Я ударяю со всей силой по рыбине — она бьется, накрытая сетью. Хватаю что-то очень большое и скользкое. Врешь, не уйдешь!
Щука хлещет меня хвостом по ногам. Погоди же ты, подлая!
— Да что ты, Максимка, спятил? Пусти! Чуть не утопил! Из-под воды высовывается мокрое, с подбитым глазом лицо толстяка. Олежка отплевывается и продолжает скулить.
А щука?
— Стоп, стоп, она здесь! Запуталась в сети. Держу ее! — кричит Вадим диким голосом.— А ну, подсобите, ребята! Большущая!..
Уже темнеет, когда мы вытаскиваем сеть на берег, в камыши. Что-то темное трепыхается в ней. Щука? Как бы не так! Трепыхаются два мокрых линя, а вместо гигантской щуки лежит скользкая, вся в иле, коряга...
Нас ослепляет яркий свет фонаря.
— Вы что же, не знаете, что на озере нельзя ловить сетью?! — раздается сердитый голос.— Вот и попались. Забирайте-ка сети и идемте со мной. Я инспектор рыбной охраны. Чья лодка? — спрашивает он.
— Дяди Арво.
— Угнали?
— Нет, что вы! Сам дал.
— Чьи сети?
— Юхана Раннику.
— Стащили?
— Нет, мы у него попросили.
Торопясь, я рассказываю инспектору, что мы хотели поймать двадцатикилограммовую щуку. Он больше не сердится — он смеется:
— Да что вы, таких в нашем озере никогда не бывало!
— Но мы сами видали! Во! (Я раздвигаю руки.) Линкор! Инспектор сдвигает мои руки своими ручищами.
— Такая, может быть, а? Вот что. Привяжите лодку, шагайте-ка домой и отдайте сеть Юхану.
— А линей? Вам отдать?
— На что они мне? Пусть мать из них сварит уху. Но чтобы я вас с сетями не видел! В другой раз приходите на озеро с удочками. Марш в Кивиранд, а то в лесу заплутаетесь.
Мы, забыв поблагодарить старого Арво за лодку, идем темным лесом домой.
— Это ты ее упустил! — упрекаю я Олежку.
— Я, я, всегда один я! — хнычет толстяк.— А ты вцепился в меня, словно в щуку, и давай молотить. Я воды наглотался.
— Так это ты, значит, меня ударил в живот и кусал мне коленку?
— А что же мне, утопать?
— Но на щуку ты успел навалиться?
— А как же! До чего ж она трепыхалась! Кусалась, как волк! А когда ты меня обхватил, она из-под меня вынырнула. Вадим вздыхает.
— Да была ли она, эта щука? Может, ее вовсе не было? Приветливо светятся огоньки Кивиранда. Ингрид в нашу честь носит бабкины туфли. Дед сидит на веранде и пишет. Он поднимает голову.
— Опять начудили?
Мы рассказываем о щуке. Дед смеется.
.
— Охотничьи рассказы! Если бы такая щука водилась в озере, мы с Юханом ее давно бы поймали, выпотрошили и съели. Вот вы бы лучше, чем авантюрами заниматься, пошли на озеро с удочками и наловили побольше линей! С линем пироги — объедение!.. Вероника! Неси-ка ребятам ужинать, у них животы подвело...
АЛЫЕ ПАРУСА
Паруса высохли, к представлению все готово. Чудесный день стоит, солнечный, с небольшим ветерком. За завтраком мы просим разрешения покататься на «Бегущей».
— А не утонете? — спрашивает дед в шутку.
Он хорошо знает, что мы с Вадимом отлично гребем и отлично плаваем, даже под водой — с аквалангами. Ну, а Олежка с нами не пропадет, да и сало к тому же не тонет. Вон, как уплетает жареную картошку! Мы перетаскиваем на причал все, что нам нужно. «Бегущая по волнам» — белая как снег шлюпка деда. Парус мы поднимем лишь у самого противоположного берега, в «пляжный час» — пионеры тогда загорают. Сейчас мы в одних трусах, но у нас с собой наготове костюмы. У Вадима — белый китель, перешитый из отцовского, белые брюки, отцовская офицерская фуражка. Ну форменный капитан Грей! (Только ростом не вышел.) У меня — тельняшка и черные брюки, я — Летика. Олежка будет размахивать смычком, он — Циммер, капельмейстер оркестра. И Ингрид с нами — на нее мы наденем старую соломенную шляпу, выброшенную за ненадобностью в сарай. Я прорезал отверстия для ушей. Ведь, наверное, на «Секрете» существовала собака, а может, и прирученный волк. И дощечку с надписью «Секрет» мы прибиваем двумя гвоздями к борту «Бегущей», закрываем ее настоящее имя. Конечно, надо иметь большую фантазию, чтобы нашу шлюпку принять всерьез за «Секрет» — трехмачтовый галиот в двести шестьдесят тонн. Но девчонки плохо разбираются в кораблях — сойдет. Нами не забыт и неприкосновенный запас для нас и для Ингрид — бочонок с пресной водой, колбаса, хлеб, копчушки.
.
Мы оттолкнулись наконец от причала. В бинокль видны ребята на пляже и черная полоса леса за ними. Но при желании всегда можно вообразить себе, что море широко, что «Секрет» скользит под парусами по безбрежному океану, направляясь в Каперну, и за кормой его остается белая ослепительная струя, а вокруг резвятся дельфины. Мы гребем хорошо, и наш «Секрет» рывками идет вперед в этом солнечном дне. До чего же хорошо наше северное, холодное море! Оно все искрится, все светится золотом; оно прозрачно, и видно желтое дно, хотя на своей середине бухта очень глубокая. Старики говорят, что сюда заходили океанские корабли... Когда? При дедах? При прадедах?.. Валуны позади. Тут уже очень глубоко.
Вадим опускает весла и одевается. Я натягиваю тельняшку, Олег — рубашку апаш. Ингрид не очень довольна своей соломенной шляпой, но терпит. Максим приказал — значит, нужно.
Мы продолжаем грести. Уключины наши поскрипывают. Весла мерно режут зеленые волны.
Теперь уже видно и без бинокля: на пляже полно ребят. С ними толстый дядя — лежит, прикрыв лицо черной шляпой.
Взвивается похожий на крыло парус. Он горит, как огонь. Включается музыка. Это не какие-нибудь буги-вуги — это Рахманинов. Вадим стоит, держась за мачту. Ну прямо как капитан Грей. Олежка размахивает старым смычком. Он — Циммер, руководитель оркестра. Ингрид сидит на носу в своей шляпе. Она — дрессированный волк капитана Грея.
Мы не гребли больше. Я вспомнил Грина:
— «Береговой ветер, пробуя дуть, лениво теребит паруса.,.»
Мне показалось, что мы плывем как во сне и живем как во сне, и все во мне спуталось: сказка и сон.. Нас заметили.
— Алые паруса! — послышалось на берегу.
Ух ты! Ребята вбегают в воду. Черненькая девчонка стоит в море по пояс, прижав руки к груди. И когда Вадим кричит в мегафон:
— «» — отвечает:
«— «Я иду к тебе, капитан!»
Ба, да это Карина, ну конечно, она!
— «Я здесь! Я здесь! Это я!»
Она протягивает руки к Вадиму (конечно, воображая, что перед нею капитан Грей; наверное, тоже не знает, живет она наяву или в сказке), и он наклоняется к ней, чтобы втащить ее в шлюпку, под алый парус, как вдруг девочка оступается и исчезает под водой. Я первый понимаю, в чем дело,— тут обрыв, глубина, и Карина утонет, если ей не помочь. Кидаюсь в воду, ныряю, подхватываю, всплываю, несу девчонку к берегу — она наверняка хлебнула соленой воды — и ставлю ее на песок. Карина открывает глаза.
— Отпустите,— отталкивает она меня.— Вы тот самый мальчишка, хулиган...
Дядя в трусах громовым голосом командует пионерам:
— Все назад!.. Я вам покажу хулиганить! — наступает он на нас.
Для Карины я, значит, так и остаюсь хулиганом! Я мигом добираюсь до шлюпки. Мы понимаем, что надо уносить ноги. Мы садимся на весла. А дядя продолжает еще что-то кричать нам вслед.
Ой, как плохо, когда в сказку врывается такой дядя!..
.
ДИВЕРСАНТ
На нас надвигается плотный туман. В Кивиранде всегда вот так: утро ясное, день никуда не годится. Мы гребем с осторожностью — кругом валуны. Олежка поглядывает на мешок.
— А как вы думаете, не пора ли нам закусить?
Я отвечаю:
— Это неприкосновенный запас на случай кораблекрушения.
Олежка тяжко вздыхает и просит:
— Попить бы водички.
Но вода в термосе тоже неприкосновенный запас. И толстяк облизывает потрескавшиеся губы.
Берегов больше вовсе не видно. Шарю по карманам — компас дома остался! Пропадем без компаса! А с другой стороны, до жути приятно так плыть — в неизвестность, зная, что над тобой расстилается космос и где-то вверху проносятся спутники и им никакой туман нипочем, прилетят куда надо.
— А что, ребята, мы не заблудимся? — опасливо поглядывает толстяк на все заволакивающую бело-серую муть.
— Какие же мы тогда моряки? — говорит Вадим.
Он все еще чувствует себя капитаном Греем. Но, по-моему, мы заблудились. Как бы не вынесло в открытое море! Броненосец «Русалка» и тот потонул, попав в шторм. А «Бегущая» что? Скорлупа!
Дед говорит: «Когда капитан волнуется, команда этого знать не должна». У Вадимки каменное лицо. Говорит:
— Все в полном порядке!
А уж какой тут порядок! Где-то в тумане начинает жутко подвывать: «У-у-у... у-у-у...» Это . Впереди или позади? Не поймешь! Если впереди — значит, мы не вышли из бухты, если позади —значит, нас вынесло в открытое море.
И вдруг Ингрид лает. Злобно, так же, как она лаяла недавно на рысь.
Вот так штука! Из воды высунулся человек. Голова в легком скафандре. Препротивная рожа! Диверсант!
— Ингрид, куда ты?!
Она уже за бортом. Хрюканье, крик, вой, лай, всплески. А если он выстрелит в Ингрид из подводного пистолета?
— Ингрид, Ингрид, ко мне!
Толстяк лежит ничком на дне шлюпки, высоко подняв зад. Я выпускаю весло. У Вадима глаза вылезли на лоб. А меня трясет, как в ознобе. В первый раз в жизни встречаю подводного диверсанта. Хотя слышал много историй про них: подводная лодка тихонько под водой подбирается к берегу и — рраз! — высаживает бандита в легком скафандре (сколько таких историй описано в книгах!). А он вылезает на берег, достает костюм, завернутый в непромокаемый целлофан, и идет как ни в чем не бывало к автобусу. И едет в город, если его не сцапают пограничники.
Вот если бы эту сцену засняли для телевидения, а потом бы показали как-нибудь вечером в Таллине! То-то мы стали бы знаменитостями!
.
«Встреча с диверсантом.— Диктор говорит так напыщенно, как любят говорить дикторы. — Наши храбрые советские школьники и не подумали растеряться. Они отважно глядели в глаза опасности!.. И диверсант, вооруженный до зубов, потерпел поражение в поединке с тремя советскими школьниками...»
Это я сейчас так пишу, а тогда мне было вовсе не весело. В моем возрасте не бывает инфарктов, а человека пожилого наверняка хватил бы инфаркт.
Так и сидели мы в тумане на «Бегущей», а над нами расстилался космос, тоже прикрытый туманом, и не понять было, где берег, где открытое море, где кордон и маяк. Правда, маяк давал о себе знать — своим «у-у-у» выматывал душу. Интересно, как они живут под этот вой там, на маяке? Я бы с ума соскочил! А Ингрид описывает круги вокруг шлюпки. Ушел, стервец, под воду!
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
