Заканчивается четвёртый месяц боевой службы - время, которое бесконечностью просеивается сквозь наши души.
Командир группы управления ракетной боевой части Слава Быков, лёжа в шестиместной, обшарпанной временем и грязью вахтенных сапог каюте, философствует:
"Если рассматривать частности и не входить в обобщения, то моё положение равносильно положению смертника, ожидающего приговор. Мой же приговор вынесен выбором профессии, теперь только рулетка судьбы. Чёт - авария, нечет - жизнь..."
Лодка удифферентована, глубина 60 метров, но на поверхности свирепствует шторм, и нас слегка покачивает.
Я почти не вслушиваюсь в философские изыски групмана. С достоверностью эпикурейца знаю, что рано или поздно постельная тема будет доминировать в этих словесных поносах мысли.
Славе 30 - этакий крепко скроенный мужичок, сам себе на уме. Никогда не высовывающийся поперёк батьки, пустивший всё на здоровый самотёк и точно понимающий, что кривая службы всё равно куда-то вывезет. Эта позиция стоика спасала его от всевозможных, по его мнению постоянных служебных придирок.
Спокойно выслушав кучу дерьма, выливаемую ему на голову командиром боевой части, ответив уставное "есть", он разворачивался и шёл в каюту. Бурча под нос о том, что весь мир дерьмо, закутывался с головой в пропахшее соляром одеяло и мгновенно засыпал. Мой комбат, устав от этой бесконечной борьбы, плюнул, перестав обращать на него внимание: себе дороже.
Вот и сейчас Славка, уставившись на вырезанный из какого-то журнальчика портрет кинодивы, приклеенный у него над головой, перешёл к главному - противоестественности нашего положения. Основным соперником в этой непрекращаемой дуэли был доктор, который в качестве основного аргумента спора, когда страсти начинали зашкаливать, увеличивал дозу брома в компоте экипажа. Он честно признался командиру на его вопрос о медицинском запахе компота:
"Товарищ командир, Быков для меня индикатор: когда его уши светятся от внутреннего перегрева при мысли о женщинах - пора дозу брома увеличивать".
Третий день не вылазим с приборной палубы, изоляция практически равна 0, а, следовательно, ракетный комплекс даже включать нельзя. Перезвонили и перебрали каждый сантиметр кабеля, каждый прибор - ничего, висит 0. Каждый день безрезультатного поиска ухудшает и без того непростые отношения с комбатом. Он смотрит на всё со стороны - бездари, элементарного доверить нельзя, и при этом постоянно жалуется командиру. Слава просто перестал появляться на приборной палубе, полагая, что это - дело инженера, то есть моё - копаться в схемах и релюхах. Вся помощь его заключалась в одном:
"Ну что, гении, в соплях не закопались?"
На четвёртый день нашли: коротит в одном из приборов, межвитковое замыкание. Включили борт ракеты - сигнал не проходит.
Старшина команды, устав от бесчисленных кручений разъёмов, хмыкает:
"Главный закон радиоэлектроники - не лезь, пока работает!"
Олег сидит на ящике из под Зипа в позе мыслителя:
"В чём наша сила?"
"В пломбе", - отвечает сам себе,- "У нас всё опечатано и опломбировано. На борту ядерный боезапас..."
Не слушаю этот бред и предлагаю:
"А на приборной палубе табличку повесим - не включать, убьёт!"
Моя шутка явно понравилась, смотрю на часы - два ночи, скоро на вахту, может, удастся заснуть на часок.
"Всё, бойцы, в исходное, завтра продолжим".
"Да нас завтра комбат в отсеке распнёт, четвёртый день кувыркаемся".
"Предложение?"
"Начать всё сначала".
К утру мы нашли эту проклятую соплю, комплекс выдал желаемое - к старту готов. Утренний чай показался удивительно вкусным и даже спиртовой батон не вызывал изжоги.
Наверху бушевал шторм. Высунув антенны в сеанс связи и поболтавшись несколько минут на перископной глубине, вновь погрузились.
Устроившись в своей выгородке, я заснул. Мне снились Петропавловский собор, булыжные мостовые, полосатые будки часовых и голос из детства:
"Посмотри, вот эта икона, что чувствуешь ты, смотря на эту мадонну, что чувствуешь?"
"Покаяние и раскаяние".
"А что ещё?"
"Глаза матери".
"А вот смотри на положение руки, только смотри внимательно-внимательно. Видишь?"
"Нет, рука и только, может, я не вижу - слишком далеко".
"Какой ты невнимательный, неужели не видишь? Скажи,я не обижусь".
"Нет, не вижу".
"Смотри, окончание левой руки, а теперь мысленно соедини левую и правую руки через всё тело. Соединил? И ничего не видишь?"
"Теперь понял, получается математический знак бесконечности".
"Вот видишь, ты же умница, только нужно уметь видеть".
"Но ведь математический знак бесконечности появился практически недавно, если сравнить с возрастом икон? Нет,это просто совпадение".
"А ещё хвастаешься, что знаешь историю. Завтра я покажу тебе иконы Суздаля, Новгорода, Киева. Тогда ты поймёшь,что это не просто совпадение - это великая тайна мудрости, связь времён. А что ты вообще знаешь об иконописи? Владимирские богомазы, Феофан Грек, Андрей Рублёв - стереотип, набор интеллигента? Я дарю тебе этот мир, завидую - тебе только предстоит в него войти".
Мне снилось, что я стою, задрав голову, и в лицо мне улыбалась вечность мудрой улыбкой памяти.