Леонид Васильевич Карасев. .
Бесконечный калейдоскоп рутинных эпизодов боевой подготовки 1-го огвБДнБКА в районе Очаковского рукава скрашивался такими событиями, как штурманские походы вверх по Дунаю, участие в учениях КЧФ и Закарпатского военного округа и в праздновании знаменательных дат (в т.ч. парады в Севастополе и в Кишиневе). Одной из таких возможностей «развеяться», людей посмотреть и себя показать было и участие в учениях 14-й Армии ЗКВО.
В октябре 1959 г. звено бронекатеров в составе 4-х бронекатеров с полными экипажами и приписанными дивизионными специалистами, в том числе и меня – в то время дивизионного артиллериста, под командованием командира звена гв. капитан-лейтенанта Юрия Владимировича Крылова, принимало участие в учениях 14-й гвардейской армии Закарпатского военного округа, дивизии и полки которой были расквартированы в нескольких городах Молдавии (в 90-е годы прошлого века этой же армией командовал известный генерал Лебедь). Задача нашего звена состояла в обозначении взаимодействия (огневая поддержка, обеспечение переправы войск, минные постановки и пр.) со стороны р. Днестр наступающим частям армии речными кораблями. Как бы повторялся один из эпизодов Яссо-Кишиневской операции Великой Отечественной войны.
Путь наш проходил из устья Дуная (14 км Очаковского гирла) вдоль Черноморского побережья до Белгород-Днестровского лимана и затем вверх по Днестру до района ожидания. Свою задачу на наше звено выполнило успешно, получили заслуженную благодарность от командования 14-й армии. Устали мы, конечно, очень: переход наших плоскодонных катеров из устья Дуная по морю до Днестра задача отработанная и особых трудностей не создала, т.к. наши бронекатера частенько в море выходили и для проведения стрельб и для участия в общефлотских учениях. А вот переход по незнакомому нам Днестру через его мели и пороги и не просто прогулочный переход, а совместное плавание с полным набором вводных от отражения нападений авиации вероятного противника до уклонения от плавающих мин. А попробуй поманеврируй по этой узкости да еще и строй соблюдая! На все командирские наши охи-вздохи Юра Крылов ехидно посмеивался да повторял суворовское: «Тяжело в учении – легко в бою!» Слава Богу - и дошли без замечаний и в учениях тоже без замечаний отработали. Получили разрешение на убытие в Измаил ближе к вечеру. Даже до Белгород-Днестровского лимана засветло добраться не успевали, и решил командир звена пока светло - спуститься по Днестру вниз и заночевать у какого-нибудь населенного пункта, там дать суточный отдых экипажам и потом уже домой. «Буки, Буки», снялись, перестроились и пошли. Засветло успели дойти до села под названием Спея. На левом берегу реки - Спея русская, на правом - Спея молдавская. Ошвартовались к берегу у Спеи молдавской. Берег высокий, удобный для стоянки кораблей. А на берегу большие совхозные фруктовые сады. Время - глубокая осень, сады убраны в основном, но, как водится, на деревьях оставалось много плодов.
До сих пор в памяти вкус во рту настоящего чернослива, только что сорванного с дерева. Чудо! Наелись мы (и офицеры и матросы) до отвала и улеглись спать. Но это не главное. Главным стало то, что было на следующий день.
А на следующий день часов в 10-11 утра командир звена Юра Крылов со своим походным штабом (замполит звена гв. лейтенант Бень, я – дивизионный артиллерист и механик звена гв. техник – старший лейтенант Витя Резяпкин), уже отдохнувшим от учений, решил прогуляться по селу. Обычную повседневную форму одевать не стали, а пошли, как были - в походно-корабельной. И вид у нас прямо скажем, был внушительный и грозный. Одеты мы были в добротные кожаные куртки на меху, кожаные штаны, заправленные в сапоги, на головах - пилотки. Замполит Бень хотел еще и бинокль на шею повесить для большей важности, но Юра Крылов ему запретил, предложив вместо бинокля взять свежих газет для раздачи населению. В связи с тем, что прошла уже почти неделя, как мы ушли из Измаила, а на учениях Бень не удосужился сбегать в ближайшую воинскую часть за прессой, свежих газет на катерах не было. А те несвежие, что обнаружились, уже давно были и нами и матросами прочитаны и разрезаны-разорваны для повторного окончательного использования. Юра тут же высказал Беню все, что о нем думает как о замполите, посоветовав засунуть бинокль себе в одно место. Но прогулку отменять из-за отсутствия газет не стал и мы пошли.
Из промышленных предприятий в Спее были винзавод и хлебопекарня. Естественно, что заинтересовал нас в первую очередь винзавод. Подошли мы к проходной и представились древнему деду, исполнявшему роль охранника. Представляться-то особенно и не надо было, так как все село уж знало, что к ним прибыли военные моряки на боевых кораблях. И не просто какие-то моряки, а с кораблей прославленной Дунайской флотилии, освобождавшей Бессарабию и прошедшей с боями к центру Европы.
К нам вышел главный инженер завода и предложил провести экскурсию и показать и сам завод и как на нем готовится известный продукт. Главный инженер хорошо владел русским языком и свое хозяйство знал досконально. Он показал нам весь, начиная с того, как привезенный виноград загружают в специальные чаны, как его давят и отделяют сок от кожуры и веток. И как изготовление вина протекает дальше. И какие сорта винограда произрастают на молдавской земле, и чем винные (промышленные) сорта отличаются от столовых, и какие вина чем полезны, и куда завод поставляет выпущенную продукцию.
Закончили мы экскурсию, как водится, в купажном цехе и цехе выдержки. Это такое подземное сооружение (большущий погреб), уставленное большими емкостями (цистернами), опутанными трубопроводами. И от каждой емкости выведен патрубок с краником. У каждого такого краника мы останавливались и пробовали сию «амброзию», первозданной свежести, но с различной выдержкой. И была та амброзия в основном портвейном из различных сортов винограда. Смею вас заверить, что с тех пор ничего подобного тому портвейну я не пробовал. Сами понимаете, сортов портвейна было много и пробовать хотелось все. Ну и, конечно, напробовались мы изрядно. И на память о посещении завода главный инженер вручил каждому из нас по объемной бутыли емкостью, наверное, по 2,5 литра. По «четверти» так сказать.
Как выходили с территории я хоть смутно, но помню. Идти было тяжело. Вернее, не идти, а держать «заданный курс». Сильно качало и мешали несомые нами в руках подаренные «четверти». А дальше – как провал в памяти. С отдельными вспышками сознания. Но, судя по этим «вспышкам» на свои катера мы сразу не попали. Вспоминается беседа с каким-то почтенным жителем села и его приглашающие жесты…. Потом всплывает в памяти какой-то сельский духан или чей-то огромный погреб (говорят, что он по местному называется комора), с земляным полом, уже поздний вечер. По периметру этого погреба - коморы прислонясь к стене сидят на корточках молдаване в своих мерлушковых папахах. Рядом с ними сидим мы – офицеры. Наши строгие куртки сняты и аккуратно сложены в углу. Идет какая-то бурная беседа, причем каждая сторона говорит на своем языке и нимало не заботится, чтобы ее понимали. Мы спорим на русском, наши оппоненты – на молдавском. И все это действо происходит почему-то при керосиновых лампах. Зрелище фантасмагорическое. За день наша первоначальная компания разрослась, ее состав менялся.
Из моряков, правда, были только мы одни, а молдоване уходили и приходили, приносили, наливали и подкладывали закуски. И каких цветов и оттенков вин в этот вечер мы не попробовали, и чем только не закусывали. Навсегда остались в памяти слова «зайбер» и «митетеи».Это уже потом я узнал, что «зайбер» - один из сортов винограда и, соответственно, вина, а митететеи – острые колбаски в соусе. Помню, как я настойчиво спрашивал у какого-то молдаванина, как им нравится советская власть. Причем спрашивал на полном серьезе, а не в целях проведения политбеседы или простого поддержания разговора. (В дальнейшем, уже в Измаиле, мне эту фразу припомнят и не один раз).
Поздно ночью мы все таки распрощались с хлебосольными хозяевами и двинулись на катера. Свои «четверти» заботливо продолжали нести. Но препятствия и испытания еще не закончились. Село есть село – какой может быть здесь асфальт. Первым «прокололся» мой друг Витя Резяпкин.
Он умудрился споткнуться и упасть в находившуюся рядом лужу. К своей чести, упал Витя грамотно: успел при падении выставить вперед руки с бутылью и плюхнулся на живот. Спас-таки продукт! Ругаясь и чертыхаясь, он смог самостоятельно подняться и под обличительный бубнеж замполита (напился, идти не может, наказать надо) продолжил путь. Юра Крылов его падение предпочел не заметить. Но Бог он все видит! Не пройдя и пятидесяти метров споткнулся и со стеклянным звоном рухнул в следующую лужу сам замполит. Рухнул и бутыль расколол! Наш с Витей радостный гогот прервал уже не голос, а рассерженный рык Крылова: «Мать-перемать и еще раз перемать! Да вытащите вы этого ……(не рискну повторять) из лужи! И сами ржать перестаньте!». Вытащили мы с Витей несчастного Беня и дальнейший путь уже прошли без потерь, пришли на катера поздно ночью, а ранним утром снялись на Измаил. Подаренные бутыли уже бережно, как грудных младенцев, несли на руках. А как же! Ведь надо угостить офицеров-гвардейцев, оставашихся в Кислицах….
Обратный переход прошел успешно. Все таки наши грозные кораблики часть пути проделали по морю (Белгород-Днестровский лиман - устье Дуная) и с честью выдержали испытание. Опыт хождения по морю имели все командиры, т.к. дивизион наш постоянно участвовал в учениях ЧФ и мы ходили и в районы Керчи и Феодосии. В родные Кислицы пришли без потерь и замечаний. Узкий и коварный Днестр сравнивался с Дунаем, как деревенская тропинка с центральным городским проспектом. Правда, и здесь Бень успел отличиться…..
Надо отойти немного в сторону от основного сюжета и особо рассказать о политработниках, с которыми мне приходилось сталкиваться в своей службе на Дунае...
В годы Великой Отечественной войны (а потом замполиты), поднимавшие роты в атаки, шедшие впереди и заменявшие собой погибших или раненых командиров, погибали в таком же количестве, как и все остальные младшие офицеры. Не хватало и строевых командиров и политсостава. Но артиллерийско-танковых-пехотных-авиационных училищ было больше, чем политических и некомплект строевых офицеров пополнялся. А вместо погибшего комиссара-замполита беседовал с бойцами и, при необходимости, поднимал их в атаку уже не офицер-политработник, а парторг или назначенный ВРИД замполита уважаемый в подразделении человек. А кто был в те годы на войне уважаемый? Во-первых, грамотный и имевший какое-никакое образование (учитель, агроном, мастер, бригадир…), а, во-вторых, рассудительный и честный, пользовавшийся авторитетом среди солдат. Эти ВРИДы достаточно успешно справлялись с комиссарскими обязанностями. И беседы проводили, и в атаку поднимали.
А вот после войны, с сокращением Советской Армии, началось массовое сокращение офицеров, не имевших военного образования. В народном хозяйстве разрушенной страны очень нужны были и грамотные и уважаемые. А многомиллионной армии-победительнице нужны были профессиональные идеологи, несущие в массы учение ВКП(б). Ушли поднимать из руин города и колхозы избранные солдатами парторги и не имевшие специального образования замполиты. Пришли им на смену другие, не имеющие никакой военной специальности, но свято верящие в то, что именно они олицетворяют партию на местах и обученные только говорить, контролировать, распределять блага, следить за политико-моральным состоянием…..
Наверное, с их прибытием в армию пошла поговорка «Комиссар говорил – делай как я, а замполит – делай как я сказал!» Вот одним из таких и был наш замполит звена бронекатеров гв. старший лейтенант Бень….
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
