П. Стрельцов. " Уголовное дело в отношении себя самого". Вторая автономка.

Норвежское море. Где-то рядом остров Медвежий (или остров Бьёркё, это по- Норвежски - на любителя). Сеанс связи. Бульканье аппаратуры связиста. Заработал наш «Канарис» - он же радиоразведчик Редькин:
- «Товарищ командир! Слева десять работа «Ориона! Сила сигнала три балла. Сила сигнал возрастает.»
- « Срочное погружение. Глубина триста метров!»
- «Товарищ командир, акустик! Справа пять шум. Классификации не подвергается. Странный писк. Я такого ещё не слышал!»
- «Ты, молодой, до хрена ещё чего не слышал. Этот гад забросал нас буями! Внимание по кораблю! Начинаем уклонение от цели! Режим «тишина». Боцман, максимально малошумный ход. Осмотреться в отсеках!»
- «Товарищ командир, акустик. Цель преследует нас на кормовых 120-125 градусов»
- «Да твою мать! Что это?! Немедленно классифицировать!»
- « Центральный, акустик! По пеленгу 275 градусов, на курсовом пять градусов правого борта цель номер один. Цель одиночная, подводная, скоростная. Вариации отсутствуют. Шум винтов не прослушивается. Ориентировочная дистанция пол- кабельтова. Дистанция быстро сокращается. Автоматическое сопровождение держит цель уверенно. Товарищ командир! Цель погружается вместе с нами! Это что-то живое! Оно пищит!»
- «Это мы пока ещё, благодаря Господу и начальнику политотдела, живые и пищим! Слушай весь горизонт и дай мне цель с поправкой, минимум, градус! Не зря же здесь утюжат море «Орионы!»
- « Товарищ командир, это дельфин или касатка. Она квакает и свистит!»
- « Мне, впору, самому засвистеть и заквакать! Минер! первый, второй торпедные аппараты - режим ожидания, третий, четвёртый - к выстрелу приготовить фактически!»
- «Товарищ командир, акустик. ЭТО трётся о наш правый борт и хрюкает!»
- «Б…! Ты совсем охренел, акустик! Оно ещё у тебя ещё и хрюкает! Включи динамик на прослушивание!»
Включаю систему центрального прослушивания. ОНО, действительно, трется о борт и ХРЮКАЕТ!
Механик:
- «Товарищ командир, это не самолёт!»
- «Механик! Откуда на трехстах метрах могут быть самолеты, ты, вообще, когда- нибудь думал об этом ?»
- «ГКП- штурману. Глубина под килём четыреста метров».
- « Штурман, а на хрена нам глубина под килем?»
- «Товарищ командир, если мы погрузимся до дна, эта тварь от нас отстанет!»
- «Господи! Ну где же вас берут таких! Мы через двести метров превратимся в сплющенную консервную банку! Учите, Дормидонтов, устройство корабля!»
Как ни странно, это действительно оказалась касатка. Она с нами пришла в Северную Атлантику, дошла до… И вошла в… Вернулась с нами до острова Ян- Майен. Прошла через противолодочные рубежи: Фареро- Исландский и Норд-Кап – Медвежий. Рычала и тявкала, как выдрессированная овчарка, на все надводные корабли и гражданские суда, будто - бы отгоняя их от нашей скорлупки. И, когда мы в точке «Л» всплыли, меня старпом вызвал на мостик. Вот там-то я свою цель номер один и увидел. Это было нечто! С белой шеей, метров пять - шесть длиной, с карими грустными глазами. И оно свистело! Оно хрюкало! Оно тёрлось о борт лодки! Оно перекатывалось через корпус в районе реакторного отсека. Да-а-а! Оно каталось на хвосте. Оно звало лодку обратно в море! Два месяца оно любило её, уговаривало, охраняло. А, в итоге, оказалась - такая дешевая проза! Точно говорят: «Любовь - хуже поноса!» А всё- таки интересно, если скрестить атомную подводную лодку и касатку - что получится?! А вот куда потом загружать торпеды? Погрузочную балку - то уже вставлять будет некуда! Да, дела!
А ещё, мы всандалились в Варангер - Фиорд (Это Норвегия, страна такая есть, входящая в НАТО). Преследуя американский «Лос- Анджелес», разбившийся об лоб нашего БДРа в районе Новой Земли. Всё было, исключительно, просто. Шли и шли, слушали и «изгалялись» над ним, как могли… И так, и этак! И в «лоб», и в зад! И торпедная атака, и ракетная, и мины, и приборы подавления… Повеселились от души!. Держали «за хвост». Палево противника, обезрученного и обезоруженного, вкус крови… Ну и влипли.
- «Штурман! Ширина территориальных вод Норвегии?!»
- «Товарищ командир! Мили три, не больше».
- «Дистанция до берега?!»
- « Двенадцать кабельтовых!»
- « Мы что, уже в Норвегии?»
- « Сейчас будем уходить!»
- « Куда?!»
- «Домой»
- « Вражьи корабли?»
- « ГКП- акустик! На выходе из фиорда два «тральца» .Сеть заводят.
Товарищ командир! Шум винтов по пеленгу 350 градусов. Цель надводная, групповая, скоростная. Вариации прослушиваются уверенно. СКРы. Автоматическое сопровождение держит обе цели уверенно. Скорость цели номер один двадцать три узла, цели номер два двадцать пять». Центральный! Лево десять - подводная лодка ..типа «Коббен». Дистанция четыре кабельтова. Цель малошумная, но они открыли волнорезные щиты торпедных аппаратов!
- Чьи? Чьи, я спрашиваю!!! Торпедные аппараты 1,2,5,6- к выстрелу приготовить! Всем готовность «РАЗ», Боевая тревога – голосом, без «ревуна»!!! Объявить по кораблю!
-«Товарищ командир, наших здесь нет. Норги! Шум не наш. Вариации
просчитываются фактически, под дизелями!» Данные направлены в БИУС. Через 30 секунд мы их можем утопить. Товарищ командир, это война???
- «Акустик, чтобы жизнь Раем не казалась, вперед на пролом! Либо твои уши спасут нас, либо я тебе их пообрываю с мясом! Ну, сукины дети, молитесь! Если не уйдём - все здесь останемся!».А если уйдём- нас здесь никогда не было!
А ведь ушли! И хорошо ушли. Можно сказать - с почётом. « Норги» даже раздвинули противолодочную сеть, чтобы нам не тесно было покидать их родину!
А эта тварь «Лос- Анджелес», голосом на чисто – русском языке, сказала: « Спасибо капитану первого ранга Гайдуку за достойное и нежное сопровождение. Больше в Вашей опеке не нуждаемся! Идите домой! ЧЕСТЬ ИМЕЮ». Вот же - гниды!!! Они ещё и честь заимели!
Из последующего периода службы на лодке осталось только одно «глобальное» воспоминание. Всю ночь на 14 апреля 1982 года снился совершенно идиотский сон: над пирсом летало “стадо” бакланов, просто неба не видно. А когда пригляделся – это норвежские «Орионы Р3С» ( это НАТОвский противолодочный самолёт) кружат, но орут как бакланы ! Бред да и только.
Подъем, как всегда, в 06.20. Весеннее утро. Тишина. Солнце. Отчего же так хорошо? ВСПОМНИЛ ! Лодочка-то наша - в море. Со вторым экипажем. Мы же спокойно «балду месим» И это блаженство аж до Майских! Расслабуха! Жаль только, что кончился отпуск. Да ладно, скоро новый, не пройдет и года! От прилива положительных эмоций- показываешь сам себе в зеркале рожи, продолжая неторопливо бриться. Торопиться то некуда!!! Пирс пустой!
И вдруг БАЦ! И все вдребезги!!! Робкий голос оповестителя : «туда-то, надо, зачем-то… Но очень срочно! «УРАЛы» уже ждут на площади у ДОФа.» Что толку пытать этого мальчишку. Естественно, кроме адреса и приказа «НЕМЕДЛЕННО!» ему никто ничего не сказал. Он просто-напросто передаточное звено. Тонкое колечко в витиеватой офицерской судьбе. О нем никто никогда и не вспомнит. А если и вспомнит- то только боевой номер. Имен и фамилий на Флоте мало кто удостаивается.
Только Высшее и Самое Высшее командование. У остальных- бирка , а у мичманов и офицеров, кроме бирки, еще и личный номер –«жетон».
Так вот, отправляешь дальше оповестителя, впрыгиваешь в форму и бежишь, опережая собственный радостный визг, к «УРАЛам». На одном- мелом начерчен номер твоей части. Залез в кузов Поздоровался. Кого-то подвинул наперекосяк застегнутой шинелью. Сел. Уснул. Последними прибегают те, кто живет в доме, рядом с которым стоит машина. Закон моря! Заболтало. Значит поехали. Перестало. Значит приплыли. На плацу командир дивизии с начальником штаба что-то бурно шепотом обсуждают, периодически грозя заливу и дежурному по живучести кулаками. Ну! И какого лешего нас, «безлошадных» привезли к штабу, снег красить или субботник проводить? Опять какой-нибудь командующий приезжает? Не понятно… Но ничего хорошего, это уж совершенно точно. Все оказалось значительно хуже. После команды комдива: “Построиться в каре!”, шутки кончились. Началась суровая правда. Течь реактора на «К-123». Лодка находится в районе острова Медвежий на расстоянии… миль от нашей базы. В надводном положении. Без хода. Отряд боевых кораблей вышел из Североморска. На БПК «…», который прибудет в течении часа, нам предстоит дойти до лодки, сменить второй экипаж и отбуксировать ее в базу. Когда мы пришли к ПКЗ, весь пирс уже был завален химкомплектами, противогазами, дезактивационными средствами. Толпы химиков что-то перетаскивали, считали, разгружали и загружали. Начальник политотдела привез зубные щетки и пасту, каждому вручил вместе с разовыми полотенцами. Тут уж не до шуток! Уходить с пирса категорически запрещено. Для того, чтобы это дошло и до особо- одаренных, пирс почему-то начали усиленно охранять обавтомаченные, свирепые, специально натасканные на среднеславянского подводника якуто – монголо - казахи из комендантской роты, неведомо откуда взявшиеся. К вечеру, действительно, подошел большой противолодочный корабль. Вид у него был просто великолепен: правый борт сиял свеженькой шаровой краской. Левый же- пялился на мир парой хороших вмятин, буро-рыжими пятнами сурика и ржавчины, остатками черных узоров камуфляжа, и ааа-абалденной царапиной вдоль всего борта. На мостике строго торчал «ихни-ий», по всему видно, командир- надводный морской волк, даже- орёл ( капитан не понять какого ранга) с красиво поднятыми к небу руками ,которые он периодически резко опускал в такт произносимым фразам. Дураку ясно - начальник доходчиво, терпеливо и тактично объясняет объяснения и советует советы своим подчиненным. Вдруг его взгляд упал на представителей 6 дивизии, мирно рассматривающих узоры его пароходного борта. Реакция мгновенна: “Ну и что, да? Уставились, да? Интересно, да? Это не Лувр, да? Не хрена пялиться! Мы дома не были 19 месяцев! Шлялись по морям, как бобики! Только вчера вернулись. Из жратвы - только гнилые макароны и сухая картошка! Треть экипажа осталось на корабле. Остальные не успели к отходу! Пьяные в жопу!” И добавил печально-задумчиво-тихим голосом :” Даже борт не успели докрасить!” Вдруг абсолютно идиотский смех «ихни-ива»-же старпома: “Во, блин! Смотрите! Да их же всех чурки арестовали и теперь охраняют! Во, суки, что вытворяют!” Обоюдное нервное ржание обоих экипажей. Ладно, живи, старпомик надводного кораблика! Нет обиды, если ты после 19 месяцев еще хохмишь.
Погрузились, все погрузили, отвалили, пошли. Шли почти двое суток. Скучно. Расползлись по боевым постам, в соответствии со специальностью. Быстро освоились. Помогали нести вахту, чем до крайности изумили корабельный личный состав срочной службы.
Спрашиваю у Кочурова:
- Серёга, ну и что за пароход? Чего он воет, как в Пулково на взлётной полосе?
- Да ерунда, типа «ТУ-134», только не летает, а шляется по морям. Но бегает быстро!
Курить мы выходили на ют. В каютах у них, почему-то, курить запрещалось. Только в кают- кампании и на юте. Но спокойно курить не давали НАТОвцы. Такого количества «Орионов» я не видел никогда! Их было именно стадо, как во сне! Какая-то дьявольская карусель! Море кипело от сбрасываемых с них гидроакустических буев Как только из-за облака вылетал очередной самолёт, мы (подводники) прятались за надстройки. У матросов- надводников это вызывало дикий восторг и бурную радость. Они же, наоборот, просто высыпались на палубу . Каждый новый самолет встречался криками, свистом и не совсем пристойными жестами. На почтительном расстоянии от БПК держится разведывательное судно « Марьата». Ждет, вражья морда! Замеряет все, анализирует. Кодирует и передает своим. Ждет начала «концерта». Под рёв турбин подскочили к квадрату. Наш пароход уже хорошо видно. Он окружен боевыми кораблями 7 оперативной эскадры Краснознаменного Северного Флота. Лиц, стоящих на мостике не узнать, все бородатые. но живые! «Орионы» благоразумно кружат поодаль. Ожил «Марьата». Попытка «прорвать» ордер. Да нет! Не подойти ближе, не присесть в первом ряду ! Не дают славяне! Закрутили ракетами. С воем с «Киева» взлетели две пары и, весьма недвусмысленно к нему. Да еще пара миноносцев уже прёт туда же. Струсил викинг! Отбежал! Застопорился. Ладно, стой там. Не до тебя!
Установили связь с «К-123». Получили информацию. Подумали. Решили, что на момент начала спасательной операции необходимости в смене экипажей нет. Радиационный фон в жилом и носовых отсеках в допустимых пределах. Надо спасать лодку. Попытка завести буксирный трос. Неудачно. Еще одна. Опять мимо. Вот! Есть, зацепили, потащили! Как выстрел из пушки .Трос лопнул! Море горбатится все круче и круче. Боже! Как же «колбасит» наш бедный пароходик! Кажется, что ты сам слышишь удары торпед и мин по стеллажам, перед твоими глазами торпедные аппараты вырисовывают восьмёрки. Дышишь забортным, до рвоты рыбно - чешуиным, воздухом. Вода хлещет в центральный через отдраенные рубочные люки. Аварийное освещение. Холодно. Страшно. Прямо перед тобой твой умерший пульт, и перед штурманом- мертвый, и мертвые- перед вычислителем, минером. Пульты левого борта в агонии. Какие процессы в них происходят? Что они хотят подсказать человеку, от чего предостеречь? А если… Ну тогда всё всем и всего, навсегда. Тем, кто рядом, тоже мало не будет. И своим и чужим.
Пронесло. Уверенно зацепили «за ноздрю». Подтащили, потянули, пошли. Поволокли домой! Меняли мы второй экипаж уже в базе. Число – не помню. Помню, что было воскресенье. Базовские дозиметристы помогли натянуть химкомплект. Еле-еле протиснулся через рубочный люк. По приказу командира, заступил на дежурство по кораблю. По истечении полу- часа, чувствуешь себя селедкой в собственном соку. Все тело дико чешется. Но нет, не достать, не почесать, не смахнуть росу с лица. В перчатках- пот, в бахилах- пот. Невольно вспоминаешь о бедолагах рыцарях. Тебе проще, ты можешь об угол прибора потереться (пусть морально, но станет легче). А тот даже встать сам не мог!

To be continued (Продолжение следует)