Размышления о судьбе Ростислава невольно заставляют меня отыскивать в зале своих «одновзводников».
Вспоминаю, как, будучи на практике на шхуне, мы встретили в море , на мостике которого стояла капитан Горленко. Хором мы кричали тогда: "Мама, привет!" и завидовали Роне "белой" завистью: еще бы - такая мама!
Вот они: Юра Рогожин и Стасик Уткин, не наговорились в Москве, оживленно что-то обсуждают. Такие вроде разные, но что-то и общее в них есть. Какая-то внутренняя сдержанность, переходящая у Юры в суровость. Он всегда был сдержан и суров наш Юрий Игнатьевич. Одно время он увлекся боксом и очень жестко «работал» на ринге. По имени одного из героев популярного в то время фильма «Первая перчатка» мы даже прозвали его Юрием Роговым. Юра штурманил на 613-м, преподавал, после увольнения в запас долгое время работал по наладке систем курсоуказания на кораблях и судах. Участвовал в монтаже навигационного комплекса на полукорабле-полусамолете — экраноплане. Именно Юра первый высказал в печати мысль об использовании экранопланов для спасения экипажей кораблей и судов, терпящих бедствие. Правда, его упрек командованию ВМФ в том, что, имея на момент аварии «Комсомольца» в составе ВМФ такой корабль, оно не смогло преодолеть синдром секретности и послать его на спасение людей на Север, остался, как обычно, «незамеченным».
Собеседник Юры — Стас Уткин тоже служил на лодке проекта 613, но затем большую часть службы посвятил военной дипломатии. Вряд ли кто-либо из сидящих в этом зале побывал в стольких странах Европы, Азии и Африки, да и не просто побывал, а проработал! При всем при том он остался таким же, каким был в училище — скромным, уравновешенным и очень доброжелательным. Жаль, что его веселая и такая же, как сам Стас, доброжелательная жена — Лида (они со Стасом вместе еще с училищных времен) сегодня не с нами, осталась в Москве.
Не приехал из Москвы и еще один мой одноклассник — единственный из нашего выпуска вице-адмирал (контр-адмиралов у нас больше десятка) . Сын летчика — однополчанина знаменитого Гастелло — Коля память отца не опозорил. Мы с ним тоже начинали в Севастополе, на том же 613-м проекте. Совершенно неожиданно во Владивостоке, весной 1970-го встретились мы с Колей в штабе Тихоокеанского флота. Коля, окончив Военно-морскую академию, служил в оперативном управлении штаба и принимал самое непосредственное участие в моей подготовке к очередной «автономке». Потом, после окончания Академии Генерального Штаба, Коля был назначен именно в этот штаб. Он всегда был «головой», наш «Маркой», (так его любит называть Роня).
Вспоминаю, как, служа уже в Москве, в одном из центральных управлений ВМФ, мне пришлось согласовывать с Генштабом очень важный приказ Главкома, автором проекта которого был я.
В «предбаннике» кабинета одного из ответственнейших работников Генштаба меня долго мытарили каверзными вопросами клерки этого начальника. Это были равные со мной в звании два капитана 1 ранга. Разговор проходил в раздражавшей меня тональности, вернее глубокомысленно-снисходительной манере, к сожалению, свойственной некоторым генштабистам. Они, как бы, забывали о своем происхождении из войск и флотов, интересы которых, казалось, должны защищать или, во всяком случае, представлять здесь в Генштабе. Любят иные из них ввернуть в разговоре такую, например, фразочку: «Ну, что там ваш Главком еще придумал?». Один из беседующих со мной был мне хорошо знаком по службе на Камчатке. Был он тогда командиром боевой части на втором экипаже одной из соседних лодок. Теперь этот, неизвестно как выросший до капитана 1 ранга и попавший в Генштаб, мальчик, пытался разговаривать со мной именно в таком тоне. Совсем недавно этот «товарищ» смотрел на меня снизу вверх, а сейчас с видимым удовольствием давал понять, что он «не хухры-мухры», а офицер штаба, выше которого в Вооруженных Силах уже штабов нет...
Очевидно, отголоски бурного обсуждения проекта приказа докатились до хозяина кабинета. Во всяком случае, дверь его внезапно открылась и на пороге появился тогда еще контр-адмирал... Коля Марков!
Я был приятно удивлен. Не знал я, что Коля и есть тот адмирал, который от имени Генштаба должен был поставить свой «крючок» на проекте приказа. Да и видел я Колю в адмиральской тужурке впервые...
Коля тоже, видимо, не ожидал меня увидеть, но вида не подал. Улыбнувшись, он совсем не по-уставному пригласил: «Заходи, Рудик, что ты тут так громко с ними обсуждаешь?».
«Клерки» растерянно переглянулись, вскочили со стульев, вытянулись. Но штабисты есть штабисты. Снисходительное, а затем удивленное выражение их лиц сменилось на почтительно-восторженное. Оказывается посетитель — приятель их шефа. Это меняет дело!
Между тем, я уже входил в кабинет. Первое, что бросилось в глаза, — огромный, стоящий в углу глобус! Ну, совсем такой же, какой нам показывали в фильмах о Гитлере и Сталине. Помнится, Никита Сергеевич в своем знаменитом докладе на двадцатом съезде, говорил, что именно на таком глобусе Сталин планировал фронтовые операции. Чушь, конечно, но почему в колином кабинете стоит такой огромный глобус? Перехватив мой взгляд, Коля хмуро пояснил, что эта штука досталась ему в наследство от прежнего хозяина и стоит здесь больше для антуража.
Быстро схватив суть будущего приказа, Коля поставил свою подпись. Проект приказа, таким образом, с Генштабом был согласован и, отдав должное воспоминаниям, я откланялся. Подчеркнуто тепло попрощались со мной «клерки»...
В этот раз почему-то активность москвичей довольно низка. Вот и Рем Михайлович Гурвин не приехал. По-моему, мама его сильно прихворнула. Рем служил в том же соединении, что и я, командовал точно такой же лодкой 629-го А проекта. Рему и его жене Асе я по гроб жизни буду благодарен. Был у меня тяжелейший момент в службе. Некоторые из, так называемых, друзей поспешили прервать дружбу, а вот Рем с Асей поддержали меня тогда морально здорово...
Сидят недалеко друг от друга два бывших ленинградца, а ныне москвичи — Миша Абрамов и Алдан Усвяцов. Вообще весь наш курс Ленинградского подготовительного более чем на половину состоял из ленинградцев и более чем на четверть — из москвичей. Так уж как-то получилось. Были, конечно, и «иногородние»: Коля (Микола) Иванов, ныне контр-адмирал, Гриша Репашевский — оба с Украины, был и белорус бывший партизан Ясюченя, например. Но все-таки костяк составляли ленинградцы и москвичи. Теперь, конечно, все перепуталось. Я — москвич, теперь — ленинградец.
Смотрю на Мишу Абрамова. «Вечный» отличник, блокадник, первый мой комсорг класса. Первым из нашего выпуска стал Миша командиром. Командовал «малюткой», «эской», атомоходами. Закончил службу в Главном штабе ВМФ, контр-адмирал, теперь, конечно, в отставке.
Бросается в глаза буйная, черно-седая кудрявая шевелюра (а еще говорят, кудрявые быстро лысеют!) и такая же борода. Ни дать ни взять Будулай из телесериала! Это капитан-лейтенант запаса Алдан Александрович Усвяцов. Неправда ли, романтическое имя?
Круто замешали его родители на среднеазиатских, русских и иудейских кровях. Не попал Алдан после выпуска на лодку. По состоянию здоровья назначили в КУОПП им. Кирова — знаменитый учебный отряд подплава. Нас в этот отряд, помнится, возили в «Башню смерти».
Так в курсантском обиходе именовали переоборудованный из бывшей церкви, что видна с Большого проспекта в районе Гавани, тренажер для отработки выхода из затонувшей лодки. Выход с глубины на поверхность, как известно, чреват кессонной болезнью. Вот и учили нас не выскакивать пробкой на поверхность, а спокойно, с выдержками времени, подниматься несколько минут по «шкентелю с мусингами». Неприятная, доложу я вам, процедура...
В отряде учил Алдан новобранцев торпедной специальности. Выезжал на флоты и даже испытывал усовершенствования системы беспузырной торпедной стрельбы в море, на Каспии. В виду бесперспективности службы демобилизовался, окончил университет, стал ученым-химиком, кандидатом наук и даже приготовил докторскую... Но опять увлекся новым для себя делом: стал «травником». Многим людям он сумел помочь, да и помогает сейчас. Сам собирает, сам «колдует» и сам прописывает курс траволечения. Спирт, во всяком случае, настаивает классически! Коренной ленинградец, переживший блокадную зиму и вывезенный по Ладоге в глубь страны, бывший беспризорник, дитя репрессированной матери, он так и не смог собрать необходимых документов, чтобы доказать свое блокадное детство. Не помогла и моя помощь. Разыскал я детприемник, куда спрятали Алдана в начале войны и эвакуировали из Ленинграда, но... конкретных бумажек не оказалось и плюнул Алдан на «блокадные» льготы. Любит морская душа парус! Яхтенный капитан, работник водной инспекции, Алдан систематически ходит по водным системам России и выходит в море. На его великолепной яхте в позапрошлом году мы двумя семьями провели несколько чудесных дней в Подмосковье.
Скольжу взглядом по столикам. Толик Чирков — в недавнем прошлом — лучший военрук средних школ города, капитан 2 ранга-инженер. Леша Задорин — бывший командир современного атомного ракетоносца, затем один из ведущих офицеров боевой подготовки ВМФ, в последние годы ближайший помощник Главнокомандующего ВМФ.
Контр-адмиралы Шурик Шауров и Витя Привалов (он был первым командиром атомохода К-408, совершившим в подводном положении трансокеанский переход Баренцево море — пролив Дрейка — Тихий океан — Петропавловск-Камчатский). Постой, а это кто? Да это же Феликс Дубровин, с которым тоже несколько лет были в одном взводе. Тоже штурманил на 613-м, но на Балтике. Один из тех, кто первыми осваивали движение под дизелем на перископной глубине: у немцев устройство «Шнорхель», у нас известное как РДП (работа дизеля под водой), будь оно неладно! Наиспытывался Феликс так, что испортил зрение. Еще хорошо отделался: часть экипажа получила отравление выхлопными газами, а старший помощник командира вообще сошел с ума. Рано демобилизовался Феликс. Теперь директорствует на маленькой фабричке. Безуспешно противостоит нынешней разорительной для промышленности политике...
Да...
Контр-адмирал Шауров Александр Алексеевич, выпускник Рижского нахимовского училища 1950 года.
Опускаю глаза и слышу задорный голос соседа справа, он как всегда, с кем-то из бывших северян вспоминает Гремиху, читает собственные стихи о флоте, Севере, море, снежных зарядах и юных лейтенантах, которым выпало это покорять... Это любимый всем выпуском Гена Новицкий. Помню, как появился он среди нас — абитуриентов Ленинградского военно-морского подготовительного училища. Сразил он нас тогда наповал; Юнга, воспитанник Балтики. По слухам, участвовал в боевом тралении.
Среди поступавших тогда, в незабвенном 1947-м, было несколько выпускников школ юнг: Коля Цветков — все годы дальнейшей учебы отличник, Сталинский стипендиат; Володя Васильев, впоследствии коренной черноморец, командир лодки, видный штабной работник флотского масштаба; Гена Аббасов, ныне контр-адмирал запаса, Герой Советского Союза.
Продолжение следует
