1-й курс Тихоокеанского ВВМУ. Владивосток, 1945 г.
Время летело быстро, прошла летняя практика на кораблях Амурской флотилии и Тихоокеанского флота. Наступило время отпуска. Куда ехать мне? Я всегда ехал на родину и в город Омск к близким родным. Ко мне относились как к своему сыну А.Г.Колотилин, П.Е.Коробейников, Д.А.Селиванов, Ф.Г.Морозов и многие другие. Большой низкий поклон и их детям, с которыми у меня сложились самые теплые и сердечные отношения. Школьные друзья тоже не забывали. У сибиряков, больших тружеников душа всегда, как говорят в народе, "нараспашку". Приходи с горем, помогут, если поделишься радостью, будут наравне с тобой радоваться.
В колхозно-совхозный период эти чувства сибиряков еще больше обострились. Они знают четко, трудности можно преодолеть только всем вместе, выручая друг друга. Лентяев и нечестных за настоящих людей не считают. Их сторонятся и просто презирают, как отщепенцев. Вот такая обстановка с детства наложила на меня свой благородный отпечаток.
Не терплю до сих пор двуличия, обмана и предательства. Старался никогда не допускать, чтоб меня унизили или незаслуженно оскорбили. Но сам я стремился не давать для этого малейшего повода. Человек я контактный и доброжелательный на правах взаимности. Могу прощать обиды, но при определенных условиях, чтоб оппонент тоже мог поступить аналогично. В любом коллективе у меня были хорошие друзья и товарищи. Правда, жизнь разбросала нас в разные уголки России. Многих друзей по училищу не могу найти до сих пор. Это Юра Ермилин, Аркадий Кошкин, Дима Белых, Глеб Черняков и многие другие. Белашев Витя дорос до командира соединения подводных лодок Тихоокеанского флота. Но случилась ужасная трагедия. Командующий ТОФ со своим походным штабом прилетел в Ленинград на командно-штабные учения всех флотов. Ученья успешно закончились, и они собрались в обратный путь. При взлете их самолет разбился в районе Пулковского аэродрома. Все погибшие похоронены в братской могиле в Ленинграде. Это было лет 15 назад.
Начался учебный год на 2 курсе. Мы уже почувствовали силу. На нас начали обращать больше внимания, поняли, что мы дойдем успешно до финиша. Много внимания уделялось физической подготовке и таким видам спорта, как бокс, штанга, гимнастика. Зачеты были на серьезном уровне. Например, после зачета по боксу практически все курсанты под Новый Год ходили с синяками, побитыми носами и порой всей физиономии.
Однажды на 2 курсе на занятиях кафедры физподготовки мы сдавали зачет по подтягиванию на перекладине. У меня был распухший палец, и я никак не мог выполнить это тяжелое упражнение сам. Я попросил земляка по Сибири Диму Белых сдать зачет под моей фамилией. Когда он выполнил это с трудом, что положено, женщина-преподаватель почему-то засекла подвох, попросила его подойти на пару слов. Она сказала: "Дима Белых, я ведь знаю Колотилина, поэтому вам двоим, придется зачет пересдать. Больше так не делайте". Этим конфликт был исчерпан, начальству не доложено.
На нас нагрузка в учебе была сумасшедшая: лекции, практические занятия, зачеты, контрольные, не говоря о семестровых экзаменах. Самоподготовка проходила в отведенное время в учебных классах под строгим контролем командиров рот и курсов, перерывы по звонку. Помню, для лучшего усвоения материалов писали шпаргалки, но пользовались ими только умельцы, как Володя Биман и ряд других курсантов нашего класса. Кто попадался, тот делал второй заход, но индивидуально, а требования существенно повышались.
Был случай такой один раз со мной, и он отбил охоту на такие ловкие дела. Писали мы контрольную работу по теории артиллерийской стрельбы. Преподаватель-офицер, хорошо читал лекции, глубоко владел предметом, за что мы его любили. Он мог пошутить, рассказать умный анекдот и т.д. Перед контрольной работой он предупредил, кто попадется со шпаргалкой, тот будет ему лично одному сдавать работу. Раздал он варианты работы, и не успели мы еще вникнуть в суть дела, вдруг он подошел ко мне, проходя мимо, увидел "шпору", свернутую в гармошку. Гармошка эта была шириной сантиметров пять, а длиной не менее 50 сантиметров. Он ее увидел внутри форменной рубашки, хотя я не собирался ей пользоваться. Вот была хорошая наука на будущее. Он не ругал, а только повторил свои условия. Контрольную работу потом я написал хорошо, и мы расстались полюбовно.
Курсант 2-го курса ТОВВМУ им. С.О.Макарова. Владивосток 1947 г.
Преподаватели спецдисциплин, как правило, имели за плечами учебу в высшем военно-морском училище и военно-морской академии им. А.Н.Крылова или командной академии им. К.Е.Ворошилова. Кроме того, они принимали участие в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. на боевых надводных кораблях или подводных лодках на флотах Советского Союза. Один преподаватель, будучи командиром ПЛ, не раз подходил к причалам военно-морских баз Японии и на такое расстояние, что в перископ на малом ходу мог рассмотреть лица японцев, которые были на пирсе. Это были операции с разведывательными целями. Много погибло подводных лодок на всех флотах, были потери и на Тихоокеанском флоте. Я видел сам обелиск в память погибшим на базе ПЛ во Владивостоке. Причем в составе того экипажа были и курсанты нашего училища
Незаметно закончился 2 курс учебы, потом экзамены и начиналась практика на боевых кораблях. На этот раз предстояла штурманская практика по интересным маршрутам, с заходом в Токийский залив и Токио. Затем в это же лето мы дважды посещали Северную Корею.
Очень интересно было посмотреть океанский простор и зарубежные страны. В то время, а это было лето 1947 года, было большой диковинкой и интересным событием в жизни каждого. Как могли, готовились к заходу в зарубежные порты. Ниже несколько подробнее остановлюсь на этих событиях и расскажу о своих личных впечатлениях, о новом, непонятном нам мире и его людях.
В августе 1947 года примерно 200 человек курсантов погрузились на товарно-пассажирское судно "Тобол". Он оружия не имел. Целью официально была доставка горючего в бочках для нашего генерала Деревянко, который представлял СССР в контрольном совете в Токио.
Представитель СССР ставит свою подпись под актом о капитуляции Японии.
На самом деле мы осваивали штурманское дело и различные методы определения местонахождения корабля, включая использование звездного глобуса. Это сложные инженерные расчетные задачи, где применяли метод Сомнера. Суть его заключается в том, что сначала определяются координаты нескольких звезд специальным очень точным оптическим прибором, а затем решается система уравнений. В результате получаем широту и долготу нашего местоположения, привязанного к определенному времени. В начале августа 1947 года теплоход "Тобол" отошел от причала Владивостока с курсантами на борту. Штурманскую практику возглавили преподаватели спецдисциплины. Нам гораздо легче было решать нашу штурманскую практику после изучения мореходной астрономии, где излагались теоретические основы и прикладные методы определения местоположения корабля по светилам. Наука эта довольно точная и не позволяет вольностей толкования. Методы работы могут быть формализованы применительно к персональной ЭВМ. Это стало возможным только в наше время с середины 1990-х годов. В это время началось широкое внедрение персональных ЭВМ, в основном американского производства. О достоинствах этих ПЭВМ хорошо знают все пользователи. Они имеют высокую надежность и удобны в эксплуатации.
Метеоусловия по маршруту были исключительные. Для нас была важна хорошая визуальная видимость, солнечная теплая погода и безоблачное небо в ночное время. Температура воздуха днем была порядка 30 градусов по Цельсию. Верхние слои моря тоже не уступали по температуре – до 28 градусов по Цельсию. При такой температуре и высокой влажности самочувствие было отвратительным, все время хотелось пить. Чтобы как-то скрасить наше положение на палубе лилась соленая забортная вода из пожарных шлангов с высоты 3 метров. Шланги были в отверстиях и изображали групповой душ. Радости все равно было мало, прохлады не было. В кубриках ночью тоже страшная духота. Но ночью мы занимались звездами, замеряли их координаты, а днем решали задачи Сомнера. Японские острова показались в тумане на 3 день. Прошли мы Японские острова Сангарским проливом. Это очень интересное место и отличается своим бурным течением. Наконец мы миновали пролив, вышли в Тихий океан. В Токийский залив мы следовали вдоль Японских островов на удалении нейтральных вод – 12-мильная зона.
Вскоре приблизились к входу в Токийский залив. Проход в залив очень узкий, порядка 500 метров, далее начинался собственно залив, ширина его такова, что визуально не видно противоположных берегов. До Токио оставалось 5-6- часов хода. В дымке просматривались военно-морские базы кораблей США, на пути нашем мы их не встретили. Наш теплоход швартовался к пирсу в Токио. На следующий день прислали японцев разгружать бочки с горючим. Ростом они заметно меньше и силой не блистали. Три наших курсанта смело заменяли 7-8- японцев. Они удивлялись нашей хватке и смекалке. Настроение наше было повышенное и очень радостное. Практика на неделю прекратилась. Предстояли экскурсии по Токио. Нас возили по городу на автобусе, а в качестве гида была дочь эмигранта, одетая в парадное украинское женское платье. Она хорошо владела русским языком, красивая и остроумная. Когда проезжали мимо резиденции императора в центре города, то на большой зеленой лужайке ходили коровы. Она сказала: "Посмотрите на поместье императора, ведь как у вас в колхозе". Это я хорошо запомнил. С городом знакомились на тихом ходу автобуса. Но, тем не менее, мы посетили городской музей, парламент, и наше посольство. Город меня удивил своей чистотой, субтропической растительностью (цветы, кустарники и деревья) и ухоженностью зданий. Небоскребов не видели. Много торговых центров, магазинчиков и мелких розничных торговцев.
В парламенте мы были два часа, не спеша обошли все этажи и часть комнат депутатов, в конце экскурсии зашли в зал заседаний парламента, но смотрели на заседание с "галерки" для прессы. Зал выглядел в виде цирка, было очень душно, специфический запах от пота, а депутаты непрерывно махали разноцветными веерами. Что они обсуждали, мы не знаем, но шло штатное рабочее заседание с дискуссиями по разным вопросам. В специальном кресле-ложе императора не было.
После парламента нас повезли в центральный токийский музей. Здесь было интересней, мы посетили все залы картинной галереи. Ходили по залу тут же японцы и другие посетители. Был один зал, посвященный русско-японской войне 1905 года. Была большая картина, где показано, как императрица посещает госпиталь, где лечились раненые русские матросы и солдаты. Там же показали картину о сдаче японцам ключей от Порт-Артура. Все картины с восточным колоритом, но это, безусловно, оставило глубокое впечатление.
При посещении посольства, там предусматривался прием. Мы хорошо покушали, работники посольства независимо от ранга нас обнимали, целовали и не смогли наговориться. Жаловались на тоску по родине, особенно молодежь старшего школьного возраста. Ведь жизнь в условиях постоянной слежки действует на нервную систему даже профессионала.
Такая работа требует многое знать, увидеть, достать нужные сведения. Мне жизнь дипломатов и военных атташе не понравилась, хотя материально обеспечивались они хорошо, а на родине в это время люди страдали после военной разрухи, часто голодали или недоедали. Одеты все в то время были в какие-то непонятные вещи (обноски). Достаточно сказать, что большая часть населения от Владивостока до Байкала ходила в трофейных японских куртках бежевого цвета с двумя разрезами по бокам. Тяжелое было время, но народ ждал улучшения. Об этом говорило радио и писали все газеты. Партийная программа утверждала, что социализм построен, коммунистическое общество не за горами. Инакомыслие не допускалось, иначе грозили лагерем в Магадане или на Колыме. Мой друг фронтовик В.Широватов получил 5 лет Колымы за то что, будучи в нетрезвом состоянии задел плечом портрет Сталина. Вот вся его вина.
Пребывание в Токио заканчивалось. Расскажу один случай. Мы обратили внимание, как вдоль корабля прохаживается респектабельный японец. Мы с ним каким-то образом начали общаться и узнали, что его интересует. Он сразу без обиды сказал, что наш корабль "Тобол" был его собственностью, но во время войны мы его забрали в Порт-Артуре в качестве трофея. Во Владивостоке на заводе его реконструировали, перевели с угля на жидкое топливо.
Да, я не упомянул об одном случае, когда мы были в посольстве. Группа курсантов, человек 10, в том числе и я, вышли на тротуар улицы около посольства. Дальше нам уходить не разрешалось, а очень хотелось нам пообщаться с простыми японцами и особенно с молодежью. Только мы вышли, вскоре мимо нас проходила группа симпатичных румяных японок нашего возраста. Мы сразу обратили внимание на них, а они с интересом смотрели на нас. Они сразу поняли, что мы русские моряки и тут же завязалась дружеская беседа. Оказалось, что это были студентки Токийского университета. Они говорили на ломанном русском языке, но было все понятно. В университете они на высоком уровне изучали русский язык и были рады пообщаться с россиянами, тем более ровесниками.
Мы тепло расстались с девушками и вернулись в посольство. Адресами мы, конечно, не могли обменяться, по известным причинам, тем более мы были военными, и был наказ не говорить, что мы с Владивостока. Пытались скрыть этим, что во Владивостоке есть военно-морское училище. Другие люди не такие простофили и неплохо понимают, что к чему. В целом, подводя итог недели пребывания в Токио, где мы были как на каникулах, осталось хорошее впечатление, что японцы это вовсе не агрессивные, злые люди, а обычные культурные и доброжелательные граждане своей страны. Я здесь не говорю о милитаристской, оболваненной и агрессивной армии. Ведь у них было много самураев-смертников. Преклонение перед волей императора было незыблемым. Даже в то время в определенные дни года было обычным делом, в качестве жертвоприношения у дворца императора японцы-фанатики сами делали себе харакири, т.е. вспарывали ножом живот и тут же умирали. В религиозном плане этот обычай высоко у них ценился, как проявления высокого патриотизма до самопожертвования. Мне кажется, сейчас это уже можно считать как далекое прошлое. Японцы высоко чтут нашу русскую культуру. Любят музыку наших композиторов, поют наши песни, читают наших классиков. Это даже можно было проверить на военнопленных, которые были во Владивостоке и в Восточной Сибири. Знаменитую Катюшу они пели, идя на работу и возвращаясь с работы. Наши книги читали с удовольствием. Будучи проездом через Красноярск в Абакан во время отпуска, где японцы пленные работали по восстановлению городского сада, видел группу пленных, читающих какой-то том Ленина. Я не спрашивал их мнение о трудах наших политических деятелей.
Марксистко-ленинская идеология, можно сказать уверенно, практически не прижилась и не получила распространение и понимание, особенно среди крестьян за-за насилия над их бытом после 1917 года. Интеллигенция и ряд крупных ученых тоже не выражали восторга из-за репрессий и недооценки труда. Можно назвать двух всемирно известных ученых, Зворыкина, Сикорского, сделавших очень много полезного в США.
Время пребывания в Токио быстро пролетело, пора "отчаливать" домой. Из Токио мы тем же заливом прошли к Тихому океану. Путь наш лежал снова вдоль японских островов, только в противоположном направлении – на юг. Мы обогнули все японские острова и через Цусимский пролив должны были зайти в порты Северной Кореи: Гензан, Сейсин, Рассин, Юки.
В этих портах мы долго не задерживались, по городу ходили. Посмотрели уклад жизни другого мира, хотя там правил уже их вождь Ким Ир Сен по нашим директивам. Влияние наше мы заметили. Пионеры в красных галстуках ходили только строем и с песнями. Мужчины с женщинами шли рядом, до этого жена должна была идти в нескольких шагах от мужа. Гуляя по городу Гензану, наибольшему порту Северной Кореи, мы увидели настоящую "рыночную" экономику. В каждом жилом доме с уличной стороны одна комната метров 20 кв. служила магазином. В этом магазине, как в универмаге, был не так большой ассортимент. Например, 10 иголок. 2 бутылки водки, 5-метровой величины огурцы, 10 карандашей и 15 тетрадей и т.д. При входе продавца не было, он занят детьми и другими делами. Висит плакат, написанный по-русски: "Русские солдаты! Просьба ничего не брать. Красной Армии все отдали". Я об ошибках в этом плакате не говорю, так как от смеха их не считал. Должен, сказать, что мастеров по приготовлению деликатесов из рыбы лучше корейцев надо поискать. Впервые я там увидел персики, очень хорошие и вкусные, много было яблок. В Гензане был специальный поселок из хороших одноэтажных домов, где жили наши русские эмигранты и их дети. С ними мы не встречались, а хотелось бы пообщаться и посмотреть на людей по независящим от них причинам лишенных родной России и собственного крова, нажитого десятилетиями своим трудом.
Продолжение следует
.jpg)