Карская экспедиция-2009

Не могу сказать, что моё возвращение на форумы стремительное, но это возвращение не блудного попугая или Будулая. За время моего отсутствия накопилось очень много информации для постов. Не знаю даже как приступить, с чего начать. Или по дате прихода или по важности. Решил, что буду выкладывать информацию по мере её обработки. Фотографии надо приводить в соответствующее качество и сгруппировать, некоторые тексты ждут оцифровки, данные ждут своего анализа. Начну потихоньку.

В очередной раз интересная и полезную информацию предоставли председатель правления Московского клуба истории флота (МКИФ, г. Москва) Константин Борисович Стрельбицкий. В который раз благодарю его за это и не устаю это делать. Старшим по званию из участников конвоя БД-5 являлся генерал-майор береговой службы ВМФ Павел Иванович Лаковников. Предлагаю всеобщему вниманию биографическую справку по нему, составленную мной на основе соответствующей справки покойного сотрудника ЦВМА В.М.Лурье (См.: Лурье В.М. Адмиралы и генералы Военно-Морского флота СССР в период Великой Отечественной и советско-японской войн (1941 - 1945). СПб., 2001, С. 135 - 136) с многочисленными необходимыми расшифровками, исправлениями, дополнениями и уточнениями. Павел Иванович Лаковников родился 15(по новому стилю - 27).12.1892 в селе Брусяны, ныне – Ставропольского района Самарской области Российской Федерации. Русский. В 1913 году призван на службу в Российский Императорский флот и направлен на действительную службу в 1-й Балтийский флотский экипаж. В 1914 году, после окончания Школы комендоров Учебно-артиллерийского отряда в Кронштадте направлен на крейсер «Диана», в составе экипажа которого участвовал в боевых действиях Первой Мировой войны на Балтийском море. Являлся артиллерийским унтер-офицером, кавалером Георгиевской медали. С 1918 года – на службе в Рабоче-Крестьянском Красном Флоте, вступил в ряды РКП(б). В период Гражданской войны в России «воевал против войск адмирала А.В.Колчака и генерала П.Н.Врангеля», продолжая службу на крейсере «Диана» артиллерийским старшиной, затем – политический комиссар конной разведки 221-го стрелкового полка РККА, старшина артиллерии речной канонерской лодки «Буйный» Волжской военной флотилии, командир береговых артиллерийских батарей Каспийской военной флотилии в Красноводске и Черноморского флота в Новороссийской артиллерийской группе, командир артиллерийского дивизиона в Северо-Кавказском районе Черноморского флота. С 10.1924 по 11.1925 находился на обучении в Высшей Артиллерийской Школе в Детском Селе (ныне – город Пушкин Ленинградской области Российской Федерации), с 10.1929 по 03.1930 – на обучении на Классе береговой артиллерии Специальных курсов ВМС РККА. В дальнейшем продолжал службу в береговой артиллерии ВМФ Черноморского флота: с 11.1925 – командир 1-й группы береговой артиллерии Крымского района береговой обороны, с 11.1926 – командир 2-го, затем – 42-го артиллерийского дивизиона Батумского района береговой обороны (в 1928 году награждён именным оружием), с 03.1930 – командир и военный комиссар этого района, с 08.1932 – помощник флагманского артиллериста Штаба флота, с 12.1934 одновременно – помощник Начальника боевой подготовки флота, с 03.1935 – помощник коменданта Северо-Западного укреплённого района по артиллерии. С 06.1935 – комендант Мурманского укреплённого района Северного флота. 26.11.1935 присвоено воинское звание комбрига. В 1936 году награждён орденом Красной Звезды. В 06.1938 уволен из кадров ВМФ, арестован органами НКВД, репрессирован и в дальнейшем находился в заключении. В 01.1940 освобождён из заключения, восстановлен в кадрах ВМФ и в 02.1940 назначен Комендантом Западного укреплённого района Краснознамённого Балтийского флота. Участник Великой Отечественной войны 1941 – 1945 годов в должностях: комендант Кронштадтского сектора Береговой обороны Главной базы Краснознамённого Балтийского флота (с 06.1940), комендант Ижорского укреплённого района флота (с 07.1941), в распоряжении Управления кадров ВМФ (с 09.1941), помощник командующего Беломорской военной флотилией Северного флота по береговой обороне и сухопутным войскам (с 11.1941), Начальник Управления береговой обороны флотилии (с 01.1943). В этой должности и в звании генерал-майора береговой обороны (присвоено 16.09.1941), направляясь в инспекционную поездку на остров Диксон, находился на борту тральщика Т-118 в составе конвоя БД-5 в августе 1944 года. За годы войны награждён орденами Красного Знамени (1944), орденом Отечественной войны 1-й степени (1943), В должности коменданта Хасанского сектора береговой обороны Тихоокеанского флота (с 10.1944) являлся участником Советско-японской войны 1945 года. Награждён орденом Ленина (1945). После окончания Второй Мировой войны 1939 – 1945 годов продолжал службу на командных должностях в береговой обороне Тихоокеанского флота: Начальник береговой обороны Южного морского оборонительного района (с 08.1945), комендант Береговой обороны Сахалинской военной флотилии (с 12.1945), комендант Владивостокского морского оборонительного района (с 01.1946). С 04.1947 – на Краснознамённом Балтийском флоте в должности коменданта Островного сектора Береговой обороны. С 05.1947 – начальник 2-го морского арсенала ВМФ, в 1948 году награждён вторым орденом Красного Знамени. С 03.1951 – вновь в распоряжении Управления кадров ВМФ. С 07.1951 продолжил службу в Главной инспекции ВМС инспектором (с 11.1952 – старшим инспектором) по береговой артиллерии, морской пехоте и сухопутным частям. 05.05.1952 переаттестован на генерал-майора артиллерии. В 04.1953 уволен в запас и в дальнейшем проживал в Москве, где скончался 12.04.1973.

Мои московские знакомые, далекие от темы полярных конвоев, отсканировали статью Юрия Дмитриевича Капралова «Трагедия в Карском море» (сборник «В конвоях и одиночных плаваниях». Архангельск: Сев.-Зап. кн. изд., 1985.). Про Юрия Дмитриевича, как член авторского коллектива, написано следующее: «Ветеран Великой Отечественной войны, инженер-полковник в отставке. В годы войны работал в центральном аппарате Наркомате Военно-Морского флота. В настоящее время пенсионер». В статье приводятся интересные данные. Например, он встречался с летчиком Соколом. Его имя и отчество – Станислав Викторович. По-крайней мере, это снимает определенную проблему, потому что Сокола именовали по-разному в разных публикациях. В статье пишется фамилия механика Комирный. Скорей всего, его фамилия пишется именно так. Он встречался с Федором Васильевичем Зимой. Можно предположить, что он жил в Москве. Исходя из некоторых данных, можно также предположить, что Юрий Дмитриевич работал в Архангельском областном архиве. Статья насыщена информацией. Рекомендую прочитать. Ю.Д. КАПРАЛОВ ТРАГЕДИЯ В КАРСКОМ МОРЕ История донесла до наших дней и сохранила в памяти народной немало примеров, подлинного героизма моряков-северян, примеров их подвигов и побед. Но мы должны знать и помнить и трагические эпизоды войны. Один из них – гибель в 1944 году транспортного судна «Марина Раскова» и двух эскортных кораблей из конвоя БД-5 (пятого похода по трассе Белое море – Диксон). Это была самая крупная наша потеря в. годы войны в Арктике. Изученные автором предлагаемого очерка документальные данные, многочисленные свидетельства непосредственных участников событий позволили восстановить подлинные обстоятельства гибели конвоя и операций по спасению моряков, назвать имена многих людей, действия которых в тех сложнейших, условиях были полны героизма. * * * Арктическая навигация в 1944 году началась успешно. Из Белого моря в Карское были благополучно переведены ледоколы. Без потерь прошли под конвоем кораблей Беломорской военной флотилии по трассе Севморпути и первые транспортные суда. Но, несмотря на это, обстановка в советских арктических водах оставалась напряженной... 8 августа 1944 года из Северодвинска вышел конвой БД-5 в составе транспортного судна «Марина Раскова» и трех кораблей эскорта – тральщиков Т-114, Т-116 и Т-118. Судну предстояло доставить груз и пассажиров на остров Диксон и в другие арктические порты. В трюмах транспорта находилось 6600 тонн генерального груза: продовольствие, оборудование для арктических строек, техническое имущество. В каютах и твиндеке разместились триста пятьдесят четыре пассажира, направлявшихся на полярные станции для смены зимовщиков и на Нордвикстрой. Многие полярники и строители собрались в Арктику семьями, и потому среди пассажиров находилось сто шестнадцать женщин и более двадцати детей. Команда «Марины Расковой» состояла из пятидесяти одного человека. На судне находилась также небольшая военная команда: пять краснофлотцев-сигнальщиков и зенитчиков. Командовал судном капитан Северного морского пароходства В. А. Демидов. Эскортные корабли располагали хорошими по тому времени гидроакустическими средствами обнаружения и противолодочным вооружением. Командовали этими кораблями молодые военные моряки, капитан-лейтенанты И.О. Панасюк (Т-114), В.А. Бабанов (Т-116) и С.М. Купцов (Т-118). Несмотря на молодость, они немало поплавали в арктических водах и не раз участвовали в боевых операциях. Возглавлял конвой командир бригады траления капитан 1-го ранга А.3. Шмелев, уже не молодой военный моряк, служивший на Северном флоте с самого начала войны. В море конвой построился в установленный походный ордер: в десяти кабельтовых впереди «Марины Расковой» пошел тральщик Т-118 под флагом командира конвоя, слева и справа в двенадцати кабельтовых от судна заняли свои места Т-116 и Т-114. К исходу суток 10 августа подошли к западному входу в пролив Югорский Шар. В это время у острова Диксон были обнаружены фашистские подводные лодки. Одну из них местные охотники-промысловики Сметанин и Жильцов увидели утром 10 августа, когда она вошла в пустынную бухту Полынья, вдающуюся в материк километрах в сорока к востоку от порта Диксон. Укрывшись на берегу, охотники внимательно наблюдали за непрошеным гостем. Пробыв в бухте около часа, лодка ушла. Жильцов тут же послал жену в порт, чтобы она сообщила о подлодке. К вечеру женщина добралась по тундровому бездорожью до порта и сообщила о появлении подводной лодки старшему морскому начальнику капитану 1-го ранга В.С. Киселеву. То, что обнаруженная субмарина была фашистской, сомнений не вызывало: советских подлодок в Карском море не было. В ночь на 11 августа С. В. Киселев передал радиооповещение об обнаружении врага. Появились и новые данные: операторы Нового Диксона в ту же ночь запеленговали работу неизвестной радиостанции. Судя по слышимости и пеленгу, передача велась в море, неподалеку от порта. В бухте Самолетной у острова Диксон в это время находились четыре гидросамолета авиаполка ВВС Беломорской флотилии. Получив сообщение о появлении фашистской подводной лодки, командир авиаполка майор С.М. Рубан утром 11 августа направил один из самолетов на ее поиск. Но противник не был обнаружен. На следующий день С.М. Рубан, вылетевший в ледовую разведку, увидел подлодку у острова Вардропер и завязал с ней бой. В тот же день гидросамолет полярной авиации, пилотируемый подполковником. М. И. Козловым, был обстрелян вражеской субмариной в восьмидесяти милях севернее Амдермы. Тем временем конвой БД-5, войдя в Карское море, направился на северо-восток, в обход острова Белый. Еще в ночь на 11 августа радисты на эскортных кораблях приняли радиограмму об обнаружении в бухте Полынья вражеской подводной лодки. Было усилено наблюдение за морем, однако ни сигнальщики, ни гидроакустики не обнаруживали ничего тревожного. К полудню 12 августа поступило новое оповещение об обнаружении подводной лодки майором С.М. Рубаном. Учтя это, капитан 1-го ранга Шмелев решил держаться ближе к острову Белый, где небольшие глубины затрудняли действия подводных лодок. В 19 часов конвой, не изменяя походного ордера, лег на новый курс. Через час, когда БД-5 находился в шестидесяти милях от западного побережья острова Белый, глухой подводный взрыв неожиданно потряс «Марину Раскову», у правого борта, между вторым и третьим трюмами, взметнулся всплеск с клубами дыма. Судно остановилось, немного накренившись на правый борт, его верхняя палуба быстро заполнилась перепуганными людьми... На запрос командира конвоя капитан транспорта ответил семафором: судно имеет пробоину с правого борта. Опытные гидроакустики и сигнальщики непрерывно наблюдали за морем, но никаких признаков присутствия вблизи конвоя подлодки ни те, ни другие не обнаружили. К тому же глухой грохот и невысокий всплеск были типичны для взрыва неконтактной мины. Так и оценили причину происшедшего командир конвоя и капитан-лейтенант С.М. Купцов – командир флагманского тральщика. Т-118 развернулся и полным ходом устремился к остановившемуся судну, чтобы оказать ему помощь. То же было приказано сделать и командиру Т-116. Третьему эскортному кораблю поручалось вести поиск подводной лодки. Флагманский тральщик находился в двух кабельтовых от «Марины Расковой», когда прогремел подводный взрыв у его кормы. Он тоже был похож на взрыв неконтактной мины. Т-118 остановился, корма его до бомбовых стеллажей погрузилась в воду. Взрывом пробило корпус, вышла из строя машина... В темноте заливаемые потоками ледяной воды моряки пытались исправить повреждения, спасти корабль, но уже через пятнадцать минут он начал быстро погружаться в море. Стало ясно, что спасти тральщик невозможно, и командир конвоя приказал экипажу покинуть корабль. На воду были спущены уцелевшие спасательные средства, на надувной понтон перенесли раненых, передали корабельные документы. Теперь окончательно убежденный в том, что конвой попал на минное поле, капитан 1-го ранга Шмелев, перед тем как оставить тонущий корабль, приказал передать на тральщики семафор: не подходить к судну, спасательные работы вести, используя катера и шлюпки. Старшина 1-й статьи Глухарев помог Шмелеву доплыть до трального буя и оставался с ним до подхода спасательной шлюпки. Краснофлотцы вытащили на понтон раненых инженер-капитан-лейтенанта М.И. Ванюхина, курсанта И.В. Горькова, капитан-лейтенанта С.М. Купцова. Моряки, скованные жгучим холодом ледяной воды, из последних сил помогали друг другу. Тем временем Т-118 погрузился в воду по самую рубку. Раздалось несколько глухих раскатов – взорвались скатившиеся со стеллажей глубинные бомбы, – и корабль скрылся под водой. Взрыв у борта «Марины Расковой» был виден и на других кораблях эскорта. Экипажи их заняли посты по боевой тревоге. Командир Т-114 капитан-лейтенант И.О. Панасюк, направив катер и шлюпку к судну для оказания помощи, начал галс противолодочного поиска. Прошло несколько минут, и над морем прокатился грохот взрыва, поразившего флагманский тральщик. И хотя по всем признакам это был тоже взрыв неконтактной мины, И.О. Панасюк продолжал противолодочный поиск. Гидроакустики и сигнальщики напряженно следили за морем, однако ничего тревожного не обнаруживали. Это подтверждало предположение о том, что судно и тральщик подорвались на минах. Возвратясь к конвою, Т-114 приблизился к «Марине Расковой». На судне продолжались аварийные работы по заделке пробоины, но помпы не работали, и вода из затопленных трюмов стала поступать в котельное отделение. Возникла опасность взрыва котлов. Капитан приказал потушить топки. Он надеялся спасти судно, однако оставлять на нем пассажиров было рискованно, и В.А. Демидов попросил эвакуировать их на эскортные корабли. Для спасения людей на воду были спущены вельботы, кунгасы, шлюпки, спасательные плоты. На Т-114 в первую очередь перевозили женщин и детей. Одновременно катер и шлюпка поспешили на помощь морякам флагманского тральщика. Тем временем И.О. Панасюк отвел свой корабль на семь кабельтовых вправо от транспорта и застопорил машины, а затем, опасаясь, что тральщик снесет на предполагаемое минное поле, приказал отдать якорь. Вскоре к кораблю возвратились катер и шлюпка, переполненные моряками с Т-118. Среди них находился и капитан 1-го ранга А.3. Шмелев. Несмотря на длительное пребывание в ледяной воде, он вновь принял командование конвоем. Двадцать девять моряков флагманского тральщика, в том числе и командир корабля С.М. Купцов, были доставлены на борт Т-116, нескольких краснофлотцев подобрала шлюпка, посланная капитаном «Марины Расковой». Перевозке людей помогали катера, присланные командирами эскортных кораблей. Прошло три часа после вынужденной остановки конвоя. Погода портилась. Начинался шторм. Транспорт с небольшим креном продолжал погружаться в море: гибель его стала неизбежной. Капитан решил эвакуировать команду. К полуночи только на тральщик Т-114 было перевезено сто сорок четыре человека, в том числе сто тридцать шесть женщин и детей. Теперь на этом небольшом корабле помимо экипажа находилось свыше двухсот эвакуированных с транспортного судна и спасенных с флагманского тральщика. На борту «Марины Расковой» еще оставались капитан, семь человек командного состава и пассажир. Убедившись, что эвакуация полностью закончена, они покинули судно и перешли на шлюпку, присланную командиром тральщика Т-116. Едва шлюпка отошла от судна, в море прогремел мощный взрыв. На месте стоящего вдалеке Т-114 взлетел высокий столб воды. Когда он опал, на поверхности моря виднелись лишь нос и рубка тральщика, оторванная корма затонула мгновенно. Через четыре минуты остатки корабля тоже скрылись под водой. Иван Осипович Панасюк рассказывал впоследствии, что ни гидроакустики, ни сигнальщики, бдительно следившие за обстановкой в море, сигналов тревоги не подавали. Вдруг гидроакустик В.К. Луговой крикнул: «Слышу шум торпеды!» Через мгновение – резкий удар, яркая вспышка пламени у кормы... Взрывной волной тяжело раненного И.О. Панасюка сбросило с мостика в море. Оставшиеся в живых моряки старались спасти женщин и детей, однако корабль быстро погружался, отрезая пути к спасению. К месту гибели тральщика поспешил катер. Старшина его Н.П. Какурин с краснофлотцами В.И. Шемелиным и В.М. Лазаревым подняли из воды и сняли со спасательных плотиков и понтонов лишь двадцать шесть человек. Капитан «Марины Расковой» направил шлюпку к тральщику Т-116, но тот стал быстро уходить от конвоя. Причина ухода последнего боеспособного корабля не была известна людям, оставшимся в море на спасательных средствах. Между тем обстоятельства, заставившие командира тральщика Т-116 принять такое решение, были весьма сложными и небезосновательными. Капитан-лейтенант В.А. Бабанов видел взрывы, поразившие судно и тральщик Т-118, и тоже оценил их как взрывы неконтактных мин. Чтобы обезопасить свой корабль, он развернул его на обратный курс и отошел на двадцать кабельтовых. Для обозначения опасного района в море была сброшена тральная веха. Ориентируясь по ней, Т-116 стал медленно ходить переменными курсами слева от остановившегося судна, периодически приближаясь к нему на семь-восемь кабельтовых. На помощь экипажу флагманского корабля была послана шлюпка. Получив приказание командира конвоя об эвакуации людей с судна, Бабанов направил к «Марине Расковой» катер. Около 23 часов катер вернулся, доставив на буксире переполненный людьми кунгас. Вслед за ним к тральщику Т-116 стали подходить другие шлюпки с пассажирами судна. К исходу суток на борту корабля помимо экипажа уже находилось сто пятьдесят пассажиров, доставленных с «Марины Расковой», и тридцать шесть моряков, спасенных после гибели флагманского тральщика. По словам прибывших, на транспортном судне оставалось не более ста двадцати человек, за ними Бабанов вновь послал катер с кунгасом па буксире, за капитаном и командным составом направил корабельную шлюпку. Миновала полночь. Конвой уже четыре часа находился на одном месте в открытом море и мог быть обнаружен подводными лодками. Обеспокоенный этим, Бабанов отказался от постановки корабля на якорь. Тральщик продолжал двигаться переменными курсами. Личный состав неотлучно находился на боевых постах, велось тщательное наблюдение за морем. В наступивших сумерках с борта тральщика Т-116 видели, как от транспортного судна отошли последние шлюпки. Катер тоже возвращался, но пути подбирая на буксируемый кунгас людей со спасательных плотов. Неожиданно катер, оставив кунгас, полным ходом устремился к кораблю. Не прошел он и половины пути, как взрывом был потоплен видневшийся вдалеке тральщик Т-114. В отличие от предыдущих, это был типичный взрыв торпеды с ударным взрывателем, свидетельствовавший, что конвой атакован подводной лодкой. Бабанов сразу понял это, хотя ни гидроакустики, ни сигнальщики не обнаруживали врага. Догадка подтвердилась: прибывший на катере капитан 3-го ранга И. М. Белоусов доложил, что в море, в тридцати–сорока кабельтовых к востоку от судна, замечены перископ и рубка подводной лодки, атаковавшей тральщик Т-114; другой силуэт, определенный Белоусовым, как рубка второй подводной лодки, замаскированная парусом, направлялся к судну. (В действительности это была не подводная лодка, а вельбот, возвращавшийся к судну под парусом после перевозки людей на тральщик Т-114). Командиру тральщика Т-116 необходимо было немедленно принять решение: идти на поиск подводных лодок и вступать с ними в бой или уходить от конвоя. Борьба с подводным врагом, как и продолжение спасательных работ, подвергала вполне очевидной опасности людей, нашедших убежище на борту тральщика, поскольку не было спасательных средств, способных вместить их, если корабль погибнет. Взвесив все «за» и «против», капитан-лейтенант Бабанов вынужден был отдать приказ уходить на базу. Он предполагал передать спасенных на берег, а потом вернуться за людьми, оставшимися в море на шлюпках. Доложив радиограммой командующему флотилией о гибели транспортного судна и двух тральщиков, В.А. Бабанов направил свой корабль к проливу Югорский Шар. После ухода тральщика Т-116 неподалеку от полузатонувшей «Марины Расковой» на трех вельботах, кунгасе и нескольких шлюпках остались сто двадцать три человека. Сюда же подошел катер тральщика Т-114, переполненный людьми, спасенными после гибели корабля. На суденышках имелся скудный запас пищи, но не было пресной воды. Надеясь пополнить запасы, катер и шлюпки направились к «Марине Расковой», однако вынуждены были остановиться: два взрыва, последовавшие один за другим, вновь прогремели у борта судна, и оно, переломившись, скрылось под водой. Вскоре неподалеку от места его гибели всплыла немецкая подводная лодка. Не останавливаясь, она прошла мимо оставшихся в море людей и направилась вслед за ушедшим тральщиком. Бывший комендор тральщика Т-114 Федор Васильевич Зима вспоминает: – Когда мы увидели подводную лодку, решили, что фашисты нас или расстреляют, или возьмут в плен, но никто на катере, даже женщины, не выдали своего беспокойства. Капитан-лейтенант Рашев приказал нам лечь, сам же остался у руля. На кителе его блестели ордена. Мы прикрыли их шинелью, чтобы не увидел враг... Волнение моря; усилилось, шлюпки стало заливать водой. В целях безопасности люди перебрались на вельботы. На один из них, оснащенный парусом, перешли капитан и пять человек командного состава «Марины Расковой». На другом вельботе собралось двадцать шесть человек – пассажиры судна и команда военных моряков со шлюпки тральщика Т-116. Перегруженным оказался дрейфующий в отдалении кунгас – на нем нашли пристанище восемьдесят пять человек. Третий вельбот с двумя краснофлотцами находился у места гибели тральщика Т-114. Среди волн суденышки быстро потеряли друг друга из вида. На катере тральщика Т-114 находились двадцать три военных моряка, юнга и пять женщин, спасенных после гибели корабля. Почти половина моряков, в числе их и командир корабля капитан-лейтенант И.О. Панасюк, имели тяжелые ранения. Командование катером принял капитан-лейтенант 3.С. Рашев. Его спокойные, уверенные распоряжения приободрили людей. Катер направился на восток – к острову Белый. На третьи сутки пути – вечером 15 августа – в густом тумане катер неожиданно коснулся дна. По мелководью моряки вышли на небольшой песчаный островок, в центре которого стоял деревянный навигационный знак. К югу от него сквозь просветы в тумане едва виднелась полоска коренного берега. Чтобы достичь его, потребовались еще сутки. Выяснилось, что катер подошел к северо-западной оконечности острова Ямал. От острова Белый его отделял пролив Малыгина. Местность была безлюдной. Надеясь на встречу с ненцами, иногда ведущими промысел в этих местах, Рашев с десятью краснофлотцами отправился на берег. Восемнадцать человек остались на катере. Через несколько часов томительного ожидания над катером появился гидросамолет... На вельботе оказались семь моряков с тральщика Т-116, штурман и механик с «Марины Расковой» и семнадцать ее пассажиров. Старшина 1-й статьи Н.И. Алексеев и третий штурман транспортного судна И.Д. Вондрухов, возглавившие людей на вельботе, тоже решили направиться к острову Белый. Проверили запасы пищи – они оказались мизерными, пресной воды не было совсем. Усилился шторм. Придерживаться выбранного курса стало невозможно. Гребцы едва успевали разворачивать вельбот, чтобы его не опрокинуло. Окоченевшие на холодном ветру, они быстро теряли силы. Не лучше было положение и остальных, лежавших между банками на дне вельбота. Число людей, способных грести, быстро уменьшалось. Выручали военные моряки: старшины А.И. Поженский, Е.Н. Митрофанов, Н.И. Алексеев, краснофлотцы Б.К. Демьяненко, М.Н. Шандыбин, И.М. Назаренко, М.X. Булатов. Они по две-три вахты не выпускали из рук весел. Штурман И.Д. Вондрухов бессменно оставался у руля. На вторые сутки, 14 августа, шторм достиг наибольшей силы. Большинство людей уже не в состоянии было подняться и сменить обессиленных гребцов. Неуправляемый вельбот стал дрейфовать по воле волн и ветра. Лишь к ночи с 15 на 16 августа ветер ослабел, прекратился дождь. И тогда выяснилось, что во время шторма скончались два человека. А вскоре умер еще один. Утром 17 августа в море был замечен парус, а затем показался и вельбот. На нем были два краснофлотца с Т-114. В момент гибели тральщика они на вельботе, буксируемом катером, направлялись к транспортному судну, чтобы снять последних пассажиров. После взрыва тральщика катер вынужден был оставить вельбот и поспешить на помощь попавшим в беду морякам. Оставшимся вдвоем краснофлотцам с большим трудом удалось подвести тяжелый вельбот к месту катастрофы, но было уже поздно: в воде среди обломков они не увидели живых людей... Тяжело пришлось этим двумя морякам во время шторма. Но как только погода улучшилась, они тоже решили направиться к острову Белый. Встреча в море ободрила людей. По совету моряков все перебрались на один вельбот, более прочный и оснащенный парусом. 18 августа, на исходе шестых су¬ток, на вельботе услышали гул самолета, а вскоре увидели, как он заходит на посадку... Трагичной оказалась судьба людей, попавших на кунгас. В большинстве это были пассажиры с транспорта, ранее никогда не бывавшие в море. Оказавшись в опасности, многие растерялись. Они надеялись быстро перебраться на тральщик, и потому не позаботились захватить весла, запастись пищей и водой. В этой сложной обстановке руководство людьми взял на себя военный моряк старший техник-лейтенант М.П. Макаровский. Его указания и советы предотвратили панику, успокоили людей, но не уменьшили опасности. Разыгравшийся шторм превратил неуправляемый кунгас в игрушку стихии. Суденышко быстро дрейфовало, удаляясь от места катастрофы. Потоки воды, плещущей через борт, заливали людей, лежавших и сидевших между банками на днище кунгаса. Многие страдали от жестокой качки и тяжелой простуды. На четвертые сутки, когда шторм стал стихать, большинство людей уже были тяжело больны. Лишь несколько человек смогли подняться, чтобы вычерпать воду, смастерить из простыни подобие паруса. Потом люди стали умирать. К исходу шестых суток дрейфа число умерших достигло двадцати пяти человек, а среди оставшихся в живых почти половина уже не поднималась. Простуда, голод, жажда свалили и Макаровского. – Но даже в эти смертные для многих дни большинство людей на кунгасе не утратило чувства человечности и товарищества, – рассказала участница этого дрейфа Александра Кузьминична Порошина (Галстухова). – Помню, как инженер Малинин, офицер Воеводин, моряк Бакланов, научный работник Кухарев и другие, опустив умерших в море, их одеждой укрывали больных, мастерили удочки для ловли рыбы и медуз, подбадривали людей... На седьмые сутки немного распогодилось. Шторм хотя и утих, но волнение было сильное. И в этот день над кунгасом появился гидросамолет. Он стал кружить над суденышком, а затем, сбросив в стороне авиабомбы, совершил посадку в море. Теперь, казалось, сбывались надежды на спасение... Получив радиограмму командира тральщика Т-116, командующий Беломорской военной флотилией вице-адмирал С.Г. Кучеров сразу распорядился об оказании помощи конвою БД-5. Утром 13 августа к месту гибели «Марины Расковой» с острова Диксон вылетел военный летчик Е.Е. Федуков, днем туда же летал подполковник М.И. Козлов. Но густой туман и обледенение самолетов заставили летчиков вернуться на свои базы. Вечером того же дня в Хабарово пришел тральщик Т-116, доставивший спасенных людей. Туда же прибыл командующий флотилией. Опрос моряков и анализ обстоятельств гибели судна и тральщиков привели к мысли о том, что фашистские подводники при нападении на конвой применили новое, еще не известное оружие. Это значительно увеличивало опасность для судов, следовавших Северным морским путем. Срочно были приняты меры по усилению обороны конвоев, обнаружению и уничтожению врага. И сразу же организованы поиски людей, оставшихся в море. Помощь в этом флотилии оказали работники штаба морских операций Севморпути, гидрологи, синоптики, полярники. Несмотря на шторм, 14 августа на поиски вышел морской охотник МО-501, а на следующий день – тральщик Т-116. 16 августа, когда погода немного улучшилась, поиск продолжили военные летчики В.Н. Евдокимов и Е.Е. Федуков, а также подполковник М.И. Козлов. Экипаж гидросамолета, пилотируемого капитаном В.Н. Евдокимовым, после десятичасового поиска обнаружил катер, стоявший на мели у северо-западного берега полуострова Ямал. На нем виднелись люди. Нужно было обладать большим опытом и смелостью, чтоб на мелководье, при четырехбалльном волнении рискнуть посадить тяжелый гидросамолет. В.Н. Евдокимов (второго пилота не было) все же совершил посадку. Тяжелое зрелище предстало перед штурманом В.Я. Андреевым, подошедшим на надувном клипер-боте к катеру: полураздетые, босые, измазанные соляром люди едва двигались. Под тентом лежали тяжело раненные. На катере было восемнадцать человек, в том числе пять женщин. Из расспросов выяснилось, что одиннадцать моряков ушли на берег в поисках людей и пищи. Несколькими рейсами клипер-бота все люди, в первую очередь женщины и раненые, были доставлены на гидросамолет. На катере летчики оставили продукты и воду, приложив к ним записку с просьбой ожидать второго рейса самолета. С трудом взлетев, Евдокимов повел гидросамолет на поиски моряков, ушедших с катера. Вскоре заметил их на северном берегу полуострова, сбросил им в мешках одежду, продукты и записку, в которой просил собраться у катера и ожидать самолет. Через шесть часов Евдокимов благополучно посадил машину в губе Белушьей, и люди были доставлены в госпиталь. Тяжелые посадка и взлет не обошлись без последствий для гидросамолета: на его днище оказались сорванными заклепки, обнаружилась значительная течь. Поэтому за оставшимися одиннадцатью моряками на следующий день вылетел командир другого самолета лейтенант Беликов. Проинструктированный Евдокимовым, он нашел катер, снял с него всех оставшихся там людей и доставил их в губу Белушью. Моряки кораблей, которые вели поиск (это были экипажи двух тральщиков и трех морских охотников), видели в море свидетельства катастрофы – обломки, пустые плотики, буи, бочки, но людей не находили. Вечером 17 августа подполковник М.И. Козлов вновь отправился в полет, а утром следующего дня обнаружил и снял с вельбота двадцать пять человек. Он доставил их на Диксон, где все спасенные были направлены в военно-морской лазарет. В числе их оказались девять военных моряков с тральщиков Т-114 и Т-116, штурман и механик с «Марины Расковой» и четырнадцать ее пассажиров. 18 августа на поиск вновь вылетели летчики Е.Е. Федуков и В.Н. Евдокимов, но больше никого не обнаружили. Несмотря на то, что погода вновь стала быстро ухудшаться, 19 августа поиск продолжили четыре самолета, пилотируемые летчиками С.М. Рубаном, Е.Е. Федуковым, С.В. Соколом и В.Н. Евдокимовым. Капитану Соколу предстояло обследовать квадраты моря северо-западнее острова Белый. После, семи часов полета неожиданно пропала связь с землей, попытки установить ее были безуспешными. Капитан Сокол все же решил продолжать полет. Прошло еще полчаса, и тут штурман заметил в море кунгас с людьми. – Посадка была тяжелой, – вспоминал Станислав Викторович Сокол. – На море шторм оказался сильнее, чем виделся с воздуха: волны были такие, что, когда мы подрулили метров на десять к кунгасу, нос его поднимало выше крыльев самолета. Через кормовой блистер спустили на воду надувной клипер-бот. На нем, захватив бачок с водой и продукты, к кунгасу направились второй штурман и механик. С трудом выгребая, они подошли к кунгасу, и механик поднялся на его борт. Сразу же к бачку с водой поползли все находившиеся на кунгасе – их было человек шестьдесят. А в это время два человека неожиданно прыгнули с кунгаса на клипер-бот и при этом его чем-то повредили: бот перевернулся, стравил воздух, волнами его сразу же отнесло в сторону. Наш штурман и эти двое, оказавшись в воде, поплыли к самолету. Первый штурман и стрелок-радист, спустившись на поплавок, вытащили их и переправили в самолет. Ветром нас отнесло от кунгаса, пришлось снова подруливать к нему почти вплотную, поскольку переправочных средств кроме унесенного волнами бота мы не имели. Кричу людям на кунгасе: «Ближе подойти не могу! Прыгайте, плывите к самолету! Вытащим из воды!» Но прыгнул лишь наш механик. Остальные на это не решились. Погода быстро ухудшалась, оставаться в море без связи с землей дальше было нельзя. Стравили часть горючего и взлетели, оставив людям еще несколько ящиков с продуктами. Самолет взял курс на Диксон. Штаб флотилии сразу же направил в точку обнаружения кунгаса катер МО-501. А 20 августа, не считаясь с резким ухудшением погоды, в этот район вновь вылетели Рубан, Козлов, Сокол и Евдокимов. Из Хабарово сюда же вышел ТЩ-60 (командир старший лейтенант А. М. Кухаркин). Однако шторм парализовал все усилия спасателей. Лишь М.И. Козлов со своим опытным экипажем рискнул на следующий день повторить поиск, но и он после 10 часов тяжелейшего полета вынужден был вернуться на Диксон. Шторм бушевал три дня. В ночь на 23 августа, когда сила его несколько ослабла, М.И. Козлов вновь вылетел в район острова Белый. Посадка в море при такой погоде была маловероятной, поэтому штаб старшего начальника на Диксоне и руководство морских операций Севморпути рекомендовали пилоту при обнаружении кунгаса или других шлюпок, барражируя над ними, по радио вызвать и радиопеленгами навести на кунгас поисковое судно. После семичасового полета летчики обнаружили северо-западнее острова Белый кунгас. Снизившись, самолет стал кружить над суденышком. С Диксона Козлову сообщили, что в район направлен корабль. Девять часов самолет барражировал над кунгасом, изредка меняя направление. Сменяли друг друга за штурвалами усталые летчики, таял запас горючего, а корабля все не было. Экипаж за 16 часов полета предельно устал, в обрез оставалось топлива. Надо было возвращаться на базу, но это обрекало людей на верную гибель. И Матвей Ильич Козлов, коммунист, старейший полярный летчик, принял с согласия и одобрения всего экипажа решение садиться и снимать людей с кунгаса. – Попали в ложбину между волнами,– вспоминал потом М. И. Козлов. – Слева стена воды обрушилась на плоскость и фюзеляж. Стойка поплавка высотой два с половиной метра почти полностью погрузилась, однако поплавок вытолкнуло из воды. Сразу же выбросили плавучий якорь – самолет выровнялся и развернулся против ветра. Поднятые волной, увидели кунгас. Стали рулить. Когда до него осталось метров двадцать–двадцать пять, механик Комирный – богатырь по сложению, выбравшись через носовой люк, перебросил на кунгас метательный линь. Там его подобрали и, с большим трудом вытянув, закрепили швартовый трос. Теперь самолет был связан с кунгасом и как бы тащил его на буксире. Через кормовой люк спустили на воду резиновый клипер-бот, поднимавший четыре человека. На нем, используя швартовый трос как леер, к кунгасу отправились Комирный и штурман Леонов. Картина, которую увидели они, подойдя к кунгасу, потрясла авиаторов. На дне кунгаса, наполненного по колено водой, лежали мертвые. На них – оставшиеся в живых люди, уже не способные двигаться. Хриплым, слабым голосом они просили пить. Комирный поднялся на борт кунгаса с большим чайником воды. В живых оказалось четырнадцать человек, среди них одна женщина – медсестра Галстухова. Семь рейсов на клипер-боте совершили Комирный с Леоновым, перевозя по два человека. Обессиленных людей пришлось на руках спускать с кунгаса на клипер-бот и поднимать в самолет. Вся операция по перевозке людей заняла полтора часа. Оставив кунгас, летчики стали готовиться к взлету. Гидросамолет двинулся, набирая скорость, но волны не позволяли ему оторваться от воды. Каждая новая попытка заканчивалась тем, что гидросамолет зарывался в волны. Положение казалось безвыходным. И тогда Козлов решил рулить к ближнему берегу – острову Белый, до которого было около пятидесяти миль. Свыше двенадцати часов продолжался этот беспримерный переход по бушующему морю. Моторы перегревались, но, когда их останавливали, ветер тут же разворачивал самолет лагом к волне. Ночью вышел из строя правый мотор. Механики сумели устранить аварию. Несмотря на невзгоды, экипаж постоянно заботился о спасенных, стараясь хоть немного поддержать силы вконец измученных людей. Одного из них так и не удалось спасти, он умер в самолете. Под утро 24 августа летчики увидели берег острова Белый и направились к проливу Малыгина, до которого нужно было пройти еще двадцать–двадцать пять миль. Все это время они поддерживали радиосвязь с Диксоном. Оттуда еще ночью вылетел летчик Е.Е. Федуков. Обнаружив в море гидросамолет М.И. Козлова, он навел на него тральщик ТЩ-60. Встреча состоялась около 9 часов утра неподалеку от западного входа в пролив Малыгина. Все спасенные были переправлены на тральщик, а затем доставлены на Диксон. Из рассказов спасенных стали известны подробности последних дней их вынужденных скитаний. Когда летчик С.В. Сокол обнаружил кунгас, на нем было шестьдесят человек. Происшествие, описанное выше, лишило пятьдесят восемь из них возможности переправиться на самолет, а добираться вплавь к нему у них не было сил. Продукты, доставленные летчиками, немного поддержали погибавших, но жажда стала невыносимой. Начавшийся шторм принес новые тяжкие испытания. К исходу девятых суток дрейфа на кунгасе умерло двадцать четыре человека. Люди продолжали умирать и в последующие дни. Оставшиеся в живых уже не имели сил опускать трупы в море и вычерпывать воду из кунгаса. В таком положении и нашел их экипаж самолета, пилотируемого М. И. Козловым. Поиски людей в море на этом не закончились: оставался ненайденным вельбот, на борту которого были комсостав и капитан «Марины Расковой» В.А. Демидов. Командование флотилии предполагало, что в море могут находиться еще и другие плавсредства с людьми. Поэтому корабли и самолеты флотилии до 3 сентября продолжали поиски. Летчики не раз видели полузатопленные шлюпки, кунгасы, но людей на них не было. Вероятнее всего, вельбот капитана во время шторма был опрокинут и находившиеся на нем погибли. По свидетельству штурмана И.Д. Вондрухова и механика Ф.А. Родионова, на вельботе вместе с капитаном «Марины Расковой» В.А. Демидовым находились старший штурман П.И. Меньшуткин, 2-й и 4-й штурманы А.А. Казимир и Н.А. Баганов, старший механик А.Н. Волочков, помощник капитана по военной части старший лейтенант В.И. Веников и четыре матроса. В конце августа работники радиомаяка острова Белый обнаружили на западном его берегу, у мыса Рогозина, прибитый волнами полузатопленный кунгас. В нем находились трупы двадцати человек. Это был кунгас, с которого М.И. Козлов снял оставшихся в живых людей. Полярники похоронили умерших в братской могиле неподалеку от берега. Уже после войны могила была перенесена на островок, отделенный от Белого Рогозинской протокой. Причины гибели конвоя стали известны позднее: «Марина Раскова» и тральщики были потоплены немецкой подводной лодкой, применившей в Арктике новое оружие – бесследные акустические электроторпеды, самонаводящиеся на шум винтов кораблей. В отличие от обычных, эти торпеды позволяли подводным лодкам атаковать корабли с дальних дистанций, находясь вне пределов действия корабельных гидролокаторов. Магнитные взрыватели акустических электроторпед срабатывали под действием магнитного поля корабля. Причем внешние признаки взрывов были очень схожи со взрывами неконтактных мин. Эти особенности нового оружия и ввели в заблуждение командира конвоя, других моряков, посчитавших вначале, что корабли попали на минное поле. После успешной атаки конвоя БД-5 фашистские подводные лодки активизировали свои действия: в штаб флотилии стали поступать донесения об обнаружении их в различных районах Карского моря. На коммуникациях Северного морского пути, как и в 1943 году, вновь развернулась ожесточенная борьба, однако все попытки противника нарушить судоходство по Северному морскому пути оканчивались провалом. Транспортные суда продолжали интенсивные перевозки на этой трассе. Всего в 1944 году на внутренних коммуникациях в Баренцевом, Белом и Карском морях североморцы провели четыреста семь конвоев. После гибели «Марины Расковой» противнику не удалось потопить в Карском море ни одного транспортного судна. Героизм моряков и летчиков Беломорской военной флотилии и полярной авиации, проявленный при спасении людей конвоя БД-5, был высоко оценен Советским правительством, наградившим их орденами и медалями.

12 марта 2009 года вышла статья в газете "Знамя Победы" (г. Шахтёрск, Донецкая область). Копия статьи пришла с опозданием. Надеемся при помощи публикации найти информацию о родственниках участника конвоя БД-5 Мансура Булатова. Хотелось бы поблагодарить за работу Владимира Николаевича Сычева, оказывающего нам помощь в поисках, и Наталью Сенченко за публикацию в газете.