… Истинной целью обучения и воспитания является не подготовка к школьным экзаменам, а подготовка к жизни. … Жизненные экзамены – это поступки, их не сдают, а совершают и в случае неудачи иногда серьезно расплачиваются; «перепоступить» невозможно – возможно только решиться на новый поступок в уже изменившейся ситуации. - .
И еще думаю, если у Леонида Лалетина и у тысяч других такая тяга к знаниям родилась в наши дни, то каких же энтузиастов даст коммунистическое общество, когда сознание и возможности каждого поднимутся на небывалую высоту!
Это несомненно: огромный современный советский завод, предприятие первоклассной техники с его замечательным коллективом помог сформироваться Лалетину, одному из талантливейших изобретателей.
А вся жизнь советская вела и обогащала, раззадоривала изобретательскую мысль, заставляла решать реальные, насущные вопросы. Лалетин так и рассказывает:
— Всегда диктовала задачи жизнь, работа.
И действительно, весь путь Лалетина, творческое становление его изобретательской мысли — это рабочие детали, побежденные «в бою» умом и талантом. Это кольца клапана, обработанные по методу пооперационно-собственного «конвейера», сразу давшего выигрыш во времени; это штуцер — длинная деталь с тоненькими стеночками, которую он тоже «победил»; это «седла», к которым Лалетин создал копир — механическую руку, чертившую резцом сложные эллипсы и освобождавшую рабочего от трудоемкой операции. Рука чертила, резала. За смену делала вместо одного «седла» восемь.
Потом было уже гидравлическое копировальное устройство, с которым можно обрабатывать любые детали по образцу. До этого не применялись такие копиры, как, впрочем, и те, которые он делал раньше.
Какими долгими были месяцы труда и ! Первый вариант копира оказался неточным в работе, второй — слишком медлительным. Нелегко давалось в руки это проклятое «вспомогательное» время. Потом снова поиски — и зарница открытия: не туда шел, не там искал. И новое решение — сделать особый электронно-счетный измеритель, чтобы он сам трудился на работающем станке, чтобы, не останавливая работу, токарь мог делать замеры.
Лишь на третий год сработала схема, датчик импульса показал на крохотном экране точные цифры. Засветились мгновенно, забегали, мелькнули и остановились огоньки.
Путь от «гвоздильной фабрики» до сложнейшего электронного механизма был пройден!
Сейчас Лалетин трудится в цехе автоматики. Обстановка у него, по его собственным словам, лучше, чем он мог мечтать. Если есть идея хорошая— думай, делай опыты, экспериментируй, сколько хочешь, сколько нужно, работай, твори!
— Изобретателю надо помогать, — сказал как-то мне в разговоре Леонид. — Если его работа себя окупает, если ясно, что не попусту трудится, доказал свои возможности, ему необходимо создавать все нужные для работы условия, давать материалы, детали. Очень важно, чтобы к изобретателю так относились везде, на всех заводах, во всех городах, чтобы вошло это в жизнь широко и повсеместно.
Так смысл ленинских слов Горькому об Игнатьеве (знал ли о них Леонид?) Лалетин спокойно передал мне — убежденно и просто. То, что было когда-то великой мечтой, для советского рабочего наших дней нечто вполне реальное, требующее только широкого внедрения. Да и чему удивляться? Мы знаем уже лабораторию Литвиненко, заслуженного изобретателя РСФСР, лабораторию слесаря Егорова, избранного в члены Президиума ВЦСПС, лабораторию нашего Васильева. Они существуют, действуют, по их примеру организуются все новые.
Я думаю: «Узнай об этом старый Генри Форд, что было бы с ним? Он бы, вероятно, затрясся от злобы. Старый Генри Форд — капиталистический владыка»...
.
В романе французского писателя Луи Селина «Путешествие на край ночи» герой романа приходит наниматься к Форду и говорит врачу, который его осматривает: «Знаете, мсье, я человек с образованием и даже изучал медицину». А доктор ему отвечает: «Образование вам здесь не пригодится, братец мой! Вы пришли сюда не для того, чтобы думать, а для того, чтобы проделать те движения, которым вас научат... Нам не нужны на заводе люди с воображением. Нам нужны шимпанзе... Никогда не говорите здесь о своих способностях. Думать на заводе будут за вас другие, мой друг!»
Так было у нас до революции, так сейчас в капиталистических странах, но никогда не будет так больше в нашей стране и других странах социализма.
Рабочему Леониду Лалетину созданы на заводе все условия для профессиональной изобретательской работы. Люди, с которыми в содружестве работает Леонид, мастер и инженеры, создали новый электронно-счетный микрометр для управления станком в особо сложных условиях, когда в детали выжигается отверстие сложной конфигурации посредством электронного импульса — искры. Станок выполняет операции, которые механически подчас вообще нельзя выполнить.
Когда в галерее смотришь уже ранее виденные картины, каждый раз по-новому воспринимаешь, глубже осмысливаешь их. Так и во встречах с талантливым человеком — каждая новая обогащает, заставляет думать, искать, узнавать непознанное.
Встречаясь с Лалетиным, я думаю, например, о проблеме свободного времени. Ведь говорит же сегодня Лалетин:
— А отдых, по-моему, это тогда, когда человек делает любимое дело.
В летние дни 1961 года Леонид Константинович Лалетин делал для музея модель трактора «Фордзона-Путиловца». Должен остаться на память людям этот самый первый трактор, который выпустила для страны наша отечественная промышленность. Символ поднявшейся России.
В музее рядом с тракторами когда-нибудь станут станки. И старый токарный ДИП тоже окажется там. По-разному звучат буквы. Было «Догнать и перегнать», стало «Догоним и перегоним», будет «Догнали и перегнали».
Возможно, что когда-нибудь рядом с часами Кулибина, станком Нартова, с шахматами тульских мастеров станет в Эрмитаже электронно-счетный микрометр Лалетина и десятки других замечательных изобретений рабочих.
Поднялась армия тружеников, обладающих высокой культурой, способных применить на практике новейшие достижения науки и техники. В крепкие, надежные руки попало наследие русских самородков — в руки многомиллионного народа, доказавшего, что «может собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов российская земля рождать».
...Я смотрю на Лалетина, работающего за станком: рука без усилия, почти музыкально одухотворена, сосредоточен взгляд. Лоб ученого-открывателя, золотые неустающие руки рабочего. Рабочий он или ученый? Леонид Лалетин — живое доказательство того, какой огромный славный путь прошагала наша страна по дорогам истории, если есть в ней такие люди, живой пример того, как стираются черты, грани, разделяющие умственный и физический труд.
Рабочий-творец, Лалетин создает новое во имя своего народа, его будущего. Одни его электронно-счетные микрометры сохранят в истории техники память о советском рабочем-изобретателе. Но вся огромная творческая жизнь Леонида впереди. Что-то сумеет еще сделать он, Леонардо-да-Вожгалы, токарь Кировского завода!..
«Чудо» наш легендарный Леня Лалетин. Но не меньшим уважением пользуется его жена, друг и новатор, работник лаборатории резания, инженер Валентина Федоровна Лалетина.
У них, оказывается, схожие судьбы. Они одного года рождения. У обоих отрочество рано перешло в зрелость.
Валя родилась на маленькой станции Пола в Новгородской области. С шести лет воспитывал ее отец. В год войны поехала девочка в пионерлагерь. 22 июня забрала ее бабушка: отца взяли в армию. Шли с бабушкой пешком и разминулись с отцом по дороге, он приходил попрощаться с дочкой. Так и не встретились. В 1946 году отец погиб. Валя приехала к тете в Ленинград, пошла учиться в ремесленное училище Кировского завода. Затем поступила на завод, окончила вечерний техникум, заочный университет, факультет холодной обработки металлов. По лекциям она знакомится с новейшими достижениями ученых. Иначе нельзя, у инженера лаборатории резания Лалетиной большая и разнообразная работа — всегда творческая, очень ответственная, которой она занимается с огромным увлечением.
.
Так же безошибочно, как определяет Валя чистоту обработки деталей, определяет она чистоту человеческого движения и поступка. Была она очень уважаемым и любимым секретарем комсомольской организации своей лаборатории.
Познакомилась Валя с Леонидом еще в 1952 году. Она выбрала его — так ждут единственного.
— История с Новым годом?—Валя улыбается, как улыбаются взрослые, говоря о ребенке, весело и нежно. — Леня пригласил меня встречать Новый год, еще осенью пригласил. 31-го я ждала до половины двенадцатого и ушла. Он потом очень обиделся: «Почему ушла? Я же сказал, что зайду». — «Но ведь прошло три месяца, и ты ни разу не напомнил!» — «Разве мы виделись в это время?» Я поняла, он как раз отрабатывал свой микрометр.
Известно, не раз описано в литературе, показано в фильмах и пьесах, какой это подвиг — быть женой ученого. Но в наши дни быть женой рабочего-новатора — подвиг не меньший. Сама работает много и серьезно, дом на ней, и еще нужно помочь мужу, помочь не только делом, словом, но и молчанием. Леонид читает справочник, книгу, газету, и снова справочник. Читает, когда трудится, читает для разрядки, читает, когда отдыхает, читает и думает, когда не читает. Каким нужно быть великодушным, любящим человеком, чтобы это понять?
А теперь вот уже третий год шагает по проспекту Стачек и новый Лалетин, Игоришка, сынок. Садится за стол: «Книжку Игорьку!», развернет и читает. Иначе и есть не станет. Ложится спать: «Мама, дай книжку», и в обнимку с ней засыпает. А вы говорите — наследственность!
Валины глаза смеются:
...— История с Новым годом... Это что! Вы попробуйте Леонида вытащить за город. Только на Игорька вся и надежда, вся опора моя. Главный аргумент...
«Главный аргумент», золотоголовый, большеглазый, с любопытством смотрит, прислушивается к разговору. Валя задумчиво светлеет улыбкой.
Дети завода. Дети народа. Строгие, ясные наши дети. Призвание ли, талант наложили свой отпечаток или ранняя ответственность, которая легла на эти плечи? Люди, увлеченные и сами увлекающие, жадные до знаний и щедро раздающие их другим, вечно устремленные в будущее. «Непонятные» рабочие люди!
СОВЕТ НОВАТОРОВ
— Знаю, знаю, все видел, а как же! И фотографии, и нейлон, и кожаные стулья, и пальмы видел. Все я разглядел, только вот не понял, чем вы там занимаетесь, — ни о новых починах не узнал, ни о достижениях. Где все это?..
Человек возмущенно кладет трубку. Я не узнаю всегда спокойного Владимира Никитича Трутнева:
— Он еще похвалиться позвонил! Узнал, видишь ли, что были вчера и его не застали. Глазам я своим не поверил, понимаешь? Заводской технический кабинет называется! Словно для парадов и вечеров подготовлен, словно не два года работает наш совет новаторов и не делом, а болтовней мы занимаемся.
— Вот оно что! А я-то думаю, чего ты волнуешься? Два года... Ишь ты! А Советская власть сколько лет существует, и все же еще приходится встречаться и с косностью, и с бюрократизмом. Скажите на милость, Трутнев два года руководит секцией, и вдруг такой непорядок! А как ты думаешь, для чего тебя избрали-то? Чтобы помогал своей Советской власти, чтобы бюрократам покоя не было. Вот и добейся. Собери-ка на заводе актив, люди же небось в том техкабинете еще не были, да и объясни, что к чему.
Константин Михайлович Романов говорит медленно, внушительно, с расстановкой, и Трутнев постепенно остывает. Разговор обычный, секция токарей продолжает работу, прерванную телефонным звонком директора техкабинета...
Вот так-то. Было когда-то два года. А теперь уже сколько лет работает наш совет новаторов. И сделано немало. На глазах меняются и растут люди.
Совет новаторов, который появился у нас в Ленинграде зимой 1960 года, — дело ума и рук уже тысяч «непонятных» рабочих. Вернее сказать, это их детище и их штаб.
Задачи совета мы определили так: привлекать широкие массы новаторов к действительному внедрению в производство передового опыта, для чего коллективно оценивать и отбирать предложения, сообща контролировать, как применяются они, широко, силами всего актива передовых рабочих распространять патриотические почины и методы, направленные на развитие технического прогресса.
Продолжение следует
