ВОСТОЧНЫЙ ВОПРОС И РОЛЬ ЕВРОПЕЙСКИХ ДЕРЖАВ В ЕГО РАЗВИТИИ
Восточный вопрос — это вопрос о судьбах Турции, о судьбах порабощенных ею и боровшихся за свою национальную независимость народов на Балканах, в Африке и в Азии, а также об отношении к этим судьбам европейских держав и о возникавших при этом международных противоречиях.
К концу XVI века Турецкая империя достигла наибольшего могущества, основанного на территориальных захватах и феодальном грабеже порабощенных народов. Однако уже в начале XVII века начался процесс утери Турцией завоеванных земель и падения ее мощи.
Причины этого процесса лежали в росте экономического влияния крупных землевладельцев-феодалов в связи с развитием в Турции товарно-денежных отношений; это привело к ослаблению военной мощи турецкого государства, к феодальной раздробленности и к усилению эксплуатации трудящихся масс порабощенных народов.
Начавшееся в середине XVIII века в Турции зарождение капитализма лишь ускорило этот процесс. Порабощенные Турцией народы стали складываться в нации и начали борьбу за свое национальное освобождение; невыносимая эксплуатация трудящихся масс Турецкой империи задерживала капиталистическое развитие подвластных Турции народов и усиливала их стремление к национальному освобождению.
Экономический застой и деградация, неспособность преодолеть феодальную раздробленность и создать централизованное государство, национально-освободительная борьба подвластных Турции народов, обострение внутренних социальных -противоречий вели Турецкую империю к распаду и ослаблению ее международных позиций.
Все увеличивавшееся ослабление Турции разжигало захватнические аппетиты крупных европейских держав. Турция являлась выгодным рынком сбыта и источником сырья; кроме того, она имела и крупное стратегическое значение, располагаясь в узле путей между Европой, Азией и Африкой. Поэтому каждая из «великих» европейских держав стремилась урвать для себя побольше из наследства «больного человека» (так стали называть Турцию с 1839 года).
Борьба западноевропейских держав за экономическое и политическое преобладание в Османской (Турецкой) империи началась в XVII веке и продолжалась в XVIII и XIX веках.
К концу третьей четверти XIX века между европейскими державами началась новая борьба, получившая название «восточного кризиса».
Восточный кризис возник в результате вооруженного восстания славянского населения Боснии и Герцеговины (1875—1876 гг.) против турецких угнетателей. Это восстание, носившее антифеодальный характер, являлось прогрессивной национально-освободительной борьбой славянской народности против отсталого и дикого турецкого феодализма.
Какова же была позиция главных европейских держав в период восточного кризиса?
Германия рассчитывала использовать восточный кризис для ослабления России и получения свободы действий в отношении Франции. Разгромленная в 1871 году Пруссией, она быстро оправлялась и в ней росли реваншистские настроения. Буржуазно-юнкерская Германия с тревогой присматривалась к возрождению мощи Франции и строила планы ее нового разгрома. Для Германии это было возможно лишь при условии, что ни одна европейская держава не вмешается в новую франко-германскую войну на стороне Франции; в этом отношении она больше всего могла опасаться неблагоприятного для нее вмешательства России. Ослабления России германский рейхсканцлер Бисмарк рассчитывал добиться путем втягивания ее в войну с Турцией; одновременно Бисмарк стремился столкнуть Россию на Балканах с Австро-Венгрией и тем окончательно связать Россию, лишить ее возможности поддержать Францию.
В Австро-Венгрии военно-клерикальная немецкая партия с императором Францем Иосифом во главе рассчитывала использовать босно-герцеговинское восстание для захвата Боснии и Герцеговины, к чему ее побуждала тайно Германия. Захват мыслился в виде полюбовной сделки с русским царем, так как воевать с Россией Австро-Венгрия в то время не считала для себя возможным. На первых порах восточного кризиса австро-венгерские правительственные круги даже полагали, что необходимо затушить восстание и тем ликвидировать кризис.
Россия, ослабленная Крымской войной и не вполне еще оправившаяся от ее последствий, в начале восточного кризиса вынуждена была ограничивать себя, заботясь лишь о сохранении своих позиций на Балканах и о поддержании своего престижа среди балканских славян. Царское правительство пыталось помочь восставшим, но не желало ввязываться в какие-либо действия, которые могли бы вовлечь Россию в войну. Это вело к тому, что русское правительство было готово взять на себя инициативу по оказанию помощи восставшим, но лишь в согласии с другими державами.
Английское правительство во главе с премьер-министром Дизраели стремилось воспользоваться трудным положением России для еще большего ее ослабления. Дизраели понимал, что только слабость заставила правительство России ограничить себя в своих захватнических целях по отношению к Турции и что царское правительство рассматривает такое ограничение как временную меру.
Чтобы лишить Россию возможности вести на Балканах активную политику, Дизраели принял план столкнуть Россию в войне с Турцией, а по возможности и с Австро-Венгрией. По мнению Дизраели, такая война ослабила бы всех ее участников, что дало бы Англии свободу действий по осуществлению захватнических планов в Турции, устранило бы всякую угрозу Англии со стороны России в Средней Азии, где Россия уже приближалась к границам Индии, и на Балканах, где Англия опасалась захвата Россией черноморских проливов. Развязывание войны России с Турцией Дизраели начал проводить под лицемерным лозунгом невмешательства в балканские дела.
Такова была международная расстановка сил европейских держав в начале восточного кризиса.
Первые шаги европейских держав еще подавали надежды на мирное урегулирование восточного кризиса. Австро-венгерский министр иностранных дел Андраши, по инициативе России и по согласованному с ней проекту, 30 декабря 1875 года вручил всем крупным европейским державам ноту. Суть ее сводилась к тому, чтобы при помощи скромных административных реформ для Боснии и Герцеговины ликвидировать восстание. Державы согласились с предложениями ноты и через своих послов стали добиваться от Турции проведения предлагаемых нотой требований. В феврале 1876 года султан Абдул-Азиз согласился с требованиями ноты. Казалось бы, восточный кризис, едва начавшись, кончается.
Но тут на сцену выступила английская дипломатия. Мирное разрешение восточного кризиса ее не устраивало.
Ближайшим препятствием на пути к углублению кризиса был сам султан Абдул-Азиз и его русофильский кабинет во главе с Махмуд-Недим-пашей. В результате организованного английским послом в Турции Эллиотом дворцового переворота на султанский престол был возведен Мурад V.
Тем временем героическая борьба босняков и герцеговинцев ускорила открытое выступление Сербии и Черногории. В конце июня 1876 года Сербия объявила войну Турции. Успешная борьба 13—14 тысяч босно-герцеговинских повстанцев против 35-тысячного турецкого войска подавала надежды и на успешный исход сербо-турецкой войны. Чтобы быть в готовности встретить любой исход этой войны и не быть самому втянутым в нее, русское правительство решило заранее договориться с Австро-Венгрией на все возможные случаи.
На этой почве родилось Рейхштадтское соглашение, заключенное 8 июля 1876 года между Александром II и русским канцлером Горчаковым — с одной стороны, Францем-Иосифом и Андраши — с другой.
Первый вариант, рассчитанный на поражение Сербии, предусматривал лишь проведение в Боснии и Герцеговине реформ, намеченных нотой Андраши. Второй вариант, рассчитанный на победу Сербии, предусматривал увеличение территории Сербии и Черногории и некоторые аннексии для Австро-Венгрии за счет Боснии и Герцеговины; Россия по этому варианту получала Батуми ей возвращалась отторгнутая после Крымской войны часть Бессарабии. Третий вариант соглашения, рассчитанный на полный развал Турции и вытеснение ее из Европы, предусматривал, кроме мер по второму варианту, также создание автономной или независимой Болгарии, некоторое усиление Греции и, предположительно, объявление Константинополя вольным городом.
Тем временем надежды на успешный для Сербии исход войны не оправдались. Сербская армия потерпела ряд неудач, и уже 26 августа сербский князь Милан запросил державы о посредничестве в целях прекращения войны. Державы согласились и обратились к Турции с просьбой сообщить, на каких условиях может быть предоставлен Сербии мир; официально в этом участвовала и Англия, неофициально же она побудила Турцию предъявить Сербии совершенно неприемлемые для последней условия заключения мира.
В ответ на это державы поручили Англии добиться от Турции месячного перемирия. Открыто отказаться от выполнения этого поручения Дизраели не мог. Гладстон, возглавлявший в Англии оппозицию против политики Дизраели, развил в Англии лицемерную кампанию против господствовавшего в Турции произвола и диких турецких зверств и сумел на этой почве нажить себе политический капитал — настроить общественное мнение Англии против Дизраели. Чтобы успокоить умы и помирить общественность Англии с Турцией, Дизраели придумал новый ход: решил сделать Турцию хотя бы фиктивно конституционной.
По указке английского посла был организован новый дворцовый переворот, Мурад V был свергнут и на его место посажен новый султан Абдул-Гамид, являвшийся сторонником Англии и формально невозражавший против провозглашения конституции.
Вслед за тем Дизраели, тогда уже получивший титул лорда и именовавшийся Биконсфильдом, выполняя поручение держав, официально предложил Турции заключить мир с Сербией на основе положения, существовавшего до войны; в то же время английские дипломаты передали новому султану тайный «дружеский совет» покончить с Сербией.
Этому совету Абдул-Гамид последовал. Под Дьюнишем плохо подготовленная сербская армия была разбита. Ей грозила гибель.
В этой обстановке царское правительство не могло не выступить в пользу Сербии, не рискуя навсегда потерять свое влияние на Балканах. 31 октября Россия предъявила Турции ультимативное требование в течение 48 часов объявить о перемирии с Сербией. Султан не был подготовлен своими английскими суфлерами к такому ходу, растерялся и 2 ноября принял требование ультиматума.
Биконсфильд забряцал оружием, произнес воинственную речь. Все это звучало грозно, но по существу к сухопутной войне Англия готова не была. Русское правительство поняло это и не пошло на попятную. Более того, Александр II, подстрекаемый воинственно настроенной придворной партией, во главе которой стояли его брат Николай Николаевич и сын Александр Александрович, 13 ноябри отдал приказ о мобилизации двадцати пехотных и семи кавалерийских дивизий. После этого Россия без потери престижа уже не могла отказаться от своих требований к Турции, хотя бы даже последняя их и не выполнила.
Чтобы наверняка втравить Россию в войну с Турцией, Биконсфильд предложил собрать в Константинополе послов шести держав и еще раз попытаться договориться о «мирном» улаживании восточного кризиса, о мире Сербии с Турцией и о реформах для балканских славян.
Конференция послов выработала условия прекращения восточного кризиса и 23 декабря должна была предъявить эти условия султану.
Однако 23 декабря представитель султанского правительства под гром пушечных салютов объявил на конференции, что султан даровал всем своим гражданам конституцию и что в связи с этим все выработанные конференцией условия становятся излишними.
Это заявление султанского министра, инспирированное английскими дипломатами, явно провоцировало Россию на войну с Турцией. Для большинства в русском правительстве становилось все яснее, что без войны не обойтись. С Австро-Венгрией к тому времени в Будапеште было заключено новое соглашение, теперь уже на случай войны России с Турцией. Соглашение это было для России менее выгодно, чем Рейхштадтское. Россия была вынуждена согласиться на оккупацию Австро-Венгрией почти всей Боснии и Герцеговины и дала обещание не создавать на Балканах сильного славянского государства. Взамен этого царизм получал лишь «дружественный» и ненадежный нейтралитет Австро-Венгрии.
Хотя 28 февраля 1877 года Турция и заключила мир с Сербией, но война с Черногорией продолжалась. Над ней нависала угроза поражения. Это обстоятельство, вместе с провалом Константинопольской конференции, толкало царскую Россию на войну с Турцией; однако невыгодность Будапештской конвенции была так очевидна, что в царском правительстве возникли колебания; были даже мнения о необходимости пойти на уступки Турции и демобилизовать армию.
В конце концов было принято решение: армию не демобилизовывать и сделать еще одну попытку договориться с западноевропейскими державами для совместного воздействия на Турцию.
В итоге этой попытки родились так называемые «лондонские» предложения, требовавшие от Турции еще более, чем раньше, урезанных реформ для славянских народностей.
11 апреля эти предложения, по наущению Биконсфильда, были отвергнуты, а 24 апреля 1877 года Россия объявила войну Турции.
Итак, английскому правительству удалось достичь своей ближайшей цели в использовании восточного кризиса: втравить Россию в войну с Турцией. Своей ближайшей цели достигла и Германия, заставив Австро-Венгрию принять непосредственное участие в разрешении Восточного вопроса; в перспективе было возможное столкновение Австро-Венгрии с Россией на Балканах.
Было бы совершенно неправильно приписывать весь успех английской и германской внешней политики по разжиганию восточного кризиса только Биконсфильду и Бисмарку. Они, конечно, сыграли немаловажную роль, но главной причиной успеха Англии и Германии являлась экономическая и политическая отсталость царской России.