Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Импортозамещение теплообменного оборудования

Найдено решение
для замены импортных
теплообменников

Поиск на сайте

На румбе - океан. Р.В.Рыжиков. СПб, 2004. Часть 27.

На румбе - океан. Р.В.Рыжиков. СПб, 2004. Часть 27.

Вечер только начинается, но уже провозглашен третий, традиционный тост «За тех, кто в море!» и смех в том или ином конце зала звучит все громче и громче...
Большинство из нас — воспитанники Ленинградского военно-морского подготовительного училища (на его базе и было создано высшее училище), то есть друзья юности. При переходе в высшее училище в наш коллектив влились воспитанники рижского Нахимовского училища. Они, можно считать, друзья детства. Мы быстро сдружились с ними: еще бы — моряки! Принятый на наш курс один взвод «с гражданки» растворился в нас без остатка и теперь трудно даже вспомнить, кто тогда в далеком пятидесятом был «салагой».
Все мы были романтиками, любили свою специальность и с восторгом приняли известие о преобразовании училища в подводное.
Флот страны делал явный крен в сторону подводных лодок и мы — патриоты хотели служить именно на этом передовом рубеже. Таким образом, наше желание совпало с кораблестроительной программой Родины.
Ровно сорок лет назад, в такой же ноябрьский пасмурный день, солнце, случайно выглянувшее из-за туч, заиграло «зайчиками» на новеньких золотых погонах и кортиках юных лейтенантов.




Памятник подводникам

По-разному сложились наши судьбы. Некоторые очень быстро расстались с флотом. Некоторые к концу службы ощутили на плечах приятную тяжесть адмиральских звезд. Большинство закончили службу во вторых и первых рангах, прослужив более тридцати лет...
Но как бы эти судьбы ни складывались, мы привыкли в этот святой день смотреть друг другу в глаза, делиться воспоминаниями и заботами, вспоминать и поминать ушедших навсегда...
Вглядываясь в тронутые морщинами лица, в благородную седину волос, не менее благородные лысины, с трудом узнаю тех, с кем сидел на лекциях, сдавал многочисленные экзамены, греб веслами и ставил паруса на шлюпках, разгружал баржи-«сороковки» с дровами, стрелял из «трехлинейки» в тире, шагал по Дворцовой и Красной площадям на парадах, болел морской болезнью на шхунах «Учеба» и «Надежда», дублировал матросов, старшин и офицеров на крейсерах «Чапаев» и «Железняков»...




И все же мы все остались мальчишками! Прислушиваюсь к разговорам. Их темы — бесконечные воспоминания. Чаще всего это юмористические моменты курсантской и офицерской жизни. Вот, например.
После одного из сданных нашим взводом государственных экзаменов группу курсантов и меня, в том числе, собрал в укромном углу плаца отец одного из нас, известный на флоте адмирал, председатель экзаменационной комиссии. Тема беседы была более чем деликатной. «Ребята,— обратился к нам адмирал,— я знаю, что пока мы с женой отдыхаем на даче, вы частенько отмечаете сдачу экзаменов на нашей квартире. У меня просьба: подтвердите жене — матери этого оболтуса (кивок в сторону сына), что найденная ею за диваном деталь женского туалета принадлежит одной из ваших знакомых-девиц. Ведь она, мать, меня подозревает!» Мы смущенно обещаем подтвердить и тщательно осматривать своих девушек при расставании...
Обрывки фраз, доносящихся сквозь общий шум из разных концов зала, позволяет сделать вывод о неувядаемом чувстве юмора однокашников. Вспоминают, например, о том, как впервые в своей жизни заступившие в караул воспитанники Горленко и Фалютинский одновременно заснули на постах. Я описал это курьезное «происшествие» в очерке «Начало». Отсидели они тогда свои первые сутки в карцере...




На мостике ПЛ С-189 Михаил Харитонович Пихтилев и Евгений Сергеевич Фалютинский — командир ПЛ 611 проекта, пришедшей с Севера.

За другим столом рассказывают, что курсант Гриша Репашевский (ныне весьма уважаемый капитан 1 ранга в отставке), обладавший исключительной находчивостью и скороговорным языком (подобно расшифровке текста радиограммы, полученной на аппаратуре сверхбыстродействия: чтобы сходу понять, что он сказал, собеседник должен «перемотать» этот текст на обычный магнитофон, а уж затем, на медленной скорости его прослушать), «отмочил». В ответ на справедливый вопрос — замечание офицера: почему курсант не отдал ему честь, Гриша быстро-быстро доложил, преданно глядя в глаза офицера: «А у меня бушлат не свой!». Делавший замечание крякнул, пристально взглянул на Гришу, сдвинул фуражку на затылок и растерянно промямлил: «Ну, что ж ... Тогда ...идите...»




Дружно щелкнули каблуки тяжелых яловых матросских ботинок. Весело впечатались их подошвы в натертый нами же паркет коридора бывшего приюта. Не думал кузен императора Александра II Освободителя — генерал от инфантерии, добрейший принц Ольденбургский, что стены, возведенные его стараниями, дадут России таких лихих «марсофлотов»...
Из дальнего угла зала доносятся слова старой «подготской» песни:


«Тельняшка — вставка , брюки — клин,
По швам ползущая суконка,
На голове ужасный блин -
Такая наша одежонка!»


И дружно, неожиданно громко:

«Не променяю черный клеш
Я на солдатские обмотки!
Когда по Невскому идешь,
Тобой любуются красотки!»




Словом, память воскрешает, как правило, все веселое и доброе, хотя, конечно, было много и тяжелого, неприятного, но мальчишки, сидящие в нас, не хотят вспоминать плохое!
Невольно замечаю, что женская половина нашего содружества, в сравнении с прошлой встречей, значительно сократилась. Думается, что не пришедшие сегодня «боевые подруги» просто не рискнули публично напомнить «мальчикам» о своем возрасте. Ведь их помнят молодыми, без седины и морщин! Впрочем, это чисто по-женски, обсуждению не подлежит.
Приглядевшись, замечаю жен второго и даже третьего (увы, и так бывает!) поколения. Их тоже немного. Не все из них решились прийти на эту встречу. Ну, а те, кто пришел, ведут себя крайне (о молодость!) непринужденно. Во всяком случае, перед почетными дамами не комплексуют.
Но и почетные дамы не смущаются. За долгую и трудную жизнь-службу со своими верными мужьями они обрели неколебимую уверенность в прочности брачных уз и теперь, улыбаясь, как-то по-матерински поглядывая на молодых, используют свою «дефицитность» — плавают по залу в ритме танго... Уж они-то знают цену настоящей любви, не сломленной бесконечными скитаниями по гарнизонам и ожиданиями мужей с моря. Теперь, под занавес жизни, они боятся только одного: болезни и смерти своих мужей, вступающих в критический возраст.




Выслушав очередной тост (тосты почему-то стараются произносить наши адмиралы, очевидно привычка?), глотаю четверть стакана (много уже нельзя, возраст!), продолжаю вспоминать...
В тот день вся мужская половина присутствующих в зале, впервые вышла из ворот родного училища без увольнительных записок. Многие из нас испытали тогда затруднение в отдании чести приветствующему молодых офицеров дежурному по КПП мичману. Обе наших руки были заняты фанерно-брезентовым чемоданом общеармейского образца (такой же точно чемодан получил при выпуске из Академии в 1936 году мой отец) и чехлом от матраса — «матросовкой». В чемодане лежали предметы офицерской формы одежды, а в матросовке — «приданое» училища: одеяло и постельное белье.
Поскольку каждого из нас на кораблях и в частях уже ждали заправленные койки, мы без всякого сожаления расстались с постельным бельем тут же, на углу Морского переулка (бывшей Приютской улицы, и Лермонтовского проспекта. Ленинградские «барыги», подтянувшиеся сюда с Балтийского вокзала, скупили «приданое» за бесценок.
Облегчив себя таким образом, юные лейтенанты бросились на штурм трамваев и троллейбусов: метро в городе трех революций еще только строилось, а офицерскую получку лейтенанты должны были получить только завтра.
И была незабываемая ночь. Был офицерский бал в Училище имени Фрунзе: по закону подлости клуб нашего училища был на ремонте.
Шло бурное строительство лодок и командование с удовольствием шло навстречу нашим желаниям. А желал наш взвод служить исключительно на Черном или на Балтийском море. Кадровики прекрасно знали, что через совсем непродолжительный отрезок времени многие из нас все равно окажутся либо на Севере, либо на Тихом океане. Большинство же лодок, строящихся в Николаеве или в Ленинграде, предназначались именно для Северного и Тихоокеанского флотов. Я, например, после окончания постройки лодки перешел с ней сначала на Север, а затем Севморпутем на Дальний Восток. Друг же мой — Женя Фалютинский тоже перешел на Север и прослужил там почти всю остальную службу.




Лейтенант Вадим Борисович Иванов с супругой Музой Викторовной.

Взгляд останавливается на очень веселом, оживленно беседующим со своим соседом по столику, лысоватом мужчине. Рядом с ним — женщина в огромных темно-синих очках. Это Вадим Сергеевич Иванов со своей женой — Музой. Друг мой и сослуживец. Прослужив несколько месяцев на черноморских лодках командирами групп, мы встретились на строящейся для Тихоокеанского флота лодке в качестве командиров боевых частей. Прошли мы с Вадиком на своей «С-235» и внутренние водные пути, и Северный морской путь, штормовали в Тихом океане... Вадим всю службу от командира рулевой группы до командира корабля прослужил на 613-м проекте. Именно этот проект сделал из нас подводников. Да, Вадик, а ведь я помню еще твою кудрявую шевелюру... С женой тебе очень повезло: Муза и сейчас, сквозь очки, влюбленно смотрит на тебя. А ведь у вас уже внуки... Живете вы, коренные ленинградцы, по воле наших несправедливых законов, в Киришах, но, как всегда, не унываете!



ПЛ Б-90. После обеспечения космического полета Г.А.Титова. Старпом Виктор Викторович Куренков, врач Сергей А. Борисов. 1961-1962.

Наш с Вадимом общий друг — Виктор Викторович Куренков (это с ним весело беседуют Ивановы), тоже начинал службу на 613-м. Закончил Витя службу капитаном 1 ранга, командиром подводного ракетоносца. Рядом с ним, на соседней лодке, служил на Камчатке и я. Два инфаркта заставили Виктора уйти в запас. Но уже после демобилизации он сумел победить болезнь: упорные тренировки сердца позволили ему через несколько лет пройти комиссию и более пяти лет проплавать на судах загранплавания. На «Ро-Ро» Витя не забывал о тренировках, не стесняясь, пробегал в день по нескольку километров по судовой палубе. Железная воля и характер помогают ему и теперь управляться со сложным хозяйством базы отдыха моряков «Балтиец». В этом, по сути дела санатории, превращенном в таковой именно его трудами, Виктор Викторович директорствует не первый год. Сейчас он и его очаровательная жена Галя сидят рядом с моим близким другом — одноклассником Ростиславом Константиновичем Горленко.



Бойцы вспоминают минувшие дни... На фото слева Анатолий Владимирович Калинин, в центре Виктор Викторович Куренков, справа Вадим Борисович Иванов. СПб, 2002 год.

Продолжение следует


Главное за неделю