Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Поиск на сайте

На румбе - океан. Р.В.Рыжиков. СПб, 2004. Часть 22.

На румбе - океан. Р.В.Рыжиков. СПб, 2004. Часть 22.

ТЕСНОЕ МОРЕ (ИСТОРИЯ ОДНОГО СТОЛКНОВЕНИЯ)

Скандал в Министерстве обороны


В один из осенних дней 1971 года в Министерство обороны СССР из Министерства иностранных дел СССР поступил запрос: не находится ли какая-либо советская подводная лодка в таком-то районе Японского моря и не было каких-либо с ней неприятностей такого-то числа?
Маршал Советского Союза А.Гречко — бывший тогда министр обороны СССР — немедленно запросил об этом бывшего в то время Главнокомандующего ВМФ СССР Адмирала Флота Советского Союза С. Горшкова.
Дело в том, что по донесению одного из рыболовецких судов Японии в этом районе моря оно столкнулось с неизвестным судном, предположительно советской подводной лодкой. Лодка, по донесению японца, после столкновения погрузилась, возможно, затонула.




Министр Обороны Маршал Советского Союза А.А.Гречко и Главнокомандующий ВМФ Адмирал флота С.Г.Горшков среди офицеров Краснознаменного тихоокеанского Флота.

Адмирал Горшков честно доложил министру, что действительно в этом районе Японского моря имело место столкновение подводной лодки ТОФ «К-126», под командованием капитана 2 ранга Р.В.Рыжикова, с японским рыболовным судном. Подводная лодка следовала в район несения боевой службы. По донесению командира лодка повреждений, мешающих ей выполнять задачу, не имеет и несет службу в назначенном районе.
Маршал пришел в ярость и приказал немедленно возвратить лодку в базу, а командира примерно наказать. Представление к присвоению этому командиру звания «капитан 1 ранга» он лично разорвал. «Вам — морякам уже в море тесно стало!» — в сердцах крикнул он.
Лодка была возвращена, а МИД СССР сделал заявление для Японии и всего мира, что в указанном районе советских подводных лодок не было и нет. Аналогичное заявление сделали и США.
Небольшая пикантная подробность.
Офицер Главного штаба ВМФ, составлявший официальный доклад министру, не заметил, что в документе машинистка не полностью указала звание министра: к слову «Маршалу» она не допечатала слов «Советского Союза». Не заметили этой описки ни начальник Главного штаба ВМФ, ни сам главком (вероятно в спешке).
Однако эту ошибку заметили в канцелярии МО СССР. Офицер был снят с занимаемой должности и назначен с понижением. Такой вот «снежный ком» получился.


Тяжелые мысли



Половина двенадцатого. Выражаясь сухим военным языком - одиннадцать тридцать.
«Наверху» — то есть на поверхности моря, судя по наблюдениям в перископ, при последнем подвсплытии на очередной сеанс связи, «божья благодать» — штиль, ясное осеннее небо, конец октября, середина осени, а впечатление такое, что «на дворе» середина лета...
Подводное положение. В отсеках на боевых постах только вахта. Все остальные, то есть «подвахтенные», отдыхают после трудовой ночи. В центральном посту вахтенный офицер и вахтенный механик. «Командирскую» вахту несет, сидя на разножке, мой старший помощник.
Подводная лодка «К-126» Краснознаменного Тихоокеанского флота, выполняя приказание министра обороны, досрочно возвращается из района патрулирования на боевой службе в базу, в одну из бухт Приморья.
Режим движения обычный: ночью, если позволяет погода, на перископной глубине, производя зарядку аккумуляторной батареи под РДП.
Дело в том, что хотя «К-126» и грозный ракетоносец, способный разнести в пух и прах стратегические объекты «вероятного противника», а заодно и, для примера, половину такого города как Сан-Франциско, лодка эта дизель-электрическая, «ныряющая», то есть вынужденная практически ежесуточно всплывать для пополнения энергоресурсов.
Днем, соблюдая максимальную скрытность, такая лодка движется под водой на электромоторах. Сейчас день и мне, командиру этой лодки, традиционно положено отсыпаться после требующей особой бдительности «командирской» вахты, о плюсах и минусах которой я уже писал.




Увы, сон не идет. Я уже битый час ворочаюсь на своем узком диванчике-койке в крошечной каюте. Заснуть не дают тяжелые мысли о случившемся. Еще и еще раз прокручиваю в сознании свои действия, грубые ошибки, которые несколько дней назад могли привести к гибели корабля и его экипажа, а значит и моей персональной гибели... Пытаюсь связать свои правильные и неправильные действия с событиями, предшествующими выходу в этот, очевидно, последний для меня поход... Какой тут к чёрту сон?
Что случилось со мной, с моим любимым подводным кораблем? Почему я так неграмотно подставил под удар (в буквальном смысле этого слова) этот океанский корабль с его умными и не очень умными приборами, с современным оружием, в том числе термоядерным, а самое главное, с сотней без малого молодых энергичных людей, бесконечно верящих в мое умение управлять океанским подводным кораблем, вверившим мне самое дорогое — свои жизни?
Я не первый год «работаю» подводником: пятый год командую этой лодкой, много лет служил на разных проектах подводных кораблей в достаточно ответственных должностях, окончил высшее военно-морское училище подводного плавания и специальные офицерские классы, то есть, казалось бы, должен быть готовым к действиям в любой нештатной ситуации. Однако... В чём же все-таки дело?
Читатель уже догадался, что с моей подводной лодкой произошло несчастье. Недаром мы досрочно возвращаемся в базу. Недаром я занимаюсь самоанализом (а на самом деле — самобичеванием) в столь драгоценные, не так уж часто выпадающие на мою долю, минуты отдыха...
Прошло уже много лет, а эти, отошедшие уже в область воспоминаний события, не дают мне покоя.
К сожалению, ставшие и не ставшие достоянием гласности причины аварий и гибели подводных лодок, периодически обсуждающиеся на страницах печатных изданий и среди бывших подводников, все-таки часто грешат некоей поверхностностью, не всегда объективно вскрывают истинные причины происшествий. Хочется попытаться, ничуть не умаляя собственных, командирских, то есть тактических ошибок, вскрыть, на примере своей последней боевой службы, ошибки оперативные, может быть даже стратегические, далеко не всегда зависящие от командира, но которые однако зачастую являются скрытыми от посторонних глаз предпосылками к тяжелым авариям, а иногда и к гибели корабля. Итак, всё по порядку.


Отпуск позади



Яркое солнце ворвалось в прямоугольный иллюминатор воздушного лайнера и разбудило меня.
Весна 1971 года. Полный сил и энергии возвращаюсь из очередного отпуска. Впереди подготовка к выходу в море на боевую службу. Чего греха таить, крепко надеюсь на получение очередного, очевидно последнего, воинского звания «капитан 1 ранга», срок присвоения которого уже истек.
В те достославные времена получить это звание, даже занимая соответствующую ему штатную должность, было непросто. Командование соединения весьма осторожно относилось к этому событию. Представление к званию должно было быть таким, чтобы представляемый выглядел в нём без сучка и задоринки. Шутя, мы говорили, что оно вполне сошло бы за представление на Героя Советского Союза.
Мы, то есть командиры первых экипажей подводных лодок, головой отвечающие не только за экипаж, но и за материальную часть («железо») кораблей, редко героической аттестации соответствовали и потому в большинстве своем перехаживали во вторых рангах не один месяц.
Командиры же вторых экипажей, выходившие в океан эпизодически, да и то под присмотром командования и представителей основного экипажа, как правило, получали свои звезды без задержек. Матчасть у них в руках бывала редко, а, следовательно, и редко ломалась, да и сам экипаж был, обычно, разукомплектован и больше чем боевой учебой занимался хозяйственными работами типа сбора урожая картофеля или заготовки рыбы, икры или сена. А ведь чем меньше подчиненных, тем меньше замечаний. Внешне командиры первых экипажей сносили эту несправедливость спокойно, но скажите мне, кто из военных не мечтает о полковничьих погонах?
В конце 1960-х наш флот формально перешел к скопированной с американской системе максимальной эксплуатации подводных лодок. По этой системе на каждую лодку назначалось по два экипажа (в ВМС США «золотой» и «голубой»). За неимением качественных береговых тренажеров, способных обеспечить полноценную подготовку вторых («голубых») экипажей, мы не могли позволить себе такую роскошь, как полную передачу всей материальной части этим экипажам. О самостоятельных выходах вторых экипажей на боевую службу в те времена не было и речи.




«К-278» - Надводные корабли, суда и подводные лодки постройки завода № 402 - Северного машиностроительного предприятия (1942-2001). Справочник. /авт. - сост. Спирихин С.А.; [редкол.: Ю.В. Кондрашов (пред.) [и др.]] - Архангельск: ОАО «ИПП «Правд» Севера», 2004.

Судя по тому, что на печальной памяти атомоходе «Комсомолец» боролся за живучесть именно второй экипаж, теперь эти экипажи ходят в море самостоятельно. Хотя присутствие на борту «Комсомольца» нескольких старших начальников указывает на всё еще бытующую у нас систему подстраховки вторых экипажей. Да и читая даже открытые публикации, опытный подводник в состоянии увидеть, что действия этого экипажа в борьбе с роковой аварией при всей героичности и самоотверженности грешили-таки недостаточной отработанностью. Но сейчас речь не об этом, хотя задуматься над этим командованию ВМФ ей-ей не мешает.
Во всяком случае, возвращаясь к описываемому моменту, вспоминаю, что какой-то червячок, заглушая приподнятое настроение, напоминал мне о тех неприятностях, которые мог принести второй экипаж, хозяйничавший на вверенном мне корабле уже около трех месяцев.
Я вспомнил, как в прошлую отработку этого экипажа при погрузке на лодку двух учебных торпед из-за неквалифицированных действий личного состава они были повреждены. Сколько неприятных минут мне пришлось пережить! Командование до сих пор считает, что повреждения были результатом неисправности ТПУ (торпедопогрузочного устройства). Минеры обоих экипажей до сих пор спорят о том, по чьей вине произошла поломка, а присвоение мне звания, как водится, на всякий случай, задержано.
Предстоящая боевая служба обещала списать все мнимые и немнимые грехи...




Опустив солнцезащитный фильтр, я выглянул в иллюминатор. Наш самолет с ощутимым креном на левый борт и небольшим дифферентом на нос описывал плавный вираж, заходя на посадку. Под крылом во всей красе открылся океанский берег Камчатки. Самолет окончательно прорвал ватный слой белоснежных облаков и передо мной возникло волнующее зрелище. Вначале просматривалась вся Авачинская губа с тянущимся по ее северному берегу городом Петропавловском. Стали видны грузовой и пассажирский порты, небольшая бухточка со стоящими там рыболовными судами. Вот, наконец, и знакомая каждым мыском бухта, где у пирсов угадываются черные силуэты подводных лодок. Один из таких силуэтов медленно отошел от пирса, где обычно грузится оружие, и начал движение по голубой, блестящей под солнцем, глади, направляясь к выходу в океан. «Мама, смотри, пароходик плывет!» — послышался голос пятилетней девочки, сидевшей передо мной и тоже глазевшей в иллюминатор.
Я внутренне усмехнулся. Знали бы пассажиры нашего лайнера, что это за «пароходик»! Какой смертоносный ядерно-водородный груз несет он на своем борту! Внимание скольких людей приковано к его выходу в океан!
«А вот и ваши "единицы" показались!» — пробасил, так же как я проснувшийся сосед по креслу, капитан 1 ранга. Этим типично штабным выражением «единицы», обозначавшим в оперсводках и докладах подводные лодки и другие корабли, он окончательно укрепил мою догадку о его принадлежности к штабному племени. Конечно, он тоже определил мою должность по командирской «лодочке» — знаке «Командир подводной лодки» на тужурке. Я согласно кивнул, впившись взглядом в силуэты, которые никак нельзя было спутать с силуэтами надводных кораблей и гражданских судов, разбросанных по бухтам и самому заливу. Очень хотелось угадать свою «единицу». Нет, недаром говорят и пишут о любви к своему кораблю. Вот и я не могу не признаться: за несколько лет службы старшим помощником командира и вот уже четыре года командования подводным кораблем я привык ощущать его корпус, отсеки, трюмы, выгородки, как стены своей квартиры (тем более, что собственной, постоянной квартиры, в полном смысле, у меня до сих пор вообще не было).




Камчатка. ПБ "Нева" и ПЛ 629 проекта. Из архива рижского нахимовца 1950 г. выпуска капитана 1 ранга В.В.Куренкова.

Корпус лодки знаком каждой вмятиной, царапиной, швом. Отсеки, приборы и механизмы вычищены и выкрашены по моему вкусу. В содержание корабля вложена моя душа. Кроме того, на много месяцев в году именно этот корабль становится моим домом, а крошечная каюта - квартирой. Вот и любим мы, моряки, свои «железки» и по-сыновьи, и по-хозяйски одновременно. Захотелось скорее увидеть «свой пароход», принять его от более равнодушного, как мне тогда казалось, командира второго экипажа. Кроме того, не терпелось встретиться с друзьями и коллегами — командирами соседних подводных лодок, узнать от них о последних событиях в дивизии и эскадре, перемещениях по службе, планах начальства и семейных новостях, словом, с появлением под самолетом «родной базы» я почувствовал, что перехожу в привычное качество военного моряка, отпускное настроение быстро таяло.
Отчетливо стали видны дома нашего небольшого, но уютного военного городка, неправильными террасами разбросанные по склонам сопок. На какое-то время показался поселок Елизово, но и он скрылся за заснеженными, покрытыми редким лесом сопками.


Продолжение следует


Главное за неделю