Конечно, "блатные" из терминологии другого времени, однако уже знакомый по предыдущим публикациям этот вопрос обозначил и даже "заострил". Конечно, описанный им случай с сыном "народных артистов СССР Александрова и Любови Орловой" из ряда вон, он не в счет. Нет смысла спорить, действительно, при комплектовании Нахимовских училищ "многие «именитые» родители почему-то стремились отдать именно в них своих «недорослей». ... обращались, звонили и писали из ЦК партии, Совмина и других высоких учреждений. Много звонков было от личного секретаря Н. С. Хрущева по фамилии Долуда. Много писал записок о «содействии в приеме» начальник Морского генерального штаба адмирал А. Г. Головко. В большинстве это были дети артистов МХАТа им. М. Горького, в котором работала К. Н. Головко - жена адмирала".
Ситуация, видимо, характерная для всех времен, а, возможно, и народов. Однако интересно ведь посмотреть на вечную проблему "отцов и детей" и в этом ракурсе. Не менее интересно разобраться, а были ли эти дети "вирусоносителями, а если были, то как уже сложившаяся в Нахимовских училищах система воспитания, воспитания военного, воспитания коллективного, морского, патриотического, выдерживала подобные "вирусные" атаки, был ли у нее иммунитет? Итак, наша главная и любимая тема, - судьбы выпускников в контексте истории страны и флота. Подразумевается и в контексте истории семьи. Насколько и в чем прав адмирал Блинков, решайте сами. А также и чем то уникальное время отличалось от последующих и отличается от нынешнего.
Кстати, как увидим в дальнейшем, действительных "вирусоносителей" было не так уж и много. В большинстве своем это была проблема не сыновей, а отцов, родителей, как правило, дети-то были, как обычные военно-послевоенные дети, или быстро становились вполне вменяемыми, ничем не отличающимися от общей массы. Однако из этого вовсе не следует, что практически каждый воспитанник, независимо от своей родословной, был неотличим от других. Достаточно почитать альманахи, подготовленные летописцами выпусков первых наборов, чтобы убедиться, индивидуальными чертами, своеобразными талантами обладало подавляющее большинство воспитанников, и эти своеобразные черты и одаренности развивались в коллективе, то есть были востребованы товарищами, потому и совершенствовались, не без их содействия в формах сопротивления и одобрения.
Обратимся к "Субъективному взгляду очевидца на историю 6-го выпуска ЛНВМУ", как назвал свои воспоминания и размышления Роберт Борисович Семевский. Он вполне подробно и со знанием дела излагает порядок комплектования училища.
"В 1945 г. нам , абитуриентам Училища было в среднем около 10 лет. Только что кончилась длительная и кровавая война с фашизмом, на которой многие из нас потеряли своих родных и близких, большинство и сами сполна хлебнули горя и слёз: кто в блокадном Ленинграде, кто в эвакуации, а кто на фронте (И.Тищенко), оккупированной территории или в финском концентрационном лагере (А.Кузьмин). Зачисляли нас в абитуриенты училища согласно заявлениям родителей или лиц их заменяющих. Однако в 1945 году никакой рекламы о приёме не было и подали заявления лишь те, кто каким-либо образом знал о приёме от знакомых по службе и т.д. Приём происходил как и в 1944 г. по установленным правилам, в соответствии с которыми поступающий должен был подходить по возрасту, образованию и здоровью для последующей учёбы в 3 классе училища, для чего надо было пройти медкомиссию и сдать вступительные экзамены за 2 класса средней школы. Однако только что кончилась война и многим подойти по всем параметрам было довольно сложно. Здесь начинались различные отступления. Тем не менее выдерживались общие принципы, гласившие, что в первую очередь преимущество при прочих равных условиях должно предоставляться детям-участникам войны (И.Тищенко), детям-сиротам, не имеющим матери и отца (В.Наумов, А.Кузьмин, Г.Парамонов, А.Тарханов и др.), или лишь одного из родителей (Ю.Бохоров, В.Вольский, В.Иванов, С.Карский, Е.Кондратенко, В.Муратов, Е.Павлов, М.Поздняков, В.Пушкарёв и др.). Далее преимущество получали дети, прошедших войну офицеров флота и армии (И.Самунин, Ю.Тарасов, А.Токарев, А.Чаликов, Ф.Андреев, И.Арский, Г.Зима, Р.Изачик, Е.Куликов и многие другие). Наконец некоторые, кто опоздал с заявлениями или по другим причинам, часто сами ходатайствовали перед командованием флота. Обычно это были отцы или матери-одиночки, добивавшиеся приёма у начальства самого разного уровня, с целью в эти суровые послевоенные годы отдать своего сына на учёбу в училище. Например, отец Марата Аржавкина – командир Сумской бригады речных кораблей добился приёма у главкома ВМС адмирала Н.Г.Кузнецова ССЫЛКА и получил его резолюцию о зачислении сына уже в 1946 г., мать В.Вольского добилась ходатайства о приёме сына через генерал-майора, зам. Начальника военного трибунала, за Юру Зиму ходатайствовал начальник ГУ ВМФ контр-адмирал Глинков, за В.Иванова – адмирал Исаков, за Женю Кондратенко – начальник управления по делам искусств Ленгорисполкома, за Мику Позднякова – зам. управделами АН СССР, за Володю Кустарёва – руководитель и режиссер Ленинградского ТЮЗа А.А.Брянцев (мама Володи была в годы войны зав. Педагогической частью театра). Приказ о зачислении Гриши Парамонова, пришедшего к нам в 1948 г., подписал начальник ВМУЗ ВМС вице-адмирал Виноградов, Игоря Лазо – тоже начальник ВМУЗ ВМС (Лазо учился с нами до 1950 г. и был списан за нарушения дисциплины). За А.А.Волкова, отчисленного в последствии в 1947 г., ходатайствовал некий полковник Баскаков – зам. Начальника УНКВД ЛО по кадрам, за А.Тарханова – дирекция Смольнинской больницы хроников, где лежала его мама, и т.д. и т. п. Ряд воспитанников был принят с учётом заслуг отцов. Например, у Алика Антоненко отец – лётчик, герой Советского Союза, погиб на фронте в 1941 г., отчим Саши Сергеева – известный лётчик-испытатель, герой Советского Союза генерал-майор В.К.Коккинаки (в последствии дважды Герой), отец Юры Осипова – лётчик - испытатель, погиб в 1945 г. при испытании трофейных немецких истребителей на аэродроме ЛИИ ВВС в Жуковском под Москвой, у Феликса Андреева отец – генерал-лейтенант, нач. штаба 7-й Армии ЛФ.
По данным за 1946 г. всего в ЛНУ в то время числилось: 1 рота - 80 чел.; 2 рота - 92 чел.; 3 рота - 76 чел.; 4 рота - 87 чел.; 5 рота - 84 чел.; 6 рота - 102 чел. (всего 521 чел.). Как видим, очевидно за счёт ходатайств, в 6 роту в конечном итоге было принято больше всего воспитанников. Интересно, что за 8 лет учёбы по разным причинам (неуспеваемость, дисциплина и пр.) мы растеряли около 30 чел., которых восполнили в 10 классе за счёт приёма в 1952 г. «подготов» из Саратовского подготовительного училища и нас - выпускников 6-го выпуска снова стало около 100 человек."
Биография 6-й роты позволяет понять многое о том времени, в ней оказалось больше всего воспитанников "с ходатайствами". Кстати, о времени, хотя и суровом, но более справедливом... Среди отчисленных, в том числе и за дисциплинарные проступки, немало было тех, кого зачисляли в училище с отступлениями от общего порядка. Большинство таких случаев оставим за пределами изложения. Исключение сделаем ради показательных и поучительных примеров.
Воспитанник со звучной исторической фамилией Лазо Игорь Эммануилович. Сын моряка, участника Великой Отечественной войны. В период капитан лейтенант, затем капитан 3 ранга Лазо Эммануил Иванович командовал дивизионом канонерских лодок. Чуть подробнее об одной из лодок, со славной историей, как и большинство кораблей российского и советского флота.
(после 31 декабря 1922 г. - "Красное Знамя") (после 6 апреля 1959 г. - "ПКЗ-152") 1894 - 1960. Зачислена в списки судов Балтийского флота 30 января 1895 года, заложена 15 декабря 1894 года на эллинге Нового адмиралтейства в Санкт-Петербурге, спущена на воду 9 ноября 1895 года, вступила в строй в 1897 году. С 28 августа 1899 года по август 1906 года - заграничный поход в составе международных сил по поддержанию мира и безопасности на острове Крит. Прошла капитальный ремонт котлов в 1908-1909 гг. В период первой мировой войны входила в состав морских сил Рижского залива. В 1915-1916 гг. боевая рубка была поднята на 0,9 метра, увеличены размеры носового мостика, убраны кормовой мостик и штурманская рубка. Перевооружена - 5 - 130/55, 1 - 76-мм зенитка. С 21 сентября по 6 октября 1917 года участвовала в Моонзундском сражении. 7 ноября 1917 года вошла в состав Красного Балтийского флота. С октября 1918 года по 1922 год находилась на долговременном хранении в Кронштадтском порту (одновременно были заменены котлы на 4 котла системы "Норман"). С 31 декабря 1922 года по 15 марта 1940 года использовалась в качестве учебной канонерской лодки. С 11 января 1935 года - в составе 2-го дивизиона бригады подводных лодок Морских сил Балтийского моря. Прошла капитальный ремонт. Во время Великой Отечественной войны участвовала в обороне побережья Финского залива и Ленинграда. 16 ноября 1942 года затонула у острова Лавенсари после попадания торпеды, выпущенной финским торпедным катером. 13 ноября 1943 года была поднята и 17 сентября 1944 года, после капитального ремонта, введена в строй. С 7 апреля 1956 года - учебная канонерская лодка, 13 марта 1959 года разоружена и обращена в плавучую казарму. 30 июня 1960 года исключена из состава флота и передана в ОФИ для разделки на металл."
Водоизмещение 1735 т. Размерения 72.26х13.1x3.35 м Воружение 2 - 203/45, 1 - 152/45, 5 - 47 мм, 7 - 37 мм, 1 НТА 456 мм. Бронирование - борт 76-127 мм, палуба 12.7-25 мм, рубка и орудийные щиты 25 мм Механизмы 2 вертикальные машины тройного расширения 2097 л.с., 8 котлов Никлосса, 2 винта. Скорость 14,5 узла. Дальность плавания 1200 миль. Экипаж 11 офицеров и 177 матросов
"Выйдя из ремонта и еще не сдав курсовых задач, "Красное Знамя" вступило в свою третью войну. Балтийский флот привлекался для содействия флангу войск Ленинградского военного округа на Карельском перешейке и к захвату островов в Финском заливе. В начале декабря части 70-й стрелковой дивизии были остановлены перед укреплениями бывшего русского форта Ино. По приказу командующего флотом для помощи армии был направлен дивизион канонерских лодок капитана 3 ранга Э.И.Лазо. В условиях суровой зимы, когда мороз доходил до 40 градусов, залив начал замерзать, и движение судов оказалось возможно только под проводкой ледоколов. Заняв позицию в 20 кбт от форта, лодки открыли огонь по площади - он оказался малоэффективным. Срочно организовали подвижный корректировочный пост. Всю первую неделю кампании канонерские лодки в сложных метеорологических условиях обстреливали побережье по заявкам сухопутных частей. В штормовую погоду орудия и надстройки покрывались льдом. По мере захвата побережья позиции лодок перемещались вместе с флангом. "Красное знамя" участвовало в перестрелке с батареями финнов на островах и уничтожило 6-дюймовое орудие. После временной стабилизации фронта канлодку отправили на зимовку." -
С 22 июня 1941 года по апрель 1942 года, - О нем упоминают Капитан 1 ранга Лазо Э.И. - кавалер флотоводческого ордена
Мать работала инструктором Горкома ВКП(б). Лазо Игорь Эммануилович был принят в по ходатайству начальника ВМУЗ ВМФ и проучился с 1945 по 1950 год. "Списан за дисциплинарный проступок." Какой? Можно и не трудно догадаться какой именно, поскольку в архиве зафиксирован факт о более позднем дисциплинарном проступке нахимовцев Икс и Игрек, не закончившемся отчислением: "... договорились по телефону с бывшим воспитанником Лазо и тот привез девочку на легковой машине к Домику Петра, те самовольно ушли с тренировки парадного полка, шинели расстегнуты, бескозырки сдвинуты на затылок, руки в карманах а Игрек еще и курил". Судьба Икса неизвестна, а игрек в дальнейшем командовал, и командовал успешно, атомоходом, затем в должности начальника штаба - дивизией подводных лодок.
Второй, не только показательный и поучительный, но и по-своему забавный случай, приведем чуть позже.
Относительно большинства воспитанников, у которых оказались "высокие покровители", можно с полным правом сказать, им просто повезло, вернее, или также повезло матери - вдове, отцу, занятому на службе. Известно, как соотносятся материальные затраты на Победу в Великой войне и на создание ракетно-ядерного щита. Однако не менее показательным оказалось бы сравнение затрат нервов, физических сил, жизни, "не стоя за ценой", через "не могу" до и после Дня Победы. Да, время было другое, люди жили по другим законам, а не как в анекдоте более позднего времени, отвечающим на вопрос, "почему сын генерала не может стать маршалом".
Только кажется парадоксом, но "изъятие" из семей, как правило, неполных, в том или ином смысле "неблагополучных", воспитание в коллективе сверстников, в окружении старших и младших воспитанников, давало очень даже неплохие результаты. Хочется привести слова нахимовца, мудрого человека, обозревающего итоги достойно прожитой жизни. Рассказ о нем и его отце последует сразу после этого затянувшегося введения.
"Хотелось бы с большой благодарностью вспомнить все то, что дали нам и вся система нашей подготовки. Для меня это явилось большой жизненной школой, которая мне помогает всю жизнь. Очень жалко, что среди нахимовцев, учившихся в ЛНВМУ в первые годы его становления (1944-1950 гг.) не нашлось хорошего "писаки". Получилась бы книга почище А в общем, если вспоминать об учебе и службе, то все прошло не зря. Но описать это не только интересно, но и очень долго. Мне это не по силам."
Один из отзывов на книгу и ее автора, простой, компетентный, заостренный: - ЕДИНСТВЕННЫЙ педагог, подошедший к проблеме воспитания со стороны логики и здравого смысла. Уже только поэтому его книги следует читать всем. А книги его, помимо наличия в них полезной информации, отличаются замечательным слогом, тонким юмором, живым и образным языком."
А теперь а алфавитном порядке о сыновьях и их отцах. Часто сведений об отцах будет больше, и дело не в природе, которая де решила отдохнуть. Сыновья, хотя и уступали в количестве наград и в званиях отцам, чести отцов не срамили. Время, которое выпало на долю сыновей, - это все же другое по смыслу, ритмам и темпу, по требованиям время, время "холодной" войны.
Андреев Феликс Анатольевич (Фемистоклус, Фелька), сын генерала, родился в 1936 году. После Ленинградского Нахимовского училища закончил 1-е Балтийское ВВМУ (I ВВМУПП) в 1957 году, штурманский факультет, в числе лучших по успеваемости и получил право выбора места службы.
Семевский Р.Б. "Выбрал Камчатку на ТОФе, где начал службу командиром рулевой группы пл 613 пр., потом стал командиром БЧ-1/4. С 1963 г. стал помощником командира на большой пл 611 пр., а через три месяца получил назначение старпомом на пл 673 пр. (дальнего радиолокационного обнаружения), на которой, находясь на боевом дежурстве и имея разрешение на самостоятельное управление пл, попал в аварию (взрыв газов и пожар во 2-ом аккумуляторном отсеке) при шторме 7-8 баллов. После данного ЧП получил «неполное служебное соответствие» и вновь служил на пл 611 пр. до 1966 г., когда приехал в Ленинград и 1 год учился на ВСОЛК, которые закончил с отличием в 1967 г., получил назначение на СФ на должность старпома пл 641 пр., а через 2 года становится её командиром."
Семевский Р.Б. "В должности старпома и командира пл совершил 3 боевые службы, после чего пл в 1972 г. стала на ремонт в Кронштадте. Во время боевых походов из Полярного в Атлантику и Средиземное море неоднократно посещал порты зарубежных стран (Кубы, Египта, Сирии), участвовал в учениях «Океан», вновь попал в аварию (пожар пл) в Средиземном море. В 1972 г. медкомиссия признала его негодным к службе в плавсоставе и кадровики ВМФ предложили ему должность на берегу с понижением в окладе. Началась тяжба с управлением кадров флота, длившаяся около 2-х лет. В результате был вынужден подать в отставку и с 1974 г. в возрасте 38 лет ушел в запас. Вернувшись в Ленинград гражданским человеком, 16 лет работал председателем районного комитета ДОСААФ, а потом, с началом перестройки, 5 лет в коммерческих структурах. С 1997 г. не работает. В молодости активно занимался спортом: в 1960 г. был чемпионом ВВМУЗ и ТОФ по штанге (кандидат в мастера спорта), имеет свидетельство водолаза-подводника, в 1960 г. имел I разряд по стрельбе из пистолета, участвовал в автогонках и автоспринте."
Первоначально то, что отцом Феликса Анатольевича является именно генерал-лейтенант Андреев Анатолий Иосифович, командир 43 стрелкового корпуса, было только предположением. В карточке в архиве кратко указано, что отец - генерал-лейтенант, штаб 7-й армии, но ведь фамилия из "редких".
К счастью, мы живем в век "высоких технологий". Плюс двойная удача. Во-первых, общая для большинства выпускников Нахимовских училищ ориентация на непрерывное самообучение, следствие хорошо организованной системы воспитания и обучения. Во-вторых, "случайно" на сайте Одноклассники оказался зарегистрирован который и подтвердил.
"Да, мой отец - Андреев Анатолий Иосифович, генерал-лейтенант 1900 года рождения, в период прорыва и снятия блокады Ленинграда командовал 43-м стрелковым корпусом. Со стороны Ораниенбаумского плацдарма прорвал блокаду и за Ропшей соединился в дивизией генерал-майора Симоняка Н.П. (они были хорошими приятелями). Дата - 27 января - для его родных особенно памятна, т.к. это и дата рождения отца. Впоследствии отец воевал на других фронтах до конца войны. Окончил войну заместителем командующего армии. По памяти - у него было около 30 наград, и среди них три полководческих ордена - Суворова и Кутузова , орден Ленина и 4 иностранных. О прорыве блокады и снятии ее написано несколько книг, в которых есть строки о нем , он сам принимал участие в ряде сборников воспоминаний: "Пароль - "Победа", "Операция "Искра", "Ораниенбаумский плацдарм". После окончания войны отец преподавал в Академии Генерального штаба, потом был заместителем начальника Академии связи у нас в Ленинграде. Перенес четыре инфаркта и два инсульта. Демобилизовался. До конца своих дней был председателем комитета ветеранов Ораниенбаумского плацдарма и заместителем председателя комитета ветеранов войны в Ленинграде. Умер отец в 1973 году (очередной инфаркт). По решению партийных и советских органов был захоронен на мемориале защитников Ораниенбаумского плацдарма. Все его награды и другие реликвии были отданы в музей им. А.С. Суворова."
Воинское звание генерал-майора присвоено 7 мая 1940 года. С 25.03.1941 года по 14.09.1941 года - командир С 30.09.1941 года по 14.05.1942 года командовал За боевые подвиги, организованность, дисциплину и примерный порядок 18 сентября 1941 года 161-я стрелковая дивизия была преобразована в 4-ю гвардейскую стрелковую дивизию. За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество 19 июня 1943 года награждена орденом Красного Знамени. Удостоена почётных наименований "Апостоловская" (февраль 1944) и "Венская" (17 мая 1945).
Андреев А.И.
"... Гвардейское боевое Красное знамя. С сегодняшней ночи его понесут впереди всей дивизии, оно будет осенять нас в жарких битвах, звать на новые подвиги во имя победы. От деревни Мелеховская идет группа командиров. В руках одного из них, широкоплечего, в бекеше, завернутое в чехол Знамя. Генерал А. И. Андреев сильным, голосом подает команду: — Под гвардейское Знамя, сми-и-рр-но! Строевым шагом он идет навстречу и отдает рапорт члену Военного совета армии генерал-лейтенанту В. Ф. Яковлеву. Тот выходит на середину и снимает чехол со знамени. Ветер развертывает тяжелое шелковое полотнище с изображением В. И. Ленина. Раздается громовое «ура». — Товарищи бойцы и командиры! — говорит генерал. — По поручению Президиума Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик вручаю вам гвардейское боевое Красное знамя. Держите его крепко в своих руках. Оно завоевано кровью отважных воинов, отдавших свою жизнь за Родину в боях под Минском, Ельней и Тихвином. Оно воплощает в себе героизм личного состава дивизии и зовет вас на новые подвиги. Пронесите его через все сражения чистым и незапятнанным. Повсюду насмерть разите проклятого фашистского зверя! А. И. Андреев принимает гвардейское Знамя, поднимает его высоко над головой, обходит полки. Дружное «ура» перекатывается от полка к полку, гремит долго-долго. Командир дивизии снова выходит в центр, опускается на правое колено, целует край знамени. За ним опускаются на правое колено все, как один. [45] Начальник политотдела батальонный комиссар Н. В. Ляпунов произносит гвардейскую клятву. Его голос звучит торжественно и сурово. За ним повторяют клятву бойцы, командиры и политработники дивизии: — Клянусь высоко держать в своих руках гвардейское боевое Красное знамя!.."
На заключительном этапе Великой Отечественной войны во главе 43-го стрелкового корпуса принимал участие в в ходе Восточно-Померанской,
Обращение к выпускникам нахимовских училищ.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта Просьба к тем, кто хочет, чтобы не были пропущены хотя бы упоминания о них, например, в "Морских сборниках", в книгах воспоминаний, в онлайновых публикациях на сайтах, в иных источниках, сообщайте дополнительные сведения о себе: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. А мечтаем мы о том, чтобы собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Примерно четверть пути уже пройдена, а, возможно, уже и треть. И поэтому - еще и о том, что на указанные нами адреса Вы будете присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Вновь обратимся к страницам книги В.К.Грабаря "Пароль семнадцать".
"Новый начальник училища Николай Мефодьевич Бачков был настоящим боевым адмиралом. В войну - начальник штаба отдельного дивизиона траления Амурской флотилии, последняя должность - командующий Краснознаменной Дунайской флотилией. Николай Мефодьевич как-то сразу полюбился своим питомцам, быстро запомнил многих из них, почти всех знал по имени и мог поговорить о проблемах каждого. Энергичный, невысокого роста, с черными усами, он тут же получил прозвище «Таракан», которое воспринималось нами безобидно и произносилось с уважением."
Подробную фактографическую справку о Бачкове Н.М. можно найти в справочнике Лурье Вячеслава Михайловича "Адмиралы и генералы Военно-Морского флота СССР: 1946-1960". Биографический очерк - в "Сборнике очерков о Героях Советского Союза - уроженцах Калужской области (Дважды Герой)" Кандидова Александра Викторовича и в статье Сунаева А. "Наш Амурский аксакал", опубликованном в газете "Флаг Родины" 5 июля 1994 года.
Память о Николае Мефодьевиче хранят земляки.
Наш район - родина многих героев-современников. Здесь родились и выросли: крестьянский поэт Г.Д. Деев-Хомяковский, художник Ф.Я. Голубков, генерал-полковник И.Т. Булычев. контр-адмирал Н.М. Бачков, Герой Соцтруда Н.И. Марусева, дважды Герой Советского Союза А.Т. Карпов, а также герои Советского Союза А.Ф.Соломатин, Н.В. Бычков, А.П. Серегин. Их именами названы улицы п. Ферзиково и СПК."
с гордостью написано: "Наиболее известными выпускниками 1-ой Советской школы стали ... Бачков Николай Мифодьевич (выпускник 1929 г.), контр-адмирал, командующий Дунайской и Амурской флотилиями..."
Как сказано в альманахе выпуска ЛНВМУ 1949 года "Пятьдесят лет спустя",
"Но времени закон для всех суров - Известная основа из основ. Был Бакарджиев, был Бачков, Беляев, Федоров и Столяров. И вот, девятый год Малов."
В "поэтическом строю" нарушен порядок следования фамилий начальников училищ, правильная была указаны выше, а об остальных начальниках Ленинградского Нахимовского училища со временем обязательно расскажем.
Кто сможет подсказать фамилию офицера?
Вернемся к книге В.К.Грабаря "Пароль семнадцать".
"Произошла очередная смена начальников училища. В марте 1963 года Н.М. Бачков был назначен Начальником штурманско-гидрографического факультета ВВМУ им. М.В. Фрунзе и Нахимовское училище покинул."
Фотофакт биографии училища и его начальника, контр-адмирала Бачкова Н.М.
История штурманской службы Флота России: История и развитие штурманского дела / Г.И. Безбородов, С.П. Алексеев, В.Н. Андреев и др.; Гл. ред. Е.Г. Бабинов. - М.: Большая Рос. энцикл., 2003.
"Летом 1962 г. в училище состоялся первый выпуск офицеров-специалистов, подготовленных по командно-инженерным профилям. Впервые в училище вместо 6 государственных экзаменов курсанты защищали дипломные проекты, работа над которыми была новой как для курсантов, так и для большинства преподавателей. Используя опыт высших учебных заведений страны, кафедры училища хорошо организовали эту работу. Первая защита дипломных проектов прошла успешно: около 80% дипломников получили отличные оценки Государственной экзаменационной комиссии. В этот период Штурманский факультет возглавляли контр-адмирал Н. М. Бочков (Опечатка или ошибка, - ред.), капитан 1 ранга И. И. Осадчий и В. А. Марухин. На кафедру Кораблевождения пришли новые педагоги: В. А. Григорьев, С. А. Моисеенко, В. Ф. Рухлин, В. С. Барышев, А. Б. Варлыго, Г. М. Кузнецов, С. И. Кирейчев, Ю. А. Логинов, О. Г. Морев, Г. П. Бучинский, Л. В. Кудин, Г. Д. Леонтьев, И. И. Марченко, Ю. Е. Соловей, Н. Н. Суворов, О. К. Киприянов, Г. М. Корнеев, М. М. Милошевич, В. Л. Сергеев, И. И. Домашний, Г.Т. Колесниченко, Р.Л. Леонидов, В. В. Гузенко, Н. М. Удодов. Начальниками лаборатории были: Р. А. Роднянский, Н.М. Удодов, А. Д. Свиренко, Т. М. Кобахидзе, в лаборатории трудились: мичманы И. О. Ахрамчук, Б. А. Линтроп, Э. А. Лавренкж, А. Л. Иванов, В. М. Чемизов, А. П. Заяц, В. М. Куракин, П. Д. Давыденко и служащие Т. С. Куканова, В. Г. Фукс, Р. И. Сумберг, Д. В. Вадзинская, И. Ю. Горталова, Е. И. Басова, Т. Н. Числова, Н. А. Махиня, Т. П. Тузова, И. Я. Андрианова, Е. В. Белюга и др. После окончания адъюнктуры защитили диссертации В. П. Апрелев (1963), К. А. Емец (1964), О. Г. Морев (1967) и др.
Командный и преподавательский состав штурманско-гидрографического факультета ВВМКУ имени М. В. Фрунзе. 1968 г. (Датировка фотографии также ошибочная? - Ред.) Слева направо: первый ряд — А. Т. Цибиногин, нач. кафедры Гидрографии А. И. Романенко, нач. факультета Н. М. Бочков, нам. нач. факультета Осадчий, Вахитов, С. П. Филиппов; второй ряд — К. А. Емец, В. П. Апрелев, Н.Д. Коломийчук, Б. Д. Захаров, А. Б. Варлыго, Н.М. Груздев, Б.М. Шиленков, С. А. Моисеенко; третий ряд — комсомольский работник, С. И. Кирсйчев, В. А. Григорьев, М. Г. Сеплярский, Ю. К. Павловский, А. В. Лаврентьев, В. Кузнецов— командир роты, В. Ф. Рухлин, Г.М. Корнеев."
Рядом с контр-адмиралом Бачковым сидит еще один командир-фронтовик, Осадчий Илья Иванович, продолживший службу в Ленинградском Нахимовском училище после ухода Бачкова Николай Мефодиевич в запас в декабре 1964 года по болезни. Возможно, кто-то из читателей уточнит, когда именно? О нем чуть позже. А сейчас закончим подтверждением любви и уважения, которыми пользовался "Таракан" и после ухода из Нахимовского. Слово Грабарю и его однокашнику
"Через год он ушел в запас (Из ВВМУ им. М.В. Фрунзе). Он и его жена Нина Дмитриевна жили потом в Ялте, кое-кто из нахимовцев в то время побывали у них в гостях. А сам Николай Мефодьевич иногда приезжал в Севастополь в где продолжало учебу немало его воспитанников. Вспоминает Калашников. «В последний раз я видел его в день Победы 9 мая 1982 года в Ялте у памятника защитникам города и вечного огня. В Ялте мы с женой находились на отдыхе. Утром пришли к вечному огню, чтоб возложить к нему цветы. Ведь у меня в Крыму воевал отец, награждённый впоследствии медалью «За оборону Севастополя». Но я, видать, не один был такой. К огню выстроилась длинная очередь, а около самого огня стояли почётные граждане города Ялты и ветераны Великой Отечественной войны, и среди них я увидел родное лицо дорогого контр-адмирала Николая Мефодьевича Бачкова. Когда подошла наша очередь, мы положили цветы, и я представился своему бывшему начальнику, а также представил свою жену. Он был очень рад и, похоже, меня вспомнил, как только зашёл разговор о наших факультетских вечерах в высшем училище. Николай Мефодьевич пригласил нас к себе в гости, но в связи с тогдашним интересным положением жены, мы этим приглашением воспользоваться, к сожалению, так и не смогли».
Николай Мефодьевич похоронен на Ливадийском кладбище.
А теперь в заключение об Осадчем Илье Ивановиче.
Горлов О.А.: "Осадчий Илья Иванович - зам. начальника Ленинградского Нахимовского училища, начальник учебного отдела. Голос у Ильи Ивановича был с хрипотцой. На тренировке парадного расчета в Москве он с трибуны объявлял: "Первый батальон прошел хорошо, второй еще хуже - повторить". В столе у него всегда лежали запасные очки, ибо имелась привычка (при волнении) бросать очки в дверь, затем надевать новые из стола."
Медведев Александр Игоревич, выпускник Ленинградского Нахимовского училища 1971 года: "он личность героическая. В ЛВВМИУ в Пушкине, у нас были преподаватель тактики морской пехоты капитан 1 ранга Водолазко и преподаватель математики Тарасова (кажется Татьяна Ивановна). Они во время войны защищали Москву в составе отряда морской пехоты. Так вот они рассказывали, что Илья Осадчий, служивший в ЛНВМУ, тоже воевал в этом отряде. После нашего выпуска (или в самом конце, перед выпуском) он перешел в училище им. Фрунзе."
Похоже, подлинная история флота пишется в том числе и примерно так, из уст в уста с фиксацией на бумаге, в файлах на портале. Изустные сведения уточняются и дополняются интернет-публикациями и сообщениями коллег и друзей.
Осадчий Илья Иванович 13.02.1920 г. р.
"К началу Великой Отечественной Войны в составе ВМФ СССР имелась лишь одна бригада морской пехоты на Балтийском флоте, однако с началом войны началось формирование и обучение отрядов, батальонов и бригад. В ходе войны численность морских пехотинцев принявших участие в сражениях составило порядка 100 000 человек. Военная обстановка потребовала отправку большого количества морской пехоты на сухопутные фронты. В ходе войны пехотинцы проявили себя в обороне Москвы, Ленинграда, Одессы, Севастополя, Мурманска, Сталинграда, Новороссийска, Керчи. За боевые заслуги 5 бригад и 2 батальона морской пехоты преобразованы в гвардейские, 9 бригад и 6 батальонов награждены орденами, многим присвоены почетные наименования. 122 морских пехотинца удостоены звания Героя Советского Союза."
Картина Александра Александровича Дейнеки — Оборона Севастополя.
"Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, вспоминая о том грозном времени, пишет: “Должен сказать, что в период битвы за Ленинград морские стрелковые бригады, как и под Москвой, покрыли себя боевой славой и в значительной степени содействовали общему успеху советских войск”.
Морские стрелковые бригады действовали на разных участках советско-германского фронта. В битве под Москвой геройски сражались с врагом семь бригад: 154 (первоначально именовалась 1-м Московским отдельным отрядом моряков), 62, 64, 71, 74, 75 и 84-я, а также 85-й отдельный полк моряков, 199-й и 200-й артиллерийские дивизионы, состоявшие из батарей 152, 130 и 100-мм морских орудий. 71-я бригада, скомплектованная из моряков-тихоокеанцев и сибиряков, первой из морских бригад была удостоена гвардейского звания и с 5 января 1942 года стала именоваться 2-й гвардейской стрелковой бригадой. Эго событие явилось признанием зрелости морских стрелковых бригад, которой они достигли в тактике общевойскового боя.
В конце ноября — начале декабря 1941 года на пути к Москве находилось еще несколько морских стрелковых бригад, но им не пришлось участвовать боях за столицу. Советское командование, учитывая успешное развитие контрнаступления под Москвой, начавшееся 5 декабря, направило их на другие участки. Наибольшее усиление за счет моряков получил Карельский фронт, в составе которого действовали 61, 65, 66, 67, 72, 77, 80 и 85-я бригады. 63-я и 82-я бригады после формирования были направлены в Архангельский военный округ; 69, 70 и 73-я — в 7-ю отдельную Армию; 78-я — в 56-ю армию; 68, 76 и 81-я — в Северо-Кавказский военный округ (позднее все три вошли в состав 56-й армии); 79-я — в Севастопольский оборонительный район и 83-я—в 51-ю армию.
Таким образом, созданные летом и осенью 1941 года морская пехота и морские стрелковые соединения прошли славный боевой путь. Они помогли сухопутным войскам не только выстоять в обороне, но и создать благоприятные условия для перехода в решительное наступление."
Обращение к выпускникам нахимовских училищ.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта Просьба к тем, кто хочет, чтобы не были пропущены хотя бы упоминания о них, например, в "Морских сборниках", в книгах воспоминаний, в онлайновых публикациях на сайтах, в иных источниках, сообщайте дополнительные сведения о себе: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. А мечтаем мы о том, чтобы собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Примерно четверть пути уже пройдена, а, возможно, уже и треть. И поэтому - еще и о том, что на указанные нами адреса Вы будете присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Вскормлённые с копья, - так теперь будет называться наш блог, если кратко. Мы по-прежнему привержены ранее поставленной задаче, нахимовской теме. Однако, все течет, все изменяется, форма должна соответствовать новую содержанию. Кроме нахимовцев, ныне авторы считают своим долгом рассказывать о судьбах выпускников специальных военно-морских школ, военно-морских подготовительных училищ, о юнгах, а также, естественно, о тех, кто их воспитывал, с кем они служили, кого в свою очередь воспитывали. Приятной обязанностью считаем возможность знакомить с творчеством не только выпускников Питонии, но и спецшкольников и подготов, а также их друзей, всех достойных офицеров Советского и Российского флота. Поэтому, если попробовать полнее охарактеризовать наш блог, - это "Избранные страницы истории флота и военно-морского образования". Следуем примеру нашего наставника и первопроходца - Владимира Константиновича Грабаря, воспользовавшись удачным названием его книги. Будем стремиться, чтобы наши читатели могли каждый день знакомиться с новыми страницами.
Верюжский Николай Александрович, Горлов Олег Александрович, Максимов Валентин Владимирович, Карасев Сергей Владимирович (КСВ), архивариус, 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович karasevserg@yandex.
16.10.2008.
Попытка исследовать и сохранить в памяти судьбы всех нахимовцев, учившихся в Тбилисском, Рижском, Ленинградском, Санкт-Петербургском училищах. Судьбы их отцов, командиров, преподавателей, служащих, судьбы Нахимовских училищ, отдельных выпусков, а в конце концов и в итоге - их время. Свой вклад в выполнение замысла уже внесли нахимовцы разных лет, исследователи и писатели, журналисты, специализирующиеся на военно-морской теме. Агронский Марк Дмитриевич, Берзин Александр Александрович и Берзин Альфред Семенович, Валунский Вадим Евгеньевич, Всеволожский Игорь Евгеньевич, Генкин Александр Александрович, Глинка Михаил Сергеевич, Жданов Игорь Николаевич и Жданов Николай Гаврилович, Иванов Виктор Петрович, Кауров Георгий Алексеевич, Клионский Борис Израилевич, Ковалев Эрик Александрович, Коршунов Юрий Леонидович, Лукьяненко Константин Петрович, Луцкий Анатолий Николаевич, Наумов Алексей Петрович, Раздолгин Анатолий Александрович, Разживин Владимир Дмитриевич, Семевский Роберт Борисович, Сирый Александр Сергеевич, Соколов Николай Павлович, Солуянов Вячеслав Евгеньевич, Софронов Валентин Всеволодович и другие. И, конечно же, Владимир Константинович Грабарь, который однажды заметил: "Разыскать бывших нахимовцев непросто, они проявили себя в самых разных областях... Интернет с его коммуникативными возможностями, можно надеяться, поможет развить эту важную тему." Мы - это: Максимов Валентин Владимирович, выпускник Тбилисского НВМУ 1952 года, Верюжский Николай Александрович, выпускник Рижского НВМУ 1953 года, Горлов Олег Александрович (ОАГ), выпускник Ленинградского НВМУ 1970 года, Карасев Сергей Владимирович (КСВ), выпускник Ленинградского НВМУ 1966 года, архивариус.
Григорий Евтеевич Грищенко возникает на страницах воспоминаний Панферова Ю.Г. однажды: "Я уже в 10 классе понял, что служба на флоте не для меня, быть морским офицером не хотел, и из всего возможного решил выбрать по примеру отца медицину. Пришел к начальнику училища капитану 1-го ранга Грищенко и сказал ему, что не могу учиться в 1-м Балтийском, поскольку там установлен строгий режим секретности, а мои предки были царскими адмиралами. И попросил направить меня в ВММА. Я уже потом понял, каким был дураком. После смерти Сталина на предков уже никто не обращал внимания. Грищенко долго хохотал, повторяя: "Ты, конечно, еще тот жук, но и меня зря дураком считаешь. Будешь служить, тем более, что при таких-то предках у тебя хорошая флотская наследственность".
Он также из тех о которых Юрий Георгиевич Панферов сказал: "Я считаю, что всем хорошим, что в нас есть, мы обязаны нашим офицерам-воспитателям, которые в большинстве своем были неплохими педагогами, и учителям, которые были не только прекрасными педагогами, но и хорошими воспитателями. Они вырастили нас честными и порядочными людьми, умеющими дружить и помогать нуждающимся".
К сожалению, не так уж много, но сохранились личностно окрашенные страницы воспоминаний о жизни адмирала Грищенко, в том числе переданные изустно. Испания, Великая Отечественная война, Ленинградское военно-морское подготовительное, затем Нахимовское училище.
Другом Григория Евтеевича был легендарный подводник, однофамилец, Они познакомились в бытность Григория Евтеевича начальником штаба Разведывательного отдела штаба Балтийского флота, куда капитан 2 ранга Грищенко П.Д. был переведен служить в сентябре 1943 года, и где пробыл до самого конца войны. Из характеристики Грищенко Григория Евтеевича 1949 года: «В 1-й год Отечественной войны, работая начальником отдела Разведывательного управления ВМС, проделал большую специальную работу, за что был награжден орденом Ленина. В последующие годы войны, работая начальником Разведывательного отдела Балтийского флота, умело руководил разведподразделениями и обеспечивал командование флота разведывательными данными». - Лурье Вячеслава Михайловича "Адмиралы и генералы Военно-Морского флота СССР: 1946-1960". - М.: Кучково поле, 2007.
А до того, где и как началась и проходила служба Григория Евтеевича?
Объективно вехи биографии Грищенко Г.Е. отражены в уже упомянутом справочнике Вячеслава Михайловича Лурье.
Родился 10 марта 1902 года в селе Ново-Константиновка, ныне Приазовского р-на Запорожской обл., Украина. Службу в ВМФ начал в 1924 году в звании краснофлотца учебного судна. В 1927 году - ученик-шифровальщик, а через год шифровальщик Северо-Западного района СНиС. В 1932 году Грищенко уже помощник начальника 8-го отдела (шифровального) штаба МСЧМ (Морских сил Черного моря). Затем еще несколько должностей по восходящей, и в начале 1936 года он уже руководитель Специальных курсов комсостава штаба РККА. В это же время, в 1935-1936 годах, Григорий Евтеевич проходит 2 курса математического факультета МГУ, до этого заканчивает Специальные курсы при штабе РККА, а позже, в 1940-1941 гг., досрочно - командный факультет ВМА им. К. Е. Ворошилова.
Участник боевых действий в в качестве сотрудника Разведывательного Управления РККА, офицера связи на крейсере затем старшего помощника командира корабля. Неоднократно участвовал в выполнении боевых операций. Наиболее интересная, на взгляд многих, должность, которую исполнял Григорий Евтеевич в испанский период, - шифровальщик ВМАТ (военно-морского атташе)
"С октября 1936 года по просьбе республиканцев в Испанию стали прибывать советские представители в качестве советников при правительстве и главном штабе, при штабах фронтов, дивизий, корпусов, а также на должности командиров и инструкторов в авиачастях и танковых группах. Были и просто отличные специалисты своего дела — летчики, танкисты, радисты и т.д., в том числе и военные моряки. Так, главными морскими советниками являлись Н.Г. Кузнецов, В.А. Алафузов, П.А. Питерский, В.А. Ципанович, Г.А. Жуков; при морском генеральном штабе состояли Н.Е. Басистый и С.Г. Сапожников, старшими советниками на флотилиях — А.П. Александров, В.П. Дрозд, С.Д. Солоухин, И.Д. Елисеев. Находились наши военные моряки и непосредственно на испанских кораблях (Н.П. Анин, И.Н. Быков, Г.Е. Грищенко, П.Л. Карандасов), причем некоторые из них возглавляли экипажи подводных лодок (И.А. Бурмистров, Н.П. Египко, В.А. Егоров, М.В. Грачев, Г.Ю. Кузьмин) и торпедных катеров (А.П. Батраков, В.И. Белов, В.А. Ларионов, С.А. Осипов)."
"... Свободно читает и говорит по-испански... В 1936-м награжден орденом Красной Звезды за Испанию. «...Энергичный, хорошо подготовленный офицер, с большим боевым опытом, в Испании участвовал в качестве добровольца..."
Начало Великой Отечественной войны Григорий Евтеевич встретил в должности начальника 7-го отдела (организация и руководство специальных служб на флотах) 1-го управления (Разведывательного) ГМШ. С августа 1943 года - Начальник Разведывательного отдела штаба Балтийского флота (08.1943.-05.1945.). Освобожден от предыдущей должности "за провал подчиненными разведывательной операции".
Указаны последние звания. Предшественник Григория Евтеевича Леонид Константинович Бекренев - человек удивительной судьбы, о ней надеемся рассказать в дальнейшем, а также о его сыновьях, в разные годы закончивших Тбилисское и Ленинградское Нахимовские училища.
"Нередко вечерами вместе с начальником разведки флота капитаном 2 ранга Г. Е. Грищенко сидели мы над разведывательной картой восточной части Финского залива. Она пестрела условными обозначениями синего цвета, указывавшими заграждения врага и его силы. Глядя на карту, было ясно, что гитлеровцы очень опасаются прорыва кораблей в Нарвский залив. Противник понимал, что мы обращаем сюда свои взоры в предвидении дальнейшего наступления войск Ленинградского фронта, и старался осложнить нашу поддержку наступления с моря. Мы анализировали варианты действий противника, прикидывали собственные решения, подсчитывали вероятное соотношение сил. Получалась не простая арифметика. В те дни я ближе узнал Григория Евтеевича Грищенко. На ответственный пост начальника флотской разведки он был назначен недавно и, подобно мне, еще осваивался с делами. Спокойный, несколько даже медлительный в движениях и словах, Грищенко был полной противоположностью своему предшественнику — экспансивному, непоседливому полковнику Н. С. Фрумкину. Однако новый начальник разведки нравился нам своей основательностью. В штабе скоро был признан его авторитет, его готовность ответить на любой вопрос, интересовавший офицеров-операторов..." В 1946 - 1949 годах Григорий Евтеевич - заместитель начальника Ленинградского Военно-Морского подготовительного училища. Об этом периоде можно прочитать в очерке Ю. М. Клубкова "Ленинградское военно-морское подготовительное училище (ЛВМПУ)" в сборнике Басок В.М. и др. "Военно-морские подготовительные училища. Исторический очерк". СПб, 2001.
"Большую роль в повышении качества учебного процесса сыграл капитан 1 ранга Грищенко Григорий Евтеевич, который был назначен заместителем начальника училища по учебной и строевой части в мае 1946 года. Обладая большим боевым опытом, приобретенным во время войны в Испании и в Великую Отечественную войну, он знал, как надо готовить будущих морских офицеров. Он энергично взялся за свое новое дело, и его труд дал хорошие результаты. Со временем вся система обучения была отлажена настолько, что не имела сбоев. Проводилась большая воспитательная работа на основе опыта Великой Отечественной войны и боевых флотских традиций. Для этого в училище приглашались известные участники войны, командиры надводных кораблей и подводных лодок..." После Н. Ю. Авраамова, руководившего Ленинградским военно-морским подготовительным училищем, а ранее - школой юнг Северного флота (легендарный моряк, его внук закончил Ленинградское Нахимовское училище в 1977 году. Рассказ о династии Авраамовых - в планах редакции блога) Григорий Евтеевич некоторое время временно исполнял обязанности начальника училища. "Он энергично взялся за дело и в значительной степени способствовал улучшению учебного процесса и повышению уровня воинской дисциплины. Однако начальником училища его не назначили".
Грищенко сменил на посту начальника Ленинградского Нахимовского училища в 1949 году. 18 февраля 1958 года произведен в звание контр-адмирала. Оставался во главе Нахимовского училища до января 1961 года, и это время составило целую эпоху, время расцвета, по мнению Грабаря В.К.
В своем сборнике "Пятьдесят лет спустя (альманах второго выпуска ЛНВМУ)" нахимовцы 1949 года выпуска посвятили Григорию Евтеевичу такие строки:
"Мы помним, так или иначе, Нас воспитал Изачик, Потом коснулся Грищенко слегка, Направил в Высшие училища, - пока!"
На борту Краснознаменного крейсера "Аврора", встреча нахимовцев с ветеранами. Грищенко Г.Е. в центре.
С парадным расчетом в Москве. В официальной и неофициальной обстановке.
Еще несколько слов о том, что отличало командиров-фронтовиков: никакого высокомерия, "барства", чувство достоинства в себе и в подчиненных, чувство юмора, умение радоваться.
Можно утверждать, что не без участия Григория Евтеевича, судя по воспоминаниям возникла одна из питонских традиций, приуроченная к выпуску из альма-матер.
"Вспоминаются также наши авралы в субботние дни, когда весь класс в учебном корпусе тщательно убирался, а весной открывались и мылись окна. Наш 4 взвод в последние год учебы в 10 классе занимал помещение на 4-ом этаже с большими окнами, выходившими на Б. Невку и «Аврору». Прямо под окнами в стене между 3 и 4 этажами помещен большой бронзовый бюст Петра Великого. Кто-то во время уборки предложил почистить медь бюста мелом. При этом грязь была снята, но нос самодержца стал очень блестеть, на что обратил внимание начальник училища Грищенко, прогуливаясь в это время по набережной, приказав разобраться с хулиганами. Как всегда, при сложившейся у нас круговой поруке, виновных не нашли. Случай забылся, но как оказалось в последствии, уже много позже нашего времени в училище, данное действо вошло в традицию и новые поколения питонов драили нос Петру с помощью швабры и мела и, может быть, делают это сейчас..."
КСВ.: "В 1966 году непосредственную чистку носа производил нахимовец (друг А. Пуськова), известны и остальные участники, кто держал за ноги, кто стоял на карауле. Напильник выпал из руки, воткнулся в асфальт на глазах проходившей по набережной женщины, был ею отнесен к дежурному по училищу. К счастью, никто не был отчислен, поскольку выпускники дали слово больше "не шалить" и слово сдержали."
Вехи истории "блистательной поры". Настроения воспитанников, в изложении Грабаря В.К., связанные с поступлением в училище и в связи с упразднением училища пережили не только ленинградские, но и тбилисские, и рижские нахимовцы.
1958 год. "В первые же дни нам, наверное, преподали кое-что из основ воинской жизни. Научили, как надо было ходить в строю, а это на первых порах кажется непростым делом. Рассказали, какие бывают воинские звания. По званию, как и по возрасту, мы на флоте были самыми младшими. Научили, как отдавать честь. И не у всех это получилось сразу. Первый месяц мы ходили без ленточек. 30 сентября сходили в баню, как перед боем, надели чистое белье. А 1 октября нас построили на верхней палубе крейсера «Аврора», и начальник училища контр-адмирал Г.Е. Грищенко вручил каждому ленточку с золотыми якорями и такой же, как у всех, надписью «Нахимовское училище». С этого момента мы стали полноценными нахимовцами... Для Григория Евтеевича Грищенко Война началась в Испании. О том, что он был личным шифровальщиком Николая Герасимовича Кузнецова, нахимовцы узнали от своего старшины, Николая Ивановича Исаева. Исаев сначала был нештатным адъютантом начальника училища. Про это время он любит вспоминать, как вместе с Г.Е. Грищенко, бывал в гостях у бывшего главкома ВМФ Н.Г. Кузнецова, и как при этом вице-адмирал Н.Г. Кузнецов, ухаживая за ним, как за гостем, помогал ему, мичману, снять шинель. В 1936-м году за Испанию был награжден орденом Красной Звезды. «...Энергичный, хорошо подготовленный офицер, с большим боевым опытом, в Испании участвовал в качестве добровольца..."
1960 год. "Над училищем стали сгущаться тучи. Нас даже водили на экскурсию в какой-то интернат, кажется с усиленным изучением индийского языка. Наверное, приучали к мысли. Но там – покрывальца, салфеточки на лакированных тумбочках. Не то! Мы жили в томительном ожидании. Поскольку ЛНУ было создано постановлением СНК СССР, т.е. правительства 1944 года, то, вероятно, и в 1960-м было какое-то постановление Совета Министров СССР, скорее всего оно касалось и суворовских училищ. Возможно, был и приказ Министра обороны. Конкретно по Ленинградскому нахимовскому училищу был издан Совместный Приказ Минпросвещения и ГК ВМФ от 27.05.60 г. № 3152, который оговаривал условия передачи училища в Министерство просвещения и переформировании его в школу-интернат. И в тот же день 27 мая 1960 (!) года начальник училища подписал приказ о роспуске училища. Училище было взбудоражено. Мы радовались, не осознавая до конца, чему. Учебники летали по классам, как птицы: конец учебе, конец воспитательскому гнету. Подобную, кратковременную и не объяснимую радость испытывали русские солдаты на фронте I Мировой войны осенью 1917 года, когда им объявили, что все, кто хочет, могут идти по домам. Но затем наступило отрезвление. Это был первый удар по нашей вере в светлое будущее. Настроение, у всех было растерянным, так как эта была первая ужасающая неопределённость в жизни, решение которой тебе было неведомо. Было много вопросов. Например, какая будет у интернатовцев форма? Все сходились на том, что специальной не будет. Только снимут погоны, как уже не раз было в истории. И вот тебе - готовый интернатовец. Некоторые, не согласные оставаться в интернате, готовились к побегу... Начальник училища контр-адмирал Григорий Евтеевич Грищенко к тому времени находился на своем посту уже 12-й год. Под его управлением в училище была создана блестящая педагогическая школа, и само училище обрело тот блистающий вид, который восхищал посетителей любого ранга. Ему было ясно, что такое училище может существовать только в военизированном виде и только в составе Вооруженных Сил. Уж он-то, наверняка знал, как и где это государственное решение готовилось, и как на него можно было повлиять. Подвернулся удобный случай: изъявил свое желание поступить в училище Сережа Полянский, как оказалось – племянник тогдашнего председателя Совета министров РСФСР, а главное - Члена Президиума ЦК КПСС. Племянник, был принят в 5 класс 10 июня 1960 года, раньше других, еще с оговоркой, что «стоимость продовольственного пайка компенсируется Ленинградским Городским отделом Народного образования». И началась работа по ликвидации этой «оговорки». Григорий Евтеевич лично провел мать Сергея по всему училищу, а затем повез ее в лагерь, где счастливая ребятня брызгалась в кристально чистой воде Нахимовского озера и сноровисто управляла парусами шлюпок.
Затем пошли звонки по инстанциям и, думается, что не одного только Д.С. Полянского, но и других высокопоставленных лиц, чьи сыновья, племянники и внуки процветали на этой обихоженной грядке нивы просвещения. Училище отстояли, вернули в лоно Министерства обороны и родного Военно-Морского Флота. Но судьбоносная чехарда не прошла даром. Как мудро утверждают современные выпивохи: «Ошибка в опохмелке влечёт за собой трёхдневное пьянство!». Так оно и было. Этот год вообще был для училища несчастным. Летом на практике погиб нахимовец выпускной роты Владимир Павлов. Трагедия произошла на крейсере «Орджоникидзе». Во время учебных стрельб в зенитном автомате заклинило гильзу. Расчет орудия пытался банником выколотить ее из ствола. Произошел взрыв, расчет погиб, а банник, описав некоторую кривую, попал в грудь нахимовца. А в ноябре погиб нахимовец 10-го класса вице-старшина 1-й статьи Георгий Федяков. По просьбе однокашников Георгия мы этот случай не комментируем, скажем только, что парень он был очень хороший: высокий, симпатичный, секретарь комсомольской организации, очень добрый и внимательный в отношении к младшим. Естественно, что после таких трагических случаев в училище произошли кадровые перестановки. С 11 по 20 января 1961 в училище работала комиссия Главного политического управления СА и ВМФ. Вины в происшедшем начальника училища Комиссия не усмотрела и отзыв о его работе дала положительный. Но это не помогло. Вскоре он был уволен. Гибель нахимовцев тяжелым грузом лежала на душе Григория Евтеича, и в конце того же года он умер. Гроб с его телом был выставлен в актовом зале училища для прощания."
Грищенко Г.Е. (справа) и его преемник Бачков Н.М.
Роберт Борисович Семевский отметил не только достоинства системы воспитания в Нахимовском училище. "Один из недостатков нашего бытия в последние годы в Нахимовском училище было то, что у многих из нас практически был отнят стимул хорошо со старанием учиться, так как уже в 9 классе нас всех по одному вызывали на комиссию во главе с морским генералом Татариновым из Управления ВМУЗ ВМФ при участии начальника училища Грищенко и других и предлагали подписаться под подготовленным заявлением о том, что каждый из нас после окончания 10 класса обязуется посвятить себя службе на флоте и пойдет в Высшее военно-морское Училище (ВВМУ) или другое без вступительных экзаменов, но по выбору и указанию начальства (кроме медалистов, которые могли выбрать любое ВВМУ), без права уйти на «гражданку».В результате этого последние 2 года в Питонии многие учились, мягко говоря, не очень стараясь. Поэтому в аттестатах зрелости выпускников, которые знали, что их в любом случае примут в какое-либо ВМУ нередко встречались посредственные отметки..."
Такой порядок не изменился и после перехода на одиннадцатилетнее среднее образование. Как "отцы-командиры" пытались бороться с ним и создать у воспитанников действенную мотивацию на хорошую и даже отличную учебу, расскажем в одном из ближайших сообщений. Более или менее успешный опыт приходится на период командования училищем Бакарджиевым Вячеславом Георгиевичем, а в следующем расскажем о контр-адмирале Бачкове Николае Мефодиевиче, его недолгом, но запомнившимся, двухлетнем командовании в 1961-1963 годах.
А в заключение две фотографии. Во главе парадного батальона.
Первая относится к началу командования училищем, вторая - к последним годам.
Нахимовское.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта Просьба к тем, кто хочет, чтобы не были пропущены хотя бы упоминания о них, например, в "Морских сборниках", в книгах воспоминаний, в онлайновых публикациях на сайтах, в иных источниках, сообщайте дополнительные сведения о себе: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. А мечтаем мы о том, чтобы собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Примерно четверть пути уже пройдена, а, возможно, уже и треть. И поэтому - еще и о том, что на указанные нами адреса Вы будете присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
"Ты, конечно, еще тот жук, но и меня зря дураком считаешь. Будешь служить, тем более, что при таких-то предках у тебя хорошая флотская наследственность". "Я с-с-с эт-той крысой м-мордами знаком". Прочитав предъявленное, патрульные брали под козырек и стояли то стойке "Смирно!", пока мы не скроемся из виду. Ленинградская милиция в 1950-1960-е гг.
Наступил 1953 год. В марте умер Сталин. Мы не раз видели его на трибуне мавзолея, поскольку с 1947 года участвовали в парадах на Красной площади Москвы. Теперь мы стояли в строю на палубе "Авроры" и слушали трансляцию траурного митинга. Он, видимо, говорил наиболее искренне. Многие плакали. В том числе и я. Мы любили Сталина. И тем тяжелее было потом перенести его разоблачение. Наше поколение после "Закрытого письма о культе личности Сталина" лишилось главного идеала и перенесло шок, который некоторых сделал откровенными циниками, переставшими верить. За смертью Сталина последовал арест Я помню, как во время летнего отпуска после окончания училища, решил приехать на велосипеде из Карташевки в город. 60 километров немалое расстояние и, когда я подъехал к Кировскому (ныне Троицкому) мосту, уже не хватало сил. Я остановился передохнуть. В это время включились все уличные динамики города и по радиотрансляции начали сообщать об аресте Берии и его преступлениях. Когда передача кончилась, я сел на велосипед, решив по пути заехать к дяде Косте на Кировский. Минут через десять я был во дворе его дома. Там пятеро ребятишек играли в прятки и считались:
Лаврентий Палыч Берия Не оправдал доверия, Раньше жил в Кремле, Теперь сидит в тюрьме. Тебе водить!
Я поразился, насколько быстро политические события отражаются в фольклоре. Позже из детского стишка родилась песенка, которую пели повсюду:
Лаврентий Палыч Берия Не оправдал доверия И от министра Берия Остались пух да перия.
Цветет в Тбилиси алыча Не для Лаврентий Палача, А для И
Скоро и для этих алыча перестала цвести. Все окружение Сталина было причастно к репрессиям, включая которого некоторые сейчас пытаются представить чуть ли ни борцом со сталинским режимом. А был он весьма посредственным, недалеким партийным функционером. Единственным его, по тем временам, достоинством, было умение угождать и никогда не перечить Хозяину. Когда же он сам стал во главе государства, наделал столько глупостей, что их и до сего времени приходится исправлять. Выпускные экзамены я сдал средне, на четверки и тройки. Правда, потом я убедился, что нахимовская тройка равна если не пятерке то, уж точно, четверке в обычной школе. Требования к нам были повышенные, и учили нас гораздо лучше. Выбрать высшее училище могли только медалисты, а меня распределили в высшее военно-морское 1-е Балтийское училище подводного плавания. Я уже в 10 классе понял, что служба на флоте не для меня, быть морским офицером не хотел, и из всего возможного решил выбрать по примеру отца медицину. Пришел к начальнику училища капитану 1-го ранга Грищенко и сказал ему, что не могу учиться в 1-м Балтийском, поскольку там установлен строгий режим секретности, а мои предки были царскими адмиралами. И попросил направить меня в ВММА. Я уже потом понял, каким был дураком. После смерти Сталина на предков уже никто не обращал внимания. Грищенко долго хохотал, повторяя: "Ты, конечно, еще тот жук, но и меня зря дураком считаешь. Будешь служить, тем более, что при таких-то предках у тебя хорошая флотская наследственность". Судьба распорядилась по-своему. Флотские погоны я носил только до 1956 года, а с 1958 по 1986 год был офицером милиции, о чем ни разу не пожалел. Но об этом - во второй части моего повествования. А тогда я получил курсантские погоны, одну золотую лычку на рукав форменки и поехал в 1-е Балтийское училище. Нахимовское осталось в прошлом. Оно дало всем нам колоссально много. Я считаю, что всем хорошим, что в нас есть, мы обязаны нашим офицерам-воспитателям, которые в большинстве своем были неплохими педагогами, и учителям, которые были не только прекрасными педагогами, но и хорошими воспитателями. Они вырастили нас честными и порядочными людьми, умеющими дружить и помогать нуждающимся. Почти все наши ребята получили высшее образование, большинство ушло в отставку капитанами 1-го или 2-го ранга, полковниками и подполковниками. Есть среди нас кандидаты и доктора наук, профессора, а Владлен Наумов носит погоны контр-адмирала. Я являюсь заслуженным работником МВД СССР. Считаю, что все полученные нами награды и звания, это - награды и наших учителей и офицеров-воспитателей. Нам в жизни было не всегда легко. Честность и порядочность далеко не везде и не всегда были востребованы. За эту честность многим нашим ребятам, в том числе и мне, доставалось с лихвой. Но, зато, сейчас, когда большая часть жизни прожита, каждый из нас может с гордостью сказать, как говорили в прошлые века потомственные Российские офицеры: ЧЕСТЬ ИМЕЮ! Всех ребят из нашего шестого выпуска я считаю своими братьями. Мы дружим, и ежегодно, уже много лет, в первую субботу октября, с полуденным выстрелом пушки в Петропавловской крепости, встречаемся у домика Петра I. К сожалению, с каждым годом нас приходит все меньше и меньше. Спасибо Вам, мои дорогие братья по нахимовскому, за все: за дружбу, за помощь и поддержку, за то, что вы есть и, дай вам Бог, быть, как можно дольше!
Победитель олимпиады по истории Ю.Панферов у развернутого знамени Нахимовского училища. 1953 г.
Часть II. Становление.
И второй... Любил он ветер с юга, В каждом шуме слышал звоны лир, Говорил, что жизнь - его подруга, Коврик под его ногами - мир.
Он совсем не нравится мне, это Он хотел стать богом и царем, Он повесил вывеску поэта Над дверьми в мой молчаливый дом.
На распутье.
Осенью 1953 года я начал учиться в 1-м Балтийском ВМУ. Об этом периоде я мало, что помню. Больше запомнились занятия в студии художественного слова. Студию при училище организовал Ефрем Владимирович Язовицкий, профессор педагогического института им. Герцена и лучший из преподавателей слова, каких я только знал. Вместе со мною в студии занимался будущий поэт сыгравший в младенческом возрасте ребенка в фильме "Цирк", а также ставшие впоследствии известными эстрадными артистами. Ефрем Владимирович научил всех нас оттачивать свою дикцию, заставляя часами повторять скороговорки. Васютинские, кстати, впоследствии выступали с ними на эстраде. Научил он нас и внутреннему видению того, о чем говорится в исполняемом стихотворении. Словом, от него я получил гораздо больше, чем от самого училища. Из училищной поры можно вспомнить еще лишь отдельные эпизоды. В то время, например, везде было много крыс. Помню, еще в Нахимовском училище, одна такая тварь нахально решила перебежать с одного конца стоящего в коридоре строя в другой. Строй тут же рассыпался, и бедную крысу гоняли, пока кто-то не прибил ее сапогом. В 1-м Балте крыс было еще больше, и начальник училища издал приказ каждому, кто прибьет и принесет мертвую крысу, давать внеочередное увольнение. Контроль был возложен на начальника политотдела. Курсанты, как водится, прибив одну крысу, предъявляли ее по очереди, пока та не потеряла свежесть. В последний раз, и без того заикавшийся замполит разъярился: Второй запомнившийся мне случай был в Морском госпитале на проспекте Газа, в урологическим отделении. На приеме у Зав.отделением был командир одной из островных батарей, умудрившийся подцепить гонорею. Больной расстегнул штаны и предъявил для осмотра свое подтекающее "хозяйство", которое он, чтобы на пачкать белье, упаковал в несколько газет. Видавший виды врач изумился: "Первый раз в жизни вижу, чтобы член газеты читал. Капитан-лейтенант, сколько у вас подчиненных?" - Пятнадцать - "Сестра, приготовьте пятнадцать коек. Какой командир, такие, наверно, и подчиненные". В госпиталь я попал с дизентерией за месяц до зимней сессии. Пробыл в нем более месяца, а после выписки, ссылаясь на то, что мне не наверстать упущенное за время болезни, написал рапорт с просьбой списать меня матросом на флот. В те времена просто уйти на гражданку из училища было нельзя. Надо было дослужить на флоте положенные тогда 5 лет. Просьба была удовлетворена и я, сменив курсантские погоны на флотские, с буквой "Ф", переместился с Лермонтовского проспекта на площадь Труда, где размещался Флотский экипаж. В экипаже я «прокантовался» около недели, после чего был направлен в Балтийск, во флотский экипаж 4-го Военно-морского флота. Ехал туда на поезде в плацкартном вагоне вместе с группой матросов под командой старшины. Ехали через Белоруссию, Литву и Польшу. Всю дорогу глазел в окно и играл с соседями в карты.
Балтийск (при немцах - "Солнечное Пилау") был небольшим городком с огромной гаванью. Среди моряков ходила присказка: "Чтоб обложить морскую славу, какой-то хрен создал Пилау". Балтийский экипаж размещался в старинной крепости, там я "прокантовался" до весны 1954 года, а на корабли так и не попал. Отношения между матросами в те времена были совсем не такими, как сейчас. О "дедовщине" вообще не могло быть и речи. Служившие по первому году, относились к тем, кто служил третий или четвертый год с уважением, а старослужащие старались помогать новобранцам и советами по службе, и делами. Помню, как впервые заступил на пост у стен крепости. Около двух часов ночи я увидел в темноте идущего ко мне человека и, как положено, крикнул: "Стой, кто идет!" В ответ услышал: "Да брось ты, салага, здесь никого чужого и быть не может; вокруг - ров полный воды". Подошел один из "старичков": "Ну что, салага, не страшно тут ночью? На, поешь". И протянул мне кусок хлеба с аппетитной жирной селедкой. Парень был немного под "шафэ"… Случай, конечно, - нарушение по всем статьям, но он точно отражает взаимоотношение матросов в то время. А бутерброд после его ухода я все-таки слопал. Весной меня откомандировали в агитбригаду 4-го ВМФ, которая готовилась давать концерты по всей Калининградской области. В бригаде были неплохие танцоры, певцы, музыканты и два чтеца: младший лейтенант Герман Берницев и я. Мы же и вели концерты. Возглавлял агитбригаду майор Фурманов, однофамилец автора "Чапаева". Герка уговаривал меня поступить на краткосрочные офицерские курсы, которые он сам только что окончил. В то время всех, у кого было среднее образование, агитировали идти на эти курсы, поскольку на флоте имелся большой некомплект младшего офицерского состава. Предлагали и мне, но я уже твердо решил, что после демобилизации пойду учиться на филолога. Герман был хорошим мастером слова и приятным в общении человеком, и мы с ним подружились. Этому способствовали не только общность интересов, но и то, что оба мы были Ленинградцами. Благодаря ему я полюбил и впоследствии с удовольствием исполнял его стихи, во многом подражая тому, как их исполнял Герман. Выступали мы на сценах Матросского клуба и Дома офицеров. Агитбригада располагалась в помещении базового матросского клуба. А все необходимое: костюмы, реквизит и сухой паек, получали в Доме офицеров. Месячный паек мы, уничтожили за неделю, после чего стали питаться, как придется. В то время, если мы приходили на любой корабль, нас кормили до отвала. На любом корабле на камбузе всегда были остатки от обеда или ужина, которыми нас по первой же просьбе снабжали из флотской солидарности. Был и еще один источник питания. У одного из наших танцоров сестра была рыбинспектором и он регулярно снабжал нас рыбой, а за неделю до просмотра программы перед гастролями по области, приволок полный мешок свежего угря, которого мы неделю жарили в собственном соку в помещении под сценой клуба. Когда на просмотр подготовленного нами концерта пришел в сопровождении адмиралов и старших офицеров, со сцены шел такой запашок, что командующий сказал: "Нет уж, увольте. Пошли смотреть программу в Дом офицеров". Концерт ему понравился, и он дал "добро" на наш выезд в область. Запах угря был прощен и забыт, и мы на следующий день выехали в турне на открытой полуторке. У кабины на двух растяжках было установлено красное полотнище с каким-то обычным для тех времен лозунгом. Герман все время приставал к Фурманову с предложением заменить его на "Ударим автопробегом по бездорожью и разгильдяйству". Тот, конечно, отказывался, иначе ударять пришлось бы по нам самим. Внешне мы напоминали, если не анархистов времен гражданской, то уж послевоенных гопников точно. Но, если кто-то из военных патрулей пытался нас остановить и "прижучить", то Фурманов, сам без фуражки, в спортивной куртке, доставал из кармана флотских брюк какую-то таинственную бумажку за подписью комфлота. Прочитав предъявленное, патрульные брали под козырек и стояли то стойке "Смирно!", пока мы не скроемся из виду. Только перед концертами мы обряжались в отглаженную, чистую, с блестящими бляхами и пуговицами форму. За лето мы объездили все города и колхозы Калининградской области. После войны все немецкое население было переселено в Германию. При этом, уезжавшим разрешалось брать с собой только то, что могли унести в руках: одежду, продукты, ценности. Приехавшие по призыву из России переселенцы получали во владение дома с добротными дворовыми постройками, огороды, оставленные скот и птицу. Жизнь в области в те годы была гораздо богаче, чем в России. В каждом колхозе после концерта накрывали стол, кормили нас до отвала, поили отменным самогоном, реже водкой, и всегда давали продуктов на дорогу. Наши концерты были в то время единственным развлечением для людей, в домах которых кроме радио крайне редко были даже патефоны. Словом, жизнь была - лучше не пожелаешь. А когда осенью мы вернулись в Балтийск, меня ожидал перевод в Ленинград, которого добилась мать, как вдова офицера, имевшая в моем лице единственного кормильца. Опять пришлось провести неделю в Ленинградском экипаже, после чего меня направили в кадровую команду Военно-морского факультета 1-го медицинского института. Факультет занимал половину первого этажа общежития института около Гренадерского моста, на слиянии Большой Невки и Карповки. Вся команда состояла из нескольких матросов во главе со старшиною. Мы выполняли хозработы и охраняли в ночное время стоявшие во дворе три автомашины факультета. Прослужил я там меньше года. Летом 1955-го матрос Сашка Поклонов в пьяном виде утонул в Карповке, после чего команду расформировали. Я вернулся в экипаж и в этот раз пробыл там целый месяц. Стоял на постах, убирал двор, делал другие работы. Надоело это до чертиков. Через месяц меня перевели служить в кадровую роту при Высшем военно-морском училище инженеров оружия, которое размещалось в конце московского проспекта в так называемом "доме Советов". Тогда это была окраина города, вокруг простирались поля, на которых впоследствии развернулось строительство домов Фрунзенского района. Рядом было кольцо с конечной остановкой трамвая, который ходил по Московскому проспекту до станции метро "Технологический институт". Московско-Петроградской линии метро тогда еще не было. Меня сразу назначили почтальоном училища, и я регулярно ездил на этом трамвае в почтовое отделение отправлять воинские письма. Снова, как в детстве, приходилось висеть либо на подножке, либо на "колбасе", если только трамвай не был новой "американкой", как назывались только что появившиеся вагоны с автоматически открывавшимися и закрывавшимися дверьми. Каждый раз я вспоминал хорошо известную тогда в Питере пародию на "Евгения Онегина", по-моему Хазова (может быть и ошибаюсь):
В трамвай садится наш Евгений, О, милый, бедный человек. Не знал таких передвижений Его не просвещенный век.
Судьба Онегина хранила – Ему лишь ногу отдавило И только раз, пихнув в живот, Сказали злобно: "Идиот!"
Он, вспомнив прежние порядки, Решил дуэлью кончить спор, Полез в карман, но кто-то спер Уже давно его перчатки.
За неименьем таковых Смолчал Онегин и притих.
Через пару месяцев меня избрали секретарем комитета комсомола роты, а всю зиму 1955-56 годов я проработал в кочегарке училища. Профессию кочегара освоил быстро и с легкостью чистил печи, загружал их угольком и растапливал. А летом 1956 года было объявлено о сокращении вооруженных сил на миллион двести тысяч человек. Я, к счастью, попал в это число. Демобилизовавшись, вернулся в нашу квартиру и стал жить в комнате для прислуги, которая со смерти бабушки в 1952 году пустовала. Мать зарабатывала мало, и с филфаком мне пришлось повременить. Надо было искать работу, а у меня не было никакой специальности. Еще в Нахимовском, когда мне исполнилось 14 лет, я вступил в комсомол и всегда был активным комсомольцем. Поэтому и пошел в Петроградский райком комсомола. Узнав, что я год был комсоргом роты, мне предложили работу освобожденного секретаря комитета комсомола Механического техникума. Там такой должности не было, но по указанию райкома Партии для этого была выделена должность лаборанта техникума с окладом 500 рублей, как сейчас говорят - "прожиточный минимум". Через неделю 50 студентов должны были ехать в подшефный совхоз убирать урожай, а никому из педагогов возглавлять этот десант не хотелось. Поэтому уже на следующий день после подписания приказа о моем назначении лаборантом, я был избран секретарем, а еще через четыре дня отправился со студентами на поезде до станции Войбокало, в близлежащий совхоз. Ребят разместили на трех совхозных площадках на расстоянии 15- 20 километров друг от друга в клубе и домах работников совхоза. Меня приютила семья агронома, правда, у них я ночевал всего два-три раза. У меня не было никакого опыта руководства людьми, но я нашел, на мой взгляд, самый верный путь - начал с того, что стал обеспечивать студентов всем необходимым и выколачивать из руководства совхоза всё, что требовалось для хорошего питания, нормальных сна и работы моих подопечных. Надо сказать, что в те времена за работу им ничего не платили, но совхоз был обязан их содержать. После пары устроенных мною скандалов, ребят стали прилично кормить и обеспечивать всем необходимым, а технику давали в первую очередь. Директор стонал: "давайте им все, а то этот ненормальный склочник разнесет мне все правление! " Я мотался от одной деревни до другой и ежедневно проходил от 30 до 40 километров пешком. За месяц я не только приобрел кое-какой опыт работы с людьми, но и стал пользоваться у студентов техникума авторитетом. В райкоме комсомола тоже обратили на меня внимание и в 1957 году вызвали на заседание бюро и дали поручение создать штаб комсомольского патруля Петроградского района. При этом меня назначили на райкомовскую должность заместителя секретаря комитета комсомола завода "Линотип" (ныне "Полиграфмаш"). Создание комсомольских патрулей было делом новым и обусловлено тем, что милиционеров для наведения порядка просто не хватало. После ареста Берии Народный Комиссариат внутренних дел (НКВД) был ликвидирован, и все органы милиции переданы Министерству внутренних дел (МВД). При этом сотрудникам милиции не платили за звание, а оклады были ниже, чем в армии и КГБ. Естественно, что органы при таком отношении к себе слабели. За звание работникам милиции начали платить только в 1969 году при Щелокове, да и то меньше, чем в армии и КГБ. Полностью их уравняли только в 90-е годы. Все это время добровольцы оказывали милиции существенную помощь. Созданная после войны и узаконенная организация (бригады содействия милиции) была малочисленна и не проявила себя. Теперь райкомом комсомола была направлена на все предприятия и в ВУЗы района разнарядка о выделении для работы в патруле по 10-20 человек. На общем собрании выбраны члены районного штаба, а я был представлен как начальник штаба, назначенный райкомом. Поскольку бригадмильцы в соответствии с законом обладали теми же правами, что и рядовые милиционеры, то и штаб патруля вступил в "Бригадмил" и получил соответствующие удостоверения. Свое я долго хранил, а в этом году вместе с другими документами подарил Музею истории Ленинградской милиции. Из членов штаба я запомнил тех, кто был со мной все полтора года работы, с кем установились особенно теплые отношения. Это Виталий Балан, Саша Раков, Борис Неграш, Виктор Панащечко, Нонна Романова и Рита Членова. Все мы дружили, часто собирались вместе после рейда и отмечали тот или иной праздник. Почти все увлекались поэзией и писали друг на друга эпиграммы. Сейчас уже не помню, кем какая из них была написана. Привожу некоторые из них.
На Борю Неграша: Хулиганов не боюсь, убегаю быстро, Потому, что у меня две ноги штангиста.
На Сашу Ракова: Глаза безумные горят, От страсти Раков еле дышит. Он хочет быть, как говорят, К Романовой поближе.
Нонна Романова впоследствии стала его женой: Потомок древнейшего рода, Блистательный отпрыск царей, Казаться чтоб ближе к народу, Шатается меж патрулей.
Мы довольно быстро навели в районе относительный порядок, тесно взаимодействуя с участковыми уполномоченными и оперсоставом уголовного розыска. Им это взаимодействие было выгодно, потому что мы, добровольцы, могли для пользы дела позволить себе то, что штатным сотрудникам было запрещено законом. Например, работники милиции могли производить досмотр только у тех личностей, кто совершил явное правонарушение, либо находился в пьяном виде и подлежал водворению в вытрезвитель. Мы же задерживали любые компании, которые шумели и вели себя вызывающе, всех обыскивали и проверяли по ЦАБу (центральное адресное бюро УВД). В результате почти ежедневно нами изымались ножи, кастеты и прочее, что для оперативников было основанием для привлечения к уголовной ответственности их владельцев, или поводом прижать их и получить информацию о преступных группировках. Скоро петроградская шпана начала нас бояться, а горком комсомола стал привлекать наш патруль к обеспечению порядка на стадионе имени С. М. Кирова во время проведения футбольных матчей. Пронос спиртных напитков на стадион тогда категорически запрещался. Мы проверяли всех проходивших, и отбирали запасенные бутылки водки или вина. Приходившие хотя бы в небольшом подпитии нами задерживались и передавались работникам милиции для принятия к ним мер. В результате на стадионе не было ни одной драки, и матчи всегда проходили спокойно. Там на меня обратил внимание начальник Управления милиции Ленинграда впоследствии круто изменивший мою судьбу. В 1958 году с его подачи я даже был награжден медалью в честь 250-летия Ленинграда. Тем летом на И все из-за того, что какому-то идиоту из партийных бонз, пришло в голову разрешить продажу спиртных напитков на стадионе во время матча. Получив разрешение, работники торговли продавали водку даже тем, кто уже не стоял на ногах. В тот день водка лилась рекой. За несколько минут до окончания матча вратарь пропустил в свои ворота мяч. Какой-то пьяный болельщик бросился с трибуны на поле, крича вратарю: "Я тебя сейчас прибью» Его задержали. Видя это, охмелевшая толпа бросилась на поле стадиона и начала бить стоявших у кромки милиционеров. Заслонив собою игроков, милиционеры провели их по туннелю в раздевалку под трибунами и закрыли за собой ворота. Футболистам повезло, они отделались легкими синяками и царапинами, чего не скажешь о милиционерах. Например, у заместителя начальника Ждановского отдела милиции Юрия Михайловича Осипова была сильно рассечена камнем голова, многим милиционерам также потребовалась медицинская помощь. Увидев происшедшее, я побежал в помещение временного штаба патруля, и перевел своих ребят в пикет милиции. После этого работники милиции закрыли вторые ворота с другой стороны туннеля. В толпе все громче и громче звучали призывы бить зенитовцев и милицию. Осипов попросил меня и еще нескольких членов штаба патруля пойти в толпу, узнать обстановку и запомнить тех, кто подстрекает к беспорядкам. Вот тогда я и понял, что такое распаленная толпа и массовые беспорядки. Пьяные хулиганы, почувствовав слабость милиции, полностью распоясались. Драки и беспричинные избиения ни в чем не повинных людей возникали повсеместно. Били в первую очередь тех, кто призывал угомониться, защищал своих товарищей, а во вторую очередь тех, у кого были повязки патрулей. Я увидел, как зверски били четырех курсантов военно-морского училища, которые заступились за какого-то мужчину. Попытался им помочь, но в толпе заметили у меня комсомольский значок, и под крики: "Он из патруля! Бей его!", меня повалили на землю и стали бить ногами. Один из хулиганов, которого я хорошо запомнил и потом опознал, ударил меня ломом по спине. В это время кто-то начал бить стекла у стоявшей рядом милицейской машины, все ринулись туда, и я ползком выбрался из толпы. Ко мне на помощь подбежали Балан и Раков. Вместе мы помогли курсантам подняться с земли и унесли двоих, кто не мог дойти до медпункта. За нами закрыли ворота, но минут через 10 толпа взломала их и ринулась в туннель. Положение спас оперативник уголовного розыска Феликс Сориц, который с криком: "Стрелять буду!" произвел два выстрела в воздух из "Макарова". Толпа остановилась. Кто-то из милиционеров выстрелил еще несколько раз. Толпа повернула вспять и побежала. Милиционеры прикрыли за ней ворота и выстроились вдоль них цепочкой. К этому времени подоспела подмога - прибыла рота конвойных войск МВД и две Одновременно с войсками прибыло более 20-ти "автозаков" или, как их называли в народе "воронков". Приехал также и
Из 80 - 90 тысяч присутствовавших на стадионе болельщиков большинство ушло с его территории. В беспорядках принимало участие от 5 до 10 тысяч человек. Ко времени прибытия войск осталось около 2-3 тысяч наиболее активных участников и подстрекателей беспорядков. Курсанты прошли строем и встали в одну шеренгу вдоль стены чаши стадиона. Случайно они оказались из того же училища, откуда были и избитые ребята. Соловьев приказал отправить пострадавших в госпиталь, причем сделать это так, чтобы их увидели товарищи. Этого было достаточно, разъяренные увиденным моряки, сняли ремни с бляхами и шеренгой пошли на толпу, хватая и передавая нам и милиционерам всех, кого они догоняли. Толпа повернула вспять и побежала. Мы подбирали сбитых с ног и сажали их в "воронки". Задержанных отвозили в здание штаба на Дворцовой площади, в левом крыле которого тогда располагалось Управление милиции Ленинграда. На стадион прибыли машины скорой помощи со всего города. В результате массовых беспорядков пострадало более 200 человек, было перевернуто, разбито и приведено в негодность более 10-ти милицейских и пожарных машин, выбиты все стекла в здании чаши стадиона, разломана большая часть скамеек, на которых сидят зрители, растащен и приведен в негодность, либо похищен весь садовый инвентарь. Об общей сумме ущерба, как и о том, сколько было пострадавших и умерших в больнице, руководство страны и города предпочло умолчать. Сообщений о массовых беспорядках в печати не было. Спиртные напитки на стадионе никогда больше не продавались.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта Просьба к тем, кто хочет, чтобы не были пропущены хотя бы упоминания о них, например, в "Морских сборниках", в книгах воспоминаний, в онлайновых публикациях на сайтах, в иных источниках, сообщайте дополнительные сведения о себе: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. А мечтаем мы о том, чтобы собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Примерно четверть пути уже пройдена, а, возможно, уже и треть. И поэтому - еще и о том, что на указанные нами адреса Вы будете присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
"Бедный доктор. Он даже не может измерить температуру больного – в отсеках нет места, где температура была бы ниже +38. У всех термометров глаза лезут из орбит. У нас тоже… Четвертые сутки нам не дают подвсплыть под перископ. От духоты раскалывается голова. Прошел по отсекам – никого, кроме вахтенных. Все в первом, где чуть прохладнее. Там уже надышали так, что углекислоты выше всякой нормы. Но никто не уходит. Лег и я в обнимку с торпедой. Ее железо чуть холодит. А может просто кажется…"
"Пошел второй месяц нашего плавания… Сегодня снова упали в обморок от перегрева трое матросов. Трудно писать. На бумагу капает пот, но стирать его со лба, с лица, с груди совершенно нечем. Использованы все рубашки, простыни и даже, пардон, кальсоны… Бриться невозможно – все обросли бородами, ходим, как дикари. Посмотрела бы ты на нас… За нами постоянно следят два эсминца. Все наши попытки уйти на большую глубину и оторваться ни к чему не привели. Идем с риском провалиться на шесть тысяч метров. Это столько у нас под килем. Регенерация воздуха работает плохо. Содержание углекислоты нарастает, а запасы электроэнергии падают. Свободные от вахт сидят не шевелясь, уставившись в одну точку. На вахту уже не идут, а ползут. Температура в отсеках – за 50. а в дизельном – 61 градус жары. Но самое скверное, мы не можем дать никакого хода, кроме малого. Электролит разряжен до воды. Ничего не остается как всплыть. Но дадут ли нам это сделать? Этот вопрос мы обсуждали особо. Ведь отправить на дно всплывающую лодку легче простого – притопил ее форштевнем и амба, даже оправдываться не придется. Мы выждали, когда американцы отойдут подальше для очередного разворота и стали продувать цистерны последним воздухом. В центральном посту у люка встал командир. Мне дали в руки Военно-Морской Флаг. Задача простая – как только всплывем, выскочить на мостик и сразу же водрузить древко с флагом, чтобы из «неизвестной» подводной лодки мы сразу же стали островком территории СССР."
"И вот мы на поверхности. Шумы эсминцев стремительно приближаются, а мы никак не можем отдраить верхний рубочный люк. Внутри лодки накопились большой избыточное давление, его надо сначала стравить. Едва он начал выходить с адским свистом, как центральный пост заволокло туманом. Томительнейшие минуты… Что там наши недруги на верху? Врежут нам в борт или пощадят? Наконец, люк отдраен. Вслед за командиром я выскакивают наверх и сразу же на мостик с флагом. Эсминец уже рядом, а над головой со страшным ревом проносится «Нептун». Должно быть американцы наблюдают сейчас престранное зрелище: стоит на рубке грязный заросший в рваных трусах детина с флагом. Вижу – во всю щелкают меня фотокамерами. Ладно, снимайте, когда еще увидите вот так вот русского подводника со своим флагом у берегов США. Командир скрывается от съемок под козырьком мостика. Ему нельзя светиться… А с кормы налетает на бреющем новый самолет. Нас усилено снимают. Думаю, моя чумазая в зеленых пятнах физиономия наверняка появится на обложках морских американских журналов. Самолеты обдавали меня выхлопными струями так сильно, что я с трудом удерживался на ногах. Однако закрепил флаг и сам удержался. Эсминец ведет себя корректно. Он передал по международному своду свои позывные и запросил по-русски «Нужна ли помощь?». На нем даже не сыграли боевой тревоги. Американские моряки стояли по всему борту, на мостике – офицеры. Одеты в белые рубашки и легкие синие брюки. Матросы махали нам руками, но мы, памятуя наставления «старших товарищей», от контактов воздерживались. Твердо молчали. Больше всего нас тревожило как отреагирует на наше всплытие Москва. Вряд ли там будут вникать в наши обстоятельства. Назначат виновного и делу венец. Ладно, посмотрим… … Третьи сутки идем под конвоем. По идее надо было сделать попытку оторваться, уйти под воду. А если не выйдет? Всплыть еще раз они нам не дадут, это уже как пить дать. Мы перехватили радиограмму, в которой действия эсминцев оценены весьма сдержано. Видимо, ждали от них более решительных действий. А Москва молчит… Милая моя! Опять трое суток не был в своей каюте, хотя дойти до нее самое большое двадцать шагов… Мы все же рискнули и нырнули! Сначала был солнечный день. И мы, используя свое «свободное плавание», отремонтировали антенну, надстройку, привели все в полный порядок не хуже, чем в базе. С нетерпением ждем сеанса связи с Москвой, которая упрямо молчит. Вдруг акустик докладывает, что гидролокаторы эсминцев на время прекратили работу. В этот момент наши конвоиры проходит мимо нас так близко, что видно, как их моряки протирают механизмы, два негра в наушниках стоят на сигнальном мостике, лениво посматривает на нас вахтерный офицер… А у нас уже – боевая тревога. Все сжались, как пружина.
Приборных шкал зеленый пересверк. От напряженья занемели руки. Надежно перекрыли путь наверх Задраенные рубочные люки. Еще один глухой удар волны… Отсеки ждут сигнала к погруженью… Короткое мгновенье тишины В смертельно затянувшемся сраженье."
"На мостике остались только трое: командир, старпом и я. Вот «Генри»(эсминец) немного отошел, и мы за спиной командира незаметно спустились в люк. Перископы у нас были подняты давно и я припал к окулярам. Корабли легли на курс поворота. Командир прыгнул вниз: - Срочное погружение! Вот уже скрылась рубка… Я видел в перископ, что на «Генри» пока все спокойно. И только когда мы ушли на глубину 25 метров, на эсминце взревели машины. Мы поднырнули под него и рванули самыми полными ходами. «Генри» метался на верху, словно зверь, упустивший законную добычу. Два часа пролетели в одну минуту. И вот посылки гидролокатора стали слабеть, отдаляться… Но радоваться было рано. На всякий случай мы зарылись поглубже и двинулись на юг, в сторону Америки, искали же нас на северо-востоке. Опять двое суток мы не высовывались из-под воды. Опять пекло, невыносимая сауна, но люди подшучивают над нашими конвоирами. Обстановка все же очень напряженная: нас ищут шесть эсминцев и добрая дюжина патрульных самолетов. Только успевай отворачивать в разные стороны. Время от времени шлем в Москву радиограммы с разведанными по нашему району. Ведь мы в центре всей заварухи. Но Москва молчит, либо задает глупейшие вопросы. Все дико обозлены. Анекдоты рождаются на каждом шагу. Не понимаю. Что происходит. Или нас приносят в жертву ради каких-то высших целей, или… Не хочется думать, что у нашего командования не все в порядке с … Милая моя, а ты там мерзнешь на Севере диком! Каждую минуту думаю о тебе. Через 10 дней будет «Горка» - 45 суток нашего похода. Узнаем «замечательную новость»: нам не хватает топлива, чтобы вернуться домой. Возможно будет дозаправка в океане. Так хочется верить, что Новый год мы будем встречать вместе! Трое суток уходили от настырных преследователей… Как покрутишь в душной рубке перископ четыре часа – с ног валишься, в глазах от напряжения черти прыгают… Милая, тебе не надоели еще мои жалобы? Сейчас попробую развеселить. Стою на вахте, даю команду «приготовиться к ужину!». И вдруг выясняется, что ужин еще не готовили: оба кока мертвецки пьяны. Отметили ночью годовщину Великого Октября! Пришлось прибегнуть к коллективному творчеству: пять мотористов и торпедистов сварганили как могли какой-то супчик и манную кашу. Суп получился очень даже ничего. А вот манная каша… Н-да.
Натужно вентиляторы ворчат И крутятся почти что бесполезно, Мешая дух сопревшего борща С чуть сладковатым запахом железа.
14 ноября – Ура! – приказ на возвращение! Идем домой, в родной Кольский залив. Правда, для нас он находится в другом полушарии планеты. Но курс уже – 40 градусов. Это норд-ост, наш милый северо-восток. На радостях стали выпекать на завтрак свой хлеб. Замечательно получается. Море снова заштормило. А это нам невыгодно – увеличился расход топлива, которого нам и так не хватает 20 тонн. Но ничего, хоть руками догребем до Кольского! Главное – домой! Неужели я смогу увидеть тебя, обнять? Нет, сейчас лучше об этом не думать… Курильщики маются: папиросы еще есть, а вот спички – наперечет. Каждая на вес золота. Ввели лимит: в сутки одна спичка. Остальные прикуривают. Стали придумывать агрегаты для прикуривания. Но ведь в лодке не прикуришь, а на мостик не вытащишь… Еще одна проблема кончилось сливочное масло. Не додали нам его. Кончился консервированный хлеб и печенье. Перешли на сухари, но они не выдержали жары и сырости. Выбрасываем все за борт. Боже, сколько продуктов попорчено! Плохо нас подготовили к таким морям… Софочка, до нашей встречи осталось чуть больше месяца. Уже прошли параллель широты Нью-Йорка – Баку. Только бы топлива хватило… У нас полетел один дизель. Плетемся почти пешком – со скоростью 10 километров в час. А впереди еще 8000 километров. Когда же доберемся?!
Там идет день и ночь в эту пору Тополиный рассыпчатый снег. Здесь холодный пенал коридора Из центрального в первый отсек…
Сегодня достал свою шинель. У нее такой вид, что даже в полярную ночь стыдно надевать. Вся белая от муки, еле отчистил… Сегодня прошли меридиан Ленинграда! Как глупо сыграть в пучину, когда дом уже так близок. Да еще из-за упрямства лишь одного человека! Вчера ночью командир упорно шел под перископом, хотя наверху было чернее, чем у … Битый час пришлось ему доказывать, что это опасно, и даже пришлось потребовать, чтобы он записал свое решение в вахтенный журнал, прежде чем он поднялся в рубку и сам не увидел огни проходящего судна, шум которого акустики почему-то не услышали. А вахтенный офицер не заметил огней. Пришлось срочно погружаться. Милая моя, через девять дней я смогу увидеть тебя и прижать крепко-крепко!.. Буду сидеть и смотреть на тебя часами, любоваться каждым твоим движением… Прочитал в одной ученой книге, что только морякам, летчикам и шоферам присуще одно психологическое свойство: внимательно следить за обстановкой и при этом все время думать о самом сокровенном. Именно так я отстоял все свои вахты – с мыслями о тебе.
Поют винты. Всплывать еще не скоро. Но в герметичном чреве корабля Мы знаем все, О чем вздыхает море, И все, О чем тревожится земля.
А наверху уже потянуло севером. Морозец в воздухе. Всю ночь полыхало полярное сияние. Норвежское море сильно штормит и нас здорово кладет. Скорость упала. Дожигаем последние тонны соляра. Нам навстречу выслали танкер. Но передача топлива на такой волне невозможна. Механик придумал какую-то адскую смесь из масла и воды. Идем на ней, но все-таки идем… Сегодня в 11.30 я увидел землю. Это были очертания норвежского берега. Но скоро появится и наши сопки. Завтра откроются наши маяки и моя вахта будет входить в Кольский залив…» На «адской смеси» механика протянули недолго – только до входных маяков в Кольский залив. Дальше пошли на электромоторах. Запаса энергии хватило, чтобы только-только дотянуть до причала – с того конца света…
Победный миг! Моторам дан отбой. И только шпиль еще кряхтит помалу. Облезлой, обмороженной скулой Подлодка прижимается к причалу.
* * *
В тот день автору письма-дневника помощнику командира подводной лодки капитан-лейтенанту Андрееву так и не удалось обнять жену. Он только смог позвонить ей по телефону. «Софочка, любимая! Так был рад слышать твой родной милый голос. Как я рад, что все хорошо кончилось, что вы все здоровы! Как я и предполагал меня сегодня не пустили. Назначили дежурным по кораблю… приду завтра.»"
«Слава Богу, - сказала, - живой…» Взгляд исполнен и счастья, и муки. Вот я снова стою пред тобой После долгой, как вечность, разлуки…
Вместо послесловия
Роман подводника закончился счастливо. Анатолий Петрович Андреев прожил с Софьей Георгиевной душа в душу сорок лет, вместе вырастили замечательную дочь Лилию. Все семейство, слава Богу, здравствует ныне в Петербурге. Письмо из «карибской автономки» хранится дома как историческая реликвия. Собственно так оно и есть: время сделало его документом истории, свидетельством большой настоящей любви. Письмо приводится с сокращениями и вставками в текст стихов поэта-подводника капитана 2 ранга Владимира Тыцких.
Все хорошо, что хорошо кончается…"
Вместо послесловия, уроки на будущее, командирам, военным начальникам и политическим руководителям.
"Рассказывает капитан 1 ранга в отставке Рюрик Кетов: "Вопросы стали задавать один чуднее другого. например, докладывает, что вынужден был всплыть для зарядки батарей. А ему: "Какая такая зарядка? Каких там батарей?" - На каком расстоянии от вас были американские корабли? - Метрах в пятидесяти. - Что?! И вы не забросали их гранатами?! Дошла очередь до меня. - Почему по американским кораблям не стрелял? - кипятился - Приказа не было. - Да вы что, без приказа сами сообразить не смогли? Тут один из цековских дядечек тихонько по стакану постучал. Маршал как ни кричал, а услышал, сразу притих. Но долго не мог врубиться, почему мы вынуждены были всплывать. Еще раз пояснили, что ходили мы к Кубе на дизельных подводных лодках, а не на атомных. Дошло! - Как не на атомных?!! - заревел маршал. Сдернул с носа очки и хвать ими по столу. Только стекла мелкими брызгами полетели. Высшее военно-политическое руководство страны полагало, что в Карибское море были направлены атомные лодки. Позже мне стало известно, что одну атомную лодку послали впереди нас, но у нее что-то сломалось, и она вынуждена была вернуться в базу". А лукавые царедворцы не стали передокладывать Хрущеву, какие именно лодки ушли на Кубу. Слава Богу, что у капитана 1 ранга Агафонова и его командиров хватило выдержки и государственного ума, чтобы не стрелять по американским кораблям, не ввергнуть мир в ядерный апокалипсис. И главнокомандующий Военно-Морским Флотом СССР Сергей Горшков, перечеркнув проект разгромного приказа, начертал: "В тех условиях обстановки командирам ПЛ было виднее, как действовать, поэтому командиров не наказывать". Кто-кто, а уж он-то знал, что и после принудительного всплытия, оторвавшись от конвоя, подводные лодки до последнего дня кризиса продолжали таить угрозу для американского флота. И все-таки маршал Гречко остался недоволен действиями полярнинских подводников. - Я бы на их месте, - мрачно заявил он в кругу коллег, - вообще не всплывал. Все было так, как в дурашливой солдатской песенке:
На утро вызывают В особенный отдел: "Что же ты, подлюка, В танке не сгорел?!"
А потом приехал У вождя кубинской революции было другое мнение о роли советских подводников в Карибском кризисе, и он попросил представить ему героев Саргассова моря. Ему и представили... Агафонов до сих пор не может простить той давней обиды. ...В честь прибытия главы кубинского правительства на Северный флот состоялся парад кораблей. В общем строю на североморском рейде стояли и все четыре лодки 69-й бригады. После официальной церемонии Б-36 и еще одну дизельную ракетную подводную лодку 629-го проекта, не ходившую под Кубу, поставили у причала. Длинный и высокий корпус ракетоносца загораживал щупловатую "букашку". Напрасно ближе всех прорвавшийся к Кубе, ждал на мостике высокого гостя. Его отвели на ракетоносец. - Для меня так и осталось загадкой, - пожимает плечами Агафонов, - почему Фидель не посетил Б-36... Видимо, наше руководство решило, что подводный ракетоносец произведет на него большее впечатление своими размерами, а главное - наличием на борту мощных баллистических ракет. Скорее всего, так оно и было... На тридцать три года, как в недоброй сказке, была заколдована слава 69-й бригады дизельных подводных лодок Северного флота. Бесценный боевой опыт засекретили и хранили за семью печатями, доводя его до специалистов лишь "в части касающейся". Низкий поклон контр-адмиралу Георгию Костеву, который первым публично поведал о подвиге своих товарищей по оружию."
"... Начальник штаба 69-й бригады капитан второго ранга находился на лодке – Это сейчас про Карибский кризис – подробный расклад в любом учебнике истории, а тогда даже мы, военные, жили больше догадками, – вспоминает Николай Шумков. – Понимали, что ситуация вокруг острова Свободы нагнетается, но как все обернется – не знали. Только прибыв в район Багамских островов, благодаря своим радиоразведчикам стали получать информацию и мало-мальски ориентироваться. Например, из перехваченных переговоров противника впервые узнали, что Советский Союз тайно, по соглашению между Хрущевым и Кастро, еще в сентябре «экспортировал» на Кубу несколько зенитно-ракетных, артиллерийских, мотострелковых, авиационных и морских частей – около 400 ракет с ядерными боеголовками... По свидетельству подводников, больше всех досталось экипажу Савицкого. Стремясь извлечь нашу подлодку наверх, американцы стали забрасывать Б-59 сигнальными гранатами, которые можно было принять за глубинные бомбы. Связи с Москвой не было, хотя одно указание они успели-таки принять: «готовность к использованию оружия «4 часа». Это означало – полная боевая готовность. Сообщения американцев, доставляемые радиоразведкой, также носили угрожающий характер: на кораблях США была объявлена «красная готовность». Кеннеди приказал флоту удерживать подлодки всеми силами и средствами, а в случае приближения к американскому побережью более чем на три мили топить... В такой ситуации у Савицкого не выдержали нервы: – Может, наверху уже война началась, а мы тут кувыркаемся. Сейчас мы по ним шарахнем! Сами погибнем, их потопим всех, но флот не опозорим! ... «Янки использовали торпеды» Василий Архипов вышел в отставку в звании вице-адмирала. Последние годы жизни провел в подмосковной Купавне, где и похоронен. Там же, в Купавне, по сей день скромно живет его вдова Ольга Григорьевна. – Когда стали наконец открыто говорить о Карибском кризисе, муж многое вспоминал о том времени, – рассказывает Ольга Архипова. – В частности, о том, как однажды чуть не сорвались и едва не запустили атомную торпеду. И о том дне, когда вернулись в Полярный. Их сутки мариновали у порога, не пускали в порт, а ведь было уже начало декабря, лодка начала мерзнуть, кто-то из экипажа разболелся. Им даже баньку не истопили... Да их просто не ждали обратно живыми!.. Сразу после этого тяжелейшего, более чем двухмесячного похода командиров подлодок отправили на ковер к руководству ВМФ. Ругали отчаянно, обвиняя в нарушении скрытности. Первый замминистра обороны СССР Гречко во всеуслышание сказал: «Уж лучше бы они утонули». Командиров хотели наказать. И очевидно, сделали бы это, не заступись главком ВМФ адмирал флота Горшков. А потом – забвение на десятки лет. – Было ли обидно? А вы как думаете? – усмехается Алексей Дубивко. – Месяц работали в экстремальных условиях. Моя подлодка Б-36 всплыла лишь раз, и то из-за серьезнейшей поломки, полученной во время шторма. Я поседел за время похода. Никто не хочет официально признавать даже сейчас, но я утверждаю, что во время Карибского кризиса американцы использовали против нас не только сигнальные гранаты, но и настоящие торпеды! Однажды приборы моей подлодки стопроцентно зафиксировали торпеду. Мы предприняли маневр и сумели избежать поражения – но ведь была реальная опасность! У американцев, как и у нас, сдавали нервы. Мир действительно был на грани войны... По разрешении кризиса янки вернулись домой настоящими героями, многие засели за мемуары. Что ждало наших – вы уже знаете."
Архипов В.А. Командир подводной лодки Б-36 А.Ф. ДУБИВКО, командир Б-130 Н.А. ШУМКОВ, начальник штаба 69-й бригады В.А. АРХИПОВ, командир Б-4 Р.А. КЕТОВ. Полярный, 1962.
Людмила АРХИПОВА, по материалам семейного архива.
"Американские корабли и самолеты контролировали чуть ли не каждый квадратный метр на подходах к Кубе. Обнаружению подводных лодок 69-й бригады способствовала неприспособленность наших подлодок к действиям в тропических условиях: температура на боевых постах (гидроакустиков, электриков, мотористов) доходила до 50-60 градусов, что приводило к тепловым ударам и обморокам личного состава. Командиры подводных лодок были вынуждены подвсплывать для вентиляции отсеков и аккумуляторной батареи, что и приводило к их обнаружению. Но для горячего экспрессивного командира ПЛ «Б-59» В.Г.Савицкого это всплытие равнялось смертельному позору, у него не выдержали нервы и он произнес: «Может, наверху уже война началась, а мы тут кувыркаемся. Сейчас мы по ним шарахнем! Сами погибнем, их потопим всех, но флот не опозорим!» Но на этой же подлодке находился начальник штаба 69-й бригады капитан 2 ранга Василий Александрович Архипов. Будучи более сдержанным, уравновешенным, в самый напряженный момент он проявил мужество, сумел охладить пыл командира ПЛ «Б-59» Савицкого, и атомная смертоносная торпеда не была запущена. День 27 октября 1962 года, когда мир висел на волоске, был пережит… И только после того, как на ПЛ «Б-59» подняли красный флаг и дали семафор на авианосец «Рендолф»: «Корабль принадлежит СССР. Прекратите ваши провокационные действия!» – американцы успокоились. Конфронтация пошла на убыль. В конце концов Хрущев и Кеннеди смогли выйти из Карибского кризиса миром… 14 ноября 1962 года подводные лодки, выполнив свое задание, начали скрытное возвращение в Кольский залив, куда благополучно прибыли в начале декабря 1962 года. В дальнейшем Василий Александрович Архипов прошел путь от командира подводной лодки до командира дивизии подводных лодок на Черноморском, Северном, Балтийском флотах. В 1968 году окончил академические курсы офицерского состава ВМФ. В 1975 году Василий Александрович был назначен начальником Каспийского высшего военно-морского училища им. С.М.Кирова. Он награжден многими правительственными наградами: орденами Красного Знамени, Красной Звезды, За службу Родине в ВС СССР; медалями «За боевые заслуги», «За отличие в охране государственной границы СССР», «За воинскую доблесть», «За победу над Германией», «За победу над Японией», «За укрепление боевого содружества», «За безупречную службу» и юбилейными медалями. В.А.Архипов был уволен в запас в 1985 году в звании вице-адмирала. Последние годы жизни он провел в Подмосковье. Продолжал трудиться в разных организациях и занимался общественной работой, будучи председателем Совета ветеранов. 19 августа 1998 года после тяжелой болезни Василий Александрович ушел из жизни. В 2003 году В.А.Архипов стал лауреатом премии (уже посмертно) «За спасение мира от угрозы ядерной войны в период Карибского кризиса». 19 января 2005 года в Москве, в зале Федерации мира и согласия, посол Италии вручил вдове советского подводника Василия Архипова Ольге Григорьевне диплом и бронзовую статуэтку. Это стало знаком восстановления престижа Военно-морского флота России."
Рассказ со слов участника операции “Анадырь”. Сопровождение сухогруза, везущего ракеты, двумя подводными лодками.
Война.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта Просьба к тем, кто хочет, чтобы не были пропущены хотя бы упоминания о них, например, в "Морских сборниках", в книгах воспоминаний, в онлайновых публикациях на сайтах, в иных источниках, сообщайте дополнительные сведения о себе: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. А мечтаем мы о том, чтобы собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Примерно четверть пути уже пройдена, а, возможно, уже и треть. И поэтому - еще и о том, что на указанные нами адреса Вы будете присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Черкашин Николай. Черная эскадра. - М.: КУМ-ПРЕСС, 2003.
"Самой яростной, самой опасной схваткой советского и американского флотов за все десятилетия «холодной» войны была та, что разыгралась поздней осенью 1962 года. В ответ на морскую блокаду США Кубы Хрущев приказал бросить в Карибское море подводные лодки. В случае перехвата советских судов они должны были нанести по американским кораблям удар из-под воды. Генсек и министр обороны были уверены, что в зону конфликта ушли подводные атомные крейсера. Но единственный пока что на флоте ракетоносец К-19 находился после тяжелейшей аварии с реактором в ремонте, а все остальные атомарины только-только вводились в строй. Выбор главкома пал на 4-ю эскадру дизельных подводных лодок в Полярном. А там нашли, что лучше всего к реальным боевым действиям готова 69-я бригада, точнее ее ядро в составе больших торпедных субмарин Б-4, Б-36, Б-59 и Б-130 — «букашек», как называли их моряки по литере «Буки». Это была самая настоящая авантюра, вызванная обстоятельствами почти военного времени: направить подводные лодки, приспособленные к условиям Арктики, в жаркие тропические моря. Все равно что перебросить пингвинов на выживание в Африку... Все равно что соваться в воду, не зная броду. А «брода» в тех неведомых водах не знал никто, даже родимая гидрографическая служба. Еще ни одна советская субмарина не взрезала своими винтами глубины клятого Бермудского треугольника, не бороздила полное мрачных легенд Саргассово море, не форсировала забитые рифами проливы между Багамскими островами. Но самое главное, что и военная наша разведка не знала толком, какие ловушки противолодочной обороны США приуготовлены на случай большой войны. Никто не знал, сколько противолодочных авианосцев и других кораблей бросит Пентагон на поиск советских лодок. Шли в неведомое... Напрягало нервы и то, что впервые подводники брали с собой в дальний поход торпеды с ядерными зарядами — по одной на каждую лодку. В самый последний момент новоиспеченный контр-адмирал, командир 69-й бригады, слег в госпиталь. Его военный опыт четко просчитывал: шансов на успех нет. И тогда флагманом почти обреченной четверки назначили капитана 1-го ранга — Есть! — ответил Агафонов и командиру эскадры, и командующему Северным флотом на слова о «важном задании партии и правительства». Особо раздумывать было некогда. На сборы в родном Полярном и расчеты с береговой базой начальство отпустило два часа. Виталий Наумович Агафонов только что отметил свое сорокалетие. Этот спокойный, рассудительный и хваткий мужичок из вятских крестьян доставил президенту Кеннеди, может быть, самую острую головную боль. Во всяком случае много дней кряду американский президент сообщал по телевидению своему народу о ходе большой охоты за «красными октябрями». Вместо четырех русских лодок Кеннеди и его адмиралы насчитали пять... Итак, были сборы недолги. И по-особому секретны. Никто, включая и командиров подлодок, не знал конечной точки маршрута. Чтобы сохранить военную тайну похода, штурманам назначенных кораблей выдали комплект карт всего Мирового океана. Поди догадайся, какую из них придется расстилать на прокладочном столе? Коммунистам приказали сдать партбилеты в политотдел. Лодки вывели из Полярного в глухую Сайду-губу, оцепленную тройной линией охраны. — Четыре пакета с боевым распоряжением на поход были вложены в общий пакет с грифами «Совершенно секретно» и «Вручить лично командиру 69-й бригады ПЛ», — вспоминает Агафонов. — Вскрывать пакеты мы должны были только с выходом в море, а объявлять экипажам, куда и зачем идем, — уже в океане. В принципе задача у нас была не самая отчаянная: совершить скрытный переход через Атлантику и обосноваться в кубинском порту Мариель, это чуть западнее Гаваны. Но, как говорится, гладко было на бумаге... Рассказ бывшего комбрига дополнили записки командира Б-4 капитана 2-го ранга «Провожать нас прибыл ... Фокин спрашивает: — Давайте, товарищи, говорите, что вам неясно? Все мнутся. Тут начальник штаба Вася Архипов: — Нам неясно, зачем мы взяли атомное оружие? — Установка такая. Вы должны с ним освоиться, — ответил кто-то из начальства. — Хорошо. Но когда и как его применять? Молчание. Потом Фокин выдавил, что не имеет полномочий сообщать об этом. Начальник Главного штаба флота адмирал Россохо крепко выругался и произнес: — Так вот, ребята, записывайте в журналы: «Применять спецоружие в следующих случаях. Первое, когда вас будут бомбить и вы получите дырку в прочном корпусе. Второе, когда вы всплывете и вас обстреляют, и опять же получите дырку. И третье — по приказу из Москвы!». Не могу представить, что творилось в те дни на душе Агафонова. Полярнинская эскадра вступила в свою самую черную полосу..."
Представить, действительно, трудно, но можно спросить у самого Виталия Наумовича.
Много поступков, и доблестных, и справедливых, и толковых, совершил за долгую служебную "карьеру" совершил вице-адмирал Рассохо Анатолий Иванович, а в памяти при упоминании его имени неизменно всплывает это "крепко выругался и произнес..." Кстати, его сын, Рассохо Александр Анатольевич после окончания в 1971 году ЛНВМУ поступил в ВВМУ им. М.В. Фрунзе. К сожалению, данными о его дальнейшей судьбе не располагаем.
Еще несколько слов об отце. Еще один поступок адмирала, уверены, не бояться, брать разумную ответственность на себя для него было нормой. Рассказывает Борис Александрович Караваев, Счастливая, по словам автора, АПЛ готовится к выполнению к выполнению ответственного задания. Словесный штамп, конечно. Можно подумать, что бывают "безответственный или неответственные". Однако это выход не рядовой. "Когда все мероприятия были выполнены, доложили командованию флота. Приехал наш шеф — НШ флота вице-адмирал Рассохо. Ему начальник Технического управления флота доложил, что всё исправно, но после возвращения надо будет менять аккумуляторную батарею. Было принято решение батарею сменить до, а не после похода. Это нас задержало ещё почти на три недели. Мы потом не раз вспоминали добрым словом командование, когда даже новая батарея при высоких температурах “газовала”, т.е. обильно выделяла водород при активных разрядках и зарядке. Батарея была заменена, а экипаж уже с нетерпением ждал выхода. Все уже устали от приготовлений и проверок. Вице-адмирал А.И.Рассохо проводит последний инструктаж и советует в период плавания за всем наблюдать, записывать, как делали купцы, бывая в дальних странах: где, что, почём можно купить или продать. Мы использовали этот совет, только направленность наших наблюдений была другая. Жаль, что кроме вахтенного журнала и журнала боевых действий эти наблюдения нигде не записывались, но кое-что осталось в памяти... Памятуя о наказах адмирала Рассохо — проводить за всем наблюдения и записывать их — погружались до глубины 200 м. Интересно то, что до 100 м температура воды не отличалась от поверхностной. О каком кондиционировании воздуха может быть речь, если расход энергии большой, а отдача минимальная!"
И, наконец, "официальная, юбилейная", не всем доступная биография Рассохо А.И., "Адмирал и гидрограф". Капитан 1 ранга С. Грибушкин. - Морской сборник № 12, 1994 г.
"6 декабря 1994 г. исполнилось 80 лет со дня рождения адмирала Анатолия Ивановича Рассохо - крупного военачальника, известного специалиста в области гидрографии и активного участника развития океанографического флота Отечества, более двадцати лет (с 1963 по 1985 гг.) возглавлявшего Главное управление навигации и океанографии Министерства обороны СССР и являющегося одновременно начальником Гидрографической службы Военно-Морского Флота. Анатолий Иванович Рассохо родился в старинном русском городе Пензе. Он с детства увлекся морем, стремясь прочитать о моряках все, что мог найти в своем городе, и потому его естественным стремлением стало заняться этим родом деятельности. Как и для многих юношей того времени, комсомольский набор на флот дал ему путевку в 1932 г. в военно-морское училище. По окончании в 1936 г. училища в Севастополе Анатолий Рассохо начал службу на крейсерах Черноморского, а с 1937 по 1956 гг. проходил ее на кораблях Тихоокеанского флота. Здесь он стал сначала командиром эсминца, затем - крейсера, а в дальнейшем командовал эскадрой кораблей ТОФ. В 1945 г. Анатолий Иванович принимал активное участие в боевых действиях против милитаристской Японии. После окончания академии Генерального штаба в 1958 г. А.И. Рассохо был назначен начальником штаба Северного флота, а с 1963 г. возглавил Главное управление навигации и океанографии Министерства обороны, являясь одновременно и начальником Гидрографической службы ВМФ. Именно на этом посту наиболее полно раскрылись его талант и выдающиеся организаторские способности. В те годы под руководством Анатолия Ивановича решался широкий круг задач, связанных с организацией и выполнением комплексных исследований Мирового океана, сбором информации о непрерывно меняющихся условиях плавания, исследованиями динамики и прогнозированием гидрометеорологических процессов в океане и атмосфере, созданием и внедрением новых средств навигации и океанографии, строительством и развитием системы навигационного оборудования морей. В 60-70-е годы в нашей стране был создан современный океанографический флот, суда которого проектировались и строились с учетом достижений мирового кораблестроения и оснащались самой современной исследовательской техникой. Естественно, в этой работе непосредственное и активное участие принимал и А.И. Рассохо, так как вопросы расширения и совершенствования океанографических исследований Мирового океана как в интересах обороны государства, так и в интересах развития фундаментальной науки и народного хозяйства страны находились постоянно в центре его внимания. Благодаря настойчивости Анатолия Ивановича широкое развитие получили исследования геофизических полей, закономерностей общей циркуляции Мирового океана, его взаимодействия с атмосферой. Океанографические и гидрографические суда ВМФ СССР в те годы принимали активное участие в выполнении крупномасштабных международных проектов исследований северных частей Атлантического, Тихого и Индийского океанов, а также Средиземного, Карибского и других морей. Значительное влияние оказывал А.И. Рассохо и на развитие отечественной морской картографии: именно под его руководством были усовершенствованы методы и технологии издания карт и руководств для плавания, автоматизировано картографическое производство и начался переход к созданию морских цифровых карт. Его всегда отличало стремление использовать новейшие результаты научно-технического прогресса в создании навигационной аппаратуры, геофизических и океанографических приборов. Для этого он добился существенного укрепления творческих связей ГУНиО и подразделений ГС с научными учреждениями Академии наук СССР, многими отраслевыми научно-исследовательскими институтами, вузами, налаживал и расширял связи с международными мореведческими организациями. На протяжении многих лет он возглавлял делегации Советского Союза на ассамблеях, конференциях и заседаниях Межправительственной океанографической комиссии ЮНЕСКО, Международной гидрографической организации и Международной ассоциации маячных служб. А.И. Рассохо являлся членом бюро научного совета Океанографического комитета СССР, членом бюро научного совета по проблеме "Изучение океанов и морей и исследование их ресурсов" при Государственном комитете по науке и технике СССР, членом научного совета президиума Академии наук СССР по комплексной программе "Гидрофизика", членом ученого совета Географического общества СССР. За активное участие в создании Атласа океанов, разработку и внедрение новых методов исследования Мирового океана он дважды удостаивался звания лауреата Государственной премии СССР. Многогранная деятельность Анатолия Ивановича была высоко оценена правительством. Он награжден двумя орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, двумя орденами Красного Знамени, орденом Трудового Красного Знамени, орденом Отечественной войны I степени, орденом Красной Звезды и многими медалями Советского Союза, а также иностранными орденами и медалями. После ухода в отставку в 1985 г. адмирал А.И. Рассохо по-прежнему в строю: он продолжает отдавать свой огромный опыт и знания делу развития Гидрографической службы Военно-Морского флота Российской Федерации."
Вернемся к событиям более чем 45-летней давности, ныне именуемым "Карибским кризисом". Сначала ссылка на обязательные, на наш взгляд сведения, немного о "Железе".
Героя данного очерка, выпускника Ленинградского Нахимовского училища 1953 года, представляет однокашник, Роберт Борисович Семевский.
"Андреев Анатолий Петрович (прозвище в годы учёбы в ЛНУ: бегемот). р. 1.05.1935 г. Окончил штурманский факультет I ВВМУПП по специальности штурман подводного плавания. Получил назначение на Северный Флот (СФ) на дизельную пл пр.613, на которой служил до 1960 г. в должности командира рулевой группы, а потом штурмана (БЧ-1/4). В 1960-1973 гг. штурман (командир БЧ-1), а потом последовательно - помощник, старпом и командир пл пр.641. В 1962 г. участвовал в походе четырёх дизельных пл к берегам Кубы и США в период Карибского кризиса. В США в то время был известен, как советский подводник, поднимавший и державший флаг ВМФ над рубкой корабля после её всплытия в окружении 3-х эсминцев и самолёта ПЛО ВМФ США. По возвращению через три месяца в Полярный за всё сделанное в походе вместе со всей командой отведал выражение неудовольствия командования, придержавшего всех офицеров в дальнейшем росте по службе. На боевой службе подводной лодки был в 13 автономных походах длительностью от месяца до года в Атлантике, Средиземном море, у берегов Африки, где сполна хлебнул холода, изнуряющей жары и всего прочего. Под его командованием пл неоднократно посещала зарубежные страны (порты Норвегии, Швеции, Сирии, Кубы и др.). В 1966-1967 гг. учился на ВСОЛК. Принимал активное участие в подготовке экипажей и сдачи пл на экспорт в зарубежные страны (Индия), за что в 1969 г. посол Индии в СССР вручил ему нагрудный знак «Почетный подводник Индии». В 1973-1976 гг. и.о. оперативного дежурного СФ, потом до 1978 г. – начальник командного пункта/оперативный дежурный ЛенВМБ. В 1978-1992 гг. – начальник отдела подготовки матросского и старшинского состава ЛенВМБ. Капитан I ранга с 1974 г. Награждён грамотой Верховного Совета СССР, как воин-интернационалист; грамота вручена ему от имени М.С.Горбачева в 1992 г. Награжден орденом «За службу Родине» III cт. и медалями, включая медаль республики, полученной от правительства Кубы в 1998 г. После ухода в отставку в 1992 г. продолжал работать в промышленности города (з-д «Красный треугольник») по 2002 г. Женат единожды, имеет 2-х детей (девочки). Хобби: здоровый образ жизни (физкультура) и занятия историей подводных флотов Мира."
"Восемь лет нас готовили к тому, чтобы стать моряками. И неудивительно, что по окончании ЛНУ большинство из нас было направлено (с учётом желания каждого или без него) во ВВМУ Подводного плавания. Окончившие его в своем большинстве стали участниками событий рождения нового Великого подводного флота и выхода его в океан, начав службу на дизельных подводных лодках. Участвуя в 1962 г. в походе к берегам Кубы в период Карибского кризиса, многое пришлось пережить и испытать, что документально отразилось в моём письме к жене. Думаю, что оно напомнит многим нашим ребятам собственные переживания в первые годы службы и нашу такую еще молодую тогда любовь к нашим родным женам. Самой яростной, самой опасной схваткой советского и американского флотов за все десятилетия «холодной войны» была та, что разыгралась поздней осенью 1962 года. В ответ на морскую блокаду США Кубы Хрущев приказал бросить в Карибское море подводные лодки. В случае перехвата советских судов, они должны были нанести по американским кораблям удар из-под воды. Генсек и министр обороны были уверены, что в зону конфликта ушли подводные АТОМНЫЕ крейсера. Но единственный пока что на флоте ракетоносец К-19 находился после тяжелейшей аварии с реактором в ремонте, а все остальные атомарины только-только вводились в строй. Выбор главкома пал на 4-ю эскадру дизельных подводных лодок в Полярном. А там нашли, что лучше всего к реальным боевым действиям готова 69-я бригада, точнее ее ядро в составе больших торпедных субмарин Б-4, Б-36, Б-59 и Б-130 – «букашек», как называли их моряки по литере «Буки». Это была самая настоящая авантюра, вызванная обстоятельствами почти что военного времени: направить подводные лодки, приспособленные к условиям Арктики, в жаркие тропические моря. Все равно что перебросить пингвинов на выживание в Африку. Все равно, что соваться в воду, не зная броду. А «брода» в тех неведомых водах не знал никто, даже родимая гидрографическая служба. Еще не одна советская субмарина не взрезала своими винтами глубины клятого бермудского треугольника, не бороздила полное мрачных легенд Саргассово море, не форсировала забитые рифами проливы между Багамскими островами. Но самое главное, что и военная наша разведка не знала толком, какие ловушки противолодочной обороны США приготовлены на случай большой войны. Никто не знал, сколько противолодочных авианосцев и других кораблей бросит Пентагон на поиск советских лодок. Шли в неведомое… Напрягало нервы и то, что впервые подводники брали с собой в дальний поход торпеды с ядерными зарядами – по одной на каждую лодку. Они ушли. И вернулись со щитом. Жаль что об этом уникальном историческом походе приказано было забыть на тридцать три года.
* * *
У этих желтых ломких тетрадных листков вид древнего папируса. Бумага так иссохла в пекле лодочного отсека, что состарилась раньше времени на несколько веков. Я разворачиваю листки с осторожностью археолога. Передо мной редчайший документ ХХ века – письмо с того света. Оно было бы таким, если бы кануло в океанскую бездну, но, по великому счастью, этого не произошло, и многостраничное послание попало к своему адресату. Помощник командира подводной лодки Б-36 капитан-лейтенант Анатолий Андреев писал его любимой женщине как некий мужской походный дневник без особых надежд, что она его прочтет. Женщину звали Софья. И она была его молодой женой. Опасный поход впервые разлучил их так надолго.
«Софочка, родная моя! Пишу тебе это письмо, хотя не представляю, когда и как я тебе его отправлю, но так хочется побыть с тобою вместе, хотя вот так – мысленно… нелегко сейчас, еще труднее будет потом, но я знаю, что если я все это пройду, я снова буду с тобой…
Тревога! Нас зовет тревога И сны срывает с якорей… …Трап загудел под каблуками. Люк громыхнул над головой… А что в пути случится с нами, Еще не знает шар земной.
Вот уже пятый день, как мы в море. Погода чем дальше, тем хуже. Штормит нещадно. Но очень красиво на ночных всплытиях, когда стоишь на мостике. Сейчас время свечения воды, особенно в Норвежском море, и когда эта вода обрушивается на тебя, она стекает сверкающим каскадом. Зрелище завораживающее! Мне бы так хотелось, чтобы в этот момент под ногами была палуба белого лайнера, а рядом – не рулевой-сигнальщик в резиновом костюме, а стояла бы ты в легком платьице. И слегка бы продрогла и я бы обнимал тебя, спасая от холода и этого мокрого фейерверка… У нас выбыл из строя Алик Мухтаров (офицер-минер ). Он проворонил большую волну и его крепко приложило о планширь. Перелом двух ребер. Только не говори его жене. А в остальном жизнь вполне сносная… Идут десятые сутки, а мы еще не знаем куда держим путь. Правда, сегодня командир официально сообщил экипажу, что идем к месту нового базирования – на Кубу. Думаю, ты узнала это раньше меня по «сарафанному радио». Перевели стрелки сразу на четыре часа и все стало с ног на голову. Теперь завтракаем в полдень, обедаем в ужин… Ночью было чистое небо и я прежде всего отыскал твои звезды в созвездии Ориона (помнишь эти три звезды!) ты находи их тоже, и будем передавать через них друг другу приветы. Хорошо?… Вижу тебя во сне постоянно и, просыпаясь, говорю тебе «доброе утро!», хотя у вас в Полярном еще глухая ночь. В моей каюте разместилось сразу три семейства: под настольным стеклом фото жены и дочери флагмеха, на переборке – жена и двое детей Толи Потапова, и, конечно же, в рамочке ты с Лялей. Как видишь, на трех квадратных метрах разместились десять человек и все живут довольно мирно и дружно… прости, любимая, пора на вахту! Надо еще облачиться в резиновые доспехи. А это довольно хлопотное дело… Уже полмесяца как беспрестанно качает. Все впали в некое странное состояние: мы уже не укачиваемся, мы просто устали от качки. Даже ночью как следует не отдохнешь – лежишь и держишься, чтобы не бросило из койки.
Немного болят глаза – они полны соли, ведь не от каждой волны отвернешься. Целый час возле лодки шли тунцы. Откуда в них такая сила? Ведь они только на секунду погружаются в воду и мощным толчком выныривают вновь. Залюбуешься… Моей вахте «везет» на встречи с самолетами и кораблями. Иной раз приходится погружаться два-три раза за вахту. Правда, нынешней ночью испугался, как говорится собственной тени. Только зашло солнце и вдруг с востока – быстро движется мигающий в небе огонек. Реактивный самолет? Срочное погружение! Потом всплыли, а сигнальщик снова кричит: «Самолет!» Я посмотрел повнимательнее и увидел, что он показывает на звезду Сириус. А мы все идем и идем, давно пересекли широтные параллели Ленинграда (60 град.), Москвы (56 град.), Волгограда (48 град.), Крыма (45 град.). Справа – восточное побережье США, где-то слева проплывают невидимые нам берега Франции, Испании, Португалии… Почему люди не умеют ценить счастье близости? Почему это счастье осознается, когда между ними пролегают тысячи миль?
ВНА: Знакомые нам по Северу созвездия также непривычно наблюдаются в перевернутом положении, а Полярная звезда просматривается почти у самого горизонта – красота неописуемая.
"Океан штормит, но он чертовски красив при этом. Весь в крупных барашках, он действительно – седой. Помнишь – «над седой равниной моря»? все так и есть… Только местами проглядывает голубая-голубая вода, как в озерах по дороге на Рицу. Помнишь? А какие волны! Они не только высоки, но длинны. Так и кажется, что перед тобой встает горный хребет. Наша лодка, как букашка у подножья. Но ночью вся красота исчезает. Остается только мрачная чернота, полная всевозможных каверз… Ты знаешь, какой запах я теперь ненавижу? Запах резины. Все время наверху в мокром резиновом гидрокостюме. Даже воздуха по-настоящему не чувствуешь…
Мы снова в походе. Мы сбились со счета Тревог, погружений и вахт ходовых. Подводная лодка. Мужская работа. А штурман, в отсеке всхрапнувший уютно, И двое матросов – ночных рулевых Опять не увидят, как новое утро Погасит созвездье огней ходовых.
Океан все же успокоился. Наверху – просто чудо. В лодке – ужас. Волны вокруг ярко-синие с фиолетовым отливом. Вода теплющая – 27 градусов! То и дело выскакивают летучие рыбы. Они совсем небольшие, темно-зеленые в крапинку… В эту ночь мне удалось засечь сразу два искусственных спутника Земли. Один – наш, другой – американский. А лодке страшная жара. В самом прохладном – носовом отсеке – 35 градусов. Изнываем… Ты же знаешь, я «люблю» жару так же , как ты – холод… Сегодня наш милый доктор продемонстрировал свое искусство хирурга. Одного из прикомандированных офицеров прихватил аппендицит. Витя мастерски вырезал воспаленный отросток. Это в таком-то пекле, когда пот льет ручьями. Завтра тяжелый день – до захода солнца будем идти под водой, в лютый лодочный зной. Но что поделаешь – на то мы и п о д в о д н и к и. Милая моя, иду на вахту. Четыре часа буду крутить перископ. Это единственное, что связывает нас с поверхностью, с тем миром, в котором живете вы с Лялей. Но без меня. Да, крепко прихватили нас наши «друзья»-американцы: носа не дают высунуть даже ночью. В такой обстановке у командира начинают сдавать нервы. Хожу у него во «врагах народа». Дело в том, что жара начинает сказываться на работе холодильной установки. Температура в провизионке, где хранится мясо, уже под 8 градусов выше нуля. Мясо портится и я приказал выдавать его большими порциями, пока все не протухло. Командир решил, что я нарочно порчу продукты. «слишком часто ходите туда, холод выпускаете!» Приказал закрыть камеру на ключ. Двое суток никто в камеру не лазил. Потом открыли замок. В нос ударила вонь тухлятины. А ведь могли бы хоть часть мясных запасов спасти… И я еще – « вредитель»! От жары, пота, грязи у всех пошли по коже гнойнички. Доктор смазывает их «зеленкой». Ходим раскрашенные, как индейцы. Я перешел на «тропический рацион»: в обед – только стакан компота. На ужин какую-нибудь молочную кашу и компот. Вечерний чай – только стакан долгожданной влаги. Никакая еда в рот не лезет. Вот сейчас подвсплыли под РДП (работа дизеля под водой – через поднятую воздухозаборную трубу). Чуть-чуть повеяло свежим воздухом Люди хватают его как рыбы в зимний мор – широко открытыми ртами. Вижу в перископ американские корабли. Они остановили для досмотра два наших транспорта. Не стесняются. А нас самолеты снова загоняют на глубину.
Мир втиснут в сумрак боевых постов. Мы тыщу лет на солнце не глядели… Центральный! Слева… Справа… шум винтов! - Акустик побледнел, считая цели. Припали операторы к планшетам. Меняем скорость, курс и глубину, - Не может быть, чтоб наша песня спета! Когда поймем – нет никаких надежд, И все-таки надежды не утратим, - Прорвем противолодочный рубеж И будем в срок в назначенном квадрате!
Окончание следует.
Война.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта Просьба к тем, кто хочет, чтобы не были пропущены хотя бы упоминания о них, например, в "Морских сборниках", в книгах воспоминаний, в онлайновых публикациях на сайтах, в иных источниках, сообщайте дополнительные сведения о себе: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. А мечтаем мы о том, чтобы собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Примерно четверть пути уже пройдена, а, возможно, уже и треть. И поэтому - еще и о том, что на указанные нами адреса Вы будете присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Когда и как болели нахимовцы. кто и как заботился об их здоровье, физическом и духовном. 12-я ЭОН ВМФ СССР. 1972-1973. Книга памяти - К-56. Официантки. Библиотекарь. Парикмахер. Археологический детектив.
Служащие... Одно из странных, неопределенных, многозначных и по разному толкуемых и воспринимаемых слов. Преподаватели служат своим дисциплинам, ученикам, командиры - вышестоящим командирам и подчиненным. Те и другие - Отечеству. На наш сегодняшний взгляд, служащие - это те из наших воспитателей, преподававшие нам жизненные уроки, "командиры" своего рода, особенные, порой просто удивительные в своем своеобразии, старшие наши товарищи, просто, к сожалению, часто вспоминают их в последнюю очередь, если не забывают вовсе и обходят своим вниманием. Попробуем внести свой вклад в исправление сей несправедливости.
В истории нахимовских училищ достойное место - у врачей и медсестер. Для них, как правило, находилось место сначала на выпускных фотографиях, в дальнейшем - на страницах выпускных альбомов. Для медсестер реже.
"Нас, четырнадцати-пятнадцатилетних подростков, принятых в созданное в конце войны Ленинградское Нахимовское Военно-Морское училище и первыми окончивших его в 1948 году, было шестьдесят девять." Сидят справа врач Кулик (инициалы, к сожалению, неизвестны) и медсестра Скобликова Варвара Евгеньевна.
В декабре 2008 года нахимовцы Первой роты отметили 60-летие своего выпуска. Осталось их восемнадцать. На встречу пришли восемь человек. В их возрасте уже непросто не только из другого российского города, ближнего зарубежья приехать, но и, живя в Питере, преодолеть прикованность к месту "болячками". Однако каждый помнит свою юность, верен ей, и она помогает жить и быть счастливым. На встрече начальник училища рассказал о себе, о сегодняшних делах и проблемах училища, о современных нахимовцах, первонахимовцы - о своих судьбах, о своих пожеланиях и заветах новым поколениям нахимовцев. Нахимовцы Первой роты 1948 года посетили урок военно-морского дела, который вел их однокашник проэкзаменовали его нынешних учеников, кратко побеседовали с ними с помощью флажного семафора к взаимной радости и удовлетворению.
Слово автору "Мальчишек в бескозырках". Набор первый, 1944 года, а выпуск 1950 года. "А вообще, болели мы мало. И подчас врач нашей роты, милая Анна Иосифовна Грандель, подолгу оставалась без работы... А встречи все продолжались. Сколько близких и дорогих лиц! Вот подошел ко мне крупный красивый мужчина, и я тотчас же узнал в нем нашего бывшего старшину роты мичмана Вячеслава Александровича Семенова. В группе женщин, стоявших поодаль, я узнал нашего милого доктора — Анну Иосифовну Грандель. Время ее почти не изменило. И как всегда, первое, о чем она спросила: — Как твое здоровье, Витя?"
Грандель Анна Иосифовна в 1956-м и в 1982-м году.
однокашник "С теплотой до сих пор все мы, наверное, вспоминаем нашу санчасть и весь её персонал, а особенно женщин – докторов и сестёр (Грандель Анну Иосифовну, Коган Марию Семеновну, Кузелевич Альбину Павловну и др.). Они всегда были так внимательны к своим пациентам и попасть на несколько дней в лазарет, где можно было выспаться в волю, почитать или просто поболтать в спокойной обстановке, было так приятно, что осталось в памяти навсегда. Помните, как сестрички Марина или Альбина приходили к нам, а мы мальчишки хором радостно кричали: « Марина (Альбина), дай витамина!»"
К сожалению, фотографий Марии Семеновны Коган и Альбины Павловны Кузелевич нет в нашем архиве. Возможно, кто-то сможет помочь? Такая надежда у нас всегда есть, тем более, что она периодически оправдывается. Например, без помощи родственников нахимовца, внука преподавателя музыки не появились бы сообщения и
Аркадий Иосфин (выпуск 1968 г.): "Помню А.И. Грандель - училищного офтальмолога. Меня она после 9-го класса возила на консультацию к флагманскому специалисту... Санчасть. В наше время там нас ещё переодевали в спальные рубашки. Без штанов куда сбежишь? В.В. Сафронов, наш офицер-воспитатель (выпускник ЛНВМУ 1949 г., о нем в одном из будущих сообщений), говорил, что в его время в рубашках спали всегда. Помню фамилии нахимовцев, которые перед контрольной бегали зимой по лестнице вверх-вниз, а потом ели снег. Иногда добивались своего и избегали контрольной. Помню ещё одного товарища. Натирал подмышки солью из столовой. Изображал температуру. Другой при мне сунул в стакан с горячим чаем термометр. Вовремя вынуть не смог (если вообще возможно). Ртуть стекла в стакан. Долго изворачивался, как это он умудрился разбить градусник. Как-то по весне послали меня убирать маленький, вечно закрытый дворик учебного корпуса. Со стороны Пеньковой улицы. Там хранился старый тузик и ещё что-то. Снег сошёл и на асфальте (или брусчатке - не помню) лежали кучи таблеток. Поднял голову - окна нашей санчасти. Сколько за зиму форточки таблеток приняли!..
Осталось в памяти и то, как мичман Альбинский приносил нам на прогулку из дома (он жил в спальном корпусе) головки лука. Лук мы ели прямо на морозе. Было вкусно. Александр Михайлович считал это средством профилактики от гриппа."
Владимир Константинович Грабарь сохранил в своем фундаментальном труде "Нахимовское училище. Традиции. История. Судьбы", благодаря наличию в нем справочного аппарата память о многих и многих служащих. А в следующей книге "Пароль семнадцать" - даже о кухонном рабочем "Аркаше".
"Там же в подвалах находились и другие продукты, их перевозил на тележке и поднимал на лифте камбузный рабочий по имени Аркаша (А. Н. Петров – Ред.), жилистый детина, казавшийся нам Герасимом из только что пройденного «Му-Му». Свою тележку он прикреплял цепью на замок. Но, какой там! На этой телеге мы раскатывали по двору, навалившись целой кучей. Из трех колес телеги одно свободно разворачивалось, потому и телега на полном ходу сначала плавно, а затем вдруг круто поворачивала. Куча рассыпалась по двору. И однажды случилось неизбежное. Разгоняющим был Н. Петров (Филимон), впередсмотрящим – М. Хрущалин, он же Чама, ему и слово: «Когда телега вышла в режим неуправляемого движения, я сидел спереди, свесив ноги вниз. Все спрыгнули, а я успел только поднять одну ногу. В итоге левая нога попала между платформой тележки и стеной, Перелома или трещины не было. Был сильный ушиб». – «Спасли ботинки» – резюмировал Калашников. Главный недостаток «гадов», их дубовость, обернулся в данном случае спасительным достоинством. Через трое суток Мишу уже выпустили из санчасти."
Тоже служащий по социальному положению, по способу зарабатывания на жизнь, а в нашей системе координат и благодарной памяти, - достойный человек, труженик, как никак тоже воспитатель своего рода.
Аркадий Иосфин (выпуск 1968 г.): "Грузчик Аркаша. Поначалу мы его боялись. Страшно становилось от выражения лица с большим бельмом на глазу. Для меня его тележка один раз послужила скорой помощью. Во время перерыва на сампо свалились в кучу малу. Сильно вывихнул ногу. Товарищи на руках снесли меня вниз, подогнали тележку и доставили через весь двор к санчасти. Через неделю начальник ВМУЗ адмирал Виноградов выписал меня. Это отдельная история."
А если, не дай бог, перелом? Ставить диагноз, лечить было кому и было где. Например, Будникова Алевтина Дмитриева, Врач Ленинградского Нахимовского училища с 1951 года.
В 1958-м и в 1972-м годах.
Грабарь В.К. "Пароль семнадцать": "В столовом зале стояли огромные, вероятно, трофейные буфеты. Туда ставилась большая бутыль с рыбьим жиром. Как известно, этот жир богат витаминами, поэтому в январе-марте в разгар авитаминоза он был особо необходим. Но также известно, насколько этот жидкий витамин противен на вкус. Употребляли его натощак перед обедом, и сначала, можно сказать, из-под палки. Руководила этой экзекуцией наш врач А.Д. Будникова, а следил за исполнением кто-нибудь из командиров. Нахимовцы становились в очередь к большой бутылке с рыбьим жиром со своими столовыми ложками. Со временем мы смогли всё же себя перебороть – полезно, значит нужно, тем более, говорили, что от него растут. Но однажды Миша Хрущалин, склонный к экзотическим поступкам, «хлопнул» этой гадости целую кружку, а во флотской кружке – не менее 300 грамм. Рассказанный в подробностях, этот факт имеет и некую научную ценность. За столом с Мишей сидел Слава Калашников, Горелик (?) и еще один, теперь уже неизвестный, который и поспорил с Мишей на 10 рублей. Причина спора также не запомнилась. Предмет спора, как вспоминает сам Хрущалин, – выпить половину наличного ротного запаса, а это - двухлитровая бутылка. Значит кружка, по всей видимости, была не одна! Миша по условиям спора, не торопясь, съел первое, второе и компот, а потом преспокойно выпил рыбий жир и даже не поморщился. В течение последующих двух часов при нём неотступно находились свидетели, дабы убедиться, что выпитое оставалось в организме испытателя. Миша доказал, что это возможно, и в этом состоит биологическая сторона эксперимента. Но есть еще и историческая! Спор был выигран, и надо было отдавать деньги, а это – целых 10 рублей! Много это, или мало? Но всё-таки особым почетом у нас пользовался ротный врач, призванный следить за здоровьем воспитанников своей роты. О нашей роте все семь лет заботилась Алевтина Дмитриевна Будникова. Алевтина Дмитриевна была очень доброй и отзывчивой женщиной. Она всегда к нам относилась с любовью, а мы ей платили взаимностью. К своему врачу мы шли со своими детскими хворями. Миша Московенко, да и не он один, любили болеть. Полежать в санчасти. Поесть витамины и поспать вдоволь. Если болезнь ничем серьезным не грозила, то - вырваться на миг из водоворота будней и отлежаться в тихой заводи лазарета – о чем еще мечтать! С болезнями типа ОРЗ справлялись в лазарете, а в сложных случаях ребят отправляли в специализированные лечебные заведения: инфекционную больницу Боткина, детскую им. Раухфуса и д. т., но чаще всего – в Военно-морской госпиталь на проспекте Газа (теперь это – Старопетергофский проспект). Иной раз случались эпидемии гриппа, которые при тесном, хоть и не стесненном обитании распространялись в училище молниеносно. Тогда уж под лазарет выделялись отдаленные учебные кабинеты, а то и целые коридоры. И, надо отдать должное, училищные медики с этими напастями успешно справлялись. Алевтина Дмитриевна сама часто заходила к нам в роту. Одно время у нас была в ходу одна опасная забава. Задерживая разными способами дыхание, можно было на очень короткое время «вырубиться» – потерять сознание. Процесс вхождения в транс и выхода из него для нас со стороны выглядел смешно. Но можно представить состояние Алевтины Дмитриевны, когда однажды на перемене она увидела результаты наших экспериментов. За здоровьем воспитанников следили тщательно. Периодически проводили ультрафиолетовое облучение, для чего в спортзале выставлялась маячная лампа, и нас выставляли перед ней по кругу, и при этом, что было самым интересным, давали темные очки. Особой заботой было состояние зрения воспитанников. Оно уже с первых лет существования училища вызывало тревогу у врачей. Предпринимались все меры, потому что снижение зрения – потеря будущего командира. Плафоны в классах периодически менялись на более современные: сначала матовые шары, затем стеклянные колокольчики, а потом и металлические кольца. В постоянной готовности находился электрик со стремянкой, перегоревшие лампочки мгновенно заменялись. Врачи ходили по классам с люксометрами. А зрение у ребят все равно падало. Это – загадка. Сами ребята решали ее по-своему. Чтобы все за время учебного года все смогли равномерно посидеть у окон, мы каждую четверть попеременно передвигались из ряда в ряд. Но и при этом хотелось сидеть у окна самую длинную третью четверть или четвёртую, когда наступает весна и смотреть на уроках в окно одно удовольствие."
Здоровье "маленьких моряков" зависело также... от поваров и официанток.
Грабарь В.К. "Пароль семнадцать": "Питание четырехразовое: завтрак, обед, ужин, вечерний чай. Завтрак обычно - перед началом занятий. Обед – после четвертого часа. В иные времена вводился второй завтрак, и тогда обед сдвигался. Ужин – после свободного времени. А после самостоятельной подготовки – вечерний чай. Столы накрывали официантки, у каждой роты были свои. Тогда их знали только, как тетя Юля и тетя Таня. Но сегодня мы обязаны назвать их полные имена: это Юлия Дмитриевна Дмитриева и Татьяна Фёдоровна Дроботенко. Они работали еще и в 1980-е годы. Запомнилось их по-матерински теплое отношение к нам. Иногда после вечернего чая они просили помочь убрать зал. Чаепитие заканчивалось поздно и официанткам хотелось побыстрее уйти домой. Работа была несложная. В конце приема пищи подавалась команда: «Посуду – на край стола!», затем вдоль столов катили тележку, на которую ставили грязную посуду, так что теперь оставалось убрать пару тарелок-чашек, смести со столов и подмести пол, а официантки в это время мыли чашки и столовые приборы. И всегда их помощников ждали стакан компота или киселя с булочкой, спасибо им. Прием пищи, что на флоте иначе и не назовешь, у нахимовцев отнюдь не процесс, а – настоящий спектакль...
Грабарь В.К. На презентации книги "Пароль - 17".
Да, столовая была тем местом, где мы получали и первые обиды, и первые уроки жизни. И вовсе не случайно воспоминание о первом обеде Володя Полынько пронес через всю жизнь. И не случайно Слава Калашников, когда в 2004 году дочь принесла домой банку консервированных груш, вспомнил именно детство, хотя подобные консервы сопровождали нас всю службу: и на подводных лодках и в отдаленных гарнизонах."
И официантка воспитывала?! Конечно! И приемы воспитания у них были особые, наблюдательность, доброта, понимание, все одновременно и своевременно.
В.К.Грабарь: "Нахимовская норма питания значительно отличалась и от матросской, и даже от курсантской. Факт зачисления в училище мы ощутили на своих желудках. Особое впечатление произвел первый нахимовский обед. Поскольку зачисление происходило не для всех одновременно, то случилась такая история. Одним сентябрьским днем питание кандидатов было переведено с «Авроры» в училище. И вот, войдя в обеденный зал, ребята увидели, что столы были разделены на две части. Уже зачисленных ребят ожидали свежие скатерти на столах и накрахмаленные салфетки в кольцах. В бачках дымился куриный бульон и картофельное пюре с аппетитными кусками курицы. Рядом на тарелочке - румяные пирожки с рисом и яйцом. Да еще от завтрака оставались масло, сыр и кусок арбуза. И еще что-то… А в тарелках кандидатов было то, что и прежде – матросский паек и ни крошки больше! В результате у одних – восторженные лица с сияющими глазами, другие от обиды едва сдерживали слезы! И вот, рыдания, душившие Толю Крамаровского, вырвались наружу, повергнув в уныние всех. Его утешила официантка, принесла ему чего-то вкусненького. Через несколько дней всех ребят, слава Богу, уровняли в правах. И все пошло установленным порядком..."
И чуть далее о том, что может доброе слово, о целительных свойствах детских воспоминаний, если они с положительным знаком.
"Несколько лет назад преуспевающий Валя Овчинников встретил нашу официантку тетю Юлю, теперь уже – престарелую женщину. Поговорил. Его добрые слова были для нее целебнее лекарств. Такова она, оказывается, вкусовая память!"
Аркадий Иосфин (выпуск 1968 г.): "Официантки. Тётя Юля у нас тоже работала. А её сменщицу мы не любили... То, что официанток брали на подготовку к парадам в Москве, доказывает их неотъемлемость от училищной жизни. Кстати по нормам питания. Говорили, что мы питались по нормам подводников на 1 руб. 5 коп. в день. По крайней мере из этого исходила калькуляция наших летних отпускных - 45 рублей. Потом отпускные отменили. Как и свитера (из верблюжей шерсти) подводников для лыжной подготовки. Во время корабельной практики обычно нам выдавали разницу стоимости с матросским пайком печеньем и еще чем-либо вкусным, чем мы обязательно делились с матросами, у которых были дублерами боевых номеров."
Еще один человек - легенда в истории Ленинградского Нахимовского училища, воспитатель не только своего сына, Валентина Овчинникова. О том кем был служащий Овчинников Алексей Александрович чуть позже, сначала о его сыне, Овчинникове Валентине Алексеевиче.
Грабарь В.К. "Валя Овчинников выпускник кораблестроительного факультета попал во второй экипаж АПЛ К-56 (675 пр.) в 26 дивизии пл, и успел два раза выйти в море на сдачу задач, но в ноябре 1970 года его, кораблестроителя, перевели на транспортный плавучий док ТПД-20 в Большом Камне. А в 1972 году судьбу Вали повернуло одно важное историческое событие. В 1971 году состоялась 3-я индо-пакистанская война, и на территории Бенгалии появилась новая страна (в переводе - Бенгальская земля). 3 марта 1972 г. президент НРБ шейх Муджибур Рахман встретился с Леонидом Брежневым и обратился к советскому руководству c просьбой помочь освободить порты его страны от затопленных кораблей и протралить минные поля. Кстати сказать, мины, которые предстояло обезвреживать (ЯМ-25), образца 1902 года, были изготовлены в Санкт-Петербурге на заводах Нобеля (до недавнего времени НПО «Уран»). (Вариант: в свое время были изготовлены в СССР). Затем были отправлены на русско-японскую войну во Владивосток и порт-Артур, а позднее в качестве братской помощи переданы КНР, а у китайцев их перекупил Пакистан. Командованием Тихоокеанского флота была срочно подготовлена экспедиция особого назначения - 12-я ЭОН ВМФ СССР. Возглавил экспедицию контр-адмирал С.П. Зуенко Из Ленинграда прибыл главный инженер капитан 2 ранга В. А. Молчанов (выпускник ЛНУ 1951 г.). В состав экспедиции вошли ведущие специалисты ЧО НИИ МО СССР, а среди привлеченных к работе специалистов-тихоокеанцев, естественно, оказался и специалист по судоподъему старший лейтенант Валентин Овчинников. «Главное богатство Бангладеш - это отвратительный климат, в условиях которого произрастает лучший в мире чай; даже индийский и цейлонский чай не может сравниться с бенгальским. Но для северян этот климат губителен. Такой жары никто из нас ранее не испытывал – парная баня. Пьешь воду и сразу потеешь, в организм она не попадает. Мы были молоды, здоровы и сравнительно быстро и легко прошли акклиматизацию. Но старшему поколению было тяжко, соли, шлаки и прочее без воды дали о себе знать, и все члены у них стали трещать по швам». Порт Читтагонг располагался в излучине реки Карнапхули. Четыре раза в сутки - в зависимости от приливов - мутные воды реки меняли свое направление на обратное. На фарватере реки и у десяти причалов на глубинах от 10 до 32 м лежало более сорока затопленных судов. Для возобновления нормального судоходства реку надлежало расчистить не менее чем от 15 затопленных судов. По мнению западных экспертов, чтобы поднять все затопленные в Карнапхули суда, требовалось 3-5 лет. СССР обязался протралить Бенгальский залив и очистить акваторию порта к 1 июля 1974 г., то есть за два года и три месяца. Чтобы выполнить эти обязательства, от штаба экспедиции потребовались хитроумные технические решения, а от исполнителей сметка и героизм.
Советские военные моряки Тихоокеанского флота под командованием контр-адмирала С.П.Зуенко в порту Читтагонг.
Траление закончили к 25 октября 1972 г., многократно протралив 1002 квадратные мили акватории на подходах к порту. К 15 апреля 1973 г. участники 12-й ЭОН ВМФ СССР подняли из речных глубин 13 затонувших судов, освободив все 10 причалов Читтагонга. Всего же за 27 месяцев было поднято 26 судов общим водоизмещением 100 тыс. т. При чем были подняты даже суда, затонувшие более пятидесяти и ста лет назад и те суда, которые тонули в период нашего пребывания в Бангладеш с марта 1972 года по май 1974 года."
Фото Юрия СЕНАТСКОГО. Плавучий подъемный кран "Судоподъем-2". Читтагонг, 1974 г. См. также [URL=http://militera.lib.ru/bio/ablamonov_pf_gorshkov/03.htmlАбламонов П. Ф. Адмирал.[/URL]
Молчанов Владимир Александрович. Родился 25.03.1934 г. В ЛНВМУ с 1945 года. Окончил училище с серебряной медалью. Окончил Высшее военно- морское инженерное училище им. Дзержинского, кораблестроительный факультет. После окончания в течение 7 лет служил на Камчатке в аварийно-спасательной службе. В 1964 г. был переведен на Балтику в Ломоносовскую АСС и через два года попал в НИИ АСС в Ломоносове. Проходил службу в НИИ 40 ВМФ, начальник отдела. Специалист по судоподьему. За 30 лет принимал участие в подъеме более 50 судов разных классов, в том числе ПЛ С-80 на Баренцевом море, ПЛ К-249 на Тихом океане. Участвовал в работах в Бангладеш. Капитан 1 ранга - инженер. Кандидат технических наук. Автор более 30 статей и книги "Возвращение с глубин", посвященной истории развития средств подъема подводных лодок. После увольнения в запас продолжает работать в НИИ 40. Принимает участие в работах по ПЛ "Комсомолец" и ПЛ "Курск".
Молчанов, Владимир Александрович. Возвращение из глубин. - Л.: Судостроение, 1982. - 183 с. Библиогр.: с. 174-175 (65 назв.). Заявка на изобретение. 2002115188. Способ подъема затонувших объектов. Описание изобретения. 2229418. Устройство для подъема затонувшего объекта.
Грабарь В.К. "Новообразованная республика еще не имела своих наград, но для наших они специально отчеканили медали. Родина тоже отметила работу своих граждан орденами и медалями. Командир экспедиции был награжден орденом «Боевого Красного Знамени», а с некоторых офицеров (в том числе и В. Овчинникова) сняли ранее наложенные взыскания. Им были объявлены выговоры за то, что не уложились в срок с подъемом греческого танкера «Авлос». Валентина в итоге представили к досрочному присвоению звания (капитан-лейтенанта), документы отправили в штаб Тихоокеанского флота летом 1973 года. Но в ночь с 13 на 14 июня 1973 года произошла катастрофа с АПЛ К-56, на которой в 1970 году пару месяцев служил Валентин. Погибло 28 офицеров. Героически погиб и его бывший начальник, командир пятой боевой части Леонид Пшеничный. Офицеры-подводники держались стойко, так как понимали, что если они не пожертвуют собой и остальными моряками отсека, то на дно пойдет вся лодка с двумя экипажами (а это больше сотни человек), с ракетами и торпедами на борту.
За пребывание в экспедиции участникам платили неплохие по советским меркам деньги. Валя приехал оттуда на собственной «Волге», с ранением в палец и пожизненным званием «Воина-интернационалиста». Далее он был направлен в Техотдел Камчатской военной флотилии. Через два года он пошел учиться в Академию...
Валя Овчинников, когда грянул 1991 год, был уже начальником военно-морского цикла в Ленинградском кораблестроительном институте. Соблазнившись новыми перспективами, он до срока оставил службу и занялся предпринимательством. Однако, скоро убедился в пагубности ситуации в стране, и, чтобы разобраться в причинах, поступил на специальный юридический факультет СПбГУ, с отличием окончил его, и защитил диссертацию..."
ОВЧИННИКОВ Валентин Алексеевич - кандидат юридических наук, кандидат технических наук, профессор.
А теперь об отце, Овчинникове Алексее Александровиче. В изложении Грабаря В.К. и сына Валентина.
"Был среди наших отцов один, которого знал каждый из нас. Это отец Вали Овчинникова, училищный парикмахер, он и стриг всех нас. Его судьба, рассказанная подробно, во многом типична для судеб наших отцов. Рассказывает Валентин: «Алексей Александрович, уроженец Ярославской губернии, жители которой издавна пополнял сферы столичной торговли и обслуживания и петербургского купечества. У до революции управляющим гостиницы при работал старший брат отца – Иван, в 1919 году он вернулся в деревню, т.к. в Петрограде было голодно. Но в 1923 году в Питер уезжает его брат Василий, а в 1924 году, в двенадцатилетнем возрасте на поезде на Московский вокзал приехал Алексей Овчинников – мой отец. С братом Василием они занялись изготовлением которые продавали на Сенной площади, и в конце 1925 г. у них уже была однокомнатная квартира на улице Садовой. На первом этаже был ресторан «Днепр», на втором жил молодой и пока ещё неизвестный композитор у отца с ним установились добрые соседские отношения. В 1928 году отец устроился учеником сразу на два места работы: на ЛОМО и в парикмахерскую. Парикмахерскую потом пришлось оставить, но инструмент и навыки он сохранил на всю жизнь. В 1934 году отца призывают на флот (в те годы призывали в 22 года, один раз в году – осенью, на 5 лет в на 4 года в РККА). Отец принимает присягу в ноябре 1934 г. на площади Урицкого (Дворцовая). Перед призывниками в тот день выступил С.М. Киров, это было одно из его последних выступлений. Один год отец учился в школе младших командиров, в которой позднее учился В. М. Гришанов, будущий начальник Политуправления ВМФ, и далее последовательно служил в боцманских командах на крейсере «Киров», миноносце «Новик» (с 1926 «Яков Свердлов»), учебном корабле «Комсомолец» (до 1922 г. «Океан»). В разные годы на «Комсомольце» бывал кумир тридцатых Дав концерт, Утёсов гостил на корабле по нескольку дней, где его поили, кормили, мыли и, конечно же, стригли и брили. В 1935 отец женился, в 1939 уволился в запас и по конкурсу поступил на должность гримёра-парикмахера в ансамбль «Пяти морей», где работали уже знакомые отцу Л.О. Утёсов, И.О. Дунаевский, а также И.О. Мурадели и Я. Скоморовский. В ансамбль были собраны призванные в Вооружённые Силы танцоры, музыканты, певцы. Руководил ими одессит, майор А. Вайнер, отец знаменитых братьев. Перед началом войны в мае 1941 года отца призвали на военные сборы. Он уже готовился к убытию в военно-морскую базу Лиепая, когда за ним прибежал рассыльный от И. О. Дунаевского. Композитор брился дважды в день, а дело было к вечеру. Отец пришёл в форме, принёс инструмент, и во время бритья рассказал именитому клиенту свою историю. Дунаевский, будучи депутатом Верховного Совета СССР, имел большие связи, он тут же связался по телефону с военкомом города и попросил придержать отца. Так отец остался в Питере, а все, кто тогда убыл в Лиепаю, погибли в первые дни войны, поэтому я своим рождением обязан, в том числе и Исааку Дунаевскому. У отца была бронь, и он мог спокойно уехать в Алма-Ату, но он простился с ансамблем и пошёл в военкомат. Воевал он в 55-ой морской стрелковой бригаде, которой командовал полковник НКВД Ф. А. Бурмистров. В этой бригаде воевали будущие офицеры Нахимовского училища: С. П. Ростовцев, И. Д. Мукомел, С. Е. Тишкевич, Градов. В соседнем взводе служил лейтенант А. Н. Яковлев, будущий член горбачёвского политбюро, идеолог перестройки. Отца назначили командиром отдельного взвода, должность эта офицерская, видимо учли, что на флоте он был главным боцманом корабля. Зиму 1942 и 1943 годов бригада провела на льду Ладожского озера в районе крепости Орешек, а в январе 1943 года пошла в наступление. (Из книги «… Высокую похвалу заслужили морские пехотинцы. Большинство из них входило в штурмовые группы 67-й армии. Это им пришлось первыми форсировать Неву. В составе этой же армии вела наступление 55-я стрелковая бригада под командованием полковника Ф. Бурмистрова. Она была сформирована в основном из краснофлотцев частей и кораблей флота. Решительным броском бригада форсировала Неву и захватила первую и вторую вражеские траншеи. Командир полка тяжелых танков, приданного бригаде, писал в донесении в штаб армии: "Я воюю давно, много видел, но таких бойцов встречаю впервые. Под шквальным минометным и пулеметным огнем моряки три раза поднимались в атаку и все-таки выбили врага"» - В.Г.).
Летом 1943 года по директиве Сталина морские стрелковые бригады были расформированы и оставшиеся моряки возвращены на корабли, отец вновь попал на «Комсомолец», который в 1944 г. вместе с частью флота ушел в Порккала-Удд (Финляндия). Осенью 1946 года отец демобилизован, в том же году он пришел работать в ЛНУ, и работал в училище непрерывно до 1973 г., а в нахимовском лагере до 1981 года»... У нас все было наоборот: сначала нас стригли под ноль, затем с седьмого класса разрешили носить чёлочки, а с 9-го – полубокс и польку. А все нормальные люди в то время носили некое подобие кока, то есть были волосаты. И парикмахером у нас был опытный Алексей Александрович Овчинников – дядя Леша. Массовые стрижки под ноль, он производил в ротных помещениях и бесплатно, а «модельные» стрижки – у себя в парикмахерской. Его маленькая парикмахерская и он сам пользовались благоговейным почтением. От него зависело, как ты будешь выглядеть. В парикмахерской стоял шахматный столик, и взрослые любители шахмат заходили к нему на «партейку». Продолжает рассказ об Алексее Александровиче его сын Валя Овчинников. «В лагере с 1949 года по 1965 год отец жил на жёлтой даче, а затем приобрел в поселке Ганино-2 (недалеко от зверосовхоза) баньку, которую впоследствии перестроил в жилой домик. Нахимовское озеро и лес вблизи озера удивительно живописны, не было людей, кто был бы равнодушен к этим местам; вблизи домика отца позднее и я поставил свою дачу. Пока он работал в училище, он ездил на все парады в Москву, более пятидесяти раз, менялись начальники, нахимовцы, старшины, а он дважды в год ехал, как ехали повара, официанты, сапожники, портные, как ездил П. А. Буденков. Вместе с нахимовцами он был на экскурсиях в Кремле, музеях Москвы, в театрах Москвы и концертных залах. За эти годы можно было увидеть и услышать многое. Например, тех хоккеистов и футболистов, кто блистал в 1950 - 1970 годы, тех артистов, кто выступал в театрах, музеи, которых сегодня нет (Музей подарков Сталина, например). Отец был очень трудолюбив, чтобы содержать семью он работал (и не только в училище) ежедневно по 12 – 14 часов, в свой первый отпуск он пошёл только в 1964 году всего на 2 недели. Он был исключительно сдержан в оценке окружающих, любил и понимал юмор, часто шутил, его шутки никого не обижали. Со многих в училище он не брал денег за обслуживание: с руководства училища, командиров и старшин рот, с офицеров и мичманов нашей роты, со своих друзей, поэтому ему приходилось зимой стричь соседнее зенитное училище и академию Можайского, а летом все пионерские лагери Нахимовского озера. Он обслуживал многих высоких чинов ВМФ и ВС страны. Среди них адмиралы: А. Е. Орел, Ю. А. Пантелеев, Н. И. Виноградов, И. И. Байков, В. Ф. Трибуц, В. А. Касатонов, Н. Д. Сергеев и др. Среди клиентов отца были известные в стране люди: спортивный комментатор В. Набутов, актёр В. Меркурьев, командир партизанского отряда Д. Медведев (у него воевал разведчик И. Кузнецов) и многие другие люди». А с 1958 по 1965 его клиентами были мы, и многие из нас помнят на своей голове прикосновение его теплых и ласковых, а, когда надо, то и твердых рук..."
Аркадий Иосфин (выпуск 1968 г.): "Стрижка под ноль. На штампе ателье моего фото с чёлкой стоит 1962 год. Значит отличникам разрешили чёлки то ли в конце пятого класса, то ли в начале шестого. Проверил. На обороте фотографии стоит моё посвящение родным и дата 25.02.62., 5-й класс ЛНВМУ. Возвращаясь к сюжету о том, как мы болели. Во время эпидемий увольнения прекращались. Объявлялся карантин и после занятий мы гуляли строем повзводно. Особенно обидно было отличникам. Мерой поощрения за хорошую учёбу была не только причёска. В классе седьмом были введены увольнения по средам до утра следующего дня для тех, кто предыдущую неделю отучился на одни пятёрки. При этом самоподготовка пропадала, и на утро можно было оказаться (теоретически) в двоечниках, если не сделать домашнее задание заранее. А на выходные отпускали "сквозняком" до понедельника."
Так кто же они служащие?
От жизни тела перейдем к жизни духа. И вновь, к глубокому нашему сожалению, нет фото, о чем сообщаем с неизменной надеждой, что появится в конце концов, фото старшего библиотекаря Розы Яковлевны Мочановой.
Вновь слово Семевскому Роберту Борисовичу; "Жизнь наша в училище была подчинена строгому распорядку дня: подъем – 7.00., зарядка на улице, туалет, завтрак, занятия в классах до обеда (13.00.). После обеда первые годы был дневной сон, потом его отменили, затем самостоятельные занятия в классе (делали уроки) – это называлось «самоподготовка». С 16.00. до 18.00. гуляли на улице (личное время) или читали в читальном зале и классе. Надо сказать, что читали мы почти все довольно много и даже запоем все то, что читают все мальчишки: и другую детскую литературу, включая периодику, а так как многие из книг были всего в одном экземпляре, то их на руки не выдавали и приходилось бегом бежать в читальный зал библиотеки после обеда, чтобы занять очередь и взять нужную книгу и неотрывно читать ее до ужина (18.00.), когда библиотекарь буквально выгоняла тебя из зала на ужин. Часто это бывала мама нашего питона ст. библиотекарь Мочанова Роза Яковлевна."
КСВ.: Она была всегда любезна с нами, независимо от нашего возраста. Для нее мы были пытливыми читателями. Она для нас - хозяйка интересных книг. За утерянную книгу денег не брала, требовала равнозначную замену. Книгу, которую потерял, не помню. А ту, которую предложил на замену помню. "Падение Теночтитлана". Возможно, она и сейчас в фондах нашей библиотеки. Многие из нахимовцев дарят авторские экземпляры своих произведения в библиотеку училища. И мне посчастливилось как-то передать книгу стихов однокашника, Интересно было бы заглянуть в ее формуляр.
Сын, Мочанов Юрий Алексеевич, закончил Ленинградское Нахимовское ВМУ в 1953 году. Слово однокашнику.
"В последний год нашей учёбы гауптвахта без наших ребят не обходилась и там побывали очень многие: Ю.Мочанов, Е.Егоров и др. Юра Мочанов перед самыми Гос. экзаменами на аттестат зрелости вздумал на спор искупаться в Неве со шлюпки где-то в районе Литейного моста. Был месяц май, холод стоял немилосердный, шел снежок, Несмотря на это мы – выпускная рота - каждый день выходили размяться в Неву на шестивесельных ялах. Береговой пост СНИС, увидев голого курсанта, ныряющего со шлюпки в воду, доложил наверх и из ВМУЗ (Москва) начальнику училища сделали серьезное замечание. Далее Юру вызывают «на ковер» и исключают из училища. Его мама, ст. библиотекарь нашего Училища - Роза Яковлевна, видимо, уговорила начальство разрешить ему всё же сдать Гос. экзамены, что он и сделал, а потом отбыл на «гражданку и поступил в ЛГУ. Мочанов Юрий Алексеевич. Р. 8.11.1934 г. После ЛНУ поступил на историческое отделение Восточного факультета ЛГУ. После окончания третьего курса уехал на работу в Памирскую экспедицию Института археологии АН СССР. В 1957 г. экстерном закончил исторический факультет ЛГУ и до 1964 г. работал в различных экспедициях Института археологии. Проводил разведки и раскопки в Прибалтике, Карелии, Тянь-Шане, Приморье и т.д. В 1964 г. был приглашен на работу в Якутский филиал СО АН СССР для поисков памятников древнекаменного века Северо-Восточной Азии. С 1965 г. по настоящее время является начальником Приленской археологической экспедиции, которая обследует территорию к востоку от Енисея и к северу от Амура. Проводил поиски и изучение археологических памятников на Таймыре, Вилюе, Лене, Колыме, Чукотке и пр.и пр. а также островах: Сахалине, Курильских, Шантарских, Командорских и др. Является автором более ста научных работ, часть из которых опубликована в США. Канаде, Японии и других странах. Наиболее значимыми из них считает монографии: «Многослойная стоянка Белькачи 1 и периодизация каменного века Якутии» (1969), «Древнейшие этапы заселения человеком Северо-Восточной Азии» (1977), «Древнейший палеолит Диринга и проблема внетропической прародины человечества» (1992), «Археология, палеолит Северо-Восточной Азии, внетропическая прародина человечества и древнейшие этапы заселения человеком Америки» (2002). Для ознакомления с археологическими памятниками и материалами разных стран побывал в Болгарии, Турции, Греции, Египте, Италии, Франции, Монголии, Китае, Канаде и США. В последних трёх читал лекции в различных университетах. В 1966 г. защитил кандидатскую диссертацию, в 1978 г. докторскую. С 1962 г. действительный член Географического общества СССР, с 1994 г. действительный член Географического общества США. В 1991 г. избран действительным членом Академии естественных наук РФ, в 1995 г. – Нью-Йоркской Академии наук, в 1993 г. – Академии наук Республики Саха (Якутия, с 1997 г. – действительный член Международного планетарного общества (США). В 1984 г. присвоено звание «Заслуженный деятель науки ЯАССР, в 1995 г. – «Заслуженный деятель науки РФ». Главное увлечение – путешествия во времени и пространстве и застолья с семьей и друзьями.. Женат (жена – Светлана Александровна), один сын и один внук. Считает, что многим из сделанного обязан времени учёбы в ЛНУ."
Детективы бывают разные, например, вашему вниманию предлагается
"В этом разделе мы объединили опубликованные в «Неделе Якутии» (и не только в ней) материалы, в которых рассказывается о сложной борьбе якутских археологов Юрия Алексеевича Мочанова и Светланы Александровны Федосеевой за чистоту науки. Конфликт развивается на фоне удивительных археологических открытий и споров о зарождении, эволюции и глобальных миграциях человечества в доисторические эпохи. Неизбежную в данном случае специфическую терминологию мы постарались перевести на понятный неподготовленному читателю язык. Археологическая составляющая опубликованных здесь материалов при всей ее познавательности является лишь канвой к главному. А главное – борьба двух противоположных подходов к науке на уровне академиков. Подобные доказательные публикации о высокопоставленных научных деятелях вы вряд ли найдете где-либо еще в российской периодике."
.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ.
Своих однокашников попробуйте поискать на сайте Просьба к тем, кто хочет, чтобы не были пропущены хотя бы упоминания о них, например, в "Морских сборниках", в книгах воспоминаний, в онлайновых публикациях на сайтах, в иных источниках, сообщайте дополнительные сведения о себе: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. А мечтаем мы о том, чтобы собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Примерно четверть пути уже пройдена, а, возможно, уже и треть. И поэтому - еще и о том, что на указанные нами адреса Вы будете присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Императорская яхта "Штандарт". До и после... Почему в России очень многие считают, что яхта – это прогулочное судно... Лейтенант В. А. Карцов (впоследствии вице-адмирал), спасший честь армии и флота; подвиг «Стерегущего». Если в общественном месте, например в ресторане, появлялся офицер-подводник, остальные моряки поднимались со своих мест в знак уважения.
"Модернизация настолько изменила внешний и внутренний вид корабля, что в английском справочнике Джейна сказано: «Это совершенно новый корабль, не имеющий ничего общего с прогулочной царской яхтой... что явствует хотя бы из контуров и внешнего вида корабля». Англичане именовали минзаг минным крейсером. В 1938 году корабль, получивший название «Марти», стал флагманом соединения заграждения и траления Краснознаменного Балтийского флота. Надо сказать, экипаж минзага был подготовлен отменно, причем в короткий срок. И в этом немалая заслуга его командира капитана I ранга Н. И. Мещерского. (А трехлетний период переоборудования "Марти" - заслуга Карпова И.Г.)
До.
После.
Автор воспоминаний, А.Н. Либерман, не моряк, глупо придираться к "частностям", "мол, спутал эсминец с минным заградителем", мы благодарны ему за то, что он сообщил факты и изобразил правду характеров и поступков "черных" и "белых". А еще за такой интересный для нас "пустяк", как упоминание минного заградителя "Урал". Довелось пожить на его борту, когда, сохранив свое имя, он служил плавучей казармой и располагался в минной гавани Таллина в первой половине 1960-х годов.
Водоизмещение полное 5560 т, мощность одновальной дизельной установки 2200 л. с., скорость хода 12 узлов, дальность 5000 миль. Длина наибольшая 104 м, ширина 14,6 м, среднее углубление 5,8 м. Вооружение: четыре 100-мм пушки, четыре 45-мм зенитки, два 12,7-мм пулемета, 264 мины типа "КБ". Экипаж 220 чел. (в 1944 г. - 77 чел.) Бывший грузопассажирский рефрижераторный теплоход типа "Алексей Рыков". Заложен 29.08.1926 г.(Северная верфь, Ленинград), спущен 15.08.1928 г., вступил в строй 13.09.1929 г. 10.11.1939 г. принят от Наркомата морского флота, переоборудован и переклассифицирован в минный заградитель и 22.10.1940 г. вошел в состав КБФ. Участвовал в эвакуации гарнизона п-ва Ханко в ноябре 1941 г. С 1942 г. использовался в качестве самоходной плавбазы. Находился в службе до конца 1950-х гг. (Думаем, что позже, описанная выше служба в качестве плавказармы).
Видимо, уточнить можно, обратившись к статье А.В. Булатова "Минный заградитель "Урал", опубликованной в журнале "Гангут" в № 6 за 1993 год. У кого-нибудь есть этот номер в домашней библиотеке? У Вас? Не затруднит - посмотреть, сообщить, есть там ответ?
в своей документальной повести "В море погасли огни" рассказывает писатель - моряк Петр Иосифович Капица.
Дополняет автор сайта На Неве группа кораблей, находящихся у заводских стоянок заводов "Большевик", им. Марта, "Судомех", им. Сталина и др. (эскадренные миноносцы Опытный, Славный, крейсер Максим Горький, линейный корабль Октябрьская революция, минный заградитель Урал и др.), маскировалась до полного сокрытия с расчетом на слияние с заводской территорией (стенкой торговой пристани крейсер Петропавловск) или ландшафтом сельской местности (тральщик Сиговец) и др."
Кабанов С.И. На дальних подступах. — М.: Воениздат, 1971.
"Но - вернёмся к Мещерскому. Моряки просто бы пошептались между собой на следующее утро в курилке, в брашпильном отделении: - Слыхал новость? Командира забрали... - И всё. Придя служить на корабль, тогда уже переименованный в "Оку" (б. "Марти"), я сразу же услышал о нём (в 1952 г.) И понял, что главная заслуга князя Мещерского не в громком наследном титуле, а в том, что именно под его началом корабль ещё до войны завоевал по боевой выучке переходящее Красное Знамя среди боевых кораблей на Балтике. С самого начала Великой Отечественной войны, с первой же её ночи, "Марти" выставил в Финском заливе основную часть минных заграждений. Создав такой минный щит на пути фашистов в Финский залив, к Кронштадту и Ленинграду, корабль в апреле 1942 года одним из первых в нашем флоте стал гвардейским. Одиннадцать боевых походов 1941 года! Двенадцатым был поход за защитниками полуострова Ханко в ноябре того же года. А ещё - были отражения "звёздных" налётов немецкой авиации на Кронштадт."
"В семье московского начальника почтового отделения Иосифа Васильевича Мещерского (1866-1919) и его жены Екатерины Павловны (1860-1922), которые уже имели сына Юрия, родились 8 августа (нового стиля) 1897 года два брата-близнеца - Николай и Владимир. Мать жила на даче в Останкино, тогда пригороде Москвы. Она сама воспитывала мальчиков. Сначала в Малоярославце Московской области, а затем - в Калуге. Братья окончили там реальное училище в 1916 году. Екатерину Павловну заботили не только манеры, но и знание иностранных языков детьми. Старший брат Юрий (1896-1948) стал художником, окончив в Москве училище ваяния и зодчества, и преподавал рисование в московской школе. Семья жила бедно. Уже в старших классах Николай Мещерский репетиторствовал по точным наукам. Николай и Владимир с детства бредили флотской службой, и сразу после реального уехали в военный Петроград, где поступили в Отдельные Гардемаринские классы при Морском училище. Братья-близнецы были так похожи друг на друга, и особенно в форме, что сослуживцы часто путали их. В этой связи хочется привести две истории. Первую я сам слышал от ветеранов (конечно, в изложении от своего имени): "Стою я как-то вечером вахтенным на юте. Вдруг по трапу поднимается командир корабля. Командую, рапортую. И тут офицер наклоняется ко мне и тихонько спрашивает: "А что, командира ещё нет?" Понимаю, что попал впросак, отвечаю: "Нет!" - И поднявшийся скромно ждёт возвращения хозяина..." Примерно такой же случай описывает З.Русаков в своей статье "Из рода Мещерских", опубликованной в нашей газете от 16.4.88 г. На палубу учебного крейсера "Аврора", стоявшего на Кронштадтском рейде, вышел прогуляться директор Морского корпуса контр-адмирал Карцов. Из-за надстройки показался гардемарин Владимир Мещерский. В это время к борту подходила с берега шлюпка, старшиной в ней шёл гардемарин Николай Мещерский. С высоты Карцов уставился на неё пристально и вдумчиво. Шлюпка была уже под трапом. Сверху раздался голос адмирала: - Гардемарин Мещерский! - Есть, ваше превосходительство! - звонко выкрикнул тот. Адмирал молчал, продолжая буравить моряка настойчивым взглядом. Молчал и весь корабль. Наконец, Карцов прервал паузу: - С-скажите, п-пожалуйста, - произнёс он с лёгким заиканием, - это вы или ваш брат? На палубе и на шлюпке наступило оцепенение. Но Николай был не из таких, чтобы растеряться. Изобразив на лице высшую степень уважения, он лихо ответил: - Так точно, Ваше превосходительство, вы не ошиблись: это я! Карцов кивнул: - Благодарю вас! Я так и думал..."
Дополнение. Последний командир Морского корпуса, Карцов Виктор Андреевич. Один из двух дедов - адмиралов, второй - последний морской министр Императорской России адмирал Иван Константинович Григорович, а внучка - телефонистка Ленинградского Нахимовского училища Кира Вадимовна Панина. Герои одного из будущих очерков.
Андрей Ружников. Двина-Информ. 24.07.2004.
19 декабря 1904 года, накануне сдачи Порт-Артура японцам шесть оставшихся в строю Российских миноносцев получили приказ прорваться во Владивосток. Находившийся в отряде миноносец проходя мимо заградительных бонов, намотал на винт перлинь, что резко уменьшило и без того невысокую скорость корабля. При попытке повысить число оборотов машин, из труб начинало вырываться пламя -- все это не вселяло надежд на успех предприятия. Командир миноносца лейтенант В. А. Карцов решил отделиться от отряда и самостоятельно идти в китайский порт Чифу. Японские адмиралы, в предвкушении капитуляции Порт-Артура, уже готовившие свои мундиры для новых званий и орденов, не очень-то бдительно патрулировали море, считая, что победа у них в кармане. Но их ждало большое разочарование. Во всех армиях мира, в отличие от политиков, есть только один критерий победы . боевые знамена противника (вспомните парад Победы на Красной площади) ... есть знамена, есть победа, нет знамен - нет победы. А на миноносце, проскочившем под носом японского флота, были секретные архивы, боевые флаги кораблей и знамена частей Российской армии. Вице-адмирал Карцов Виктор Андреевич похоронен в Архангельске.
"Властный"
А ранее, 9 марта 1904 года "Властный" в составе группы миноносцев успешно сражался с отрядом японских миноносцев. На следующий день команда совершила прославивший имя корабля подвиг. "Мужество экипажа "Стерегущего" настолько потрясло японцев, что в Японии его команде был воздвигнута стела из черного гранита, на которой значится лаконичная надпись: "Тем, кто больше жизни чтил Родину"."
«Великая и бескровная» Февральская революция 1917-го года обошлась Балтийскому флоту в десятки убитых офицеров и фактически явилась началом конца этого мощного и боеготового соединения... На 12-й линии Васильевского острова толпа солдат запасного батальона лейб-гвардии Финляндского полка после вялой перестрелки захватила здание Морского Училища. Директор Училища вице-адмирал В.А.Карцов и его офицеры с трудом уговорили гардемарин старших рот прекратить огонь и сложить оружие, благодаря чему жертв с обеих сторон удалось избежать. Тем не менее солдаты, ворвавшиеся в здание, зверски избили В.А.Карцова, героя Порт-артурской обороны.
Карцов Виктор Андреевич – 1868-1936. Окончил Морское училище (1889), Минный офицерский класс (1895). Командир миноносцев «Кондор» и «Решительный» (1901-1904), командир миноносца «Властный» в период обороны Порт-Артура (26.01.-20.12.1904). Отличился в боях на сухопутных позициях, командуя десантным батальоном; 20.12.1904 г. на «Властном» прорвал блокаду и вывез в нейтральный порт Чифу секретные документы и знамёна частей. Командир ЭМ «Генерал Кондратенко (1907-1908), морской агент во Франции, Бельгии, Испании и Португалии (1910-1913), командир КР «Аврора» (1913), директор Морского корпуса (1913-1917). Вице-адмирал (1916). Кавалер ордена Св. Георгия 4-й ст. (8.07.1907). В отставке с 15.04.1917 г. В годы советской власти работал в институте «Гидрометео» (Ленинград). Арестован ГПУ 27.12.1930 г., сослан в Архангельскую область, где и умер.
Кабанов С.И. На дальних подступах. — М.: Воениздат, 1971.
"А Владимир Мещерский давно уже исчез в рубке на палубе... Правда ли это? Наверное, да. Кто же сейчас жив из них? Мужская линия этой ветви оборвалась на обоих младших братьях - у близнецов не осталось в живых сыновей. Сын Николая Иосифовича, Борис, родившийся в 1923 г., ушёл в ополчение под Ленинградом в 1941 г. и пропал без вести, не оставив потомства. Зато живы три дочери Николая Иосифовича: Наталия, София и Марианна. Внуки Мещерского Константин (капитан судна) и Алексей (второй инженер-механик) успешно бороздят моря и океаны всех широт на судах морского флота России. Николай и Владимир Мещерские после окончания Гардемаринских классов в 1918 г. оказались без работы. Вернулись в Москву и стали трудиться техниками. А в июне 1920 г. записались добровольцами в Красный Флот. Сразу же поступили учиться в минные классы. Но окончить учёбу помешала гражданская война. Окончив их только в третьем выпуске, в декабре 1925 г., братья стали служить минёрами на кораблях Балтики. С марта 1938 г. Николай Мещерский, оказался в должности командира минного заградителя "Марти". Bo время он выставил своё первое минное заграждение в проливе Бьёрке-Зунд в районе Койвисто (Приморск). С присоединением прибалтийских республик корабль одним из первых на Балтике стал базироваться в Либаве и Таллине, осваивая новые районы плавания. Там и застала его Великая Отечественная война. Владимир служил минёром на линкоре "Петропавловск" (позднее - "Марат"), а затем - в научно-исследовательских организациях. Командир корабля Николай Мещерский умело опирался на своих подчиненных военкома А.А.Коваля, старпома М.И.Иванова, помощника командира В.Н.Неручева, командиров боевых частей К.М.Кононова, Л.Е.Линдермана, С.М.Сизоненко, Н.И. Мартыничева, М.Н.Губанкова и других. Вместе они продолжали осваивать корабль и его технику так, чтобы никакая неожиданность в бою не застала их врасплох. Для минного заградителя, несущего на борту сотни тонн взрывчатки, это было необходимым условием его безопасности. Не зря же говорят, что минёр ошибается только раз в жизни!"
Дополнение. Первый гвардейский корабль.
Михаил БЫКОВ. Русский мир, № 4. 2008 г.
Первыми гвардейцами в Красной армии стали, понятное дело, пехотинцы. Четыре дивизии «царицы полей» удостоились высокой чести осенью 41-го. За ними шли танкисты бригады Катукова и мотострелки 1-й Московско-Минской дивизии. В январе 42-го гвардейские знаки получили в бригаде морпехов полковника Безверхова, четырех полках морской авиации 3 апреля 1942 года гвардейские стяги взвились на мачтах боевых кораблей. Гвардейскими стали крейсер ЧФ «Красный Кавказ», эсминец КБФ «Стойкий», тральщик Т-205 «Гафель», подводные лодки Д-3, М-171, М-174 и К-22. А также минный заградитель Краснознаменного Балтийского флота «Марти». Минный заградитель Сразу замечу, в отличие от наземных войск и воздушного флота, кораблям флота натурального звание «гвардейский» присваивалось куда более скупо. За годы Великой Отечественной войны свыше 550 сухопутных и авиационных частей и соединений стали гвардейскими. Военно-морской флот СССР мог похвастаться только 34 такими кораблями. Что такое крейсер и эсминец, тральщик и подводная лодка, в общих чертах понятно многим. Крейсер – большой и сильный корабль, эсминец – быстрый и элегантный. Тральщик – катер, вылавливающий мины в воде, подводная лодка… Говорят, была когда-то на флоте традиция. Если в общественном месте, например в ресторане, появлялся офицер-подводник, остальные моряки поднимались со своих мест в знак уважения. А что же такое минный заградитель? В названии не грохочут героические нотки, о размерах и вооружении можно только догадываться.
В 1941 году этому минному заградителю исполнилось сорок пять лет. Для военного корабля это уже был возраст более чем солидный, но, несмотря на это, ветеран воевал отменно... В одном из первых походов «Марти» следовал с полным запасом мин на борту и был атакован группой гитлеровских самолетов. Согласно инструкции корабль должен был сбросить мины за борт, так как попадание даже небольшого осколка в одну из них могло повлечь за собой катастрофу, но, уверенный в мастерстве экипажа, командир решил продолжать следование в заданный район. Риск оправдался. Метким интенсивным огнем зенитчики заградителя вынудили фашистов сбросить свой смертоносный груз в воду. В другом походе в сентябре 1941 года «Марти» должен был выставить мины вблизи вражеских берегов. Корабль перед этим был атакован фашистскими бомбардировщиками и в неравном бою получил ряд повреждений, но все же вышел на выполнение боевой задачи. После основной постановки мин кораблю предстояло заградить узкий фарватер, проходящий между двумя выставленными ранее минными полями, по которому заградитель должен был возвращаться в Кронштадт. Однако противник обнаружил «Марти» до того, как он вышел в район постановки. По советским кораблям был открыт артиллерийский огонь. Оценив обстановку, Н. И. Мещерский принял решение ставить мины немедленно, хотя, удаляясь [141] от огня вражеской артиллерии, «Марти» закрывал себе обратный путь и возвращаться ему уже пришлось через минное поле. Благодаря четкой работе штурмана корабля старшего лейтенанта К. М. Кононова и минера С. М. Сазоненко минный заградитель, полностью выполнив боевое задание, благополучно вернулся в Кронштадт. 3 апреля 1942 года приказом Народного комиссара Военно-Морского Флота минный заградитель «Марти» за отличное выполнение боевых заданий командования и проявленное при этом мужество и героизм экипажа первым на Балтике был удостоен гвардейского звания.
Документальный фильм об одном из гвардейских экипажей, чей корабль получил это звание в 1942 году, одним из первых на флоте. ЗАО "Росмедия", 2007, 43 мин., Звезда, ТВРип.
Михаил БЫКОВ. Русский мир, № 4. 2008 г.
В составе Военно-морского флота России гвардейскими являются экипажи крейсеров «Варяг» (ТОФ), «Москва» (ЧФ), большого десантного корабля «Азов» (ЧФ), атомной подводной лодки «Гепард» (СФ), эскадренного миноносца «Гремящий» (СФ), дивизиона малых противолодочных кораблей Северного флота. Также морской гвардией являются 336-я отдельная Белостокская бригада морской пехоты Балтийского флота и 77-я отдельная Московско-Черниговская бригада морской пехоты Каспийской флотилии.
Кабанов С.И. На дальних подступах. — М.: Воениздат, 1971. Стиль общения командира. "Статью "Об организаторских способностях командира" в газете "Красный флот", опубликованную в июле 1942 г., Мещерский подписал весьма любопытно: "Гвардейского экипажа капитан I ранга Н.И.Мещерский" (видимо, ещё не было указаний, как именоваться гвардейцам!)... В этой статье Николай Иосифович перечислил всех своих помощников вплоть до командиров боевых частей. Он критиковал тех офицеров, особенно инженер-механиков, которые считали, что на старом корабле им нечему поучиться. Бывший командир артиллерийской боевой части Л.Е.Линдерман так вспоминает в неопубликованной рукописи: "Когда он вызывал кого-нибудь вечером в каюту, то вступающий испытывал невольный трепет. Рабочий кабинет командира хотя и выглядел строго, сразу же давал ощутить богатый духовный мир хозяина. Рядом с лоциями, картами, морокой и технической литературой (как отечественной, так и зарубежной) можно было ознакомиться со специально подобранными художественными и историческими книгами. При этом английские и французские авторы были в подлинниках. - Прошу разрешения, Николай Иосифович, - докладывал я. - Явился по вашему вызову. - Проходите, Лев Ефимович, прошу садиться, - приглашал он.- Извините, что потревожил вас. Дело в том, что, вот читая... (назывался английский или французский автор), я нашёл у него интересные мысли по использованию артиллерии корабля. Вот послушайте. Я хотел бы знать ваше мнение по этому вопросу, так как не со всеми рекомендациями автора я согласен. Надеюсь, что обмен мнениями будет нам полезен. И дальше следовало чтение интересующего его места на довольно чистом английском или французском, а затем - беглый перевод на русский. Это невольно впечатляло. Но ещё более впечатляло его желание глубже вникнуть в рассматриваемый вопрос". Отличаясь мягкие обращением, тактом и умением слушать, он никогда не повышал голоса, тем более - не ругался. Никогда не устраивал подчинённым разноса, никого не "драил". Если был недоволен, то обычно заявлял: "Вы плохо выполнили мою просьбу". Но это действовало сильнее выговора. В редких случаях особо провинившимся он говорил: "Я вами крайне недоволен. Я ожидал от вас большего рвения к службе!" Это было уже совсем плохо, и провинившийся понимал, что ему надо в корне менять отношение к делу. К тем, кто завоевал его доверие, он обращался только по имени-отчеству и от них требовал того же. Обычно моряки обращались к нему: "Товарищ командир!" По званию было принято обращаться только в официальной обстановке, например, в строю. Нередко можно было видеть такую картину. Командир, проходя по палубе, заметил молодого матроса, который собирался выбросить мусор за борт. Николай Иосифович подзывал моряка, осведомлялся о знании корабельного устава, стыдил его и объяснял, почему этого нельзя делать. И кончал обычно так: - В следующий раз я буду вынужден сообщить вашу фамилию старпому. Тогда вам строгого наказания не избежать! Этого обычно оказывалось достаточно до конца службы моряка. А начальство? Начальники Николаю Иосифовичу попадались всякие: и умные, и не очень... Но многие, не задумываясь, переписывали из одной аттестации в другую: "Недостаточно требователен к подчинённым"... А один даже поставил ему в упрёк такое: "Некоторая тенденциозность в подборе людей на ответственные должности в отряде - стремится выдвинуть только своих прежних сослуживцев по минному заградителю "Марти". Но разве это - минус? Кого познал в бою - тех и двигал! Мещерский любил часто повторять слова великого Суворова: "Хотя храбрость, бодрость и мужество всюду и при всех случаях потребны, только тщетны они, если не будут проистекать от мужества". В первый же боевой поход 22 июня 1941 года минёры в два раза перекрыли нормативы приготовления мин. Объявив им благодарность, Мещерский обратился к командирам, бывшим на мостике: - Нам здорово повезло, что к началу войны мы не успели демобилизовать старшие возраста. Ведь в запас должно было уйти три четверти экипажа. Наши труды теперь оправдываются. Отличное обучение личного состава плюс собранность, организованность и стремление к победе опрокидывают все нормативы мирового времени. В последующих расчётах, товарищи командиры, это вам нужно учесть! Это и позволило командиру принимать самые неожиданные решения в безнадёжных, казалось бы, ситуациях. В сентябре 1941 г., вскоре после проводов десяти моряков в петергофский десант, корабль совершил одну из последних дерзких минных постановок. На обратном пути командир обратился по трансляции к экипажу: - Слушайте все! Говорит командир корабля Мещерский. Товарищи мартийцы! Будьте готовы ко всяким неожиданностям! Чтобы возвратиться в базу, нам предстоит форсировать вражеское минное поле. Сохраняйте выдержку, дисциплину и веру в победу. Помните, что на мостике командование ждёт от вас максимального напряжения сил. Минёрам - подняться на верхнюю палубу и быть готовыми к отводу мин от борта. Всем - усилить наблюдение за минами, которые подсекут тральщики, идущие впереди. Неоднократно мы попадали в сложные условия. Уверен, что и сейчас наш экипаж преодолеет все трудности и с победой вернётся в базу... После должности командира отряда (бригады) заграждения и траления, которую Николай Иосифович исполнял на том же флагманском корабле "Марти", он оказался в мае 1943 г. командиром охраны водного района (ОВРа) Ладожской флотилии, участвовал в освобождении Карелии."
Дополнение. Стиль командования.
Общее руководство десантной операцией было возложено на командующего Ладожской флотилией контр-адмирала В. С. Черокова. Командовал высадкой десанта капитан 1-го ранга Н. И. Мещерский. Несмотря на то что во время подготовки операции проводились тренировки и учения с выходом в озеро, командующий флотилией буквально накануне получения приказа решил провести генеральную «репетицию» с фактической посадкой войск на суда, переходом озера и высадкой для решения тактической задачи на берегу. В ходе «репетиции» произошел такой эпизод. Полученный из штаба флотилии экземпляр документа «Ведомость посадки», согласно которому бойцы рассаживались на суда, был неразборчиво и с ошибками отпечатан. Из-за этого при проверке оказалось, что бойцы первого броска разместились неправильно. Легко себе представить, что произошло бы при фактической высадке на берег под огнем противника, когда вместо того, чтобы первыми вышли саперы для разминирования проходов, за ними автоматчики, пулеметчики и, наконец, санитары, все было бы наоборот. Мещерский потребовал отменить посадку и повторить ее заново в полном соответствии с уточненным к этому времени документом. Как ни увещевали Мещерского не задерживаться — «ведь это же только репетиция, успеем потом поправить ошибку», — он настоял на своем. Оказалось, что не зря. Едва только закончилась повторная посадка бойцов на суда, как неожиданно был получен приказ: «Репетиция отменяется, приступить к фактическому выполнению операции»... В 15 часов 30 минут 22 июня 1944 года корабли первого эшелона снялись с якоря и направились в район высадки десанта. Всего в операции участвовало более 70 судов. К рассвету 23 июня суда флотилии достигли района высадки. В 3 часа 19 минут 23 июня был дан сигнал со сторожевого корабля «Конструктор», на котором держал свой флаг капитан 1-го ранга Н. И. Мещерский, о начале движения к берегу катеров с морскими пехотинцами. С этого момента и до полного завершения операции Мещерский ни на минуту не покидал мостика. Его «Конструктор» вел огонь по противнику, менял позицию, прикрывал десантников, и везде чувствовалась твердая рука «дирижера» высадки Н. И. Мещерского..."
Кабанов С.И. На дальних подступах. — М.: Воениздат, 1971. Достоинство командира. "В конце войны Адмирал Флота Советского Союза Н.Г.Кузнецов поручил ему обобщение боевого опыта на Балтике, а затем послал его за трофейными плавдоками в Данциг. В "Морском сборнике" № 3 за 1946 г. появилась статья гвардии капитана I ранга Мещерского "Буксировка доков". В начале её он писал: "В кампанию 1945 г. КБФ пришлось проделать большую работу по буксировке доков. К этой работе были привлечены главным образом военные корабли, не имеющие специального оборудования и соответствующего опыта. В кампанию 1946 г. предстоит продолжить эту работу. Желание помочь командирам кораблей в этом новом для них деле побуждает автора настоящей статьи познакомить читателя с опытом нескольких операций по буксировке доков на большие расстояния и дать некоторые советы из морской практики... Автор не претендует на полноту изложения и будет благодарен, если другие офицеры поделятся своим опытом..." Таков стиль Мещерского! Или: "Разыскивая литературу по данному вопросу, автору удалось ознакомиться с английскими материалами по буксировке доков" - Автор сам даёт несложные, но оригинальные формулы для расчёта парусности, угла дрейфа дока и т.п., приводит рекомендации по длине, толщине, провисанию и закреплению буксирного троса и т.д. Летом 1946 и 1947 годов большой плавучий док грузоподъёмностью 40 тысяч тонн был разделён на две автономные половины, которые были последовательно переведены из Балтийска в Мурманск. Начальником ЭОНа (экспедиции особого назначения) был Н.И.Мещерский. После окончания операции Николай Иосифович впервые появился на торжестве в кают-компании в парадной форме с орденами Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны и т.д. Это произвело большое впечатление на присутствующих гражданских моряков. Но когда один оратор стал превозносить его заслуги, Николай Иосифович предостерегающе поднял руку. Он хорошо знал себе цену, понимал, что действительно умеет ходить по морям. Но никогда он не терпел славословия - краснел и уходил куда-нибудь в сторону. Таким он и запомнился всем ветеранам. В октябре 1947 г. его назначают командиром крейсера Успешное окончание сдаточных испытаний корабля было омрачено трагедией. При возвращении на корабль на штормовом Таллинском рейде 1 октября 1949 года погибли 58 человек, в том числе командир барказа лейтенант К.Лейбман, шесть сверхсрочников и шесть старшин срочной службы. Только троих удалось спасти.
Помощник командира капитан 2 ранга Вовк сразу пошёл под суд. Он получил семь лет лагерей. Старпома и замполита крейсера, как только что прибывших, не тронули. Командиру Таллинского ОВРа капитану I ранга Попову дали год (его старшина выпустил барказ!). А Н.И.Мещерский, как рассказывают, хотя и отсутствовал на борту, сам явился в трибунал: - Судите и меня! Я - командир корабля и, стало быть, отвечаю за всё! И ему тоже дали срок - пять лет по статье 194 за "халатное отношение к своим обязанностям". А наказание к этой статье - смотрите в страшной 58-й статье! Командовать крейсером стал уже упоминавшийся капитан I ранга Г.С.Абашвили, будущий вице-адмирал. А бывший старпом Мещерского, капитан 2 ранга Михаил Иванович Иванов, ставший тогда командиром "Марти", стоял на том же рейде и пытался помочь гибнущим. Потом он присутствовал на заседании трибунала и рассказывал. Генерал-майор юстиции Мухоморов обратился к старпому крейсера Соколову с упрёком, что мол, вы же не княжеского рода, а допустили такое безобразие! Присутствовавший при этом Мещерский в сердцах оказал: - Я всю жизнь честно служил России... - и, закрыв лицо руками, зарыдал. Так рассказывал об этом сам М.И.Иванов. К сожалению, его уже нет в живых. Вышедший из опалы военно-морской министр Адмирал Флота Советского Союза Н.Г.Кузнецов, лично знавший Мещерского по прежней службе, добился его помилования Президиумом Верховного Совета СССР в мае 1953 г. Николай Иосифович был назначен в Государственную приёмочную комиссию по надводным кораблям Балтийской группы. В 1952 году по состоянию здоровья он вышел в отставку, но с флотом не порвал - активно участвовал в различных комиссиях, научных обществах по обобщению опыта войны на море и в Совете ветеранов "Марти". Н.И.Мещерский очень любил всех людей, но особенно - людей в бескозырках. И матросы отвечали своему командиру особенной дисциплинированностью и старательностью. Все стремились заслужить его похвалу на учениях. Чего стоили, например, тренировки трюмных машинистов, которые с завязанными глазами находили нужный привод клапана на другом конце корабля и на ощупь могли открыть его! Такие тренировки, а также особая чистота на всём корабле стали традицией, которая продолжалась и после войны. Провожая в сентябре 1941 года десять моряков, выделенных с корабля в петергофский десант (экипаж составлял тогда около четырёхсот человек), командир подходил к каждому и крепко жал руку. Затем он обратился к ним: - Мы верим в вас, дорогие! Вы хорошо воевали на море. Вы и на суше не посрамите чести отцов. Покажите врагу, как умеет воевать Балтика и как воюют мартийцы! Удачи, счастья вам и победы! Из ушедших в десант остался в живых только Павел Добрынин, который израненным попал в плен и прошёл все круги гитлеровского ада. Остальные моряки, попавшие в разведку, погибли смертью героев. Хорошее наследство оставил потомству этот незаурядный мореход - Николай Иосифович Мещерский! В последние годы жизни он участвовал в разработке франко-русского словаря по морской терминологии. Одновременно он обучал языкам своих внуков. Как-то навестившие его ветераны подивились столярному искусству командира. - Неужто наш командир впал в детство? - сказал один другому. На это Мещерский заметил: - А ну, прочти-ка, что тут написано? Да, стол, но только по-английски, по-французски и по-немецки! В 1973 году его жизнь внезапно оборвалась... Через все свои легендарные годы пронёс Николай Иосифович беспредельную любовь к Родине, оставив глубокий след в сердцах тех, с кем воевал, плавал в мирные годы и с кем дружил. На гражданской панихиде в крематории выступал писатель Всеволод Азаров, который закончил панихиду так: - Меня нисколько не удивит, а даже обрадует, если в самом ближайшем будущем я прочту на борту нового крейсера или другого боевого корабля гордое имя балтийского моряка: "Николай Иосифович Мещерский". Всеволод Азаров точно выразил надежду всех своих соратников. Этот человек достоин того, чтобы его имя было увековечено для молодых поколений моряков."
Дополнение. Брат-близнец - капитаном 1 ранга Владимир Иосифович Мещерский.
"С началом войны партия и правительство приняли срочные меры по разработке отечественных магнитных мин и изучению вражеских неконтактных. На Черноморский флот направили крупных ученых и специалистов-минеров. Они и создали лабораторию по исследованию этого грозного оружия. Лабораторию возглавил капитан 2 ранга Мещерский, помощником его назначили майора Верещагина. Располагалась лаборатория на территории Охраны водного района (ОВРа). Но пока ученые и специалисты изучали неконтактные мины и вырабатывали рекомендации, как бороться с ними, на флоте начали применять некоторые меры по уничтожению таких мин. Магнитные мины подрывали фугасами, глубинными бомбами, использовали простейшие тральные средства — железные баржи, груженные металлическим ломом, примитивные электромагнитные тралы... На флот стало поступать новое оружие — отечественные неконтактные мины. Командование учло, что их устройство я изучал на курсах, и направило меня на минный склад в распоряжение капитана 2 ранга Константина Ивановича Сулоева. Передав дела и обязанности капитан-лейтенанту Алексею Петровичу Пастухову, выехал на место. Управление склада размещалось в центре города. Хранилища минно-торпедного оружия были оборудованы в нескольких местах, куда и начали поступать неконтактные мины. Уже в ходе боевых действий советские конструкторы успешно разрабатывали отечественные образцы неконтактных мин. Была изготовлена мина АМД-500 (авиационная мина донная весом 500 кг). Это была хорошая мина, надежная. Правда, взрывчатого вещества она имела всего 300 кг. Но и у противника крупных кораблей на Черном море было немного. Так что АМД-500 нас удовлетворяла, а потом появились и мины АМД-1000, но это уже в конце войны. Мины АМД-500 мы принимали у капитана 1 ранга Владимира Иосифовича Мещерского, потомственного моряка. Он любил море, хорошо знал минное оружие, много работал, испытывая это оружие в условиях боевых действий."
Алфавитный список награждений орденом Нахимова 2 степени:
243. Мещерский Владимир Иосифович-3.11.1945 капитан 1-го ранга
Обращение к выпускникам нахимовских училищ.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта Просьба к тем, кто хочет, чтобы не были пропущены хотя бы упоминания о них, например, в "Морских сборниках", в книгах воспоминаний, в онлайновых публикациях на сайтах, в иных источниках, сообщайте дополнительные сведения о себе: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. А мечтаем мы о том, чтобы собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Примерно четверть пути уже пройдена, а, возможно, уже и треть. И поэтому - еще и о том, что на указанные нами адреса Вы будете присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Андреев А.И.
1960 год.
Грандель Анна Иосифовна в 1956-м и в 1982-м году.
Осталось в памяти и то, как мичман Альбинский приносил нам на прогулку из дома (он жил в спальном корпусе) головки лука. Лук мы ели прямо на морозе. Было вкусно. Александр Михайлович считал это средством профилактики от гриппа."
В 1958-м и в 1972-м годах.
До.
После.
"Властный"
.jpg)