НА ВСЕХ ОДНА ПОБЕДА
Врага надо добивать
В первые дни 1945 года с боевыми успехами вернулись из походов К-56 и Щ-310. Несколько экипажей, также встретивших Новый год в море, продолжали поиск целей для атак на коммуникациях противника. Группа подводных лодок готовилась к очередным походам. Часть их должна была действовать в юго-восточной части Балтики, где гитлеровцы ещё удерживали Либаву, Виндаву, Мемель. Другие подлодки посылались в более отдалённые районы.
Командующий флотом требовал держать до четырёх-пяти подлодок на подходах к Либаве, — основному порту, через который сообщались с Германией фашистские дивизии, прижатые к побережью в курляндском «котле». Мы знали, что о действиях воздушных и подводных сил флота в этом районе ежедневно докладывается члену Ставки Верховного Главнокомандования, командующему Третьим Белорусским фронтом маршалу А.М.Василевскому.
Маршал Александр Михайлович Василевский
Когда началась Восточно-Прусская наступательная операция советских войск, срывать морские перевозки противника как на востоке Балтики, так и в южной её части, стало ещё важнее. Но сперва расскажу о событиях первой половины января.
Воевать без потерь не получается
Со времени возобновления действий подводных лодок в открытом море с начала октября, бригада не имела потерь, и это относилось к самым отрадным для нас итогам сорок четвёртого года. Скольких товарищей, не вернувшихся с моря, вспоминали мы, провожая сорок первый, сорок второй, тяжелейший для балтийских подводников сорок третий...
Но надо было заботиться, чтобы ни у кого не возникало самоуспокоенности оттого, что резко уменьшилась опасность подрыва лодок на минах, — основной причины наших потерь в те годы.
Раньше главным было — вырваться из заминированного вдоль и поперёк Финского залива. Всё последующее казалось несравнимо более лёгким. В открытом море лодки часто совершали большие переходы в надводном положении. Теперь противолодочные корабли, вплоть до эсминцев, могли атаковать лодку не только на главных морских путях и подступах к портам, а практически везде. Как уберечься от них, не поступившись боевой активностью, не упустив возможную победу, — это каждому командиру надо было решать всякий раз заново, исходя из конкретных условий и опираясь на накопленный опыт.
Последний боевой поход С-4
И одному командиру А.А.Клюшкину, только что произведённому в капитаны 3-го ранга, уберечься не удалось...
Во второй, под его командованием, поход подводная лодка С-4 вышла из порта Ханко ещё в середине декабря. Она курсировала сперва на подходах к Виндаве, откуда Клюшкин донёс о проведённой торпедной атаке, результаты которой наблюдать не смог. По позднейшим данным, атакованный транспорт «Рейнтом» был повреждён.
Потом на С-4 было передано приказание перейти в район маяка Брюстерорт западнее Мемеля, где воздушная разведка засекла движение нескольких конвоев. Такой «маневр позициями», переброска подлодок в другой район, тем более — соседний, практиковали в то время часто, поскольку не хватало лодок на все районы, где они могли понадобиться.
И вот в ночь на 7 января радисты «Иртыша» приняли с борта С-4 сбивчивую, нечётко переданную радиограмму, которая лишь частично поддалась расшифровке. Фраза, дошедшая до нас наиболее полно, была такая: «Крупные повреждения прочного корпуса...» Почувствовалось, что это донесение с тонущего корабля. Ни на какие запросы лодка не ответила, в эфир больше не вышла…
Что с ней произошло, мы тогда не узнали. В 1961 году польские водолазы нашли С-4 на дне северо-западнее маяка Брюстерорт. Корпус лодки был сильно разрушен перед рубкой, — явно таранным ударом. О подъёме корабля вопрос не вставал, поскольку поблизости были обнаружены донные авиационные мины.
Но первое известие об обстоятельствах гибели подводной лодки капитана 3-го ранга Клюшкина мы получили на тринадцать лет раньше, в 1948 году. Тогда эпроновцы подняли затонувшую в Данцигской бухте бывшую плавбазу немецких подлодок «Отто Вунш», на которой оказалось много различных документов гитлеровского флота, и в том числе — материалы заседания военного трибунала по делу командира миноносца Т-33. Он обвинялся в том что, таранив советскую подводную лодку (судя по координатам и дате, речь могла идти только об С-4), не продолжил её преследование, не сбросил глубинные бомбы. Командир оправдывался тем, что его миноносец получил повреждение при ударе о корпус лодки. Трибунал разжаловал его в рядовые и послал на восточный фронт.
Как видно, начальники, отдавшие командира миноносца под суд, сомневались в том, что подлодка затонула.
Но этот случай был, увы, не из тех, счастливых для подводников, когда лодка, попавшая под таран, всё-таки возвращалась в базу.
Что касается обстоятельств происшедшего, то, насколько можно было понять из судебного дела, имело место непреднамеренное столкновение двух кораблей тёмной ночью. С миноносца, вероятно, находившегося в дозоре, не заметили лодку до того, как он на неё наскочил. На лодке, которая, очевидно, была в позиционном положении или начала погружаться, возможно, заметили приближающийся миноносец, но ни уйти на глубину, ни отвернуть не успели.
Итак, случайность? Видимо, да. Но ночью подводные лодки всплывали и для зарядки батарей, и для крейсирования в надводном положении, и часто не погружались до рассвета. Это не было сопряжено с особым риском. К середине той зимы всё стало сложнее.
С-4 была лодкой-ветераном. Она самой первой из нашей бригады вышла в боевой поход 22 июня 1941 года. И хотя лодке приходилось делиться бывалыми моряками с новыми кораблями, на ней сохранялся основной костяк экипажа, который ушёл тогда в море из Усть-Двинска и выдержал потом много суровых испытаний. А для меня это была ещё и лодка, с которой началось знакомство с кораблями бригады в Либаве за полтора месяца до войны.
Вместе с капитаном 3-го ранга А. А. Клюшкиным погибли его старпом капитан-лейтенант А.К.Гусев, тоже тихоокеанец, минёр старший лейтенант С.М.Зинцов, механик инженер-капитан-лейтенант С.Л.Доля, мичман Ф.А.Рохмистров, участник всех походов лодки с начала войны, замечательные старшины и матросы, прослужившие по семь-восемь лет...
Но эта первая в ту осенне-зимнюю кампанию потеря бригадой боевого корабля не положила, скажу сразу же, начала ряду потерь, как бывало в иные годы. Балтийские подлодки ещё не раз попадали в очень трудное положение, однако ни одну из них враг потопить не смог.
Два разных похода Щ-407 и Щ-307
А район маяка Брюстерорт заслужил у подводников репутацию несчастливого места. Там, где погибла С-4, не ладилось и у других. Через десять дней туда прибыла начинавшая новый поход Щ-407 капитана 3-го ранга П.И.Бочарова. Наш ВПУ передал на лодку целеуказание: по данным авиаразведки, в этот район входил конвой, прорывавшийся из Либавы. Бочаров повёл свою «Щуку» на перехват конвоя, обнаружил его, но атака не удалась. Возможно, из-за сильного волнения на море. При штормовой погоде происходили и последующие встречи с противником, и атаки срывались одна за другой. Так Бочарову и не удалось ничего потопить за этот поход, длившийся больше месяца и очень измотавший команду.
Иначе сложился начавшийся 7 января второй боевой поход капитана 3-го ранга М.С.Калинина. Его Щ-307 вновь действовала на подходах к Либаве. В ночь на 10 января она потопила, не дав дойти до порта, быстроходный транспорт, следовавший откуда-то с запада. Несколько дней спустя, был отправлен на дно при выходе в составе конвоя из Либавы другой транспорт (как установили, позже, «Генриетта Шульте»).
Экипаж настроился на новые боевые успехи, — до истечения срока автономности было ещё далеко. Однако поход пришлось закончить досрочно. При очередной зарядке батареи возникло сильное выделение хлора из аккумуляторов. Перед зарядкой в них доливалась дистиллированная вода, хранившаяся в надстройке в резиновых мешках, в которые при каких-то обстоятельствах попала морская вода. Оттого, по-видимому, и стал выделяться хлор. Правильно ли хранились резиновые мешки, предстояло разобраться. А лодку, узнав из донесения командира о создавшемся положении, немедленно отозвали в базу. С хлором под водой шутки плохи. В штабе с облегчением вздохнули, узнав, что Щ-307 встречена катерами и входит в шхеры.
Щ-318 попала под таран
Под Либавой «Щуку» П.И.Бочарова сменила Щ-318 капитана 3-го ранга Л.А.Лошкарёва, который также вышел в свой второй самостоятельный поход, пришедшийся на очень суровую пору зимы. Перед погружением после ночного крейсирования под дизелями приходилось скалывать образовавшийся на надстройках лёд. Видимость часто бывала крайне ограниченной, и, может быть, в значительной мере поэтому Лошкарёв долго не встречал противника.
Лишь в начале февраля командир Щ-318 донёс о первом боевом успехе. Докладывая потом о подробностях атаки, Лошкарёв говорил, что такого «фейерверка» над морем, каким она сопровождалась, он за свою жизнь ещё не видел. Атакован был танкер (по позднейшим данным — «Хиддензее»), шедший вместе с другим судном в кольце сторожевых кораблей. Через минуту после взрыва торпед последовал новый взрыв очень большой силы. Осветилось всё вокруг, и только тогда со сторожевиков заметили находившуюся ещё на поверхности подлодку. Погружалась она под беглым артогнём, затем последовала бомбёжка, не причинившая, к счастью, лодке существенных повреждений.
Кляня неблагоприятную погоду, Лошкарёв бороздил морские подступы к курляндскому «котлу» то в морозном тумане, то в слепящих снегопадах. В течение ряда дней движения судов противника не могла установить и авиация. Однако суда эти проходили где-то рядом. Однажды ночью «Щука» едва успела отвернуть от чьего-то форштевня, выдвинувшегося внезапно из снежной мглы.
Командир позаботился, чтобы вахтенные офицеры и вся верхняя вахта извлекли уроки из этого опасного случая. Но в море подчас происходит такое, от чего не убережёшься. В ночь на 10 февраля всё повторилось, но с тем отличием, что на этот раз уклониться от таранного удара, явно непреднамеренного, лодка не успела.
Хорошо ещё, что после того, как в темноте разглядели очертания движущегося на неё неизвестного судна, хватило времени начать маневр срочного погружения, и что команды, поданные в эти секунды, исполнялись молниеносно. Удар пришёлся по корме погружавшейся лодки, на ней заклинило вертикальный руль и кормовые горизонтальные рули, погружение стало неуправляемым. Однако в прочном корпусе пробоины не было, вода в отсеки не поступала. Манипулируя балластом, командир удержал лодку на глубине, близкой к критической.
Через несколько часов Щ-318 всплыла. После наружного осмотра кормы к перечню повреждений прибавились разбитые торпедные аппараты. Но гребные винты, к счастью, работали. Собрав офицеров, командир изложил свой план возвращения в базу: идти только ночью, в надводном положении, удерживаясь на курсе оборотами дизелей, а на день ложиться на грунт.
Этот план Лошкарёв сообщил и в штаб бригады. Мы ответили, что у маяка Чекарсерн лодку будут ждать тральщик и ледокол, который возьмёт её на буксир. Лошкарёв был отличным моряком. Он благополучно довёл повреждённую «Щуку» до финских шхер.
Подводная лодка Щ-318 в доке после таранного удара. Хельсинки, 1945 год
Достаточно было взглянуть на искалеченную корму лодки, чтобы понять: в боевые походы ей больше не ходить. Повреждения, безусловно, поддавались устранению, но любому заводу на это потребовалось бы больше времени, чем, судя по всему, могла ещё продлиться война.
И тем не менее боевой счёт Щ-318, не выходившей больше в море, всё-таки ещё возрос. После войны, располагая документами бывшего противника, удалось установить, что подлодка Лошкарёва случайно попала под форштевень транспорта «Аммерланд-2». При этом сам он получил большую пробоину, в результате чего в тот же день затонул.
Следовало или не следовало засчитывать Лошкарёву потопление этого судна? Пока шла война, вокруг этого разгорелись бы споры. Командиры подлодок, да и не только командиры, ревниво относились к учёту боевых успехов. Но после войны к этому относились уже не так горячо. И рассуждая здраво, трудно было не признать тот факт, что в своём последнем боевом походе Щ-318 лишила врага не только танкера, потопленного торпедами, но и транспорта, также ушедшего на дно.
Л-3 атакует эсминец
В январе сорок пятого стремительно развёртывались крупнейшие военные события на побережье Балтики западнее советских границ. Войска трёх фронтов окружали и рассекали на части гитлеровские армии, сосредоточенные в Восточной Пруссии. Наши войска прорвались к морю у Эльбинга, а затем и под Кенигсбергом. Возникали новые приморские «котлы», отрезанные от Германии по суше. Т ем временем был занят Мемель. А Данцигская бухта, которая не так давно относилась к неприятельским тылам, становилась прифронтовой.
Следовало ожидать, что гитлеровское командование, стремившееся во что бы то ни стало удержать Восточную Пруссию, введёт в борьбу за неё и свой флот, хотя раньше он мало использовался для поддержки фашистских войск на побережье Балтики. И действительно, в последних числах января у Земландского полуострова появились крейсер с эсминцами, начавшие обстреливать позиции наших войск. Командующий флотом приказал нам перебросить в этот район подлодку, имеющую большой запас торпед. Ей ставилась задача атаковать артиллерийские корабли противника, пресечь обстрел наших войск с моря.
Из лодок, находившихся не очень далеко, для этого наиболее подходила гвардейская Л-3 капитана 3-го ранга В.К.Коновалова. Она только что прибыла в район Виндавы, где успела выставить половину своего запаса мин и потопить торпедами довольно крупный транспорт.
Немецкий транспорт «Генри Лютгенс», затонувший 29 января 1945 года после подрыва на мине, выставленной подводной лодкой Л-3
1 февраля Коновалов получил приказ переменить позицию, а 2-го донёс, что находится в новом районе боевых действий.
Подойдя на исходе дня при хорошей видимости к побережью Земландского полуострова (теперь это наша Калининградская область) и располагая данными воздушной разведки, командир Л-3 легко обнаружил с помощью перископа отряд немецких кораблей. В самом крупном из них Коновалов опознал тяжёлый крейсер «Принц Ойген», вместе с ним были эсминцы.
Корабли вели артиллерийский огонь, держась под берегом, где карта показывала недоступные для подводного маневрирования глубины. В сумерках крейсер и эсминцы покинули огневую позицию и, по-видимому, укрылись на ночь в хорошо защищённой военно-морской базе Пиллау.
Ища способ провести торпедную атаку на мелководье (что корабли вновь выйдут вести огонь по берегу, Коновалов не сомневался), и не полагаясь только на карту, он методично проверял глубины эхолотом. Эти измерения кое-что дали: было обнаружено не отмеченное на карте углубление дна — «подводная ложбинка», которая могла пригодиться. Одновременно выбиралось подходящее место для постановки остававшихся на лодке мин. Их Л-3 выставила на следующий день.
Возможность выйти в торпедную атаку представилась Коновалову 4 февраля. Самая заманчивая цель — «Принц Ойген» оставалась недосягаемой: крейсер и два эсминца держались на слишком малых для атак глубинах. Но ещё один миноносец отошёл мористее. Его Л-3 и атаковала, причём при сближении с целью воспользовалась разведанным накануне углублением дна. Для завершения маневра «ложбинки» веё-таки не хватило, однако Коновалов не свернул с боевого курса и тогда, когда под килем оставалось всего два метра.
Немецкий тяжёлый крейсер «Принц Ойген»
Перед самым залпом был предусмотрительно создан небольшой дифферент на корму, то есть чуть-чуть приподнят нос лодки, чтобы торпеды не зарылись в ил. А после торпедного залпа манипулирование балластом и управление горизонтальными рулями были столь виртуозными, что облегчённую лодку, несмотря на ничтожно малую глубину под килем, не выбросило на поверхность.
Ранее я рассказывал о том, какую роль сыграл инженер-механик Андрей Васильевич Новаков при возвращении в строй тяжело повреждённой М-96. Теперь инженер-капитан 3-го ранга Новаков служил на гвардейской Л-3, и это он управлял системой погружения и всплытия. Управление большой подлодкой на малых глубинах — высокое искусство, и атака, подобная той, вообще возможна лишь при условии, что инженер-механик лодки — выдающийся мастер своего дела.
Инженер-механик подводной лодки Л-3 Андрей Васильевич Новаков
Коновалов стрелял двумя торпедами, и в отсеках слышали два взрыва. Но приподнять перископ для визуальной проверки результатов атаки было слишком рискованно: на море стоял редкий для февраля штиль. Развернув лодку, командир положил её на грунт, решив, что «замереть» выгоднее, чем немедленно отходить.
Эсминец, явно другой, потому что шум его винтов акустик услышал не сразу, стал носиться вокруг переменными курсами и наугад сбрасывать глубинные бомбы. Один раз он прошёл почти над самой лодкой, оглушив подводников рёвом турбин. Серьёзных повреждений Л-3 не имела. Когда вокруг утихло, она отошла на большие глубины.
В этой атаке было много поучительного, даже в мелочах. В решениях и действиях капитана 3-го ранга Коновалова проявились и высокое тактическое мастерство, и боевая зрелость, и личное мужество, — важнейшие для командира качества. Атака, независимо от её результата, вошла в число тех, что потом разбирались на занятиях по истории военно-морского искусства в учебных заведениях флота.
А вот занести на боевой счёт Л-3 эсминец мы всё-таки не могли, поскольку достаточных подтверждений его потопления не имели. По более поздним сведениям, вражеский корабль получил тяжёлые повреждения, тонул, но дотянул до отмели, потом его отбуксировали в порт. В строй до конца войны эсминец не вернулся.
Подводники-гвардейцы, участники всех боевых походов подводного минного заградителя Л-3
Действия гвардейского экипажа Л-3 имели и другой результат, в тот момент, разумеется, более важный: отряд немецких кораблей во главе с тяжёлым крейсером «Принц Ойген» спешно покинул этот район, прекратив поддержку своей дальнобойной артиллерией гитлеровских войск на Земландском полуострове. Именно ради этого посылалась туда подводная лодка.
Боевой подвиг С-13
С середины января 1945 года в южной части Балтики на важнейших коммуникациях, связывающих основную часть Германии с группировками, отрезанными Красной Армией в Восточной Пруссии и Прибалтике, действовала подводная лодка С-13 под командованием капитана 3-го ранга А.И.Маринеско. Её поход, исключительный по боевым успехам, требует, чтобы о нём было рассказано подробнее.
Плавание проходило в сложнейших зимних условиях.
30 января С-13 вела поиск на подходах к Данцигской бухте, западнее мыса Хела, и одновременно заряжала аккумуляторную батарею. Обстановка не благоприятствовала поиску. Ветер 5-6 баллов, крупная волна, температура воздуха до минус семнадцати градусов, шёл снег, что сильно снижало видимость, а, значит, и возможное обнаружение противника. Т олько к вечеру погода несколько улучшилась.
Было около 20 часов, когда командир отделения рулевых-сигнащиков А.Н.Виноградов доложил, что видит огонь работающего маяка. Маринеско сделал вывод: его проблески могут предшествовать выходу из Данцигской бухты большого конвоя. По огням маяка уточнили место подводной лодки. И вот на юго-востоке показались тусклые огни судов противника. На лодке прекратили зарядку батареи, и она в позиционном положении начала сближение с конвоем.
Вскоре гидроакустик доложил о шуме винтов крупного двухвинтового судна, идущего на большой скорости. Чуть поредела снежная пелена, и сам командир лодки заметил силуэты миноносца и следовавшего за ним огромного лайнера. Когда С-13 легла на курс атаки, выяснилось, что пеленг меняется на нос, — лайнер уходил. Маринеско принял единственно верное решение: пересечь курс конвоя за кормой лайнера, выйти на его левый борт и, следуя параллельно движению судна, обогнать его, а затем начать торпедную атаку.
После пересечения курса вражеских кораблей, продули цистерны главного балласта и дали лодке самый полный ход под дизелями. Обгон длился больше часа. Командир электромеханической боевой части Я.С.Коваленко и его мотористы до предела форсировали обороты двигателей, обеспечив скорость свыше 19 узлов. Это позволило занять выгодную позицию для атаки. За час до полуночи С-13 легла на боевой курс. С дистанции около четырёх кабельтовых был произведён залп четырьмя торпедами из носовых торпедных аппаратов. Через минуту с подлодки увидели взметнувшийся к небу огонь сразу в трёх местах лайнера и услышали грохот взрывов. С креном на левый борт лайнер быстро погружался. На месте его гибели корабли охранения стали спасать плавающих в воде людей. Лодка срочно погрузилась.
Схема маневрирования подводной лодки С-13 при выходе в торпедную атаку на лайнер «Вильгельм Густлов»
Подошедшие через несколько минут дозорные противолодочные корабли начали поиск лодки. Маринеско решил развернуть корабль, искать спасение не в глубинах, а у берега, там, где поиск казался менее вероятным. Нашей лодке удалось обмануть врага и благополучно уйти от преследования.
На дне Балтийского моря оказался крупнейший лайнер «Вильгельм Густлов». Конечно, экипаж С-13 и её командир, да и мы в штабе, в то время не представляли масштабности и военно-политического значения совершённого подвига. Штабу бригады хотя и было известно из донесения командира лодки о поражении крупного лайнера, но многие обстоятельства и подробности выяснились значительно позже.
Нельзя не отметить, что именно в этот день, 30 января, войска 3-го Белорусского фронта вышли к побережью Балтийского моря, завершив окружение главного города и крепости Восточной Пруссии — Кенигсберга. А чуть раньше началось паническое бегство противника из Восточной Пруссии и портов побережья Данцигского залива.
Подробности узнали позже
Думается, следует познакомить читателя с тем, какова была обстановка, условия подготовки и перехода конвоя, в который входил «Вильгельм Густлов». По данным западногерманского историка Карла Беккера дело происходило так:
«…У мола второго дивизиона подводных лодок две больших “посудины” — теплоходы, долгое время служившие казармами для подводников в Готенхафене и Пиллау, — большие лайнеры серого цвета с огромными надстройками: “Вильгельм Густлов”, водоизмещением 22488 тонн и “Ганза”, чуть поменьше, более 20000 тонн, осуществлявшие в своё время переходы в Атлантике и принадлежащие кампании “Гамбург–Америкен линия”. Но 30 января это место опустело. Оба лайнера ушли.
Немецкий лайнер «Вильгелм Густлов»
По сведениям командира порта, на “Густлове” находилось при отходе по списку более 5060 человек, в том числе военных и экипаж. Однако, когда лайнер под буксирами вышел из порта, к его борту подошёл паром и шлюпки, с которых по его борту, как муравьи, поползли люди.
Перед отходом командир дивизии охраны водного района предлагал подождать до прихода кораблей дивизии, но офицеры подводных сил не хотели об этом и слышать. У них был приказ оставить старые базы и готовить новые экипажи для подводных лодок в более западных портах, и этот приказ они должны были выполнить без промедления».
Пусть простит меня читатель за длинные цитаты, но свидетельства изучавшего этот вопрос немецкого историка наиболее ценны. А он далее пишет: «Пришло сообщение: “Ганза” не может продолжать свой путь. Повреждение машин заставило судно встать на якорь между Готенхафеном и Хелой. “Густлов” на некоторое время также встал на якорь, но, узнав, что ремонт будет долгим, продолжил свой путь в сопровождении двух небольших кораблей: миноносца “Леве” и торпедолова Т-19.
На переходе подводная лодка потопила “Густлова”. Затем появился конвой, следовавший с запада».
По другим данным число погибших на лайнере составило 6–8 тысяч человек, а его водоизмещение около 25 тысяч тонн.
Чтобы подчеркнуть особое значение подвига С-13, замечу, что гитлеровское военно-морское командование в первые месяцы 1945 года намеревалось придать новый размах боевым действиям своих подводных лодок. Подводные корабли, находившиеся в строю, были модернизированы, вооружены поисковыми радиолокационными станциями, позволявшими обнаружить работу РЛС противолодочных сил, оборудованы устройством «шнорхель», обеспечивавшим зарядку батарей без всплытия лодок, появились у врага и акустические торпеды, шедшие на звук работающих винтов.
Вступили в строй также новые лодки XXI и ХХIII серий. Как позже написал гросс-адмирал Карл Дениц в книге «Немецкие подводние лодки во второй мировой войне», восемь из них уже успешно действовали у берегов Англии. Для новых кораблей требовалось значительное число подготовленных подводников. Экипаж С-13 уничтожил основную часть резерва немецкого подводного флота. Эти моряки могли бы составить десятки подготовленных экипажей.
Военный транспорт отправлен на дно
9 февраля на лодке Маринеско получили радиограмму выносного пункта управления штаба бригады о движении конвоя противника из района Пиллау.
В ночь на 10 февраля С-13 обнаружила силуэты трёх эсминцев и в тот же момент гидроакустик доложил о движении крупного быстроходного корабля. На глаз Маринеско посчитал его водоизмещение в 12000 тонн. Лодка пересекла курс цели за кормой, чтобы атаковать её из тёмной части горизонта. Предельно форсируя ход под дизелями, заняли позицию для стрельбы кормовыми торпедными аппаратами.
Обе торпеды попали в судно. С мостика подводной лодки наблюдали взрывы. Затем последовало ещё несколько взрывов и вспышек пламени. На палубе судна были замечены орудия, что дало командиру лодки основание считать потопленным лёгкий крейсер. Об этом он и донёс по радио в наш штаб.
Корабли охранения устремились к тонущему судну, а С-13, не погружаясь, полным надводным ходом ушла из этого района. Позже установили, что потопленным оказался крупный военный транспорт «Генерал фон Штойбен» водоизмещением 14660 тонн. Он перевозил 3600 солдат и офицеров, из которых кораблям охранения удалось спасти лишь около 300 человек.
Немецкий военный транспорт «Генерал фон Штойбен»
Командир подводной лодки С-13 Александр Иванович Маринеско
За один поход Маринеско и его боевые друзья уничтожили около 10000 гитлеровцев, то есть отправили на дно целую дивизию. Подводная лодка была награждена орденом Красного Знамени. Всех членов экипажа отметили боевыми наградами. Капитана 3-го ранга А.И.Маринеско, ранее награждённого орденами Ленина и Красного Знамени, удостоили второго ордена Красного Знамени.
Такой же наградой были отмечены помощник командира капитан-лейтенант Л.П.Ефременков, штурман капитан-лейтенант Н.Я.Редкобородов, минёр капитан-лейтенант К.Е.Василенко, механик инженер-лейтенант Я.С.Коваленко, мичманы П.С.Набоков и Н.С.Торопов. Орденами Красной Звезды, Отечественной войны 1-й и 2-й степени были награждены все остальные члены экипажа.
Примечание редактора
Судя по первоначальной нумерации страниц, позднее зачёркнутой, из машинописного текста рукописи удалено семь страниц (листов с текстом, напечатанным на одной стороне). Вместо них вставлены два листа бумаги с текстом, напечатанным на другой печатной машинке, а также приклеено полстраницы пустой бумаги. При этом нарушены последовательность и логика авторского изложения. Текст автора обрывается на полуслове.
Становится очевидным, что часть рассказа Л.А.Курникова о подвиге подводной лодки С-13 и судьбе её командира А.И.Маринеско изъята из рукописи. Вставленный текст, судя по стилю и содержанию, не принадлежит Л.А.Курникову, поскольку резко и нелогично перескакивает на тему общих итогов похода С-13. Он начинается со слов «За один поход…». Одной фразой оцениваются успехи экипажа, а также чрезвычайно кратко и не-
брежно перечисляются награды личному составу.
Затем бегло, несвязно и не к месту перечисляются памятники, установленные в честь А.И.Маринеско и подводной лодки С-13.
Л. А. Курников так не излагал своих мыслей.
Наиболее вероятно, что изъятие и подмена авторских страниц была сделана в редакции Воениздата, поскольку стиль исправлений и пометки по тексту аналогичны другим поправкам рукописи.
На месте склейки листов просматривается концевой фрагмент изначального текста автора: «…Маринеско досрочно уволить в запас. Такова правда жизни, от которой не уйдёшь».
Эта фраза говорит о том, что Л.А.Курников подробно рассказывает о последнем периоде военной службы А.И.Маринеско и объясняет его досрочное увольнение в запас. Но этот фрагмент воспоминаний Л.А.Курникова изъят из рукописи.
Активные поиски изъятых страниц авторского текста не увенчались успехом. Вероятно, они были уничтожены.
В итоге грубого вмешательства в авторский текст, мы никогда не узнаем «правды жизни» и истинного мнения Л.А.Курникова, а также подлинных обстоятельств перелома судьбы А.И.Маринеско.
Общий тоннаж потопленных подводной лодкой А. И. Маринеско кораблей и судов превысил 52000 тонн.
В Кронштадте на доме, где жил покойный ныне Александр Иванович Маринеско, установлена мемориальная доска. В честь побед С-13 в Лиепае сооружён памятный знак. К 45-летию Победы в числе других особо отличившихся воинов А.И.Маринеско был удостоен звания Героя Советского Союза.
5 мая 1990 года в городе Ленинграде у входа на завод «Мезон», где продолжительное время работал А.И.Маринеско, был открыт ему памятник. А улица Строителей была переименована в улицу Маринеско. 31 января 1993 года на ней и на доме, где он жил, установлены мемориальные доски.
Комбриг ушёл на Щ-309
В середине февраля из Турку отправилась в очередной боевой поход гвардейская Щ-309 капитана 3-го ранга П.П.Ветчинкина. На ней ушёл в море контр-адмирал С.В.Верховский. «Щука» направлялась в район Либавы, блокирование которой оставалось одной из главных наших задач.
Отпустить в поход меня, о чём я вновь просил, Верховский не согласился, считая, как и его предшественник, что начальнику штаба не резон надолго отлучаться с КП. Передавая мне управление соединением, комбриг оговорил, что доносить ему по радио следует только о самом важном.
В отношении связи с Щ-309 должен был соблюдаться общий порядок: лодка даёт знать о себе условными сигналами, а сверх этого выходит в эфир лишь в самых необходимых случаях. Штаб же ежедневно передаёт, не требуя квитанций о приёме, оперсводку «лодкам в море» с нужными командирам сведениями об обстановке и поведении противника.
Продолжение следует
