-1-
«Адмирал! Какие порты являются наиболее благоприятными?»
«Июнь, июль и Карфаген, Ваше католическое величество!»
Из разговора короля испанского со своим флотоводцем
«Сквозь пургу и туман,
Через весь океан
Возвратятся домой корабли…»
Песня из 2-х серийного к\ф «ЧП», 1954
При рассмотрении истории воссоздания Российского Императорского флота в 1881-1911гг., нельзя не избавиться от впечатления, что самоцелью (без)ответственных начальствующих лиц, принимающих решения, было строительство судов- простое строительство, без отдачи себе отчёта, что флот без надёжной базы подобен эмбриону без плаценты.
Британия, как ведущая военно-морская держава, располагала главной базой флота в Скапа-Флоу на Оркнейских островах, и массой промежуточных (Гибралтар, Мальта, Кипр, Кейптаун, Гонконг и др.) Все эти пункты отличало крайне удобное географическое положение, не считая ряда других преимуществ- надёжное убежище флоту, неприступность, возможность полноценного снабжения морских сил и выхода (нескольких выходов) в океан. Все базы были незамерзающими. Без наличия этих прекрасных гаваней существование Гранд-Флита сделалось бы бессмысленным и невозможным. Британия даже при наличии огромного, боеспособного флота в отрыве от баз никогда не смогла бы править морями и оставаться обширнейшей на планете колониальной империей.
Франция имела главную базу в Тулоне, Германия- в Вильгельмсхафене. Обилие удобнейших пунктов для базирования флота на Японских островах подвигло эту молодую, только что вышедшую на историческую арену нацию создавать океанский флот, сразу же заявивший претензию на обладание всем Тихоокеанским бассейном. Разбив конкурентов-китайцев в 1894-95гг., Япония становилась единоличной хозяйкой Северной Пацифиды. Вполне естественно, что, не обладай Токио столь удобными гаванями Сасебо, Мозампо и Ёкосуки, здравый смысл уберёг бы микадо и его министров от создания океанских ВМС.
Россия, несмотря на 12 тысяч миль морской границы, не имела ни одной базы, пригодной для базирования океанского флота.
Кронштадт и Гельсингфорс были гаванями, во-первых, замерзающими, во-вторых, их глубинное расположение было опасным в смысле возможности внезапного блокирования флота в случае начала военных действий. А выход броненосцев на оперативный простор в этом случае представлялся едва ли возможным в силу причин географическоих и политических, т.е. не был обеспеченным.
Севастополь имел более удобные координаты и был незамерзающ. Его выдвинутое вперёд положение предоставляло ряд выгод для Черноморского флота, но имело и столько же недостатков. Крымская война (и все последующие войны Империи и СССР, и, в особенности, распад их в 1917 и 1991гг.) показала всю непригодность «города русской славы» как главной базы русского ВМФ.
Замерзающий Владивосток в силу, во-первых, удалённости от Центра, а во-вторых, из-за близости японского берега, едва ли годился, даже теоретически, на роль плаценты для главных сил флота.
Таким образом, решение Особого совещания 1881г. о постройке 24 броненосцев было совершенно непродуманным. Во всяком случае, вопрос о месте постоянного базирования броненосных сил Черноморского и Балтийского флотов вставал, по мере ввода в строй всё новых броненосцев, во весь свой гигантский рост. По задумке русских адмиралов, в первом случае таким пунктом должен был сделаться отбитый у турок Константинополь, а во втором?
-2-
«…Балтийский берег-
Волны и туман,
Балтийский берег-
Ты- мой талисман…»
Известная песня О.Газманова
Выбор в русской половине Балтики был невелик: местом постоянного базирования двух дюжин эскадренных броненосцев мог стать либо Моонзундский архипелаг, либо город-порт Либава.
База в Моонзунде в силу недоступности с суши обеспечила бы безопасность флоту, позволила бы оперировать по нескольким направлениям- угрожая линейным силам противника, осмелившемся бы направиться в Финский залив, надёжно прикрывая Ригу и обеспечивая свободные выходы на просторы Балтики. С высот островов Эзеля, Даго и Муху открывался надёжный обзор ближайших подступов к базе, что исключало возможность внезапного удара с моря. Контр-адмирал Копытов писал тогда (1884г.):
«Занимая бассейн Балтийских островов, мы лишаем неприятеля возможности пользоваться этой местностью, как его базой, лишаем пользования многими другими близрасположенными рейдами и якорными стоянками, вынуждая его или итти в отдалённые Оландские шхеры, или совершенно углубиться в Финский залив, оставив без защиты свои сообщения в тылу…»
Несмотря на то, что преимущества архипелага для этой роли были более, чем очевидны, что «за» высказывались такие авторитетные лица, как контр-адмирал Копытов, генерал Бобриков 2-й и управляющий Морским министерством генерал-адъютант Шестаков, нашлось немало противников этой идеи. Из них главными были начальник Главного Морского штаба генерал-адмирал Н.М. Чихачёв и Великий князь, генерал-фельдмаршал Николай Николаевич (Старший).
«В … 1886-м году Начальник Главного Морского Штаба г.-адм. Чихачёв составил записку, подтверждающую необходимость постройки порта для военного флота в Либаве. Он выдвинул в пользу ее следующие доводы: 1) торговые интересы требуют безотлагательного улучшения этого порта, 2) близость Либавы к границе дает ей предпочтение, как месту передовой стоянки нашего флота, 3) Либава никогда не замерзает, 4) Либава соединена с общей сетью железных дорог, 5) наконец, «самый важный аргумент»- Либаве отдаёт предпочтение военное ведомство.»
М.А. Петров в своём труде «Подготовка России к мировой войне на море» подробно описывает нам полную драматизма историю борьбы этих двух мнений (Моонзунд или Либава) в высших военно-морских кругах в 1894-1888гг. Верх брало то одно, то другое, пока в конце 1888г. на место скончавшегося Шестакова не был назначен Чихачёв.
Сторонники Либавы, таким образом, возобладали, и в 1890-м началась постройка «порта императора Александра 111-го» и военной крепости в Либаве. Она продолжалась 12 лет и стоила казне колоссальных средств- создание главной базы Балтийского флота, по разным данным, потребовало капиталовложений порядка 100. 000. 000 руб.
«Ответственность принимаемого решения усугублялась тем обстоятельством, что для своего сооружения база требовала длительного времени и больших затрат и, раз построенная, должна была служить таковой на много лет вперёд.»
То есть- всерьёз и надолго…
Но уже в 1903г. (!) вдруг оказалось, что «порт императора Александра 111-го» станет в любой будущей войне ловушкой для флота!
«Либава может служить опорным пунктом только сильнейшему флоту для действия против германского побережья и в открытом море. Если с объявлением войны наш флот останется в Либаве, то может быть там заблокирован, что по местным может быть сделано очень легко, и останется в бездействии всю кампанию».
«Затем план (Морского министерства 1903г.- Д.С.) указывал на необходимость оборудования военного порта в МООНЗУНДЕ…»
Опять, что ли, «поворот байдевинд?»
Порт в Моонзунде так никогда не был построен (и даже не начинался), а местом базирования главных сил Балтийского флота вновь сделались Гельсингфорс и Ревель… Круг замкнулся. Как говорится в известной флотской скороговорке, «корабли лавировали, лавировали и вылавировали».
Один из яростных противников Либавы, генерал Бобриков 2-й, ещё в 1888г., заявлял (вопиял, если так можно выразиться): «Либавская крепость в морском отношении сделается ловушкой для флота, а в сухопутном- мы идём навстречу желаниям противника, между прочим создавая на самой границе- объект чрезвычайной важности. Мы создали для него почти на самой границе предмет действия, о котором он смог только мечтать- стоянку для военного флота.»… «Возможность катастрофы уничтожения нашего флота в Либаве будет до такой степени обаятельна для наших врагов, что они не только направят сюда все усилия их вторгнувшейся армии, но это, может быть, послужит самым стимулом к разрыву».
Ещё далеко было до Порт-Артурской катастрофы, полностью (правда, на другом ТВД) подтвердившей пророческие слова сии, а до 22 июня 1941 года- ещё дольше. Напомню, что Либава (Лиепая) являлась передовой базой Краснознамённого Балтфлота с 1940г., и что в ней были сосредоточены почти все советские подлодки и колоссальные военно-стратегические запасы. «Героическая оборона Лиепаи» 22.06- 27.06.41 стала одной из самых ярких страниц Великой отечественной, но продолжалась весьма недолго, ибо такой вариант действий противника никем (ни флотскими, ни сухопутными командирами) не предусматривался, и к обороне с суши база не была подготовлена.
Видимо, адмирал Трибуц (комндующий Балтфлотом), другие адмиралы в Генштабе и товарищи в Политбюро думали, как авторитетный царский адм. Чихачёв. Зато командующий группой армией «Север» фельдмаршал Риттер фон Лееб думал, как никому не известный ген. Бобриков 2-й. Со сдачей Лиепаи участь Балтфлота была решена, дорога на Ленинград- открыта.
Гм, спросим мы, а что- неужели г.-адм. Чихачёв и победитель турок, освободитель Балкан Николай Николаевич (Старший) были такими уж непроходимыми тупицами и не понимали очевидных вещей?
М.А.Петров даёт потрясающий по правдивости и силе ответ:
«Изложенная история о выборе порта в Либаве являет собой поразительный образец, как решались важнейшие для государственной обороны вопросы. Не говоря уже о том, что наличие противоположных мнений среди руководящих лиц морского ведомства свидетельствовало об отсутствии общих идей и определённого плана войны, способ проведения вопроса вызывает большие сомнения в моральной оценке таких деятелей, как, напр., Чихачёв. За официальной стороной развития вопроса была другая, неофициальная, но где, вероятно, и лежали подлинные причины обнаружившихся разногласий. Выбор порта, помимо громадного оперативного значения, имел значение и в отношении экономического оживления той области, где он должен был быть учреждён; должна была быть проведена железная дорога, отчуждаемые земельные участки приобретали известную ценность и пр. Вокруг Либавы, Виндавы и даже Моонзунда были заинтересованы различные финансовые группы. При этом происходило полное смешение принципов: в делах архива мы находим фамилии тех же лиц, которые одновременно участвуют в военных заседаниях, обсуждая принципиальную сторону, и в то же время состоят учредителями коммерческих предприятий, самым тесным способом связанных с тем или иным решением вопроса… <…>… Здесь были использованы все средства, до специального подбора лиц для участия в совещаниях включительно.
История Либавского порта- это мрачный эпизод, характеризующий не только военный, но и моральный развал в высших военных и морских кругах того времени.»
Что ж это получается, дорогие читатели? Да что ж это такое делается?
Значит, кому война, а кому…
Строили, понимаешь, строили…
После Японской войны, обошедшейся Империи в 2.500.000.000 руб., средств для строительства нового порта уже не было. И все будущие броненосцы, линкоры и лин.крейсера начавшего воссоздаваться в 1911г. Балтийского флота, так и остались бездомными. Использовать главные силы флота в грядущих операциях без операционной базы стало невозможным.
19 июля (1 августа) 1914г. началась Первая мировая война. Балтфлот занял в ней позицию сугубо оборонительную. Все четыре русских линкора в море так и не вышли. К чему в итоге привело 27-месячное Гельсингфорское стояние, известно слишком хорошо. Либавская авантюра 1890-1903 гг. отрыгнулась в марте 17-го, когда шайки перепившейся матросни, одуревших от безделья «братишек», с «Гангута», «Петропавловска», «Полтавы» и «Севастополя», забыв о присяге и долге…
Пьяной толпою орала,
Ус залихватский закручен в форсе,
Прикладами гонишь
Седых адмиралов
Вниз головой
С моста в Гельсингфорсе…
А что же думал по этому поводу потенциальный противник? В 1916-1919гг. в Петрограде был издан капитальный пятитомный труд немецкого адмирала Альфреда Штенцеля с истинно немецким названием «История войн на море в её важнейших проявлениях с точки зрения морской тактики». В нём с немецкой обстоятельностью описаны все известные морские сражения со времён Пунических войн до конца Х1Х столетия. В главе «Базирование флота» герр Штенцель пишет:
«Чем ближе к операционному пространству находится база, т.е. чем ближе она к театру войны, тем больше её значение. Однако она не должна быть слишком продвинута вперёд, как это часто делается в сухопутной войне. Если флот не приобрёл ещё безусловного господства на море, то выдвинутое вперёд её положение сильно затруднит её оборону, благодаря свойствам тыловых сообщений (коммуникационных линий), ведущих через открытое море. Примером таких крайне невыгодных для флота баз могут служить Севастополь, Шербург и Порт-Артур.»[17]
Думается, что Либава, знай о предпочтении её русскими в качестве флотской плаценты немецкий историк, была бы названа ещё прежде Севастополя.
Да полно, не были ли глава Морского ведомства г.-адм. Н.М. Чихачёв (подавший в отставку в 1896г.) и Великий князь (ум.в 1891г.) германскими шпионами?
С совершенно аналогичной историей вмешательства- нет, интервенции грязного капитала в чистое дело флота, мы столкнёмся ещё не раз…
А помните главного героя предыдущей части, Верховного главнокомандующего Русской армией в 1914-15гг., Великого князя Николая Николаевича (Младшего)? «Собрав поставщиков на первое же заседание, главнокомандующий, великий князь, начал со слов: «Только без воровства, господа.»[18]
Какое удивительное знание особенностей национальной психологии! Откуда бы?
Да! А почему Порт-Артур-то назван в числе «крайне невыгодных для флота баз?» Неужели на всём-всём Дальнем Востоке наши адмиралы снова выбрали что-то не то? Или клевещет бессовестный немец?
Врёшь, гад!!!
.jpg)