Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Электродвигатели на колесах вместо дизеля

Как повысить
мобильность БТР-80

Поиск на сайте

Главная / Издания / Литература / Книжная полка / Н.И. Беляев. Русско-турецкая война 1877—1878 гг.

ФОРСИРОВАНИЕ И ПЕРЕПРАВА ЧЕРЕЗ ДУНАЙ ГЛАВНЫХ СИЛ ДУНАЙСКОЙ АРМИИ У ЗИМНИЦЫ — СИСТОВО

Еще в обручевском плане войны в общих чертах для форсиро­вания Среднего Дуная был намечен район Систово. Окончательное решение на форсирование Среднего Дуная главнокомандующий объявил 22 июня на совещании в Турну-Магурелли. По этому ре­шению форсирование должно было начаться в ночь с 26 на 27 июня у Зимницы — Систово. Форсирование было возложено на Драго­мирова с его дивизией, усиленной рядом других частей. По окон­чании форсирования у Зимницы — Систово должен был быть наве­ден мост и произведена переправа прочих войск главных сил Ду­найской армии.

На этом же совещании главнокомандующий сообщил Драго-мирову, что, по имевшимся в штабе армии сведениям, турки рас­полагают у Систово войсками численностью в 1500 человек и у Вардена—численностью в 2900 человек с артиллерией.

Особое внимание было обращено на сохранение в полной тайне места и срока форсирования.

Почти все приказы и распоряжения о форсировании и переправе отдавались только устно; даже пон­тонным батальонам не было дано письменного маршрута, и к месту переправы их вел офицер штаба армии. Всем лицам, которые непо­средственно не участвовали в форсировании, место и срок форси­рования или вовсе не сообщались или сообщались в самый послед­ний момент. С общими основаниями форсирования, без указания пункта и срока, Драгомиров ознакомил командиров частей своего отряда еще 24 июня, но полные указания дал лишь утром 26 июня и притом только командиру 1-й бригады своей дивизии (Иол-шину), командиру Волынского полка и командирам батальонов и рот, которые были назначены в состав первого рейса десанта. Рас­чет на посадку всей дивизии Драгомиров произвел лишь в 17.00 26 июня. Из состава главной квартиры пункт и время форсирования знало лишь строго ограниченное количество лиц; даже царю Александру II(1) точный пункт форсирования был сообщен лишь в 20.00 26 июня.

Назначенные для форсирования войска подводились к районам сосредоточения только в ночь на 26 июня, причем они располагались в Зимнице на день так, чтобы ни в чем не изменить ее внешний обычный вид. Для этой цели палатки разбивать было запрещено, войска располагались в садах и за домами или кустами; особенно тщательно были укрыты от наблюдения с южного берега Дуная артиллерия, понтоны и обозы. Весь район сосредоточения войск перед форсированием был оцеплен во избежание проникно­вения в него турецких шпионов. Выход из этого района к Дунаю для водопоя и купанья был разрешен лишь небольшими партиями, по очереди. Ознакомление командиров Волынского полка с мест­ностью южного берега Дуная в пункте будущего форсирования Драгомиров в целях скрытности произвел из сада у своей квар­тиры, которая для этого была избрана в удобном для наблюдения месте; оттуда Драгомирову удалось хорошо познакомить офицеров

Волынского полка — до командиров рот включительно — с пунк­тами посадки, высадки, с путем движения понтонов и районом дей­ствий после высадки и в то же время ничем не выдать противнику произведенную таким оригинальным образом рекогносцировку. На­конец, в целях сохранения тайны форсирования ремонт дорог и наводка моста через проток у

Зимницы были произведены лишь в ночь с 26 на 27 июня.

Для сохранения в тайне пункта форсирования был пущен лож­ный слух о том, что форсирование состоится у Фламунды. Кроме того, командиру 9-го корпуса было официально сообщено, что «по случаю запоздания понтонных парков (которые прибыли в Бею на самом деле во-время, то есть к 26 июня. — Н. Б.) переправа будет совершена на деревянных понтонах, которые будут спущены в Дунай из устья Ольты, и что переправу начнет 9-й, а не 8-й кор­пус»(2). Осадной береговой артиллерии в тех же целях было прика­зано бомбардировать в течение трех дней Никополь и Рущук. Для ночной стрельбы здесь впервые были применены прожектора («электрические фонари»)(3).

Войска 14-й дивизии в период с 21 по 24 июня прошли основа­тельную тренировку; в специально отрытых в земле ямах, разме­рами напоминавших понтон, их учили, как совершать посадку, как вести себя на понтоне во время движения и т. п.

К вечеру 26 июня четыре русских корпуса заняли исходное поло­жение перед форсированием и переправой. Ближе всех к пункту форсирования — в Зимнице — стоял отряд Драгомирова. Кроме 14-й пехотной дивизии с ее артиллерией, в состав отряда входила 4-я стрелковая бригада, сводная рота почетного конвоя, две сотни пластунов, 23-й Донской казачий полк, две горные батареи и 4 пон­тонных батальона—всего около 17 батальонов, 6 сотен и 64 ору­дий. Все эти войска составляли десант, который должен был фор­сировать Средний Дунай на табельных железных понтонах. Десант был рассчитан на семь рейсов; в состав первого рейса входили 11 рот Волынского полка, сотня пластунов, 60 казаков и горная батарея — всего 2500 человек; в состав второго рейса входили ли­нейные роты 3-го батальона Волынского полка, стрелковые роты Минского полка, рота почетного конвоя и горная батарея. Пехота распределялась по 30 человек на обычный понтон и по 45 человек— на полуторный; артиллерия грузилась на шесть паромов из полу­торных понтонов. Длительность рейса предположительно устанав­ливалась в 2 часа. Первый рейс имел целью обеспечить высадку последующих рейсов; все понтоны первого рейса отплывали одно­временно. Весь десант в целом имел задачей занять плацдарм с систовскими высотами и тем обеспечить переправу главных сил армии.

До начала форсирования, с целью прикрытия работ понтонных частей, две роты Брянского полка заняли остров Бужиреску; осталь­ные роты Брянского полка и часть батарей 14-й и 9-й дивизий были скрытно расположены вдоль северного побережья Дуная, юго-восточнее Зимницы; открытие огня им разрешалось лишь после того, как первые рейсы захватят основной плацдарм на южном бе­регу. Батареи были хорошо укрыты ветвями и листьями, чтобы с рассветом турки не могли их обнаружить(4).

По плану понтоны, расположенные в Зимнице, надо было спу­стить на воду в протекавший южнее города проток и уже по нему перед самым форсированием провести их в Дунай, к пункту по­садки; отплыв от этого пункта, рейсы десанта должны были обо­гнуть с востока остров Адду и держать направление на устье ручья Текир-дере; начало плацдарму должно было быть положено захва­том местности к западу от устья этого ручья.

Сведения о противнике, которыми располагали русские, в общем отвечали действительности. У Систово и Вардена располагалась бригада турецкой пехоты под командованием Ахмета-Гамди-паши с одной конной батареей. У Систово находилось 770 человек (один табор) с двумя орудиями; для них в самом Систово были устроены две батареи. У Вардена находилось 3300 человек (5 таборов) с 4 орудиями, для которых была подготовлена батарея на высоте Тепе-Бунар. В Рущуке, на расстоянии около 65 км от Систово, рас­полагалось свыше 21 000 турок; у Никополя, в 43 км от Систово, — еще около 10 000 человек.

Таким образом, благодаря удачному выбору места переправы русский десант в пункте форсирования в первое время мог встре­тить только 6 таборов и 6 орудий. Если бы первым рейсам удалось преодолеть сопротивление этих войск, то уже через 4 часа силы де­санта сравнялись бы с силами бригады Ахмета-паши, а через 5 часов — превосходили бы их втрое. Турецкие резервы из Никополя (полтора перехода) и из Рущука (два перехода), очевидно, также не смогли бы решить успех в пользу турок.

Необходимо признать, что как в обручевском плане войны, так и в плане кампании непосредственная подготовка форсирования Среднего Дуная и начальной переправы через него были разрабо­таны хорошо, в целом были весьма удачными и для своего времени являлись передовыми. Непосредственная подготовка и форсирова­ние впитали в себя все лучшее, что имелось в прошлом боевом опыте русской армии. План и подготовка форсирования в 1677 году не копировали механически прошлый русский опыт, а внесли в него много нового тактического содержания. Недаром опыт форсирова­ния Среднего Дуная русскими войсками в 1877 году впоследствии тщательно изучался западноевропейскими армиями и долго счи­тался в своем роде классическим.

Значительная роль в успешном выполнении подготовительной работы и плана форсирования Дуная принадлежала генералу Драгомирову.

Головной понтон первого рейса отчалил от северного берега Дуная около 2.00 27 июня. Луна затемнялась облаками, и ветер за­глушал шум весел; оба эти обстоятельства вначале способствовали десанту, но на середине реки выявилась и их неблагоприятная сто­рона. Темнота мешала выдерживать направление, ветер отбрасы­вал понтоны в сторону. К устью ручья Текир-дере пристали лишь одиночные понтоны; большинство их, вследствие темноты и усилив­шегося на реке волнения, прибилось к южному берегу Дуная выше или ниже устья Текир-дере. Все это объективно благоприятствовало сохранению внезапности высадки первого рейса, отчего зависел в значительной степени успех всего форсирования.

Турецкие аванпосты обнаружили понтоны первого рейса только в нескольких сотнях метров от южного берега и хотя открыли огонь, но вначале он был очень слаб. С первых же приставших к берегу понтонов стрелки-волынцы стали поодиночке взбираться на береговые кручи, образовав небольшой плацдарм. На западном фасе этого плацдарма располагалась 1-я стрелковая рота Волын­ского полка, на восточном — 3-я стрелковая рота того же полка, на южном — сотня пластунов. Около 3.00 фасы плацдарма были за­няты уже девятью ротами и сотней пластунов, а две роты находи­лись в резерве; плацдарм несколько расширился.

Схема 13. Переправа и форсирование Дуная Систово в ночь с 26 на 27 июня 1877 года.

Турецкие аванпосты зажгли веху на сигнальном шесте, и к ме­сту высадки первого рейса по тревоге двинулись турецкие войска от Систово и Вардена. Четыре турецких орудия заняли заранее подготовленные позиции на высоте Тепе-Бунар, два — на восточной окраине Систово. По мере приближения рассвета огонь противника все усиливался и становился более действительным.

С северного берега Дуная открыла огонь русская артиллерия; на ее долю выпало решить чрезвычайно важную задачу — обеспе­чить успех переправы и вести борьбу с турецкими батареями. С этой задачей русская артиллерия справилась блестяще. Первая турецкая батарея, открывшая огонь по переправлявшимся войскам, была подавлена тремя батареями 14-й и одной батареей 9-й артил­лерийской бригады, вторая — двумя батареями 9-й артиллерийской бригады. Такой успех был достигнут лишь благодаря тому, что русская артиллерия была еще накануне нацелена на борьбу с артиллерией противника и заняла на северном берегу Дуная выгод­ные с этой точки зрения позиции.

За день боя две батареи 9-й и одна батарея 14-й артиллерий­ских бригад израсходовали по 44 снаряда на орудие, что по тому времени являлось довольно большой нормой. Переправившиеся че­рез Дунай русские войска держали себя образцово. С понтонов никто огня не открывал, спасательные понтоны самоотверженно спа­сали тонущих. Особенно отличались русские понтонеры. Офицер-понтонер поручик Федоров спас под сильнейшим огнем десант из пробитого пулями понтона, высадил людей на южный берег, сам же поплыл обратно. Турки сосредоточили по понтону Федорова огонь целого табора. Федоров вернулся к месту посадки с двумя тяжелыми ранами; его шинель была пробита в 16 местах, а пон­тон получил 29 пробоин. Из рядовых особенно отличился солдат 2-й роты 4-го понтонного батальона Александр Иванов-Крылов. Два понтона с десантом Минского полка, в том числе и тот понтон, на котором был Крылов, недалеко от болгарского берега попали под сосредоточенный огонь турецких войск. Оба понтона затонули. Кры­лову посчастливилось ухватиться за плававшую в воде доску. Не думая о себе, он при помощи этой доски стал под огнем спасать тонувших. Ему удалось спасти двоих, один из которых был ранен. Самоотверженно работали и другие гребцы; грести приходилось против сильного течения, у большинства гребцов образовались кро­вавые затеки во всю ладонь, но они отказались от смены. Часто понтоны садились на мель; понтонеры спрыгивали в воду и под огнем стаскивали их.

С рассветом обнаружилось невыгодное расположение восточного фаса плацдарма, проходившего по западному берегу ручья Текир-дере. Восточный берег этого ручья командовал над западным, и за­нимавшие его турки на выбор расстреливали оттуда защитников восточного фаса. Необходимо было выбить турецкую пехоту с во­сточного берега ручья, что и было сделано после прибытия на плацдарм артиллерии; особенно удачно действовали два горных орудия поручика Лихарева и 5-я батарея 9-й бригады, Основная масса турецких войск отступила, но часть их засела в обрывах на значительном протяжении южного берега Дуная, восточнее Текир-дере. Укрывшись между камнями, турки стали осы­пать пулями подходившие к южному берегу понтоны второго рейса. Три понтона туркам удалось потопить со всеми находившимися на них людьми, а десанту и гребцам некоторых других понтонов они нанесли столь значительные потери, что эти понтоны не смогли выгрести и вернулись обратно. Однако большинству понтонов вто­рого рейса удалось все же пристать к южному берегу. В числе пер­вых достигли берега понтоны 2-й стрелковой роты Минского полка, которой командовал поручик Моторный. Едва высадившись, Мотор­ный с 80 солдатами по своей собственной инициативе бросился в штыки на засевших в обрывах турецких стрелков. Ударом во фланг русские частью перекололи, частью отбросили турецкую пехоту к востоку. Прибытие остальных рот Минского полка и удачное взаи­модействие их с горной артиллерией скоро окончательно решили дело на этом фасе плацдарма в пользу русских, и к 6.00 турецкая пехота была отброшена на восток на всем фронте.

К этому же времени была оттеснена на запад и та турецкая пехота, которая заняла позиции восточнее Систово перед западным фасом плацдарма.

Десанту пришлось действовать на сильно пересеченной местно­сти. Это обстоятельство, а также то, что войска десанта вводились в бой сразу же после их высадки, привело к тому, что роты и ба­тальоны перемешались. Такое перемешивание затруднило управле­ние боем.

В конце второго — начале третьего рейса на южный берег Ду­ная переправился Драгомиров со своим начальником штаба, с ге­нералом Скобелевым 2-м(5) и с адъютантом главнокомандующего.

Вскоре после этого на плацдарм прибыли вся 1-я, а затем и 2-я бригада 14-й дивизии, а в 10.30 — стрелки 4-й бригады. Стрелки были перевезены на пароходе «Аннета» и двух буксируемых им бар­жах; эти суда в целях маскировки были преднамеренно затоплены русскими против Никополя; лишь в ночь форсирования их подняли из воды, откачали и к 8.30 доставили в район переправы. Пароход вели моряки гвардейского экипажа. Они в этот день не только охраняли переправу от проникновения в ее район неприятельских судов, но и оказывали всемерное содействие по ходу самой пере­правы как доставкой к Систово «Аннеты», так и буксировкой пон­тонов с десантом паровыми катерами. После накопления на плац­дарме достаточных сил встал вопрос о его расширении.

Драгомиров принял решение в первую очередь овладеть систовскими высотами. Задачу овладения этими высотами Драгомиров возложил на 2-ю бригаду 14-й дивизии, поддержанную 4-й стрел­ковой бригадой. Наступление началось в 11.00, к 14.00—15.00 Си­стово и окружающие его высоты были заняты русскими. Уже в этих боях цепь являлась основой боевого порядка. В 13-м стрелко­вом батальоне в цепь сразу было рассыпано две роты, а затем к ним присоединились солдаты из других полков 14-й дивизии(6).

При форсировании Среднего Дуная и занятии плацдарма отряд Драгомирова потерял около 800 человек убитыми и ранеными, было потоплено 19 понтонов и два горных орудия с упряжками. Потери турецких войск не известны.

При форсировании Дуная здесь впервые во время войны на Бал­канском полуострове получил боевое применение русский военно-полевой телеграф; им был связан район переправы с царским на­блюдательным пунктом.

В тот же день, 27 июня, на южный берег Дуная было пере­правлено четыре полка 9-й пехотной дивизии с четырьмя батареями. К ночи на плацдарме находилось, таким образом, 28 батальонов и 30 орудий (свыше 25 000 человек). Удержание значительно расши­рившегося плацдарма можно было считать уже твердо обеспечен­ным. В течение 29 и 30 июня на плацдарм, кроме 9-й и 14-й пехот­ных дивизий, была перевезена еще и 35-я дивизия, так что в распо­ряжении формально стоявшего во главе переправы генерала Радецкого, командира 8-го корпуса, оказалось около 35 000 чело­век с 78 орудиями. Если бы даже из Рущука к Систово была пере­брошена вся находившаяся там турецкая дивизия Эшрефа-паши, то и она ничего не могла бы поделать с русскими войсками, занимав­шими плацдарм.

Стремясь опорочить замысел форсирования Среднего Дуная и его выполнение, немецкий военный писатель Фрейтаг-Лорингофен писал впоследствии, что форсирование и переправа русских через Дунай увенчались успехом лишь в результате отсутствия должной инициативы со стороны турецких войск. Если б, мол, они были бо­лее инициативны и подвижны, они подбросили бы резервы и от­бросили русских за Дунай. На самом деле своевременно подбро­сить к Систово резервы турки не могли, так как не знали заранее, что форсирование состоится у Систово. А всякая подброска круп­ных резервов после начала форсирования являлась бы уже запоздалой.

Высказанные нами соображения подтверждают и турецкие исто­рики. Так, Штрекер-паша писал: «Абдул-Керим не в состоянии был препятствовать ни сосредоточению значительных русских сил у пункта переправы, ни дальнейшему их наступлению. Даже в том случае, если бы он сделал распоряжение, чтобы после 27 июня все имевшиеся под рукой силы... двинулись против Систово, то эти вой­ска натолкнулись бы на значительно превосходные силы против­ника»(7).

Несколько выше Штрекер-паша в своем труде объяснил, почему Абдул-Керим-паша не мог сосредоточить свои войска к Систово до 27 июня: «Он не мог совершенно исключить возможность переправы русских между Каларашем и Журжево... если бы турки оказались здесь слабыми. Через это явилась бы возможность произвести на­ступление в четырехугольник крепостей с трех сторон и тотчас же отрезать крепости Рущук и Силистрию».

Таким образом, турки были введены в заблуждение и не имели возможности противодействовать форсированию реки русскими войсками.

После форсирования при достаточном количестве сосредоточен­ной на плацдарме русской пехоты там ощущался большой недо­статок в кавалерии: нечем было производить разведку сил и рас­положения противника.

Наводка моста зависела от доставки к Зимнице и Систово пред­назначенных для этого деревянных понтонов. Понтоны приходилось доставлять Дунаем от устья Ольты под огнем из турецкой крепости Никополь. В ночь с 26 на 27 июня 1-й эшелон в 100 понтонов вы­шел на Дунай и под командованием капитана первого ранга Новосильского благополучно прошел под выстрелами никопольских батарей, отчасти подавленных огнем русской осадной артиллерии с северного берега. К 30 июня в Зимнице были уже сосредоточены все деревянные понтоны и прочее имущество, необходимое для на­водки моста.

В ночь на 1 июля буря частью потопила, частью разметала все железные понтоны, предназначенные для наводки моста. Вследствие этого мост пришлось строить из одних лишь деревянных понтонов и плотов; это задержало наводку моста, и он был наведен лишь к вечеру 1 июля. Мост состоял из двух составных частей: «Север­ной» — между румынским берегом и островом Аддой длиной в 624 м, и «Южной» — между островом Аддой и болгарским бере­гом длиной в 534 м. Впоследствии этот мост получил название «Нижнего». К 9 августа был наведен еще один мост, названный «Верхним». «Верхний» мост навели частично на плотах, частично на шаландах и паромах из десантных средств. Он состоял из трех частей: из «Румынского» — между румынским берегом и островом Бужиреску длиной в 140 м, «Среднего» — между островами Бужиреску и Адда длиной в 536 м и «Болгарского» — между островом Адда и болгарским берегом длиной в 540 м.

Длительное время, потребовавшееся для сооружения «Верх­него» моста, объясняется плохой предварительной подготовкой переправы, о которой говорилось выше. Месячное запоздание с на­водкой «Верхнего» моста сильно задержало окончание переправы Дунайской армии в Болгарию, а в дальнейшем отрицательно ска­залось на питании русской армии подкреплениями и различными видами снабжения, которые необходимы были для ее энергичных действий. К 10 июля на южном берегу Дуная находилось уже 100 000 русских солдат и офицеров.

Стратегическое значение форсирования Дуная у Зимницы и Систово было велико: Дунайской армии открылся путь в Болга­рию. Преодоление крупной водной преграды дало возможность переправить армию в четверть миллиона человек при незначитель­ных потерях (800 человек).

Кроме правильного выбора места переправы, средств форсиро­вания и мер обеспечения (план Обручева), успехам форсирования способствовала дружная работа русских инженеров (сооружение батарей), моряков (постановка мин и минно-катерная борьба) и артиллеристов (артиллерийская стрельба), создавших благоприят­ные условия для форсирования. Взаимодействие всех перечислен­ных родов войск до тех пор нигде еще при форсировании так полно не применялось. При условии господства турецкого флота на Чер­ном море и Дунае без такого предварительного обеспечения фор­сирование было бы обречено на провал.

Инженерное обеспечение форсирования и особенно переправы было поставлено значительно хуже, но задачи и в этой области были выполнены. Новшеством было применение при форсировании железных понтонов Томиловского. Весьма ценной явилась инициа­тива Деппа, предложившего ускорить форсирование реки при по­мощи парохода.

Назначение Драгомирова начальником десанта оказалось вполне удачным. Драгомиров был хорошо знаком с теорией этого вопроса — его перу принадлежал труд «О высадке десантов в древ­нейшие и новейшие времена». В то же время наиболее реакционная сторона взглядов Драгомирова, пренебрежение огнем, в специфи­ческих условиях форсирования водной преграды ночью не нашла отражения.

В целом, помимо уже упоминавшегося образцового поведения русских войск, с тактической точки зрения при форсировании Сред­него Дуная положительной оценки заслуживают:

— доблесть, выносливость и стойкость рядовой солдатской и матросской массы, а также низших офицеров;

— многосторонние меры, направленные на сохранение в тайне пункта и срока форсирования;

— меры, принятые для введения противника в заблуждение;

— уточнение пунктов форсирования разведкой;

— тщательная тренировка войск в приемах посадки на паромы, поведении на воде и т. п.;

— правильный расчет войск на рейсы (с включением в каж­дый из них артиллерии(8)) и вообще четкое планирование всех дей­ствий на основе правильного предвидения;

— выбор для форсирования темного времени суток;

— подготовка артиллерии к поддержке форсирования со своего берега, умелое проведение ею контрбатарейной борьбы и хорошее взаимодействие с пехотой;

— быстрое и организованное расширение захваченного первым рейсом плацдарма;

— разумная инициатива частных начальников.

Опыт форсирования Среднего Дуная в 1877 году явился цен­ным вкладом в развитие русского военного искусства и в целом дал много нового в области форсирования крупных водных преград большой армией.

(1) Александр II, надеясь на легкое достижение победы <и быстрый разгром Турции, решил в целях поднятия своего личного престижа принять участие в войне. С ним на Балканский театр военных действий прибыл значительный штаб («главная квартира императора») в составе нескольких сотен чинов разного рода. Насколько такая главная квартира была громоздка, видно из того, что для ее передвижения требовалось 17 поездов или от 350 до 500 подвод. Присутствие на театре военных действий царя с его главной квартирой сильно стеснило действия командования Дунайской армии и впоследствии в ряде слу­чаев сыграло крайне отрицательную роль, хотя Александр II и обещал лично командование не вмешиваться. Николай Николаевич был, однако, склонен преувеличивать реальную нецелесообразность пребывания царя на театре воен-ых действий и впоследствии часто использовал это для оправдания своих неудачных действий.

(2) Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877—1878 гг. на Балканском полуострове, вып. 3, СПБ, 1898, стр. 143—145.

(3) Там же.

(4) См. Гамулецкий В. П. Из недавнего прошлого. В походе и битве, «Русский постник», 1878, стр. 592.

(5) Скобелев 2-й Михаил Дмитриевич, сын Скобелева 1-го, начальника Кавказ- казачьей дивизии.

(6) См. Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877—1878 гг. на Бал­канском полуострове, вып. 93, СПБ, 1911, стр. 107.

(7) Фохт Н. Записки Штрекера (Рашида)-паши о стратегической деятель­ности русской кавалерии в кампанию 1877—1878 гг. на Балканском полуострове, «Варшавский военный журнал», 1900, № 1.

(8) После потопления турками плота с двумя русскими орудиями первого рейса отправление артиллерии с последующими рейсами было временно задер­жано, что, конечно, нельзя признать правильным.

Вперед
Оглавление
Назад

Главное за неделю