Важное
SIPRI: общемировые военные расходы установили новый рекорд
"Микран" внедрил новые 
|
ОБЕСПЕЧЕНИЕ БЛОКАДЫ ПЛЕВНЫ С ЗАПАДАНа Западном фронте Дунайской армии блокада Плевны обеспечивалась в основном активными, наступательными действиями русских войск.Ярым сторонником наступательного образа действий своего отряда был сам Гурко; он считал, что наступление — единственный способ прочно обеспечить блокаду Плевны с запада. Целью наступательных действий, по его мнению, должен был явиться разгром турецкой Орханийской армии(1), занятие прикрывавшихся ею балканских горных проходов и овладение Софией. Мнение Гурко встретило сильные возражения со стороны целого ряда лиц. Тотлебен, Левицкий, Куропаткин и другие рассматривали задачи отряда Гурко как чисто пассивные. По их мнению, отряд Гурко должен был явиться таким же пассивным оборонительным заслоном на западе, каким был Рущукский отряд на востоке. Взгляды противников Гурко были ошибочными. Если бы они восторжествовали, турецкое командование получило бы возможность, доведя Орханийскую армию до достаточно крупных размеров, перейти с нею к таким же наступательным действиям, какие проводила и Восточно-Дунайская армия в отношении Рущукского отряда. Это сузило бы район действий Дунайской армии и при слабой способности ее к маневру в обороне заставило бы без всякой пользы выделить в отряд Гурко такие же несоразмерно большие силы, как и в Рущукский отряд. Кроме того, Орханийская армия, установив западнее Плевны фронт между Дунаем и Балканами, затруднила бы связь с сербской армией, активное вступление которой в войну ожидалось в скором времени, а без такой связи вряд ли состоялось бы и само вступление Сербии в войну на русской стороне. Главнокомандующий Дунайской армией в конце концов решил вопрос в пользу мнения Гурко, разрешив ему 19 ноября перейти в наступление на софийском направлении. Но одного лишь принципиально правильного определения способа действий отряда Гурко было недостаточно. Занятие Софии, находившейся в 200 км от Плевны, с предварительным разгромом Орханийской армии, являлось задачей сложной и серьезной; решение этой задачи требовало глубокого предвидения и тщательной подготовки. Прежде всего необходимо было правильно определить силу отряда. Значительное удаление от главных сил требовало выделения в отряд таких сил, чтобы он мог и самостоятельно решать задачи, и без подкреплений обладал нужным для успеха наступательных действий численным превосходством над противником. Определяя силы противника, надо было исходить не только из их состояния на день начала наступления, но и из расчета на возможное их увеличение в будущем. Но ни Гурко, ни главнокомандующий этого не сделали, хотя, казалось бы, должны были учесть свежий опыт постепенного усиления Восточно-Дунайской турецкой армии. Главнокомандующий должен был предвидеть усиление турецких войск еще и потому, что к 19 ноября ему было известно о расположении в Этрополе, Орхание и Софии до 25 000 турок и о возможном подходе к ним в ближайшем будущем еще 20 000 человек. Но главнокомандующий не проявил нужного предвидения и определил численность отряда Гурко в 50 000 штыков и сабель при 174 орудиях. Этих сил на первое время было достаточно, так как они обеспечивали в начале наступления двойное численное превосходство над противником, но с подходом турецких подкреплений силы сторон уравнивались; в этих условиях рассчитывать на решительный успех наступательных действий Гурко не мог. За исключением коренного просчета в определении необходимой силы отряда, подготовка к предстоявшей отряду Гурко операции в основной своей части была проведена правильно. К 19 ноября отряд Гурко занял исходное положение для наступления на Софию. В районе Осиковице и Голема Извор расположился передовой отряд под командованием генерал-майора Дандевиля (23 000 штыков и сабель при 50 орудиях). Главные силы отряда пот командованием генерал-адъютанта Шувалова сосредоточились у Яблоницы (24 000 штыков и сабель при 104 орудиях). Для обеспечения правого фланга был выделен во Братцу так называемый «правый летучий отряд (3 000 сабель при 14 конных орудиях) Левый фланг в Тетевене охранялся отрядом из состава 3-й пехотной дивизии, вскоре влитым в отряд Гурко. При подготовке операции было обращено внимание и на организацию снабжения войск. К 25 ноября значительные запасы продовольствия и фуража частью были собраны, частью находились в пути. Кроме того, в частях были образованы запасы сухарей, рассчитанные на период с 16 по 26 ноября, а из собранного в прилегающем районе зерна мололась мука и выпекался хлеб на текущее довольствие. Успехи в области продовольственного и фуражного обеспечения в значительной мере объяснялись тем, что войска частично взяли это дело в свои руки. Запасы боеприпасов были также пополнены. Но если задача питания войск продовольствием и боеприпасами была решена в целом правильно, то этого совсем нельзя сказать о снабжении обувью и обмундированием, в то время как предстоявшие действия отряда в горах, и притом в зимнюю пору, требовали крепкой обуви и теплого обмундирования. Надо отметить, что была также предусмотрена организация связи войск Гурко с главными силами Дунайской армии при помощи военно-полевого телеграфа. Сперва установили телеграфную линию до Дольного Дубняка, затем — по мере развития наступления — до Орхание. Во время наступления хорошую смекалку проявили военные телеграфисты: когда обнаружился недостаток шестов, они заменили их казацкими пиками, а недостающие изоляторы — резиновыми калошами. В процессе подготовки операции было обращено внимание и на разведку сил, расположения и укрепления противника. К 19 ноября в районе Орхание имелось 16 довольно сильных турецких укреплений, укрепленных пунктов и позиций. Они были расположены как у самого Орхание, так и у Новачене, Скравены, Лютаково и Лы-жане. В районе Орхание были обнаружены турецкие войска численностью 10 000—12 000 человек, в Берковице —до 2 000 человек; в Софии, по слухам, находилось не более 3—4 таборов. По данным штаба армии, в районе Орхание и Этрополя находилось 17 000—20 000 турок, в Софии — 5 000 человек и могло подойти в ближайшее время 6 000 человек из Ниша, 10 000 человек из Константинополя и 5 000 человек от Шипки. В общем данные о противнике были близки к действительности. К 21 ноября в Орханийской армии насчитывалось около 27 000 штыков при 37 орудиях, к 28 ноября —уже 40 000 штыков, а к 12 декабря—52 000 штыков при 88 орудиях. Но боеспособность войск турецкой Орханийской армии была в целом не высока. Пехота была собрана из самых различных пунктов Балканского полуострова и в большинстве своем состояла из малообученных и необстрелянных кадров мустахфиза. Таборы не были сведены в бригады и дивизии, так что о сколоченности армии не могло быть и речи. Задачу организации Орханийской армии верховное турецкое командование возложило на Мехмета-Али-пашу, который прослыл хорошим организатором. Задача эта была не из легких. Мехмету-Али-паше пришлось решать ее на ходу, так как он мог приступить к ее решению только после 21 ноября, когда выехал из Софии в Орхание, а в этот день уже началось наступление отряда Гурко. Наступление развивалось в основном двумя колоннами: правая двигалась на Орхание, левая — на Этрополь. Первые же бои показали недостаточную боеспособность войск Орханийской армии турок. Правая колонна отряда Гурко уже 23 ноября заняла Правец. Здесь хорошо выявились черты новой тактики наступления, постепенно вырабатывавшейся в ходе всех боев Дунайской армии. Наступление велось «перебежками поодиночке, или тонкими струйками по 5—10 человек, выбегающими одна за другой вперед, из разных точек главного потока. Каждый камень, глыба земли, пень, рытвина, куст скрывает за собой стрелка, посылающего неприятелю неприятность»(2); применялись в наступлении взаимная поддержка огнем и передышки в мертвом пространстве и пр. 30 ноября правая колонна заняла Орхание. Левая колонна 25 ноября заняла Этрополь, а 30 ноября — Златицкий перевал. Мехмет-Али-паша, принимая во внимание низкую боеспособность своей армии, значительно рассредоточенной по изолированным позициям обширного горного района, решил почти все свои силы отвести назад и сосредоточить их на заранее укрепленной позиции у Араб-Конакского перевала, через который пролегало шоссе на Софию. B создавшихся условиях у него иного выхода и не было. К утру 30 ноября Мехмет-Али-паша сосредоточил на араб-конакской позиции до 43 таборов. В процессе отхода вся турецкая пехота была сведена в три дивизии, по две бригады и одному резервному полку в каждой. К этому времени в армию прибыл ряд вполне боеспособных, обстрелянных таборов из Боснии. Все это позволило Мехмету-Али-паше прочно занять араб-конакскую позицию, оставив лишь небольшой отряд для защиты позиций у Лютаково. Положение Орханийской армии укрепилось, что придало устойчивость обороне Араб-Конакского перевала, на котором позиции турок были очень сильны. Это сразу же сказалось на ходе наступления отряда Гурко. Колонна Дандевиля, наступая на Этрополь, с большим трудом, потеряв около 350 человек, 28 ноября заняла лишь Врачешский перевал (гору Колдырма), на котором располагались слабо укрепленные передовые турецкие позиции. Сопротивление турок при этом было весьма упорным, потери их только убитыми доходили до 200 человек. Усиление сопротивления Орханийской армии не остановило на себе внимания Гурко. Он попрежнему продолжал считать вполне возможным почти безостановочное наступление на Софию. Само занятие турецкими войсками араб-конакской позиции Гурко рассматривал как мероприятие кратковременное, рассчитанное лишь на прикрытие отхода турецких войск на Софию и далее; он даже предложил Дандевилю выслать охотников, чтобы убедиться, не бросили ли турки своих позиций. Однако турки своих позиций не бросили и отражали продвижение русской разведки. Личное ознакомление Гурко с араб-конакскими позициями убедило его в их силе и в значительной численности занимавших их войск. Тогда Гурко решил, по примеру Телиша, «выжить» турецкую пехоту из занимаемых ею позиций при помощи одной лишь артиллерийской бомбардировки. До 3 декабря включительно войска отряда занимали исходное положение и втаскивали на горные кручи орудия, устраивая в то же время укрытия для них и для пехоты. 2 декабря Непокойчицкий сообщил Гурко, что сербы могут вступить в войну не ранее середины декабря и что, по сведениям из Константинополя, в первой половине декабря Мехмет-Али-паша намерен двинуться через Берковицу на выручку армии Османа-паши. В тот же день главнокомандующий, в соответствии с новыми данными обстановки, приказал Гурко «отнюдь не двигаться по ту сторону Балкан». Действительно, если бы второе сообщение Непокойчицкого оказалось верным, то в связи с задержкой вступления Сербии в войну отряду Гурко угрожал бы выход в тыл через Берковицу крупных сил турецких войск. Ни сообщения Непокойчицкого, ни приказ главнокомандующего не побудили Гурко отказаться от предположенной им бомбардировки араб-конакских турецких позиций. Гурко счел, что для движения через Берковицу Мехмет-Али-паша не сможет выделить более десяти таборов, которые не составят серьезной угрозы отряду. Исходя из этих соображений, Гурко и решил начать 3 декабря бомбардировку турецких позиций. Но его опередил Мехмет-Али-паша. Войска Мехмет-Али-паши 3 декабря начали контратаку лесистой высоты, близко подходившей к основным русским позициям, рассчитывая в случае успеха перехватить софийско-плевненское шоссе и тем лишить русские войска удобного пути сообщения с тылом. Однако контратака эта успехом не увенчалась, а 4 декабря Мехмет-Али-паша был отозван в Константинополь; временно заместивший его Шакир-паша о возобновлении контратаки и не думал. Тем не менее турецкая контратака так подействовала на Гурко, что он сосредоточил против араб-конакских позиций почти все силы своего отряда; развивать наступление на лютаковском и златиц-ком направлениях было уже нечем, и находившиеся там слабые отряды перешли к обороне. Таким образом, Гурко не только отказался от обхода араб-конакских позиций через Златицу, но над правым флангом и ближним тылом его отряда нависла угроза со стороны лютаковской группы турецких войск. Одновременно с сосредоточением почти всех сил отряда против араб-конакских позиций Гурко начал их бомбардировку, которая продолжалась с 4 по б декабря. Эффективность этой бомбардировки была невысока. Горный рельеф не позволял русской артиллерии ни занять по отношению к турецким укреплениям охватывающее положение, ни расположиться достаточно близко к своим целям; следствием этого явилось то, что артиллерия отряда не смогла вести по турецким укреплениям сосредоточенный огонь с близких и средних дистанций. Все это превратило двухдневную бомбардировку в пустую трату снарядов. Механическое перенесение опыта Телиша в совершенно иные условия себя не оправдало. 6 декабря поступила телеграмма главнокомандующего, в которой последний сообщал о неудаче под Еленой и категорически воспрещал всякое наступление. Эта телеграмма дала Гурко выход из того тупика, в который он попал. С 7 декабря весь отряд Гурко переключился на сооружение укреплений и оборудование позиции. В таком состоянии отряд Гурко находился без особых изменений вплоть до конца второго этапа войны. Потекли тяжелые дни борьбы войск отряда не столько с противником, сколько с суровыми условиями погоды и бытовыми неполадками всякого рода. В начале стоянки против араб-конакских позиций шли сильные дожди и стояли густые туманы, сменявшиеся сильными ветрами; потом наступили морозы; начались сильные вьюги и бураны, температура упала до 22—25 градусов; местность покрылась заносами и сугробами сухого снега, беспрерывно переносимыми ветром с места на место. Увлекшись строительством укреплений, отрядное начальство поздно спохватилось насчет постройки землянок. Землянки вырывались в промерзлой почве и вышли прескверными. В такой землянке уставший после службы солдат не мог согреться и отдохнуть. Костры из сырого бука горели плохо; топливо добывали с трудом, так как топоров не хватало и толстые буки приходилось рубить тесаками, у которых при такой работе быстро обламывались рукоятки. Плохо отдыхали части общего резерва, располагавшиеся в полуразрушенных домах тыловых населенных пунктов. Спирту, сахару и чаю было мало, сухарные запасы скоро пришли к концу. Одежда превратилась в лохмотья, обувь вконец износилась, полушубки имелись только у прибывшего в отряд пополнения. В результате всех этих трудностей и тягот, большинство которых могло бы быть предупреждено при ином отношении к солдату со стороны начальства, солдаты быстро истощались, болели, обмораживались. К 22 декабря число больных, требовавших госпитального лечения, достигло в отряде 5 000 человек. Число амбулаторных больных было при этом во много раз больше; 17 декабря в гвардейском Московском полку было 5 госпитальных и 807 амбулаторных больных. Полки таяли со дня на день. В Псковском и Велико-луцком пехотных полках на 13 декабря числилось в среднем по 1800 штыков, но уже к 22 декабря в первом осталось в строю 942 человека, а во втором — 900. В шести полках, занимавших позиции в горах, средняя суточная убыль заболевшими составляла 325 человек. Положение войск отряда Гурко с каждым днем становилось все хуже, о наступлении мечтали, как о наилучшем возможном выходе. В конечном итоге отряд Гурко выполнил две важнейшие задачи: 1) обеспечил блокаду Плевны с запада и 2) овладел в горах позициями, которые на третьем этапе войны явились удобными исходными позициями для перехода русских войск в наступление. Разгромить турецкую Орханийскую армию и занять Софию, однако, не удалось, так как планы Гурко не были основаны на реальном соотношении сил. Наступление отряда Гурко фактически закончилось 28 ноября. Но не только Гурко виноват в этих коренных просчетах. Доля вины — и притом большая — лежала на главнокомандующем. Так же, как и при летнем набеге на Балканы, Николай Николаевич не увязал свои планы по использованию подчиненных Гурко войск с реальным соотношением сил и общим положением Дунайской армии. В результате широко задуманный план не был обеспечен материально; было достигнуто только то, что можно было достичь при данных Гурко силах. (1) Так стал называться Орханийский корпус. (2) О. Пантюхов. На лрэвецком поле сражения, «Военно-исторический сборник», 1912, № 4, стр. 82. Вперед Оглавление Назад
|
