Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Мобильный комплекс освещения надводной обстановки

Комплекс освещения надводной
обстановки "Онтомап"
сделали компактным

Поиск на сайте

"Джамбо", где ты?"

02.09.10
Текст: Спасатель ВМФ
Все важные известия мы узнаем по радио и телевидению, и многим из них не придаем подчас значения, усмехаясь и пропуская мимо ушей. Наверное, от того, что случаются они за тысячи километров от нашего дома и не затрагивают жизни и здоровья родных и близких нам людей.

Вот и в тот раз 3 сентября 1983 года радио сообщило о неприятном инциденте на Дальнем Востоке. В районе острова Сахалин, вещало радио, "была пресечена попытка проникновения в наше воздушное пространство иностранного самолета". Или что-то в таком духе.

Понятие "пресечена" в те годы трактовалась в умах военных людей однозначно. Радиостанции "Голос Америки", "Би-би-си", "Немецкая волна" с желчью уточнили, что "советский воздушный пират" истребитель-перехватчик СУ-15 сбил ракетами "воздух-воздух" гигантский пассажирский самолет "Боинг-747" "Джамбо", принадлежавший южнокорейской компании "Корейян Эйрлайнз", совершавшей обычный полет из Соединенных Штатов Америки в Японию.

На борту аэробуса находилось 269 пассажиров, много высокопоставленных особ, чиновников, бизнесменов. В их числе был один не то сенатор, не то конгрессмен. Инцидент сразу породил острейший международный скандал и резко накалил и без того горячую политическую атмосферу в мире.

Особенно Запад упирался в тот факт, что самолет был сбит над нейтральными водами, и останки его упали в море, не попав в территориальные воды СССР.

Собираясь по какому-то нехитрому случаю в каптерке или в узком кругу, севастопольские подводники перекидывались репликами — мол, кому-то из наших друзей-коллег на Востоке, наверняка, придется работать, раз вся эта темная история имела место быть над океаном.

Офицеры и мичманы группы подводных лодок специального назначения к тому времени имели богатый опыт по поиску погибших летательных аппаратов. Как самолетов, так и вертолетов, и подъему их частей или останков летчиков. На Тихоокеанском флоте таких опытных подводных экипажей не было. Подводники еще немного посудачили и разошлись, не ведая, что их слова оказались пророческими... по отношению к ним же самим.

4 сентября лучших офицеров и мичманов группы внезапно собрали, объяснили в общих чертах задачу, из которой вытекало, что намечается сверхважная подводная экспедиция на правительственном уровне где-то на Дальнем Востоке. В связи с важностью задания требуется вылетать немедленно.

На все сборы дали около часа, после чего отобранных подводников отвезли на Качинский аэродром и посадили в военно-транспортный самолет АН-12. Последний, не мешкая, взмыл в воздух и взял курс на Ленинград.

В состав командировочной группы входили: инженер-механик 288-й группы ПЛСН капитан 2 ранга Василий Иванович Маврин, командир подводного аппарата АС-1 капитан-наставник в группе капитан 3 ранга Анатолий Иванович Котигороховский, командир АС-10 капитан-лейтенант Геннадий Анатольевич Моисеенко и два мичмана — Алексей Иванович Лементар — специалист по трюмной части, и Сергей Васильевич Трунин — специалист электромеханической части.

Из-за быстрых сборов и неизвестной обстановки группа вылетела в неизвестность в форме № 2, на всякий случай прихватив с собой только куртки. В командировочных удостоверениях у всей пятерки было написано: "Выполнение особо важного правительственного задания".

АН-12 приземлился на одном из аэродромов под Ленинградом, в транспортный отсек быстро загрузили полный комплект новых аккумуляторных батарей для подводных аппаратов, самолет сразу же взлетел в воздух, взяв курс на Владивосток. В общей сложности, моряки находились в самолете около двух суток.

...Самолет еще катился по взлетно-посадочной полосе дальневосточного аэродрома, навстречу ему неслись два автомобиля.

Справа — газик — для экипажа подводных аппаратов. Слева — КАМАЗ - для транспортировки аккумуляторных батарей. За считанные минуты извлекли весь необходимый груз и машины повезли черноморскую команду во Владивосток. Там их ждало спасательное судно "Георгий Козьмин" — родной брат "Михаила Рудницкого".

В большом темном трюме "брата" скрывались два ТОФовских подводных аппарата. Командиром на одном — АС-14 (проект 1837-2) был капитан-лейтенант Виктор Козлов, на втором — АС-19 (проект 1837-2) капитан-лейтенант Александр Трифонов. Все они раньше обучались подводному ремеслу в Севастополе, после чего отбыли в 1981 году в края восходящего солнца.

Севастопольскую делегацию ждали. Как только они вместе с аккумуляторными батареями обосновались на судне, сразу же отдали швартовы, и "Георгий Козьмин" направился в предполагаемое место падения южнокорейского "Боинга".

Двое суток в штормовом море судно пробивалось к заветной точке, расположенной, согласно данным разведки, в Татарском проливе между островом Сахалин и маленьким островком Монерон.

Придя в "точку" "Георгий Козьмин" увидел там целый город огней японских судов — кальмароловов, занимающихся традиционным национальным промыслом с использованием люминесцентных ламп. На якорь не становились. Легли в дрейф до утра.

Поисковый район на карте представлял собой прямоугольник внушительных размеров 6х8 миль. Останки упавшего "объекта", по расчетам спецов, лежали именно здесь, на глубине порядка 190 метров.

По опыту, большинство самолетов, падая в море, входят в воду "фонарем", который моментально выдавливается, и мощный водяной поршень, сметая все на своем пути, устремляется в корму. Моментально нарастает давление, происходит гидравлический взрыв, и фюзеляж разлетается на мелкие кусочки 3-5 кв. см в диаметре. Тоже могло случиться с "Боингом", поэтому найти его будет непросто.

Со 2 сентября в поисковом районе уже работали шесть ТОФовских тральщиков, "удили рыбу" наши сейнеры и "пасся" еще ряд кораблей. Почти целый экспедиционный корпус: БПК "Ташкент", "Петропавловск", СКР "Ревностный", "Камчатский комсомолец" и суда обеспечения "Количитский", "Печенга", "Бриз" и КИЛ-32.

На следующий день ранним утром, когда чуть рассвело, над "Георгием Козьминым" завис американский вертолет. Готовые к спуску подводные аппараты остались в ангаре, а сверху над ними пришлось "по штатному" закрыть грузовые люки и прекратить всякие работы. Был получен секретный приказ действовать скрытно и в виду иностранцев "не светить аппаратами". Геликоптеры кружили, как назойливые мухи. Оставалось уповать на ночь.

Дождались очередной мглы, включили прожекторы, начали готовиться к ночным спускам.

Но не тут-то было: вновь прилетел американский вертолет и опять явно не с развлекательными целями. Работа встала. Так продолжалось несколько раз. Открываются люки трюма — как на мед прилетает "оса" — вертолет. В конце концов, посовещавшись, американцев послали к черту и начали спуски подводных аппаратов. Вертолеты, как голодные насекомые, постоянно кружили над местом погружения. Летчики в цветастых шлемах, высовываясь из открытых кабин, не жалели пленки, "стреляя" в адрес советских кораблей линзами мощных объективов.

Но особенно мешали японские корабли береговой охраны, выкрашенные в белый цвет и крутившиеся неподалеку. Надписи на их бортах легко читались — ПЛ-106, ПЛ-107, ПЛ-59, ПЛ-117.

Бдили район и другие "наблюдатели": два американских фрегата "Бэджер" и "Стрэжет" и суда-разведчики "Элиот", "Мейеркорд", РС-39. Японцев периодически отгоняли два наших пограничных корабля.

С американцами дело оказалось сложнее. Временами любопытствующие фрегаты подходили неприятно близко на пару кабельтовых, рассматривая и фиксируя наши корабли всеми техническими средствами. По утрам и вечерам было видно, как кто-то из офицеров-янки в качестве физзарядки "наматывает" круги по вертолетной палубе. Один раз, невзирая на все международные нормы, американский фрегат подошел метров на 50. На "Георгии Козьмине" по такому поводу всерьез готовились к "встрече" абордажной команды непрошеного соглядатая.

Первые погружения проводились в те места, где ранее тральщики обрывали свои тралы. Все почему-то считали, что на острых обломках самолета. Методом "тыка" обследовали около 18 сомнительных точек — никакого намека на самолет, только большие валуны, твердые вулканические породы, базальт и в иллюминаторах видны были одни камни, камни и камни. Ила на дне не наблюдалось. Позже стали встречаться розовые кораллы и галька-голыш. Видимость у дна была хорошая, к югу глубины постепенно увеличивались со 190 до 210 метров, создавая пологий склон и тем самым как бы указывая, в какой стороне лежит самый глубоководный Тихий океан.


"Петропавловск". sposobny.narod.ru
Штаб поиска находился на большом противолодочном корабле "Петропавловск", а руководил всеми поисковыми работали командующий ТОФом адмирал Сидоров.

После ряда неудач командующий собрал в адмиральском салоне совещание с участием командиров кораблей и поисковых групп.

Москва все время требовала докладов, "вражьи" радиоголоса не стеснялись в выражениях и эпитетах в адрес Советского Флота и Вооруженных Сил СССР. А тут что ни поиск — сплошь нулевой результат. Да еще к тому времени тральщики Тихоокеанского флота оборвали все свои тралы и плюс к ним — партию тралов, специально доставленную воздухом с Северного и Черноморского флотов. Несмотря на прилагаемые усилия "Боинг" упорно "не ловился".

На совещании адмирал устроил настоящий разнос своим подчиненным и обязал изменить тактику действий, считая все предыдущие неграмотными и безынициативными.

На совещании выступили севастопольцы, имеющие, как уже говорилось, самый большой поисковый опыт подводных объектов. Капитан 2 ранга В. Маврин предложил изменить системы поиска — не работать "по точкам", а искать галсами — как это делалось в Черном море. Такая тактика рано или поздно доказывала свою эффективность и приводила к успеху. В этом предложении его поддержал капитан 3 ранга А. Котигороховский. С предложением севастопольцев согласились.

"Боинг" найден

Время поисковых работ совпало с сезоном осенне-зимних штормов. Почти всегда стояла плохая погода — то налетит шквальный ветер, то с океана пойдет крупная зыбь. В таких метеоусловиях распорядок работы экспедиции был неустойчивым. День, от силы два — сносная погода и напряженнейшая работа, затем 4-5 дней вынужденного отстоя из-за штормового моря. Каждый раз, спуская на воду аппарат, приходилось рисковать — в случае начала сильного шторма аппарат назад можно было и не поднять...

Режим работы был очень тяжелым. Аппараты использовались от 6 до 8 часов попеременно — один "нырял", другой в это время "заряжался" и осматривался. За одну зарядку аккумуляторных батарей АС-14 и АС-19 могли "намотать" в галсах около 13 миль каждый. Иногда АэСы еле-еле подползали к судну-носителю. Плавание под водой затруднялось сильным течением. Скорость его достигала 1,5-2 узла, по этой причине подводные аппараты постоянно сбивало с курса.

Руководили погружениями и указывали поисковый путь наиболее опытные подводники — капитан 2 ранга В. Маврин и капитан 3 ранга А Котигороховский. Кроме того, А. Котигороховский спускался на АС-14, где командиром был его ученик капитан-лейтенант Виктор Козлов. Постепенно круг поисков сужался, но осколки самолета с упорством призрака не хотели попадаться на глаза живым людям.

В одно из погружений случился неприятный инцидент, чуть не закончившийся катастрофой.

Как всегда АС-14 с офицерами А. Котигороховским и В. Козловым ушел по заданным галсам "бродить по дну". Надо отметить, что специфика работы погружаемых технических средств обязывает постоянно, через 15 минут, докладывать по звукоподводной связи наверх о наблюдаемых на дне объектах, состоянии аккумуляторных батарей, параметрах приборов и выслушивать от "руководителя подводных полетов" информацию о правильности или ошибочности курса.

Вот и в этот раз все шло, как обычно, и, закончив работы, АС-14 доложил на спасательное судно "Георгий Козьмин" о готовности всплывать.

Сначала никто не придал значение быстрому приближению к району поиска американского фрегата "Бэджер", который, по всей видимости, внимательно слушал все переговоры. Они велись почти открытым текстом на русском языке (кодирующей аппаратуры внутри прочного корпуса не было) с использованием примитивных словесных уловок и условных сигналов, и потому чувствовалось, что американцы были в курсе наших дел и четко подгадали момент всплытия АС-14.

Как только аппарат начал всплывать, на мачте "Бэджера" в направлении "Георгия Козьмина" подняли флаги, означающие по международному своду сигналов: "Я корабль США, прохожу по вашему правому борту. Прошу не мешать моему маневру!" — продублировали их по международному 16-му каналу радиосвязи — и на большой скорости фрегат пронесся прямо в точку всплытия нашего подводного "мини-корабля".

Американец не обращал внимания, что там, на поверхности, плавал бело-красный буй, означающий, что внизу ведутся подводные работы. Не видеть этот буй на "Бэджере" не могли — это была типичная провокация.

Увидев такой опасный маневр, капитан 2 ранга В. Маврин буквально закричал открытым текстом по звукоподводной связи: "Толик, стой! Не всплывай! На тебя идет американский корабль!" Разбавив, конечно, основные смысловые слова весьма специфическими связующими выражениями.

АС-14 был уже совсем близко к поверхности воды, когда А. Котигороховский и В. Козлов, услышав предостережение, успели замедлить всплытие и, выключив вертикальные винты, заставили подводный аппарат зависнуть на какое-то время в толще воды. В этот момент с ревом и грохотом, подобно самолету, делающему у земли звуковой барьер, над АС-14 пронеслось черное днище американского фрегата... Вода, закрученная винтами "Бэджера", лишь легонько качнула сверхмалую подводную лодку.

Вместе с "Георгием Козьминым" в широкомасштабной экспедиции принимало участие и случайно оказавшееся на Дальнем Востоке севастопольское судно "Гидронавт", несшее на борту гражданский научно-исследовательский подводный аппарат "Тинро-2".


"Тинро-2". kmrp.ru
"Гидронавт" занимался научными изысканиями, когда и его подключили к общегосударственному делу. "Тинро-2" вел капитан-пилот М. Гирс. На "Тинро-2" не было манипуляторов — только фото и видеоаппаратура. Ему был назначен другой район, и он искал несколько в стороне от военных подводных аппаратов, и пока тоже безрезультатно.

В южной точке поискового треугольника работало буровое судно "Михаил Мирчинк", приписанное к порту Корсаков. Оно осуществляло разведочное бурение на сахалинском шельфе и имело в своем судовом активе великолепный водолазный комплекс длительного пребывания человека под водой. Кроме того, для контроля скважины с него периодически спускалась глубоководная наблюдательная камера. В водолазном комплексе работали и водолазы, прибывшие с Северного флота. Этому коллективу моряков, как и другим, не везло.

Месяц пахали море тральщики, ползали по дну аппараты, но фортуна везения в виде частей самолета все не приходила.

5 ноября пошел снег. И в тот же день на дне были замечены первые обломки, очень похожие на самолетные. Обнаружил их, по одной версии, экипаж "Тинро-2", по другой - экипаж АС-19, которым командовал капитан-лейтенант Александр Трифонов.

О находке сообщили в штаб поиска. Район поиска сузили. Сразу же интенсивность всех работ резко возросла, но ненадолго — разразился пятибалльный шторм, да такой резкий и опасный, что с трудом смогли поднять с воды подводные аппараты и, остропив, загрузить их в трюм "Георгия Козьмина". Если бы не мастерство моряков, трудно сказать, что было бы с АС-14 и АС-19, бьющихся, как полосатые мячики, на крутой океанской волне о борт обеспечивающего судна.

Пока штормовали, с буровым судном случился непредсказуемый казус, повлиявший в дальнейшем на весь успех операции.

В результате небольшой поломки на "Михаиле Мирчинке" отключилась группа подруливающих устройств, позволяющих с помощью космической навигации удерживать судно точно над точкой бурения, причем, с большой точностью, буквально — в несколько метров.

Как раз, когда подруливающие устройства вводили в строй, судно сдрейфовало на несколько десятков метров, и из опущенной вниз наблюдательной камеры раздался взволнованный голос: "Вижу обломки! Много обломков самолета!" Как впоследствии оказалось, из-за небольшой поломки буровое судно снесло прямо на эпицентр разрушенных самолетных конструкций.

Чуть шторм поутих — вниз под воду ушла вся поисковая техника — подводные аппараты, водолазы и наблюдательная камера с "Михаила Мирчинка". В первую очередь было приказано искать так называемые "черные ящики". Из инструктажа, проведенного летчиками, выяснилось, что "черный ящик" представлял собой оранжевый шар диаметром около 350 мм, в котором автоматически записывались на самописцах параметры полета и речевые переговоры экипажа самолета с землей. По заверениям специалистов, "ящиков" было на "Боинге" два-один из них находился в районе пятой выходной двери справа, второй — несколько кормовее.

Чтобы меньше мешала назойливая американо-японская братия, "Михаил Мирчинк" встал точно над местом концентрации обломков и принял прежний вид судна, занимающегося разведочным бурением.


"Михаил Мирчинк". korabli.qdg.ru
Как и предполагали ранее севастопольские подводники, "Боинг" при ударе о воду разлетелся на мелкие кусочки, сравнимые разве что с ранее ходимой в СССР пятикопеечной монетой, и не превышавшие квадратного дециметра. Раньше, ныряя и обследуя на Черном море катастрофы боевых самолетов, картина была примерно такой же, подтверждая еще раз старый тезис — вода несжимаема и биться о нее гораздо страшнее, чем о землю.

Исключением были лишь массивные стальные балки остова самолета, баллоны высокого давления, остатки шасси, концы крыльев и стабилизатора и еще некоторые толстенные конструкции. Все остальное разрушалось и с кабелями и остатками турбин сплеталось в какой-то непонятный не распутываемый ком. АС-14 и АС-19 манипуляторами подняли со дна много разрушенных и поврежденных предметов. Самыми важными из них были: остатки резиновой надувной лодки на 26 человек, спасательный жилет, огнетушитель, незаполненный журнал стюардесс, всякая бытовая мелочь, предметы туалета. Все это было разбросано в радиусе 300 метров. При одном из погружений нашли оранжевый шар, подумали, что это и есть "черный ящик", — но на поверку предмет оказался емкостью для хранения гидравлической жидкости.

Предметы туалета и бытовая мелочь, поднятые с глубины на свет божий, выглядели как-то неестественно, как нечто очень старое, буквально, как мусорный хлам. Ни разу на дне не попались ни трупы людей или их фрагменты. Да и кресел было обнаружено только тринадцать (по числу экипажа). 269 пассажиров с креслами и багажом бесследно пропали. Возникает вопрос, а были ли они на борту аэробуса? Один раз манипулятором удалось подцепить сто долларовую банкноту, но при подъеме на поверхность она развалилась. Безрукий "Тинро-2" мог только наводить на объекты водолазов и военные аппараты или же фотографировать обнаруженные предметы. Так им была сфотографирована единственная человеческая рука, американские банкноты и какие-то этикетки, разбросанные по дну.

Основные находки пришлись на долю водолазов-глубоководников Северного флота с "Михаила Мирчинка". Они нашли два черных ящика (один из них был сильно посечен "осколками") и вместе с другими обломками упаковали все найденное в пец тару с морской водой. Герметичные контейнеры были отправлены воздухом "на диагноз" в Москву.

Заметив, что русские подозрительно стали суетливо работать, прямо рядом с "Мирчинком" прошло американское судно-разведчик РС-39 и протащило над самым дном буксируемую телекамеру, посмотрев и засняв часть процесса.

Японские суда и корабли больше не подходили. Американские вертолеты со стоящей невдалеке плавбазы наведывались "на осмотр" частенько — на них вовсе перестали обращать внимание.

За 3-4 дня экспедиция обследовала весь район падения, подняв на поверхность практически все сохранившиеся хоть как-то предметы.

С момента начала работ АС-14 и АС-19 выполнили около пятидесяти погружений, в этих погружениях участвовал капитан 3 ранга А. Котигороховский. Капитан 2 ранга В. Маврин все эти дни буквально не сходил с мостика, обеспечивая нормальный подводный цикл аппаратов и принимая все меры для безопасности работ. Завтракать, обедать и ужинать часто приходилось прямо на мостике. Мичманы А. Лементар, С. Трунин и капитан-лейтенант Г. Моисеенко осуществляли профилактику подводных аппаратов, так что за десятки спусков технических сбоев не наблюдалось.

Пока искали "Боинг", случилась небольшая забавная история. Один из шутников-рыболовов, особенно приближенных к ныряющим аппаратам, предложил сочетать приятное с полезным, и пока полосатый, урчащий винтами агрегат гулял над дном в поисках металлической добычи — попытаться поймать манипулятором живую добычу — то бишь больших тихоокеанских крабов. Все, конечно, согласились и начали уже впереди под иллюминаторами прочного корпуса устраивать что-то типа мешка-краболовки, но, увидя такое начинание, кто-то "стукнул". Сразу же проснулся и прибежал особист и, взывая к гражданской совести и чувству долга, всех раздолбал, мол, срывается важное правительственное задание, а вы тут ерундой занимаетесь, собираетесь под водой отвлекаться не по делу. Пришлось вздохнуть и об интересной затее забыть.

11 ноября всю севастопольскую группу пересадили с "Георгия Козьмина" на гидрографическое судно "Бриз", и оно направилось во Владивосток. Обратно улетали из Хабаровска. Ожидая самолет, решили перекусить в одном из буфетов. В это время за окном было минус четырнадцать, шел снег, а Севастопольцы были в легкой одежде и в неуставных белых фуражках. Попивающий рядом кофе генерал не выдержал и поинтересовался: "С какого курорта возвращаетесь, ребята?". В ответ все только пожали плечами.

Севастопольцы вернулись в родной город, корабли и суда в свои базы. Задачу, поставленную правительством, флот успешно выполнил. Для всех участвующих в этой операции, а тем более, высшему командованию и руководству страны, все было ясно: южнокорейский "Боинг" выполнял разведывательный полет, и никаких пассажиров там не было. На этом можно было бы поставить точку. Ан нет, ажиотаж, поднятый западными агентствами (особенно американскими и южнокорейскими), не умолкал. В каких только смертных грехах нас не обвиняли. Не отставали от западных и наши СМИ, особенно отличались "Известия".

В самый разгар этой полемики по Новосибирскому телевидению выступил командир СУ-15 Геннадий Николаевич Осипович, сбивший "Боинг" (передача ретранслировалась по всему СССР). Подполковник очень кратко и лаконично изложил, что самолет неоднократно нарушал границу, на связь не выходил, на сигналы с предложением сесть не отвечал. Пассажиров в самолете не было, это он подчеркивал неоднократно. О всех своих действиях и маневрах он докладывал на землю. И только после этого он дважды получил приказание "Уничтожить цель". Он его выполнил… Повисла пауза. На нас с экрана смотрел простой русский парень, красный от волнения, с глазами полными слез. Наконец он сказал: "Мне очень тяжело, но я уверен, что в "Боинге" пассажиров не было. Если кто-нибудь может это подтвердить, отзовитесь!". Никто не отозвался.

И только позднее газета "Комсомольская правда" провела собственное независимое расследование и ответила командиру СУ-15. Оно установило, что "Боинг-747" летел вдоль границы, чтобы выявить нашу систему ПВО. Вылет самолета был задержан на 40 минут, чтобы совместить время пролета над Камчаткой и Сахалином "Боинга" и спутников, которые фиксировали станции нашего ПВО. Вел самолет бывший корейский военный летчик, полковник. Пассажиров на борту никаких не было – было 12 человек экипажа и представитель разведки.

Возникает риторический вопрос: откуда взялись погибшие пассажиры, и куда они делись? К сожалению, они были: с разницей в 40 минут (опять эти 40 минут, которые наводят на интересные размышления) и в удалении 500 миль от Татарского пролива упал в воду "Боинг-747" с 269 пассажирами на борту, но об этой катастрофе ни одно западное СМИ не проронило ни слова.

В подтверждении этой версии Мишель Бран, французский эксперт, проводил исследование этого инцидента по заказу частной американской организации "Фонд в поддержку конституционного правительства". Он пришел к выводу, что южнокорейский лайнер не был сбит советским истребителем у Сахалина, а потерпел катастрофу при загадочных обстоятельствах в районе Сангарского пролива у Японских берегов, а у Сахалина был сбит военный самолет. Ему по японским каналам удалось получить копию переговоров, которые вел пилот "Боинга-007". Пристрастный разбор этой пленки привел экспертов в выводу: "Боинг" находился в воздухе еще 50 с лишним минут после того, как его "похоронил" ракетный залп с советского истребителя.

М. Браун представил свою версию (в виде официального доклада) в ИКАО, но ответа оттуда не получил. Что касается реакции Пентагона, то она известна. Представитель американского военного ведомства Рик Осборн заявил, что в военно-воздушных силах США не было никаких потерь в начале сентября 1983 г. и назвал выводы французского эксперта нелепыми.

Тогда остается последний вопрос: с какой целью Великое государство – СССР, имея на руках все факты, взяло на себя гибель этих людей?… Пока нет ответа.

Хотя, если быть до конца последовательным, совсем недавно прошло краткое сообщение без комментариев: "Российская сторона передала Южнокорейской стороне материалы гибели "Боинга-747" в Татарском проливе.

Вот и все.


Главное за неделю