Воспоминания Л.А.Курникова отредактировал и подготовил к печати Ю.М.Клубков.
Книга издана при поддержке компании «Балтийский эскорт»
Воспоминания вице-адмирала Л.А.Курникова состоят из двенадцати глав и представляют собой большой объём текста и множество фотографий.
Многие люди, прочитав мемуары Л.А.Курникова, смогут узнать подлинную историю Балтийского подплава периода Великой Отечественной войны не от стороннего наблюдателя, пересказчика или историографа, а от непосредственного участника событий, разработчика боевых документов, постоянно находившегося в самом центре принятия решений на боевые действия всех подводных лодок Балтийского флота.
Л.А.Курников почти всю войну был начальником штаба Первой и затем объединённой бригады подводных лодок Балтийского флота, а в конце войны стал командиром бригады всех подводных лодок Балтики. Он знал всё, что происходило с подводными лодками и личным составом. Лучше него о боевых делах подводников не знал никто.
Книга представляет интерес для ветеранов Военно-Морского Флота, моряков-подводников, историков Великой Отечественной войны и всех читателей, интересующихся историей подводного плавания в России.
ISBN 978-5-903722-20-4 © Л.А.Курников, 1991
© Ю. М.Клубков, 2012
© Роза ветров, 2012
Вице-адмирал Курников Лев Андреевич
Подводникам России посвящается
Вступительная статья
Готовая для печати авторская рукопись книги Л.А.Курникова «Подводники Балтики» в виде отредактированного в военном издательстве машинописного текста находилась в редакции более десяти лет. Были готовы к печати и фотографии, прошедшие обработку специалистами. Все материалы составляли 526 страниц машинописного текста и 84 фотографии. Художественно оформленный макет обложки уже лежал в общей папке с рукописью и фото. На всех материалах были сделаны надписи: «В набор», и красовались подписи редакторов и руководителей издательства с датой 28.06.91.
Издательством было принято решение выпустить книгу Л.А.Курникова в серии «Военные мемуары» в 1991 году тиражом 5000 экземпляров.
Но «в набор» книга не пошла. Трагические события 1991 года решили её судьбу. Не стало Советского Союза. Не стало и Воениздата. Долгое время было неизвестно, где же находятся подготовленные для печати материалы, поскольку редактор книги Н.Н.Ланин в это время умер.
Вдова редактора нашла «на развалинах» Воениздата подготовленные к печати материалы книги Л.А.Курникова «Подводники Балтики» и спасла их, поскольку они могли пропасть вместе с огромным количеством выброшенных на свалку редакторских заготовок. Издавать книгу уже никто не собирался.
Понимая огромную ценность этой книги, вдова редактора передала рукопись вдове автора Галине Александровне Курниковой.
Была ещё одна попытка издать книгу Л.А.Курникова в 1996 году. Это намеревался сделать Совет ветеранов-подводников во главе с контр-адмиралом Ю.С.Руссиным. Л.А.Курников хотел посвятить свою книгу 90-летию Подводных Сил России, но и этой попытке не суждено было осуществиться из-за отсутствия финансирования.
Макет обложки книги и оборотная сторона макета обложки
В 1997 году в возрасте 90 лет Лев Андреевич Курников умер, так и не увидев изданной свою книгу, над которой работал много лет…
В этот период некоторые «авторы» воспользовались рукописью Л.А.Курникова и опубликовали в газетах и журналах несколько статей, использовав самые интересные и важные для истории места из его не вышедшей в свет книги.
Галина Александровна потребовала вернуть ей все материалы. С тех пор они хранились у неё более десяти лет. Издать книгу уже не было никаких возможностей.
Случайно узнав о существовании этих материалов от Владимира Георгиевича Лебедько, я вступил в переговоры с Галиной Александровной, предложив ей издать книгу. Переговоры увенчались успехом. Она передала мне толстую папку с материалами для книги и доверила мне издать её, а я добровольно взял на себя этот труд.
Ознакомившись с рукописью, фотографиями и другими документами, я пришёл к выводу, что они представляют большую историческую и литературную ценность. Даже удивительно, что такой материал много лет безрезультатно ходил из рук в руки, и никто не принял решительных мер к изданию мемуаров Л.А.Курникова. И удивительно также то, что папка с материалами всё-таки не пропала.
Изучив рукопись, я обнаружил, что она подготовлена для печати по устаревшей технологии ручного набора текста литерами. Сейчас никто так книги не печатает. Нынешние компьютерные технологии потребовали полной переработки всех материалов. Точнее, всю подготовку для печати надо было выполнить на компьютере заново. Эта работа оказалась очень объёмной и трудоёмкой, состоящей из нескольких стадий компьютерной обработки машинописного текста. Однако не было сомнений, что работа будет выполнена, и книга Л.А.Курникова выйдет в свет.
Надо отметить высокие литературные достоинства книги. Л.А.Курников несомненно обладал художественным талантом. Он пишет лаконично и в то же время образно, отмечая особенности текущей обстановки, необычные явления природы, нюансы во взаимоотношениях людей, проявляя исключительную сдержанность и тактичность. Множество портретных характеристик командиров подводных лодок и других участников событий даны толерантно и доброжелательно.
Одним из достоинств книги является то, что автор широко охватывает события, касающиеся подводных лодок и их экипажей. Из его описаний становится ясна вся картина жесточайшей схватки с врагом на Балтике и особенно в Финском заливе. События излагаются последовательно, что даёт возможность читателю проследить и понять драматизм боевого противостояния советских подводников германскому натиску на море и на суше, а также их путь от неудач к успехам.
Лев Андреевич без нажима показывает, какой ценой далась морякам-подводникам Балтики общая Победа. В то же время он избегает оценок в масштабе всей войны, строго соблюдая рамки своей компетенции.
О сложных вопросах подводной войны написано простым языком, доступным для понимания. При этом очевидна документальная достоверность описаний боевых походов подводных лодок. Даётся детальный профессиональный разбор боевых ситуаций и приводятся объективные оценки. Даже при разборе неудачных походов подводных лодок Лев Андреевич никому не предъявляет обвинений.
В мемуарах упомянуты все действующие лица подплава, выдающиеся герои-подводники. Многим даны краткие характеристики в доброжелательной и уважительной форме. Объективность оценок, доброе и душевное отношение к людям, — характерная черта авторского текста.
О боевых походах балтийских подводных лодок изданы замечательные мемуары П.Д.Грищенко, И.В.Травкина, Г.М.Егорова, В.Е.Коржа, Ю.С.Руссина, А.М.Матиясевича, И.С.Кабо и других героических командиров. Однако каждый из авторов ограничивается изложением боевой деятельности своей подводной лодки и своего экипажа. Лев Андреевич Курников охватывает в своих воспоминаниях боевые действия всех подводных лодок Балтийского флота и даёт общую картину подводной войны на Балтике во взаимосвязи с событиями на сухопутных фронтах. Такое описание конкретных действий подводников с учётом действий противника и общей обстановки хода войны на разных её этапах, делает мемуары Л.А.Курникова особенно ценными.
Автор сохранил много фотографий балтийских подводников периода Великой Отечественной войны, которые помещены в его воспоминаниях. Они дополнены снимками командиров погибших подводных лодок и другими по тексту.
Лев Андреевич очень сдержанно пишет о трудностях, которые сам переживал. А ведь ему было нелегко всю войну находиться на переднем крае. Несмотря на доверительность своего повествования, он почти ничего не рассказывает о себе и своей семье. В этом проявляется исключительная личная скромность.
Книга Л.А.Курникова очень патриотична. Она наглядно показывает, как самоотверженно бились за Отечество балтийские подводники, зачастую сознавая, что идут в боевой поход на верную смерть. Но они шли, не задумываясь. Не было ни одного случая отказа идти в боевое плавание. Многие моряки-подводники обращались к командирам с просьбами взять их на лодку, выходящую на боевую позицию. А ведь все знали, как много подводных лодок исчезло бесследно.
Лев Андреевич показал в своих воспоминаниях как непоколебим был моральный дух балтийских подводников. Их ничто не могло устрашить. Все готовы были отдать жизнь для Победы. В этом главная ценность книги «Подводники Балтики» и её историческое достоинство.
Остаётся только сожалеть, что при редактировании в военном издательстве были вырезаны целые страницы авторского текста, которые, к сожалению, утрачены навсегда. При этом уничтожены высказывания Л.А.Курникова по самым спорным местам истории Балтийского подплава. В частности, уничтожена запись с оценкой личности А.И.Маринеско. Возможно, в ней содержалась та правда, которой не хватает для понимания этого незаурядного человека.
Книга воспоминаний вице-адмирала Л.А.Курникова наконец-то увидела свет. А ведь рукопись её двадцать лет неоднократно подвергалась опасностям и несколько раз могла исчезнуть бесследно. Но этого не случилось. Её судьба подтверждает древнюю истину: «Рукописи не горят!»
Ю. М.Клубков
Предисловие
Предлагаемая читателю книга Л.А.Курникова является редчайшим по своему содержанию повествованием о строительстве и развитии подводных сил флота, а также участии подводников Балтики в Великой Отечественной войне. Книгу адмирала можно поставить в один ряд с мемуаристикой командиров соединений и объединений военного времени.
Книга является настоящей школой мужества и подводного профессионализма. Она не потеряла своего значения и в наши дни. Развитие техники и оружия сегодня и в будущем может превратить моря и океаны в такой же Финский залив, который преодолевали советские подводники, наши отцы и деды, в период начала Великой Отечественной войны.
Лев Андреевич родился 7 февраля 1907 года в рабочей семье в городе Петербурге. После окончания в 1928 году училища имени М.В.Фрунзе, он был выпущен летнабом (лётчиком-штурманом) бомбардировочной авиации Черноморского флота. Через пять лет он стал командиром подводной лодки на Тихоокеанском флоте. Ещё через пять лет командовал дивизионом подводных лодок. В мае 1941 года окончил Военно-Морскую академию и был назначен начальником штаба бригады подводных лодок Балтийского флота. В этой должности он прошёл почти всю войну.
В начале Великой Отечественной в составе Балтийского флота числилось 69 подводных лодок, часть из которых находилась в боевом составе. Ещё несколько подводных лодок строились и достраивались на ленинградских судостроительных заводах. Боевые действия основного состава подводных лодок проходили в крайне сложной обстановке, вызванной вторжением немецко-фашистских войск в глубину территории СССР, что привело к серьёзному нарушению системы базирования флота и резкому сокращению его боевых возможностей. Немецко-фашистское командование, стремясь овладеть Ленинградом с помощью сухопутных войск при поддержке авиации, не планировало крупных операций на Балтийском море. Поэтому главной задачей Балтийского флота с началом войны была не борьба с военно-морскими сила-ми противника, к чему флот готовился, а оборона военно-морских баз и районов побережья, которым создавалась угроза захвата с суши, а также содействие войскам Северо-Западного, Северного, а затем Ленинградского фронтов. В 1941 году флот действовал на нескольких разобщённых направлениях, в условиях господства авиации противника и непрерывно усиливающейся минной опасности.
Суммарная вероятность подрыва подводных лодок на минах в 1941–1942 годах при форсировании Финского залива составляла 49%. При обеспечении тральщиками и авиацией она в отдельные периоды достигала 46%. Для того чтобы довести возможность прорыва подводных лодок через Финский залив до 80%, требовалось увеличить состав обеспечивающих корабельных сил и авиации в четыре раза! Но такими силами флот не располагал. Л.А.Курников был абсолютно прав, что флот не был сбалансирован по ударным силам и си-лам обеспечения.
За первые полтора года войны противник потерял от действий подводных лодок 49 транспортов и предположительно ещё 13. Балтийский флот потерял 30 своих подводных лодок (12 в 1941-м и 18 в 1942-м).
В 1943 году немцы и финны буквально перегородили Финский залив двумя рядами стальных сетей и увеличили количество поставленных мин до сорока тысяч. Нарком ВМФ адмирал Н.Г.Кузнецов неоднократно требовал от командующего Балтийским флотом адмирала В.Ф.Трибуца прорвать противолодочные заграждения и вывести подводные лодки на коммуникации противника в Балтийское море. Но выполнить этот приказ флот не смог, потеряв безрезультатно ещё несколько подводных лодок. После выхода Финляндии из войны, подводные лодки попадали в Балтийское море по северным шхерным фарватерам.
Лев Андреевич Курников рассказывает в своей книге о многих походах подводных лодок, проявивших небывалый героизм и мужество, решавших боевые задачи иногда в аварийных условиях, при плавании на мелководье, имея под килем менее метра глубины. Заслуживает внимания организация взаимодействия между Объединённой бригадой подводных лодок и авиацией флота в 1944–1945 годах. Это позволило значительно активизировать деятельность подводных лодок в прибрежных районах противника и на коммуникациях Балтийского морского театра.
Приказом Верховного Главнокомандующего И.В.Сталина флоту было запрещено с 28 апреля 1945 года топить транспорта и суда, на которых эвакуировалось население из Прибалтики и Пиллау. Об этом гуманном акте руководства СССР сейчас никто не помнит, не знает и знать не хочет. Гитлеровский рейх не страдал подобной гуманностью при прорыве наших транспортов из Таллина в Ленинград в августе 1941 года. Интересно и то, что некоторые историки Запада и сейчас, захлёбываясь, рассказывают, как немцы топили наши транспорты с ранеными бойцами, женщинами и детьми.
За войну противник потерял на коммуникациях в Балтийском море предположительно 114 транспортов, что составляет 332 тысячи 200 брутто-регистровых тонн или 23% от всего потопленного тоннажа противника.
Наши потери составили 44 подводные лодки. Следует отметить, что в книге Л.А.Курников ушёл от вопроса о причинах потерь такого количества своих подводных лодок.
После войны Лев Андреевич Курников был заместителем командира, а затем командиром Краснознамённого Учебного отряда подводного плавания имени С.М.Кирова (КУОПП), а впоследствии 13 лет являлся заместителем начальника Военно-морской академии по военно-научной работе.
Вице-адмирал Л.А.Курников имеет прямое отношение к нашему училищу подводного плавания и нашему первому в истории выпуску морских офицеров-подводников с высшим образованием по двум специальностям: «штурман-подводник» и «торпедист-подводник». В 1953 году Лев Андреевич был председателем государственной экзаменационной комиссии и в какой-то мере решал наши судьбы. Выданные нам дипломы подписаны вице-адмиралом Курниковым.
На последнем государственном экзамене по тактике подводных лодок мне пришлось непосредственно столкнуться с председателем ГЭК. Стол комиссии и доска экзаменующихся стояли под углом друг к другу. Последний вопрос билета — задачу по тактике — пришлось отвечать, стоя спиной к комиссии. Я смотрел на адмирала Курникова. Лицо его выражало скуку и безразличие. Его можно было понять: сколько можно слушать одно и то же. Закончив отвечать, я сдал билет и услышал слова адмирала:
—Три балла, можете быть свободны.
Такая оценка настолько меня ошарашила, что я, ничего не сказав, выскочил в коридор. Оценки по этой дисциплине я всегда имел отличные, и мой ответ комиссии был, по моему мнению, полным и не вызвал никаких вопросов. Вслед за мной вышел в коридор капитан 1-го ранга П.Д.Грищенко и, чувствуя моё состояние, положил мне руку на плечо и сказал:
—Володя, не волнуйся, это какая-то ошибка. В конце экзамена разберёмся.
Когда экзамен закончился, комиссия некоторое время обсуждала и уточняла оценки. Затем мы были построены в классе, и нам был зачитан протокол. На моей фамилии адмирал остановился и сказал:
— Вы военный человек и должны отвечать, стоя не задом к начальству. Вот за это вам и тройка!
Так я познакомился с адмиралом Курниковым.
В 1970 году вице-адмирал Л.А.Курников был уволен в запас по возрасту, и с 1973 года возглавил Совет ветеранов-подводников ВМФ, которым руководил до 1988 года.
В 1973 году состоялась моя вторая встреча с ним, когда на заседании Объединённого Совета ветеранов-подводников Курников вручил мне знак и удостоверение ветерана-подводника ВМФ за своей подписью.
Прошли годы. Я стал членом Президиума этого Совета.
За службу Родине Л.А.Курников был награждён орденом Ленина, тремя орденами Красного Знамени, орденами Ушакова и Нахимова 2-й степени, орденом Красной Звезды и орденом Отечественной войны I степени.
Последние годы своей жизни Лев Андреевич Курников тяжело болел, но работал над книгой воспоминаний. В 1995 году он передал макет книги своему преемнику по ветеранской организации контр-адмиралу Ю.С.Руссину с просьбой издать её. Но напечатать книгу не удалось. Руссин не успел осуществить просьбу своего товарища, и рукописный вариант книги попал в бюро Президиума Объединённого Совета ветеранов-подводников.
Выступая на Совете, я обратил внимание присутствующих на необходимость издания книги Курникова. Председатель Совета контр-адмирал Л.Д.Чернавин принял решение издать книгу тиражом по числу членов Президиума. Но и это решение не было выполнено. Рукопись Л.А.Курникова пошла по рукам, в том числе и любителей попользоваться чужими неизданными рукописями.
Следует отметить, что это была вторая попытка издать книгу. Первый раз она была подписана в набор 28 июня 1991 года в Воениздате, но издать её помешала переломная и нестабильная обстановка в стране. В конце концов, рукопись вернулась к вдове Галине Александровне Курниковой по её настойчивому требованию. С её помощью книгу о героических делах подводников Балтики спас для истории флота мой однокашник, энтузиаст и издатель книжной серии воспоминаний «О времени и наших судьбах» ветеран-подводник Юрий Михайлович Клубков.
И вот многострадальная книга, преодолев множество препятствий, дошла до читателей. Уверен, что она будет воспринята с большим интересом.
Такова «морских судеб таинственная вязь».
Лев Андреевич Курников ушёл из жизни 27 апреля 1997 года. Он похоронен на Серафимовском кладбище в Санкт-Петербурге.
Кандидат военных наук, профессор АВН, контр-адмирал Владимир Лебедько
Глава первая
НА МОРЕ ФЛОТСКОЙ ЮНОСТИ
Желание осуществилось
Наш выпуск из Военно-Морской академии, совпавший с первомайскими праздниками 1941 года, был необычен не только тем, что производился не в начале зимы, как было заведено, а весной. Выпускалась совсем небольшая, всего двенадцать человек, группа слушателей командного факультета, прошедших полную учебную программу в ускоренном порядке, — за два года вместо трёх. Эта группа была сформирована приказом наркома Военно-Морского Флота из наиболее подготовленных слушателей после того, как мы окончили первый курс. Необходимость ускорить учёбу диктовалась острой нуждой флота в командных кадрах, а также сложной международной обстановкой.
Ленинград, 30 апреля 1941 года. Выпускники командного факультета Военно-Морской академии с руководством и профессорско-преподавательским составом. Слева направо. Первый ряд: Б.А.Денисов, А.С.Павлов, В.Ф.Чернышёв, В.Е.Егорьев, А.В.Шталь, В.А.Петровский, Г.А.Степанов, П.И.Лаухин, С.П.Ставицкий, Л.Г.Гончаров, В.А.Белли, В.А.Павлов, И.А.Георгиади. Второй ряд: Е.Т.Кошеваров, В.Т.Чеченков, В.Ф.Котов, В.А.Андреев, Л.А.Курников, А.М.Стеценко, В.П.Карпунин, Н.П.Египко, Н.Д.Сергеев, А.М.Румянцев, А М.Филиппов, В.А.Касатонов, А.В.Томашевич
Одновременно производился выпуск на действовавших при академии Курсах усовершенствования высшего начсостава; тоже двенадцать человек, в числе которых были такие известные уже на флоте люди, как С.Г.Горшков, И.Д.Елисеев, Н.М.Харламов, В.В.Ермаченков, Н.А.Остряков.
Проводы из стен академии всех двадцати четырёх командиров объединили: общее торжественное построение для объявления приказов наркома, общий товарищеский ужин.
Мысленно, наверное, уже все были далеко от Ленинграда. Каждый теперь знал, на какой флот, и на какую должность он назначен.
Во время государственных экзаменов побывал в академии и познакомился со всеми выпускниками заместитель наркома ВМФ по кадрам корпусной комиссар С.П.Игнатьев. Беседуя со мной, он спросил, где хотелось бы мне продолжать службу.
—Хотел бы на Балтике, — ответил я.
—Ну что ж, постараемся учесть ваше желание, — сказал заместитель наркома, просматривая моё личное дело.
Из него было видно, что до зачисления в академию я прослужил семь лет на Тихом океане, куда меня перевели с Чёрного моря. А Балтика была моим первым морем в жизни, морем моей флотской юности, где впервые ощутилась под ногами палуба и качнула волна, где познавались азы корабельной службы, усвоилось в курсантских учебных походах то изначальное, без чего моряком не станешь.
Потом в балтийских водах довелось немного поплавать лишь спустя много лет, во время академической стажировки. Но Балтика оставалась самым родным для меня морем ещё и потому, что я коренной ленинградец, и это, думалось мне, корпусной комиссар тоже не обойдёт вниманием. Дела в мире, чувствовалось, шли к тому, что война, полыхавшая уже на Западе, раньше или позже, не минует и нас, В глубине сознания зрела убеждённость: куда пошлют сейчас из академии, там, наверное, и воевать. А раз так, то не мне ли было защищать на море великий город, где родился и рос?
Тянуло на Балтику также и потому, что здесь был старейший и самый мощный из наших флотов. Причём его больше не сковывало, как ещё совсем недавно, базирование в мелководном и надолго замерзающем восточном углу Финского залива. После восстановления советской власти в прибалтийских республиках, балтийцы вернулись в свои давние, связанные со всей историей флота, базы, в том числе в Таллин и Лиепаю, которую моряки ещё называли по-старому — Либавой. В нашем распоряжении находилась также выгодно расположенная база на полуострове Ханко — знаменитый с петровских времён Гангут. А как подводника меня привлекало то, что на этом морском театре у нас было больше, чем где-либо, подводных лодок — свыше восьмидесяти, если считать и те, которые, числясь уже за флотом, ещё достраивались на ленинградских заводах.
О том, на какую должность могут меня назначить, заместитель наркома ничего не сказал, и я об этом не спрашивал. Важно было, чтобы послали на плавающее соединение подводных лодок, а в качестве кого я мог там пригодиться, решать было начальству. До академии я пять лет командовал лодками и год — дивизионом, побывал флагманским специалистом штаба бригады.
Желание моё осуществилось. Приказ наркома, объявленный нам, гласил, что капитан 2-го ранга Курников назначается начальником штаба 1-й бригады подводных лодок Краснознамённого Балтийского флота.
На Балтику направлялись и остальные три подводника из нашего ускоренного выпуска: Герой Советского Союза капитан 1-го ранга Н.П.Египко — командиром той же бригады, куда назначили меня, капитан 1-го ранга А.М.Стеценко — в штаб флота, капитан 2-го ранга В.А.Касатонов — в учебный дивизион подлодок.
Ленинград, Дворцовая площадь, 1 мая 1941 года. Торжественным маршем проходит колонна Военно-Морской академии
1 мая выпускников академии пригласили на парад на Дворцовой площади (тогда — площадь Урицкого), на гостевые трибуны. Шли туда с Николаем Павловичем Египко по оживлённым праздничным улицам при кортиках и в белых перчатках, чувствуя, что привлекаем внимание своей парадной формой. День выдался необычно холодный, порой даже порхали снежинки. Это не смущало собиравшихся в колонны демонстрантов, — люди смеялись, пели. Многим ли приходило в голову, что это последний Первомай перед грозными годами войны?
В парадах на величественной площади перед Зимним дворцом я участвовал не раз, но на трибуну попал впервые. Вся площадь, заполненная построившимися войсками, была перед глазами, и, может быть, поэтому нахлынули воспоминания о парадах и праздниках минувших лет.
Петроград, площадь Урицкого, 1 января 1923 года. Первые советские военморы принимают военную присягу
Вспомнилось и далёкое 1 января 1923 года. В тот день, за месяц до своего 16-летия, я стоял где-то вот там, — напротив нынешней трибуны, в строю молодых военморов 2-го Балтийского флотского экипажа. Крепко сжимая винтовку, взволнованный и гордый, повторял разносившиеся над площадью слова Красной присяги...
Тут начиналась моя сознательная юность, неотделимая от юности Республики Советов, юности Красного флота.
Юношей решил «податься в моряки»
В девятьсот семнадцатом мне было десять лет, учился в начальной школе. В памяти навсегда остался мальчишеский восторг от взбудораженных питерских улиц, на которых то гремела музыка, то слышались выстрелы, от шумных митингов, от солдат и матросов с яркими красными бантами...
Помню и притихший, охваченный тревогой город, когда к нему подступал Юденич. Отца, всю жизнь проработавшего на кондитерской фабрике, уже не было в живых. Мать увезла меня и братишку Костю из голодного Петрограда сперва в Москву, где самый старший из моих братьев учился на Ходынке на лётчика и одновременно был комиссаром учебной эскадрильи, а оттуда — к другим родственникам, в Саратов...
Потом пришлось спасаться от голода, охватившего Поволжье, и мы снова оказались в Москве. Двоюродный брат, который во время Гражданской войны был начальником политотдела армии, устроил меня и Костю в детдом на Собачьей площадке, именовавшийся «коллектором», для детей погибших и мобилизованных партработников. Не знаю, как сложилась бы моя жизнь дальше, если бы на исходе лета 1922 года нас не навестил бывший адъютант двоюродного брата Иван Хренов, давно сделавшийся другом нашей семьи. Мобилизованный год назад на флот, он приехал в отпуск в морской курсантской форме.
Иван советовал и мне «податься в моряки». Мне ещё не исполнилось шестнадцати лет, но он уверял: если по здоровью подойду, возьмут, учтут, что полтора года состою в РКСМ и числюсь в активе, был делегатом районной комсомольской конференции.
Особенно уговаривать меня, впрочем, не требовалось. Неотразимо действовала уже сама форма Ивана, ленточка с золотыми буквами и якорями. Не забылись и те балтийские матросы, которые были для нас, мальчишек, главными героями петроградских улиц семнадцатого года и остались в сознании олицетворением революции. К тому же очень хотелось вернуться в родной город на Неве.
В Петрограде всё решилось удивительно просто. Как к себе домой, привёл меня Иван Хренов в казармы 2-го Балтийского флотского экипажа, по-старому — Екатерингофские. Там помещалась и Подготовительная школа комсостава флота, похожая на тогдашние рабфаки. Она готовила к поступлению в «нормальные» военно-морские училища.
Потом мы отправились в горком комсомола, прямо к одному из его секретарей. И после недолгой беседы, без всяких проволочек, мне выписали комсомольскую путёвку на флот.
Эта путёвка, определившая мою дорогу в жизни, имела, как я вскоре убедился, могучую силу, умножавшуюся, очевидно, тем, что комсомол, уже пославший на морскую службу тысячи активистов, готовился в то время, о чём было всем известно, торжественно, на съезде, принять шефство над Рабоче-Крестьянским Красным Флотом. В Екатерингофских казармах меня приняли теперь уже как своего. Оставалось пройти медкомиссию и сдать вступительные экзамены, — не очень строгие, так что совсем провалиться было трудно. Среди парней из разных городов и губерний, поступавших в Подготовительную школу, я оказался едва ли не самым юным. Многим из моих новых товарищей было уже за двадцать. Но то, что мне не хватало нескольких месяцев до шестнадцати, никого не смутило: к таким вещам не придирались. Набор шёл параллельно в две роты, иначе говоря, — на два курса. На младший определяли элементарно грамотных, твёрдо знавших арифметику. К таким отнесли и меня.
Существовал ещё отдельный «класс военморов», укомплектованный моряками, успевшими, на зависть нам, «салажатам», послужить на флоте. Им полагалось не через два или три года, как остальным, а через год перейти в командное или инженерное училище. В Екатерингофских казармах их сделали нашими командирами отделений и взводов. Их авторитет зиждился на том, что они уже хоть сколько-то плавали или хотя бы жили на настоящих боевых кораблях. Флот тогда почти не плавал, парализованный хозяйственной разрухой в стране, не обеспеченный топливом и ремонтом. От этих «морских волков» мы получали первые понятия о флотской дисциплине и корабельных порядках, жадно перенимали такой загадочный сперва корабельный язык, усваивая, что такое бак и полубак, ют, гафель, камбуз, клотик и так далее.
В кронштадтских гаванях мы увидели много разных кораблей, но только на некоторых из них была заметна какая-то жизнь, двигались люди. Какие усилия и средства требовались, чтобы хоть часть этих кораблей снова вышла в море, мы ещё не могли представить, И не сразу сумели понять, как угнетало это оцепенение флота старых балтийцев, преданных ему всей душой. На нас и такой флот, неподвижный, но всё-таки грозный, — сколько мачт, труб, орудийных башен! — производил огромное и вовсе не гнетущее впечатление. И что плавать будем, не могло быть сомнений, — для того сюда и пришли!
А первым кораблём, на который довелось подняться, был обречённый на слом броненосец «Цесаревич», стоявший на приколе в Кронштадте.
Нас привезли туда, чтобы за счёт старого броненосца обустроить отведённые нам в казармах кубрики, где сначала были голые стены да железные койки, так что сахар и табак приходилось держать под подушками. Выломанные на «Цесаревиче» старинные матросские рундуки и корабельные складные столы преобразили наше жильё и словно приблизили нас к морю.
Эскадренный броненосец «Цесаревич»
С наступлением лета переселились из казарм на Петергофский рейд. Т уда прибуксировали очень старое учебное судно «Воин» (впоследствии «Ленинградсовет»), которому суждено было начать новую жизнь. Корабль был ещё крепок, смог потом долго плавать, но невероятно запущен, и нашими руками приводился в порядок, доводился, как говорится, до блеска. Старпом Токмачёв — из кондукторов, то есть главных старшин царского флота, внушал, что порядок на корабле начинается с безупречно чистой палубы, и мы драили её с песком до изнеможения.
А первым делом после побудки был шлюпочный прогон вокруг корабля. Грести, управлять парусом учил внушительного вида усач Воробьёв, ставший боцманом ещё в прошлом веке. Уставали отчаянно, ели далеко не досыта, — в трудном двадцать третьем году флот снабжался скудновато. Кое у кого доходило от истощения до куриной слепоты. И всё было нипочём. Сильнее всего было желание доказать, что флотскую форму нам выдали не зря.
Курсанты подготовительного курса военно-морского училища комсостава флота. Первый ряд: Павел Ипатов, Лев Курников. Второй ряд: Сергей Солоухин, Иван Скворцов, Константин Шилов Петроград, 1923 год
Военно-морское училище имени М. В.Фрунзе Петроград, 1926 год
На третий год учёбы нас перевели на Васильевский остров, и мы стали подготовительным курсом старейшего в стране, а тогда вообще единственного командного военно-морского училища, которому, некоторое время спустя, было присвоено имя скончавшегося Михаила Васильевича Фрунзе.
Потом ещё три курса в его стенах. И каждый год много плавали, видя, как возрождается, набирает силу Красный Балтийский флот.
Проходили практику на возвращённых в строй «Новиках» — превосходных русских миноносцах, на крейсере «Аврора», служившим тогда учебным кораблём, на оживших после многолетней стоянки линкорах.
Учебный корабль «Комсомолец»
Крейсер I ранга «Аврора», учебный корабль Балтийского флота
Курсант Николай Кузнецов. Военно-морское училище имени М.В.Фрунзе. Ленинград, 1925 год
На учебном корабле «Комсомолец» ходили вместе с «Авророй» вокруг Скандинавии во второе после революции заграничное плавание балтийцев.
Не забыть, как наша пятая курсантская рота аврально грузила перед походом уголь: четыре часа грузим, четыре отдыхаем, а грузит другая рота. И так, пока не приняли весь запас для себя и для «Авроры», имевшей не такие вместительные трюмы, на которую потом перегружали уголёк в океане.
Владимир Филиппович Трибуц, который в сорок первом году командовал в звании вице-адмирала Краснознамённым Балтийским флотом, был в училище строгим и заботливым старшиной нашей роты, ведал нарядами, водил нас в строю на обеды и ужины.
Всё училище знало Владимира Трибуца как любителя пения, неизменного руководителя курсантского хора. Бывало, в конце ужина он, высокий и статный, выходил на середину зала и объявлял:
— Участникам хорового кружка остаться на спевку! Собираемся у сцены!
Взводами роты командовали наши товарищи со старших курсов. Большой авторитет имел, и не только у своих прямых подчинённых, командир 2-го взвода Николай Кузнецов. Он стал одним из самых известных питомцев училища за многие годы.
В то время, когда я заканчивал Военно-Морскую академию, он уже третий год находился на посту народного комиссара Военно-Морского Флота.
Во время заключительной перед выпуском из училища стажировки на линкоре «Марат» летом 1928 года мне доверили заменить ушедшего в отпуск старшину сверхсрочника, который командовал приданным линкору посыльным судном. Называлось оно «Якобинец».
Курсанты третьего курса перед выпуском. Лев Курников стоит третий слева во втором ряду Военно-морское училище имени М. В. Фрунзе, 1928 год
Водил его с Большого Кронштадтского рейда в Ленинград к складам Главного военного порта, перевозил уволенных на берег краснофлотцев. Эти недальние рейсы запомнились мне на всю жизнь как первые мои самостоятельные плавания.
Продолжение следует
