В итоге двадцати трех суток войны победу, казалось, одержали люди. Три подряд выхода в море позволили думать, что достигнуты взаимопонимание и любовь между человеком и металлом. Но, как выяснилось несколько позже, это была печальная ошибка. За двое суток до контрольного выхода, при проведении большой приборки из 4 отсека вышел на связь молодой матрос, спецтрюмный, из технического экипажа. Уроженец Западной Украины по имени Зиновий долго пытался найти нужные слова в мало понятном (кроме мата) русском языке. Украинско - русская смесь настораживала все больше и больше. Первым, до кого дошел смысл этого славянского коктейля оказался командир первого дивизиона: ”Какие это еще шарики в трюме четвертого?” Ответ: “Серебрянны, як кулька! Богато- богато. Руки пэчэ дужэ .” Перезвон аварийной тревоги заглушил крики механика и управленцев. Единственное, что я расслышал, крик в «банан» Кочурова:
- Зиновий! Брось шарики !Не трогай их! Отойди оттуда!”
Аварийной партией он был выведен из реакторного отсека. Когда
химик производил ему замеры уровня заражения, приборы зашкалило . Доктор перебинтовал Зиновию руки и его подняли наверх, передали прибывшим на пирс химикам и докторам базы. Они мыли его спиртом, какими-то растворами, мылом в течении часов четырех-пяти. Потом увезли в госпиталь. Обещали, что все будет нормально, через неделю вернется в часть. (Через десять дней Зиновий действительно вернулся, но руки ему перебинтовывали еще недели две. Честно отслужив Родине, через два года демобилизовался в звании старшины 1 статьи и уехал домой на Карпаты. А еще через полгода умер…).
Управленцы, совместно с прибывшими на ПЛ деятелями науки, установили, что
“шарики”- результат капельной течи из чего-то, имеющего непосредственное отношение к первому контуру реактора. Что-то отремонтировали, что-то заменили, радиоактивную грязь убрали, отсек дезактивировали. Потом долго испытывали, меняли режимы, проверяли, “чесали репу, раскидывали мозгами, терлись черепами” и опять испытывали.
7 декабря Высочайшая Комиссия в составе ученых – теоретиков во главе с Александровым и военных-практиков пришла к изумительному выводу: ”Все! Хватит гонять аппарат. Готовьтесь к автономке.” В голове разрыв глубинной бомбы : “Как это хватит!? Какая, мать вашу, еще автономка !!! Зиновия забыли? ” Мозги раскаленными осколками летят в спины и зады членов, торопливо покидающих лодку через рубочный люк, отражаются от снежной пыли шахты, ледяным пеплом возвращаются в черепную коробку. И пустота…Набатно - звенящая пустота.
На контрольный выход с нами пошел единственный представитель штаба - его начальник капитан 1 ранга Маргулис. Должен был еще идти начальник политотдела, но за
двое суток до выхода он поставил командира в известность о том, что у него много дел на
берегу, а с нами “ для проверки наглядной агитации, партийной документации, морально-боевого климата и политической сознательности” в море выйдут старший инструктор “партиец” и инструктор ”комсомолец”. ( Но и эти два клоуна на лодке так и не появились).
Вообще наше героическое Политгнездо себя особо морями не напрягало. Конечно, если пора получить досрочно звание, боевую медальку или орденок - просто необходимо выйти, но только на лодке новой , с перволинейным боевым экипажем, да под руководством командира дивизии, а еще лучше- командующего Флотилией. Но только дней на четыре - пять, не больше. Ведь этого вполне достаточно, чтобы отоспаться от береговых забот и напряженных политотдельских будней в теплой коечке (предоставленной, в соответствии с приказом начальника политотдела, кем-либо из членов экипажа, который теперь спит, выкраивая минуты, как БОМЖ, где-то за пультами центрального поста или средней палубы, подложив под голову пропитанный маслом ватник, укрывшись канадкой). А когда сон уже не идет, безвылазно торчать в каюткампании, смотреть десятки раз один и тот же кинофильм, попутно поглощая в варенье, сгущенку, мед, балыки, языки, красную икру, семгу, севрюгу (и прочее, прочее, прочее), обильно запивая все это вином, периодически вылетая из нагретого кресла и , сшибая приборы и травмируя собственный корпус, нестись с широко раскрытым ртом, бешеными глазами в гальюн, попутно заблевывая пол-отсека. Этого же периода хождения по морям вполне достаточно, чтобы торжественно подтвердить звание политрабочего - Подводника! Нельзя им, трудягам, надолго выходить в море. Ждут дела на берегу. Сложные дела, требующие смекалки, сообразительности, высокого полета мысли. А по- иному, нет, никак нельзя. Политотдел не простит промаха в деле раздела”по- честному” квартир, ковров, хрусталя, мебельных гарнитуров, холодильников, стиральных машин, обуви, продуктов питания к Праздникам и памятным датам и многое премногое иное, что нельзя оставить без своего контроля так как, кроме всех политрабочих, в дивизии еще не перевелись отличники боевой и политической подготовки, для которых эти материальные блага в городок и поступают. Не дай Бог – просочится информация и последние (а еще страшнее если их жены) узнают что делится, как и между кем, можно и “слететь” с теплого места. И куда ему после этого идти? Ведь он, бедняга, умеет только выкрикивать лозунги, которыми его обильно запрограммировали в родном Киевском училище, молоть языком несусветный бред, делая вид, что сам свято в него верит, писать рапорта и докладные записки на плавсостав, выражая свое особое мнение, да и то с орфографическими ошибками.
На этот раз мы вернулись в базу без каких-либо приключений. Аппаратура работала ровно, без срыва, что дало возможность спокойно, уверенно служить и самому экипажу. ”Заморочки” начались у родного пирса. Пришвартовались мы в 04 часа 50 минут 27.12.1980 года. Пока принимали питание с берега, приводили механизмы и приборы в исходное - прошло еще три с половиной часа. Завтрак личного состава был неприятно омрачен нашествием флагманских специалистов. Отчеты, вахтенные журналы, журналы использования, техника все перевернуто с ног на голову. Этот процесс - святое. К нему все давно привыкли и были готовы. Постепенно в центральном посту воцарилась рабочая, спокойная обстановка. Ничто не предвещало беды. Но она ввалилась в верхний рубочный люк, проскользнула через шахту и черно - синим комом грохнулась о палубу центрального поста, моментально разлетевшись на десяток независимых друг от друга организмов. Сердце сжалось и холодным комочком сигануло в область тапочек, вот он, налет политуродов! Последним внутрь проник хозяин этой своры - начальник политотдела: ”Добры-ы-ый де-е-ень, товарищи подводники! У нас мало времени. Своими делами займетесь позже. А сейчас прошу всех представить конспекты первоисточников, планы политико-воспитательной работы, наглядную агитацию на боевых постах. Где боевые листки?” Протяжный, как вой одинокого волка, стон командира:”
-Да е-е-е - мое-е-е-ё…”.
- “Владимир Дмитриевич, не надо так болезненно реагировать, у нас действительно мало времени, через три часа начинается партийная конференция и Вам вместе с парторгом надлежит непременно присутствовать! Форма одежды - повседневная тужурка, белая рубашка”.
-”У-у-у-у,а-а-а-а,о-о-о-о –ё???”
крик души парторга Михальчука .Ответ:
-”А это - уже ваши проблемы”.
И думаешь :
-”Господи, кто же вас выдумал на нашу голову. Кому вы нужны? Какая от вас польза, кроме вреда? Ведь мы толком не мылись три недели, пахали “как папы Карло”, несли вахты, производили ремонт аппаратуры, механизмов, готовили их к автономке, не спали, урывками питались… Да и автомобиль для того, чтобы доехать 7 километров до городка, переодеться в объявленную форму и вернуться в базу не дадите. Нет у вас “лишнего”.А этот занят. Не может же целый начальник политического отдела дивизии капитан 1 ранга Веденичев, вколачивая ноги себе в зад, перейти пешком через сопку. Не принято так, не положено…Да горите вы синим пламенем, как говорит мой отец - ХРИСТОПРОДАВЦЫ!!!”
Флагмана разводят руками, откладывают специальную документацию, что-то тихо спрашивают у своих подопечных ,дают последние советы и, колонной военнопленных, медленно и понуро покидают лодку. Шабаш продолжается не более часа. Уже проверены конспекты, планы. Извлечены на свет Божий бланки рапортов и актов, в которые вписываются фамилии “нерадивых” и перечень работ Основоположников, законспектировать которые мы “не удосужились”. Заносится в бланк и особое мнение, смысл которого сводится к тому, что в море нужно работать, а не спать: ”У вас было вполне достаточно времени, чтобы изучить и составить конспект работ таких- то, речей - таких-то, материалов таких и таких. А вы что-то бормочите в свое оправдание. Партия вас воспитывает, а вы упираетесь! Я вынужден об этом доложить командованию !”
Вот и кранты, дорогой брат подводник. С классностью пролетел, с комнатой, не говоря уже о квартире, пролетел (опять бегать по городку “шакалить”, искать знакомых, уходящих в море, просить ключи от их жилплощади, перетаскивать туда вещи и семью), а еще крутой шанс пролететь и с очередным воинским званием. Плюс ко всему будут склонять на каждом партийном собрании. Да кто бы жизни учил! Именно Христопродавец! Тебя бы в море, гнида, месяца на два-три. Чтобы ты там запел? Кранец измочаленный!
После контрольного выхода, мне из дома офицеров удалось позвонить в Ленинград. Татьяна сказала, что взяла билеты на самолет на 28 декабря. Приедет на вечернем автобусе в 23.00 часа. Встречай. Ну я и встречал 28,29,30 декабря не только вечерние, но и дневные автобусы. Ее не было. Последний автобус 31 числа пришел в городок в 23 часа 20 минут. Но и на нем ее не оказалось. Телефонной связи с Миром не было, где-то опять порвало ветром провода и это дикое неведенье бесило и угнетало. Наступление Нового Года и встреча его без жены, неизвестность , где она, что случилось с ней, что произошло, свинцовой тоской заполняли и заполняли объемы, оставленные полыми после улетучивающейся радости.
Но это только начало распрекрасного существования в базе. В 04.00 часа 31 декабря к тебе домой вваливается заснеженное тело, оборудованное противогазом и приглашает в течение 10 минут быть на площади у дома офицеров, так как объявлена боевая тревога. Но по базе ли, дивизии или кораблю ли - оно не знает. С хрустом извлекается из кармана шинели талон оповещения. Пока ты расписываешься, оно дует на фиолетовые от мороза кисти рук, засовывает в шинель талон и растворяется вночи.
По прибытии на лодку от дежурного узнаем, что на 06.00 часов назначена погрузка боезапаса. Вполне логичный вопрос минному человеку о том на сколько это растянется, встречен им с высоким cамоуважением и значимостью текущего момента. Минут на пять театральный акт: “Ну кто в доме хозяин?!” После чего ответ, который все уже знают заранее:” А это как пойдет!” Ну оно и пошло, как всегда. Погрузка началась в 11 часов 20 минут. После того, как погрузили первую ракету, сломался кран-погрузчик. Заменили его около 15.00 часов. Два последующих изделия не прошли проверки, были отбракованы аппаратурой, выгружены и увезены на склад. Этот кошмар продолжался до 21 часа. Когда последняя торпеда зависла над корпусом, пришел приказ от оперативного дежурного прекратить погрузку боезапаса по причине надвигающегося шквала. Вот тебе и здравия желаю! С Новым Годом! Торпеда была уже на торпедопогрузочной балке. К командиру подбежал старший лейтенант “оружеец”, сообщил о приказе. Командир посмотрел на часы, затем на старлея. Приказал верхневахтенному вызвать на связь командира БЧ-4. В динамике что-то треснуло, зашипело и голосом Грачева сообщило о запрете дальнейшей погрузки боезапаса. Командир посмотрел на часы, на торпеду, которой осталось только протянуться в торпедный аппарат на две трети и приказал связисту получить подтверждение приказа у оперативного. Для этого потребовалось всего две минуты. Половина торпеды еще торчали снаружи. Она продолжала медленно погружаться в свой новый домик.”Связист, доложи оперативному, что погрузка на «К-432» закончена. Время 21час 14 минут. Отбой тревоги!”
Спасибо Вам, товарищ командир!!! Весь экипаж знал, что семья у Вас в Северодвинске. Что Вы останетесь в своей каюте на плавказарме и Вам-то, по идее, все равно закончится погрузка в 21.14 или в 23.59 московского времени.
По приказу командира, на вахту заступили офицеры, семьи которых находились на Большой Земле. Остальные были перевезены в городок в течение последующих 30 минут на автобусе, “выкупленном” cстаршим помощником у представителей науки, работавших с акустическим комплексом в соседней дивизии, за три килограмма шила (он же спирт-ректификат).
А 07 января 1981 года «К-432» с экипажем «К-123» вышла в автономное плавание. После очередной проверки штаба, по убытию из корпуса флагманских специалистов, в центральном посту остался начальник Политотдела капитан 1 ранга Ведениечев. Он о чем-то долго беседовал с парторгом Михальчуком, что-то писал ему на отдельных листах, тряся головой в сторону Запада. После чего последовала дикая, с точки зрения нормального человека, сказанная в полный голос фраза: «Эх! завидую я вам!». И крысой долой из корпуса! Через минуту наш представитель НАРОДА, ПАРТИИ и ЧЕСТНОГО ИМЕНИ уже торчал, как папуас на родном стацпирсе, нежно помахивая ручкой швартовной команде. Самое интересное, что мы не хотели уже ничего на этой земле: ни войны, ни каких-либо сложностей, вызванных «Международным периодом». Нас, измочаленных «вкрай», никому не нужных, всем доставляющих лишние проблемы (начиная со склада продуктов питания и заканчивая бухгалтерией и политотделом), просто выбросили в Мотовский залив, а дальше «как Бог на душу положит». Когда подошли к точке ”Л” то буквально перед тем, как над нами должна была захлопнуться крышка рубочного люка, отделяющая надолго от солнца, неба, атмосферного воздуха, в наушниках связиста прозвучала интересная фраза на ломаном русском языке:”Счастливого плавания командиру Гайдуку!” Доклад на мостик. Что это было знал, действительно, только командир. Стоя на ходовом мостике, как сосулька замерзший, злой, нервный после двух недель недосыпания, он тихо выдохнул из себя остатки морского бриза: ”Да пошел бы ты на….!” Осмотрелся за бортами и абсолютно спокойно произнес: ”По местам стоять, к погружению!” Лязг закрывающегося верхнего рубочного люка. Уставший, спустился в центральный, долго усаживался в командирское кресло. Минута тишины. Она последняя на поверхности. Получены доклады от боевых постов о том, что там-то и там-то по местам стоят, к погружению! И вот, наконец, команда от которой пробегает холод по спине и становятся влажными ладони: ”Принять главный балласт кроме средней!” Всё! Открыты клапаны. Шум поступающей в цистерны забортной воды. Именно тот, который одновременно радует и доводит до умопомрачительного исступления находящихся в стальной “сигаре” биологических особей природной фауны человеческого облика, но сомнительной наружности. Дернувшись, медленно пополз вниз перископ, за ним антенны связи, антенна РЛС. Гулкие хлопки и удары о металл где-то глубоко в чреве трюма дают понять, что выдвижные устройства подводной лодки приняли свое штатное положение. Шелест воды вдоль борта, уверенно-ровная змейка индикатора тракта шумопеленгования, журчание штурманского автопрокладчика, загоняющего своего ”зайчика” на карту района плавания, приглушенный вой сельсинов датчиков и робкое повизгивание их собратьев сельсинов- приемников, отрабатывающих заданные углы поворота, скрип вертикальных рулей, нарастающий дифферент на нос, уверенное погружение стрелки датчика глубины. Тормозим, как положено. Тишина. Вахтенный офицер: ”Внимание по кораблю! Глубина полсотни метров. Осмотреться в отсеках!” После осмотра продолжается погружение в объятия Северного Ледовитого океана. Щелчки корпуса красноречиво говорят о той печали, с которой наш пароход отдается во власть Нептуна. Все! Мы готовы к любым шуткам и коварствам судьбы. Над Землей мирное небо, но мы уже на «Тропе войны». Где мы сейчас и где будем после известно одному Господу Богу и Главкому ВМФ СССР. Мы уже начали ждать «Последнюю Команду Свыше». Её же ждут загруженные в торпедные аппараты и спокойно, пока, осматривающиеся на стеллажах торпеды, ракето-торпеды, их младшие сестренки-мины...Родные! Любите и помните нас! Люди Планеты Мир вашему дому! Как там у вас? ” Gott mit uns !”. Или “ In God we trust ?!” Но для нас это уже не имеет никакого значения! ВЕДЬ С НАМИ БОГ! То, что вы просили, мы вам вполне можем выдать. Естественно, в самый неудобный для вас момент и по полной программе! Нас ЭТОМУ учили, мы ЭТО умеем, мы ради ЭТОГО вышли в море.
To be continued (Продолжение следует)
