На выводе корабля, когда пошел стапель-поезд, из рук Евдокии Павловны была пущена и разбита о корпус первая бутылка шампанского. Потом разбивали их каждый по координатам своего заведования, да так лихо, что обозначилась опасность несанкционированного всплытия лодки в этом море шампанского. Последним о носовую конечность разбил бутылку я. Все подкладывали под колеса стапель-поезда монеты и доставали потом из-под них сплющенные сувениры. Играл духовой оркестр бригады подводных лодок, все было торжественно и душевно...
Однако и здесь есть печальная истина - не получило наше начинание должного продолжения. Не получила «прописку» на военных кораблях крестная мать. И я затрудняюсь сказать - почему. Чего хотели мы, пытаясь возродить традицию? Крестная мать представлялась нам как символ матерински доброго, заботливого покровителя корабля и экипажа и в то же время как Родина-мать, требующая от нас защиты родной земли и на ней живущих. Но вот что-то не сложилось. Что? Вот, как говорится, информация к размышлению. В 1992 году после длительного отсутствия я возвратился в Северодвинск. В первую же неделю пребывания в городе я увидел на проспекте Труда, похожие в сумерках на печи Хатыни, блеклые голые стенды, где раньше были портреты и имена лучших тружеников Северодвинска - Героев Социалистического Труда. Того самого труда, который никогда не оплачивался «по труду», а ордена со звездами не так уж много прибавляли. За что же северодвинцы отвернулись от своих бескорыстных работяг? Многие ли из нас задумываются на этим?
Бесспорно одно - ученый, инженер, рабочий, крестьянин отторгнуты на вторые роли. На первых же угнездились криминальные деляги-приватизаторы, партаппаратчики-расстриги и свора театральных и информационных подпевал. сегодня правят Россией.
Так гнездовой паразит - кукушка откладывает яйцо в гнездо честной работящей птицы, наперед зная, что вылупившийся кукушонок выбросит из гнезда птичкиных детей и один сожрет все то, что принесут озабоченные, но плохо информированные работяги-родители. А через некоторое время эта отъевшаяся дрянь подрастает и начинает отсчитывать, кому из нас сколько осталось жить.
Но вернемся в прочный корпус... В бассейне, или как говорят специалисты навигаторы, «на твердом основании» корабль простоял недолго. Вскоре бассейн был заполнен водой, лодка всплыла по-штатному и благополучно, после чего была отбуксирована к дебаркадеру, где уже было приготовлено все необходимое для обеспечения швартовых испытаний. Здесь, как это называется, «на берегу» мы по-настоящему начали ощущать заботу начальника отдела строителей Константина Ивановича Коробцова и его заместителя Анатолия Иннокентьевича Макаренко.
Когда корабль на плаву, нагрузка на экипаж увеличивается многократно. Начинается несение корабельной вахты, отработка собственных оргмероприятий и сдаточной команды в целом, я уже не говорю о проведении испытаний механизмов и систем.
И вот здесь существенную роль сыграло то, что при формировании экипажа командование Северного флота разрешило мне забрать с моей прежней лодки (это атомный ракетоносец 1-го поколения «К-40», заказ 904) значительную часть тех, кто пожелает идти на новый корабль. Так со мной ушло 20 человек. Среди них офицеры: штурман Юрий Кальянов, ракетчик Анатолий Ильин, начальник радиотехнической службы и связи Борис Новый. Старшины: турбинист Петр Задорожный, трюмный Юрий Клопов, боцман Виктор Погорельцев. Удалось сагитировать вернуться на службу успевшего уволиться в запас шифровальщика высшей квалификации Сашу Донцова (сейчас мой старый товарищ, пенсионер Александр Иванович трудится на СМП).
Эти двадцать сплаванных моряков сплотили вокруг себя экипаж, научили всех четкости командно-исполнительского взаимодействия и неукоснительному выполнению корабельных правил. Высшей оценкой их усилий было то, что на самом первом выходе в море на заводские испытания старший на борту, командир соединения, сказал: «Тут я чувствую себя как на давно плавающем корабле».
Так что вахта на работающих механизмах была для значительной части личного состава не новым делом, и заводские специалисты после соответствующих опросов допускали экипаж к работам. Были и такие механизмы, на допуск к эксплуатации которых у наших специалистов были документы от заводов-изготовителей (не зря же мотались по Союзу). Для этих вопрос был только в ответственности, полноту которой нес завод, но работали наши. Короче говоря, через месяц-другой, уже трудно было отличить, где гражданский и где военный, разве только по выправке и четкости докладов. Вахты были смешанные.
Понемногу приступали к отработке всей сдаточной командой корабельных расписаний и учений по борьбе за живучесть. Мы готовились к выходу на заводские ходовые испытания. А пока «крутили» швартовые.
Поехали...
Сход со стапеля корабля, как готовой продукции, всегда был праздником для судостроителей. Это их детище, плод огромного труда, а для инженерного состава и бессонных ночей, трепанных снизу и сверху нервов, семейных неурядиц. Для большинства членов коллектива предприятия это завершение работы, спад напряжения, так сказать, глубокий выдох.
Совсем с иными чувствами встречает выходящий из цеха корабль военный экипаж. Моряки только сейчас становятся если не хозяевами, то полноправными обитателями своего дома. Дома-крепости. Боевой машины, на которой им надлежит противостоять врагу. В Северодвинске это мероприятие называется «вывод в бассейн».
Ближе к окончанию насыщения прочного корпуса техникой и аппаратурой личный состав экипажа все в большей степени привлекался к различного рода регулировкам, прогонам и повседневному обслуживанию техники своего будущего заведования. Офицеры, кроме того, привлекались военным представительством и к приемке этой техники. И что очень важно - совместная работа экипажа и строителей, как будущих членов единой сдаточной команды, рождала взаимное доверие. Понимая, что в построечном графике наступает период, который наш ответственный сдатчик называл «переходным от спешки к горячке», мы трое суток очищали корабль от строительного хлама и не только в отсеках, но, главным образом, в объемах между прочным и легким корпусом, проверяли чистоту цистерн главного балласта перед закрытием шпигатов решетками, выгребали из отсеков отработавшую свое мелкую оснастку. Словом, мы готовились к этому знаменательному событию в жизни корабля как на праздник.
На вывод приехали руководители флота и минсудпрома - Министр судостроительной промышленности , первый заместитель главнокомандующего ВМФ адмирал флота Владимир Афанасьевич Касатонов, с ними руководители главков и предприятий МСП, военачальники. Перед выводом высокие гости захотели осмотреть корабль. Для многих из них это было первое знакомство с ракетоносцем второго поколения, поэтому все слушали пояснения главного конструктора проекта Сергея Никитича Ковалева с большим вниманием и интересом. Корабль посетителям понравился, и вскоре осмотр был закончен. Я получил от адмирала флота несколько наставлений и сам обратился к нему с просьбой выделить специально для нашего экипажа плавказарму, чтобы жить поближе к лодке и до минимума сократить непроизводительное время на переходы от казармы соединения к кораблю. Ведь мало того, что шагать надо было километра полтора, так еще и на проходной завода матросов пропускали с предъявлением документов. Я набрался наглости обратиться по этому вопросу к Касатонову только потому, что, во-первых, он сам, как обычно, начал разговор с вопроса «Что мешает?», а, во-вторых, потому, что Беломорская база вопрос не решала. Забегая вперед, скажу, что через месяц нам целенаправленно была выделена плавказарма «Василий Вересовой», где несмотря на обилие крыс, бытовые условия были довольно приличными.
Но вот на леса и к выходу, где были раздвинуты огромные ворота цеха, стали прибывать люди. И те, кто были заняты на выводе, и те, кто строили, хотели посмотреть на дело своих рук. Директор СМП - пригласил начальство в «скворешник» (это высокая стеклянная будка), начальник цеха Израиль Лазаревич Камай дал «добро» на ход, заработали бассейновые шпили, троса натянулись, что-то оглушительно не то скрипнуло, не то треснуло, и вот он — торжественный момент — тронулся стапель-поезд, и огромный корабль величественно двинулся из цеха. Поехали!
Первую бутылку шампанского в районе носовой марки углубления разбила крестная мать нашего корабля Евдокия Павловна Ночвина. Сварщица, Герой Социалистического Труда, она была одной из тех, кто варил прочный корпус.
В такой праздничной обстановке завершился самый главный этап постройки головного атомного подводного крейсера с 16 баллистическими ракетами - «заказа 420» по заводской номенклатуре и «К-137» по флотской нумерации. Дело было 25 августа 1966 года.
Он еще недели две простоит в сухом бассейне на своей «телеге». Будет отладка навигационного комплекса и всего другого, что по технологии требует сухости, неподвижности и точного горизонта. И только после этого бассейн начинает медленно заполняться водой. Мы - вся сдаточная команда — займем места по боевой тревоге и по мере погружения подводной лодки в родную стихию, будем осматривать и ощупывать каждый забортный сальник и фланец, проверять забортные клапана и кингстоны, проверять целостность цистерн главного балласта. Много чего еще надо будет сделать... И, пожалуй, самое главное для военного экипажа - мы начинаем дежурно-вахтенную службу на СВОЕМ корабле. Наконец заведены понтоны, еще немного, и с божьей и главного капитана завода Евгения Ивановича Шахова помощью под буксирами поплывем к причалу. Выйдем «на берег», как здесь принято говорить. Нам еще предстоят испытания, стрельбы, погружения, малые аварии и большие удачи - тяжелая, но благодарная и интересная работа. А пока...
Пока нас с ответственным сдатчиком Валерием Николаевичем Фроловым директор приглашает на банкет.
Брежнев на лодке в новой пилотке
Более четверти века в центральном посту атомного подводного ракетоносца «К-137», впоследствии «Ленинец», хранилась бронзовая доска, оповещавшая всех прибывающих на ПЛ о том, что 31 мая 1967 года лодку посетили руководители Компартии и Советского государства Л.И.Брежнев и А.Н.Косыгин (при гравировке произошла ошибка - дело было не 31, а 30 мая). В позапрошлом году перед отправкой лодки на утилизацию в Северодвинск, доска была снята и оставлена на соединении Северного флота.
О том, что на лодку прибудут столь высокие гости, нас с ответственным сдатчиком Валерием Николаевичем Фроловым оповестили примерно за неделю до их приезда. Лодка, заказ 420, стояла у дебаркадера, по-моему, на 3-й позиции причальной линии СМП и «крутила» швартовые испытания. Отсеки выглядели довольно прилично, т.к. какая-то покраска уже была сделана. Сдаточная команда (в основном экипаж ПЛ) содержала корабль, сколько было можно в этих условиях, чисто, так что дополнительного аврала перед встречей не требовалось.
За три дня до их приезда на завод прибыл секретарь ЦК КПСС Д.Ф.Устинов. Он побывал на лодке, поговорил с главным конструктором Сергеем Никитичем Ковалевым, ответственным сдатчиком, а затем мы поднялись на дебаркадер. Здесь он попросил присутствующих оставить нас вдвоем, сел, пригласил меня к столу и стал задавать вопросы, касающиеся конструктивных особенностей лодки как головной второго поколения, хода испытаний, характеристик оружия, подготовленности экипажа. Один из вопросов был - не мала ли дальность стрельбы состоящих на вооружении лодки ракет. Я ответил, что она по крайней мере в полтора раза превосходит дальность ракет комплекса, состоящего на вооружении АПЛ 658 проекта, а во-вторых, если учитывать развитие системы противоракетной обороны (ПРО) США, то наша ракета, обладая малым подлетным временем, будет неуязвима для средств противодействия. Интересно, что Дмитрий Федорович никак не реагировал на мои ответы, хотя казалось, что беседа имела доверительный оттенок. Теперь я понимаю, что этот разговор он затеял не для того чтобы узнать от меня что-либо новое для себя, а чтобы проверить мои конкретные знания, военно-политический уровень и определить, можно ли меня допускать к общению с «начальством».
Ближе к 30 мая был разработан порядок посещения и распределены роли. Мне поручалось, пользуясь небольшим демонстрационным плакатом, доложить общие сведения о лодке и ее оружии, для чего выбрали наиболее просторное помещение на дебаркадере. Затем я должен был сопровождать по отсекам лодки Л.И.Брежнева, а старший помощник Игорь Тишинский - А.Н.Косыгина, в этой же «головной» группе были министр обороны маршал А.А.Гречко, главнокомандующий ВМФ адмирал флота С.Г.Горшков, главный конструктор проекта С.Н.Ковалев. Во «втором эшелоне» отводилось место некоторым другим военачальникам, членам ЦК и Правительства. Всего человек пятнадцать. Все работы и испытания, кроме тех, что носили непрерывный характер, прекращались. На лодке должен был присутствовать только военный экипаж и те рабочие и инженеры, которые обеспечивали испытания.
Продолжение следует
