Важное
Испытания МРК "Буря" вышли на финишную прямую
Новые корабли 
|
Инженеры человеческих душИнститут красных комиссаров, основной задачей которого был контроль за деятельностью всех структур и ветвей власти, мало чем изменился и до наших дней. Ретушировали фасад, обновили ограду, поменяли вывеску, научили зубоскалить, забыв научить быть людьми.В академии на одной из лекций по философии марксизма-ленинизма моим соседом оказался командир крейсера "Москва". На перерыве мы разговорились. "До крейсера я командовал БПК "Проворный" и не думал ни о каких передвижениях, кроме как об академии", - начал он свой рассказ. "Но вызвали к командующему и предложили "Москву", сразу поманив пряником: если всё будет нормально в течение года, то академия и должность начальника штаба дивизии. Я тогда не понял - почему такие обещания, знал, что стоит крейсер в ремонте и больше ничего. На раздумья дали 10 минут, я и согласился. Назначение прошло так стремительно, что уже через два дня я принимал крейсер. Поднявшись на борт, был встречен дежурным по кораблю, который не знал, где находится нынешний командир и вообще кто из офицеров на корабле. Сыграл большой сбор, на который с грехом пополам собралось человек 30 из 235 по штатному расписанию. Прождал час, больше никто не появился. Взял дежурного и начал обход корабля; то, что я увидел, напоминало революционный "Потёмкин", где офицеры боялись своего личного состава, а правила бал приблатнёная годковщина. К вечеру мне удалось собрать офицерский состав, которому было давно на всё насрать, поскольку все были списаны с других кораблей и ни одному из них уже ничего было не нужно, все перехаживали в звании от года и до пяти лет. Нужно было что-то делать, просить и пугать их был мартышкин труд, я не стал метать молнии, что-то требовать, просто напомнил, что завтра всё начнём с белого листа и кто хочет служить - прошу прибыть на подъём личного состава к 5.30. Кто не прибудет - написать рапорт о переводе на берег или демобилизации. Распустил всех, попросив остаться механика и старпома. Оба были далеко за 40, повидали на своём морском веку многое и сейчас думали только о пенсии. Мои проблемы привести корабль в боевой вид или хотя бы навести элементарный порядок, их не трогали. И тем не менее у них был интерес посмотреть, как очередной командир свернёт себе шею. И вот на этом я и решил сыграть. "Владимир Иванович", - обратился я к механику - "подготовьте мне сейчас 10-15 резиновых шлангов, знаете, их в милиции называют «демократор», и принесите ко мне". "А Вы, Петр Егорович, можете среди офицеров отобрать тех, кто ещё хочет служить?" "Насобираю человек 10", - ответил старпом. "Вот и прекрасно, утром в 5.45 пригласите ко мне в каюту". "Есть!" - уже по-уставному ответил старпом и по этому "Есть" я понял, что ещё не всё потеряно. В 5.45 в каюте были все командиры боевых частей и несколько лейтенантов. Как и обещал старпом, 13 человек, на которых я мог бы положиться. "Товарищи офицеры", - начал я, - " Начнём с элементарного - уставного порядка, но наводить мы его будем - битиём, которое и определит сознание. Всю ответственность я беру на себя и заявляю это при всех, чтобы знали - это приказ". Раздав "демократоры", мы пошли к личному составу. Команда: "Подъём!" была встречена в кубриках, как обычно: молодые матросы, прослужившие до полутора лет, стремглав вылетали из коек, строились на верхней палубе для зарядки. Резиновыми дубинками через 15 минут был выстроен весь личный состав. Пройдя вдоль строя, я отдал приказание дежурному по кораблю: "Отставить! Команде в койки!" Подъём с помощью резиновых дубинок был повторен 5 раз до того момента, когда весь экипаж стоял в строю через пять минут после команды. На подъёме флага я обратился к личному составу: "Товарищи матросы, я вынужден прибегнуть к крайним мерам для наведения порядка, и пока мы не начнём жить по Уставу, я не отдам приказания об отмене наказаний таким не демократическим путём". Потихоньку дело сдвинулось с мёртвой точки, и на корабле начал возрождаться порядок, правда, для этого мне пришлось отдать под суд трёх человек, но корабль становился кораблём. Офицеры почувствовали вкус к службе, увидели перспективы; и в это время нам назначили замполита, наш уже в течение трёх месяцев был то в госпитале, то в санатории, то ещё где-то. Моим заместителем по политической части оказался один из родственников красных комиссаров, служивших аж с самим Ворошиловым. Для него эта должность была ступенькой лестницы, ведущей к Олимпу: капитан-лейтенант, заместитель командира крейсера 1 ранга и должность капитана 1 ранга. "Москва" планировалась ещё 2-3 года простоять в ремонте, а следовательно никаких тебе морей и прочей морской аварийности, штаб под боком – расти, замполит. Начал он свою деятельность, как и все замполиты, с заигрывания с личным составом, особенно обиженным, и понеслось – сбор компромата, доносы, кляузы, проверка конспектов с первоисточниками столпов марксизма, наглядная агитация и ничего полезного для настоящей корабельной жизни. Через месяц меня вызвал начальник политотдела дивизии, выложил на стол папку с жалобами: "Говорят, что у тебя порядок на корабле мордобоем наводится?" - без предисловий начал он. "Если иначе его нельзя навести, то приходится иногда прибегать" - не стал врать я. "Вы понимаете, что сейчас сказали, за это и под трибунал можно попасть?" "А где вы были до этого, когда на корабле царствовала анархия пьяных годков, вам об этом было неизвестно или показатели не хотели портить?" Короче, дело моё было передано на партийную комиссию и неизвестно чем бы закончилось, всё склонялось к лишению партийного билета, а дальше сам знаешь. Но на моё счастье отдел устройства службы после проверки корабля признал его передовым и подал в приказ командующему. Тот, видимо, вспомнил обо мне и своём обещании, вызвал. "Говорят, что дерёшься" - выслушав мой доклад, начал он. "Так точно, дерусь" - ответил я. Адмирал удивлённо посмотрел на меня, его поразила моя прямолинейность, которая могла очень плохо кончиться. "И что, ничего другого уже нельзя было придумать?" "Нет," - ответил я. "Хорошо, я подумаю, на тебя политработники столько грязи вылили, ну да ладно. Иди!" И в этом – «иди» - было обещание. Через неделю, командующий утвердил меня кандидатом на поступление в академию, вот так я и оказался здесь", - закончил он свой грустный рассказ. Мой замполит был уникален, он был единственным во всей Красной Армии. Уникальность его заключалась в том, что, ещё служа срочную службу, он понял - главная замполитовская обязанность - не мешать. И он никогда и никому не мешал. Отслужив срочную, поступил на какие-то политические курсы, окончив которые, стал офицером, младшим лейтенантом. Затем заочное обучение в Киевском политическом училище, где основной обязанностью было наличие конспектов первоисточников классиков марксизма и угощение преподавателей ленинского мировоззрения. Став к своим 45 годам заместителем командира ракетной подводной лодки по политической части, неукоснительно требовал ежемесячный боевой листок и еженедельную политинформацию, всё же остальное спускалось им на здоровый самотёк, за что и был уважаем всеми. Каждый месяц на момент получения командирами боевых частей шильного (спиртового) довольствия для обслуживания материальной части, замполит обходил всех, собирая дань для своих замполитовских нужд, которые в основном касались потребностей его организма. Все охотно отливали свою долю, прекрасно понимая, что это мзда за замполитовское ненасилие марксистскими догмами, конспектами, собраниями... и прочим политическим словоблудием. Рейдовые сборы дивизии в 1974 году проходили в Лиинахамари, якорная стоянка в знаменитой Девкиной заводи, где по преданию немцами была потоплена баржа с военнопленными, среди которых было очень много девушек, медицинских сестричек. В течение 10 дней мы сдавали задачи, стреляли торпедами, становясь на якорь рано утром. Часа два-три отдыха, и вновь - погружение, всплытие, стрельбы, обеспечения - мы были рабочей лошадкой, не предназначенной для показа командующему. "К-67" выдраенная, сиявшая новой краской красовалась на рейде, ожидая смотра. Заканчивались сборы, и мы, вернувшись с морей в 5.30, стали на якорь рядом с "К-67". Быстро позавтракав, командир дал «добро» уставшему личному составу провести уборку после подъёма. Лодка представляла собой заброшенную харчевню со спящим, где кого застал сон, личным составом. Неубранные столы с остатками пищи, грязные отсеки, но после 5 дневного отсутствия сна не до этого. Моё время дежурства. Поднялся с сигнальщиком на мостик. "Михалыч", - командир. "Есть, мостик, товарищ командир!" "Сейчас должен войти БПК с командующим, он будет 67-ю проверять. Меня не беспокой. Всё. Исполняй, я сплю". "Есть не беспокоить". В 6.00 вошёл БПК с вымпелом командующего флота. В 7.00 от борта корабля отвалил катер. "Товарищ лейтенант", - доложил сигнальщик, - "катер с командующим в нашу сторону идёт!" Проверив доклад и убедившись, что катер идёт к нам, а не к 67-й, доложил командиру, на что получил: "............е...если....еще раз........" Катер приближался, и уже не было никаких сомнений, что он идёт к нам. Вызвал швартовную команду для приёма катера и приказал в центральный пост поднять Льва. Но он принял свои походные на грудь и после пятидневной бессонницы спал сном ребёнка, только из пистолета его можно было поднять. Командующий сошёл на борт, а вместе с ним и его армада проверяющих чиновников. Недоумённо посмотрев и не видя встречающего командира, поднялся на мостик. "Лейтенант, доложите действия при встрече командующего", - недовольно рявкнул он. Я ответил. "И что, всё исполнил?" - недоверчиво спросил он. "Так точно!" "А где же твой раздолбай командир?" "Не могу знать!"- это было единственное, что мог ответить я. Командующий начал спуск вниз. Через 30 минут вся свита отбыла на БПК, а ещё через час он снялся с якоря. Сменившись с вахты и спустившись в прочный корпус, я узнал подробности посещения лодки. У трапа в центральном посту адмирала Лобова, он тогда командовал Северным флотом, встретил замполит. Он был в трусах, на шее болтался старенький фотоаппарат ФЭД. "Товарищ ко ...ма..н...дущий", - заикаясь нетрезво, начал он, - "позвольте фото на пам...ять" ..... Дивизию вернули в Видяево и, несмотря на успешность всех стрельб, поставили двойку за зимний период и рейдовые сборы. Льву объявили неполное служебное, замполиту задержали звание. И прозвище – «фотограф» - стало для нашего замполита вечным. Сейчас, из своего прекрасного далёка вспоминая тех, которые исполняли обязанности врачевателей человеческих душ, идеологических садовников, я понимаю, почему рухнула великая империя вместе со всеми -измами партийных доктрин. Люди, которые их несли и те небожители, которые их создавали, выхолостили человеческий смысл идеи, оставив мёртвую догму никому не нужных икон. Религиозная вера процветает и будет благоухать до тех пор, пока человечество не заглянет за край. Великая идея социального равенства - краеугольный камень всех идеологических, философских и мировоззренческих постулатов - была интерпретирована служителями партийного культа в банальное распределение. Кормушка не выдержала столько свиней.
|
