Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
КМЗ как многопрофильное предприятие

Преимущества
нового катера
ПК1200 "Сапфир"

Поиск на сайте

Главная / Издания / Литература / Книжная полка / Михаил Богачев. Воспоминания и размышления

Преданные и распятые

Ночь. Тропический ливень молотит по корпусу мириадами барабанов дождевых капель, литаврами волн - малеровская симфония ветра. Пена, срываемая с гребней, окрашена холодноватым свечением. Вытягиваю вперёд руку и вижу на кончиках пальцев игру светлячков.

Командир молча разглядывает фосфоресцирующее море, и эта красота мира диссонансом звучит в его словах: "Получена шифровка. Президент США приказал усилить действия против кораблей Варшавского договора. Идти на прямые столкновения, если корабли вероятного противника, то есть мы - мешают маневрированию или входят в боевой порядок".

Лев замолчал, не комментируя шифровку.

"Степан" - командир обратился к замполиту, - "скажи мне, Степан, мой идейный духовник и надсмотрщик партии - ты что думаешь о войне?"

"Мы победили".

"Да нет, мой замполит, я не об этом. Победили-то победили, да вкус победы - он разный бывает. Тебе ли это не знать, ты голодал в разорённой войной деревне, радовался мякишу хлеба, в котором жмыха и соломы было больше, чем зерна.

Не об этом я. Во всех наших монографиях о войне, многотомных трудах историков и литературе, начиная с Симонова - правда какая-то глупая. Наша родная Красная армия практически не выходила из войны, нескончаемые локальные стычки и крупные - Хасан, Финская компания. Уж кому-кому, а усатому дядьке в Кремле была известна истинная мощь народной армии и уровень подготовки её полководцев. На его стол ежедневно ложились разведсводки, которые отражали действительность всего мирового процесса. Он знал о действиях Гитлера больше, чем сам Гитлер знал о себе. Для него не было секретом ни одно заседание генерального штаба Вермахта или лондонского кабинета министров. И тем не менее была принята доктрина - на чужой территории и малой кровью, помнишь, лихой танкист в исполнении Крючкова молотит всех подряд и песни горланит: "Артиллеристы, Сталин дал приказ..."?

Сейчас появились теории, согласно которым он хотел первым напасть на Гитлера и даже месяц называют - июль. Гитлеру, мол, ничего другого и не оставалось, как начать боевые действия, иначе многомиллионный вал даже плохо подготовленных красноармейцев растоптал бы Германию. Когда я читал дневники начальника генерального штаба Вермахта фельдмаршала Гальдера, меня поразил один его разговор с Гитлером во время обсуждения плана вторжения "Барбароса". Он спросил фельдмаршала, какой план самый оптимальный, и Гальдер ответил: "Советы первыми напали на нас, мы бы перемололи их армию в течение месяца, максимум двух. Начиная войну первыми, мы будем вынуждены уничтожать их армию постепенно, неся значительные потери".

"По-моему, наш великий вождь" - в голосе командира прозвучал неприкрытый сарказм - "прекрасно это понимал и ни о каком наступлении даже во сне не думал. После подписания мюнхенского соглашения ему стало предельно ясно: война - вопрос времени, которого на подготовку армии и страны нет. В сентябре 1939 года директора всех промышленных предприятий вскрыли мобилизационные пакеты - страна начала жить по нормативам военного времени. Ранней весной 1941 года было проведено чрезвычайное совещание Политбюро, где был создан Государственный Комитет Обороны, о котором будет объявлено лишь в начале войны, и приняты стратегические решения о планах ведения войны. Кремль, Сталин прекрасно знали о соотношении сил, уровне подготовки личного состава, возможностях производства.

Шансы на спасение были только в длительной, изнуряющей противника войне, в использовании огромных просторов, колоссальных человеческих резервов, природных и материальных ресурсов. Эта старая кутузовская стратегия была чудовищно дорогой и требовала немыслимых людских жертв, но она гарантировала похоронить немецкий блиц-криг.

К концу 1943 году армия начала получать оружия, боеприпасов, самолётов, танков столько, сколько запрашивала. Война на истощение дала удивительный результат - промышленный потенциал страны стал в несколько раз меньше, чем в начале, а давал вооружения в десятки раз больше. Загадки эпохи военного коммунизма? Мой дядька, воевавший всю войну, рассказывал, что в начале трёхлинейку на двоих выдавали, а в конце войны ящики с автоматами, на которых клеймо "1940 год", стояли нетронутыми - некому было выдавать.

Именно ранней весной 1941 года и были подсчитаны десятки миллионов жизней, рассчитан первый этап - отступления, и намечены рубежи, первый из которых - Сталинград. В этот этап армия не получала ничего - ни обмундирования, ни вооружения, ничего - трёхлинейки образца 1893 года. Фронтовые бреши затыкались неподготовленным ополчением - пушечным мясом. Эшелоны вооружения отправлялись за Урал, склады которого ломились от снарядов, обмундирования, пушек, запчастей, но всё это предназначалось на следующий этап. Этап, который наступит ценой десятков миллионов жизней, о которых мы до сих пор спорим - 20,30 миллионов? Цена победы? Возможно ли было уменьшить число? Наверное, да. Но я не об этом, совсем не об этом, я совсем о другом. Моральное состояние армии оказалось совсем не таким, о котором нам рассказывают с детства - принципы социализма не работали. Массовая сдача в плен - это не гениальность немецкого солдата в умении воевать, это нежелание русского этого делать. И редкие исключения из правил типа Брестской крепости только подтверждают это. Ты только представь, что даже если бы часть армии начала воевать, как Брест? Но что-то мешало, что? Вождь быстро это понял, на третий день его "граждане и гражданки, товарищи, братья" перевели вектор войны в национал-патриотический. Потом и золотые погоны вспомнили, Невского, Суворова, Нахимова и даже церковь. Дядька показательный случай рассказывал, который как никакой характеризует то, что думали солдаты о своём социалистическом государстве. Война месяц как закончилась, их часть была расквартирована рядом с американским сектором, в котором находились бывшие узники концлагерей, угнанные на работы, военнопленные. Американцы предоставили им возможность свободного выбора - хочешь в Штаты, Францию, Швейцарию, а если русский, то можешь домой в Россию. Насобиралось таких немного, утром американцы построили и направили колонну в наш сектор. Когда колонна подошла к шлагбауму и постовые выяснили, в чём дело, то в начале просили людей развернуться и не делать глупостей с возвращением. Они-то хорошо знали, что этих людей ждёт дома. Когда колонна не послушалась и продолжила путь, солдаты открыли огонь поверх голов. Вернув этих людей к американцам, они были уверены, что сделали доброе дело.

Спрашивая тебя, Степан, о том, что ты думаешь о войне - я спрашиваю себя о том, допустим ли обман своего народа и, если допустим, то кто же тогда мы? Лагерная пыль на ветру, только лагерь у нас - государство. Государство, которое мы с тобой сегодня здесь защищаем и не задумываясь нажмём кнопку - пуск. Государство, которое не хочет через четверть века рассказать правду о войне, пичкая нас агитками Стаднюка и Чаковского, прошедшими правку партийных комиссий. Нет, мой дорогой надсмотрщик, не совпадает иногда понятие Родина и государства, разные они в душе, Стёпа".

Разные... Вспоминаю этот разговор на мостике и задаю себе тот же вопрос - кто же мы? Мы, по девять месяцев не вылезающие из прочного корпуса, живущие в обшарпанных, воняющих мочой домах, откладывающие гроши на отпуск и гордящихся кастовой принадлежностью. Кто я для государства и что государство для меня? Время ответило на первый вопрос - никто! Отказавшись от миллионов таких как я, лишив гражданства, отняв то, что некогда называли - Родиной, оно ответило на главный вопрос моего командира: правда - она вредна для народа и государства.

С горечью удивления понимаю, что есть только одна спасительная струна, на которой играют наши государственные акыны в самые тяжелые моменты истории - национализм. И звук этой струны так маняще сладок, что все сомнения уходят прочь и барабанная дробь в такте марширующих колон звучит объединяющим гимном: "С чего начинается Родина,с картинки в твоём букваре,с хороших и верных товарищей..."

Но есть и другая память, другая...

Через несколько часов мы погрузились. Впереди была вся боевая служба.


Главное за неделю