Важное
Главное в военных СМИ за неделю: перестановки на верфях ОСК, робот-эвакуатор для передовой, закладка танкера проекта 23630
Как новое оборудование 
|
Морской таранТаран - один из способов достижения победы в бою. В античность таран использовали при штурме крепостей и городов. Позже, когда стали строить крупные суда, в их носовой подводной части встраивалось жесткое устройство, которым можно было пробивать борт неприятельского корабля. В XX веке этот вид боя широко распространился в авиации. Первый воздушный таран выполнил в Первую мировую войну в 1914 году русский летчик П.Н. Нестеров. В самом начале Отечественной войны воздушный бой тараном выиграл летчик–истребитель П. Харитонов, а чуть позже – в ночном небе над Москвой – В.Талалихин. Этот вид воздушного боя за годы войны нашими летчиками повторен 561 раз, 33 летчика его применяли дважды, были летчики, использовавшие таран в бою 3 и даже 4 раза. Радиометристы (слева направо) Г.А. Алхимов, М.Г. Султанаев, М.Д. Косяков Известны случаи морского тарана против подводных лодок противника. Например, 8 декабря 1944 года на Северном флоте немецкую подлодку тараном потопил эсминец «Живучий». Об этом мне рассказал участник этого боя бывший военный моряк Георгий Александрович Алхимов. После окончания в Москве школы спецприборов Военно-Морского флота (сентябрь 1943 г. – апрель 1944 г.) он в составе группы таких же только что обученных радиометристов, этой новой на то время морской специальности, был направлен на Северный флот. По прибытии во флотский экипаж в Росте часть группы радиометристов была включена в спецкоманду, направляющуюся в Англию за кораблями. Алхимов попал на эсминец «Живучий». В конце августа 1944 г. английские корабли, полностью укомплектованные нашими экипажами, пришли на главную базу Северного флота в Кольском заливе. Начались военные будни.  Эсминец "Живучий" Обстановка на Баренцевом море была напряженная. Количество конвоев с грузами для СССР по ленд-лизу увеличилось. Эти конвои привлекали немецкие подводные лодки. Все конвои наши корабли обычно встречали в районе о. Медвежий и сопровождали в Мурманск или в Архангельск. Вот в этих конвоях принимал участие и «Живучий». В начале декабря 1944 г. корабли охранения в составе восьми эсминцев и четырех больших охотников встретили очередной конвой из 25 транспортов и 5 танкеров. На долготе Териберки 8 транспортов и танкер отделились от основного конвоя и в сопровождении наших кораблей охраны направились а Архангельск, куда благополучно и прибыли 8 декабря. На обратной дороге по пути на базу флота эсминцы несколько раз были атакованы вражескими подлодками. Ночь (а в Заполярье в это время года она долгая), волнение на море 3 – 4 балла. На кораблях боевая готовность 2, а это значит: треть экипажа на боевых постах, треть – отдыхает, а треть – на подвахте. Вспоминает Алхимов: «Только я сменился в 22 часа с вахты – вел наблюдение за поверхностью моря радиолокатором – и собирался вздремнуть в теплом кубрике, как раздался сигнал боевой тревоги. Чередование длинного и короткого звукового сигнала тревожно разносится по всему кораблю, во всех его кубриках, отсеках и каютах. Эта тревожная «музыка» всех поставит на ноги и позовет каждого на боевой пост. Сколько лет прошло со времен войны, но и ныне услышишь случайно этот сигнал – станет тревожно и хочется куда-то бежать. Мое место по тревоге – на ходовом мостике на связи радиолокаторного поста с командиром корабля. Через мгновение я уже был на своем месте. Почти одновременно здесь появились все, кому положено быть на главном командном пункте корабля. Причина тревоги – сменивший меня на вахте у локатора радиометрист И. Любимкин обнаружил по курсу корабля цель. Спустя минуту, когда для уточнения цели по приказу командира эсминца капитан-лейтенанта Н. Рябченко носовое орудие выстрелило осветительным снарядом, сигнальщики успели разглядеть в трех кабельтовых (около 500 м) от нас силуэт вражеской подлодки. Успели рассмотреть и фосфоресцирующий при освещении след от торпеды. «Право руля! На таран! Всем одеть пояса (спасательные надувные жилеты)! Артиллеристам открыть огонь!» - скомандовал командир. Резкий крутой поворот спас корабль от гибели: с кормы доложили на мостик – две торпеды прошли рядом с бортом нашего эсминца. С первого выстрела артиллеристы поразили цель: снаряд попал в рубку лодки. Спустя 2-3 минуты корабль резко тряхнуло. Удар был настолько сильный, что никто на мостике не устоял на ногах. Я ухватился за леера ограждения мостика и повис на них. Немецкая подлодка была в надводном положении, и наш эсминец на полном ходу врезался в её корпус между рубкой и кормой. Мы потерял ход. В эти несколько мгновений пока корабль «сидел» на подлодке с её палубы слышались крики, удары по металлу, скрежет и скрип металла. Эсминец опасно кренился в сторону кормы лодки и, чтобы стоять на палубе корабля, надо было за что-то держаться. После команды командира «Полный назад!» корабль сполз с подлодки. Прижатая волной к нашему борту, она по инерции какое-то время двигалась вместе с нами, но потом резко рванулась вперед. Хотя и было темно, маневры подлодки были хорошо видны по фосфоресцирующему следу от её работающих винтов. Как только она вышла из «мертвой зоны», носовое орудие прямой наводкой опять открыло по ней огонь. По уходящей подлодке стреляло и кормовое орудие, чередуя фугасные снаряды с осветительными. Стреляли и «эрликоны» – зенитные автоматы. На наших глазах лодка завалилась на левый борт и погрузилась под волны. Корабль прошел над местом погружения подбитой подлодки и сбросил серию глубинных бомб. На месте бомбометания образовалось огромное пятно солярки с какими-то всплывшими обломками. От удара об лодку на нашем эсминце вышли из строя радиолокационная станция и коротковолновые радиопередатчики. При осмотре корабля после возвращения на базу флота выяснилось, что кованный форштевень корабля погнут, местами разошлись стальные листы обшивки. Позже стало известно, что «Живучий» потопил немецкую подлодку «U-387». Многие были награждены орденами и медалями, а всему личному составу была выплачена премия в размерах от 250 руб. рядовым участникам боя и до 10 000 – командиру корабля». От себя замечу, как и во многих других событиях подобного рода, по английским источникам эта подлодка потоплена 9 декабря 1944 г. в Баренцевом море близ Мурманска (?) глубинными бомбами английским корветом «Бамбороу Кестл». Несколько слов о дальнейшей судьбе Георгия Алхимова. Еще до окончания войны он с группой специалистов его профиля в феврале 1945 г. был направлен на Тихоокеанский флот, а затем сразу же спецкомандой в США за тральщиками. На новых «тральцах» и фрегатах американского производства в сентябре 1945 г. своим ходом наши моряки пришли во Владивосток. В октябре же приступили к тралению мин в Японском море, в районе пролива Лаперуза. Японских мин здесь было «не меряно»: только дивизион, к которому принадлежал тральщик «ТЩ-338», на котором служил Георгий Алхимов, за 1945 -1946 гг. уничтожил более 200 мин. За эту работу Алхимов награжден медалью Ушакова (морская медаль «За отвагу»). Позже, до конца 1950 г. он служил на Камчатке. Окончил вечернюю школу и вечерний техникум по специальности радиотехника. По линии МИДа СССР много работал за границей: в Кении, Австрии, Нидерландах, Тунисе. С 1985 г. на пенсии. Неисповедимы пути Господни! Ведь в том далеком апреле 1944 г. во флотском экипаже в Росте мы с Георгием, видимо, не раз встречались, но познакомились, а потом и подружились только в 1991 г. во время празднования 50-летия полярных конвоев. В 1943 г. я был в спецкоманде с Тихоокеанского флота и тоже готовился к походу в Англию за «шипами». Когда же выяснилось, что на старых английских эсминцах нет приборов управления артиллерийским огнем, нас, артэлектриков, направили на корабли Северного флота. В связи со сказанным вот что вспомнилось. Нередко в печати еще со времен Н.Хрущева, но особенно в последние два десятилетия считается хорошим тоном попенять руководству страны в военные годы за просчеты и упущения в работе. Ругают за поражения на фронте в начале войны, за блокаду Ленинграда, за неразбериху в тылу и трудности с питанием. Ругают, забывая какую большую организационную работу проводило руководство страны на первом, самом тяжелом этапе войны. Как-то забылась маштабная организационная работа по перемещению оборонных заводов с запада на восток в связи с наступлением фашистской армии. Уже не помним перестройку народного хозяйства на военный лад, производство достаточного количества военной техники и многое другое. Эти действия являлись частью общего организационного процесса, охватывающего все звенья государственного управления, а его организатором было руководство страны и партийный аппарат. Размышляя о своих поступках и моих сверстников, я поражаюсь тому, насколько наши военные судьбы тесно переплетены с судьбой Родины и событиями, казалось бы, очень далекими от нас. Вот один из таких примеров. В июле 1943 г. капитулировала Италия, и её флот в качестве трофеев перешел к США и Англии. Руководство нашей страны посчитало, что при разделе этого флота его треть должна принадлежать СССР, о чем в установленном порядке и известило союзников. На конференции союзных держав в Тегеране в декабре 1943 г. наша делегация вновь напомнила о итальянских кораблях. Больше того, И.Сталин настаивал на том, чтобы корабли мы получили к концу января 1944 г. Главы правительств союзников согласились с этим и в феврале сообщили, что выделяют для СССР линкор, крейсер, 8 эсминцев и 4 подлодки. Но тут и выяснилось, что это не итальянские корабли, которые союзники по тактическим соображениям не считали возможным на то время убирать из средиземноморского театра военных действий. Английские же корабли устаревшего типа постройки 1915-1916 гг. передаются СССР временно, до окончания войны. Нашему флоту корабли для охраны северных конвоев требовались позарез: из-за больших потерь транспортов на пути из Англии в Мурманск (например, в конвое PQ-17 из 34 транспортов с грузами до порта назначения дошли только 11; остальные были потоплены) союзники прекращали поставку необходимых грузов по ленд-лизу. Поэтому И.Сталин вынужден был согласиться с решением союзников и приказал наркому ВМФ Н.Кузнецову принять корабли англичан и перегнать их в Мурманск. Для этой цели и были созданы спецкоманды из моряков всех флотов СССР. 24 августа 1944 г. все перечисленные корабли стояли на рейде главной базы Северного флота. Это, так сказать, историческая канва появления у нас английских «шипов» и создание эскадры надводных кораблей на Северном флоте. Теперь о другой, организационной стороне этого события. 1943 год. Идет война, почти все западные наши земли оккупированы фашистами. Мы еще только готовимся к освобождению Ленинграда, Днепра, но уже были Сталинградская битва и Курская дуга. А до взятия Берлина еще целых два года. И вот в такое тяжелейшее время, кажется, совсем незаметно в разных концах нашей огромной страны проводятся действия, предваряющие государственные решения на самом высоком, даже международном уровне. На Дальнем Востоке в августе 1943 г. Комсомол объявил набор 17-летних юношей добровольцами на флот (я был одним из них). В это же время в Москве таких же юнцов одевают в морскую форму и сажают за парту для обучения совершенно новой морской профессии, о которой до войны и не слышали. Спустя всего пять месяцев флот получил специалистов, во многом способствовавших решению важнейших задач для нашей победы в Заполярье. Кто-то скажет: «Подумаешь, ускоренно подготовили несколько сот специалистов флота. Не надо было списывать моряков с кораблей в пехоту!» Думается мне, что флотское руководство поступило в условиях военной ситуации того времени верно. На первом этапе войны в морскую пехоту с кораблей отправили сильных и умелых бойцов, обученных коллективным действиям, но не лишенных инициативы. Поэтому об их участии в боях уже тогда ходили легенды, а противник называл их «черной смертью». Моряки стали в пехоте забойной силой. Молодежь же, добровольно пришедшая на Флот на смену убывшим с кораблей в морскую пехоту морякам, быстро освоила новую технику, легко адаптировалась к военным условиям, поэтому они так естественно вошли в экипажи новых кораблей. Об этом же, кстати, свидетельствует и военный опыт соловецкой школы юнг. Всё это, конечно, учитывалось, когда только на горизонте мировой политики забрезжила надежда получить новые современные корабли итальянского флота и стали приниматься решения о подготовке для них специалистов. Сработала важнейшая старая традиция Флота – загодя готовить для себя кадры. Вот такие мысли возникли у меня при воспоминании о, казалось бы, частном малоприметном событии времен далекой уже от нас войны, 60-летие Победы которой мы готовимся отметить. Источник: , автор: В. Бобылев
|
