Только случайность помогла ей оказаться на работе в столовой
воинской части, где она и спаслась от голодной смерти. Она ведь была
совершенно одна в этом огромном полумёртвом городе, ни родственников,
ни покровителей у неё здесь не было.
Когда прорвали кольцо блокады, и в городе появился хлеб, она с
голодухи умудрилась съесть 6 буханок чёрного хлеба. В бессознательном
состоянии её увезли в госпиталь, где промывали желудок и спасали от
заворота кишок.
Но в жизни ничего бесследно не проходит, и, видимо, именно этот
случай послужил началом заболевания. К 50-ти годам у неё постепенно
развилась опухоль и непроходимость кишечника. От этой самой опухоли под названием рак кишечника она и умерла в возрасте 58 лет.
После прорыва блокады она закончила снайперские курсы и пошла
воевать на фронт. Имела боевое ранение осколком в голову. Войну
закончила в городе Берлине, имела медали 'За взятие Берлина', 'За
победу над Германией', 'За боевые заслуги', в последствии получила и
медаль 'За оборону Ленинграда'.
И вот уже после войны у неё на руках из документов оставалась
только 'Красноармейская книжка' и удостоверения к медалям, как у
военнослужащих того времени. Но война закончилась и пришло время
менять этот документ на гражданский паспорт.
Вот тут и возник вопрос, что по месту регистрации её рождения в
деревни Ушково нет никаких данных о ней. Из родственников тоже никого
не осталось, то ли погибли всё, то ли уехали куда-то. Поэтому наши
бдительные паспортисты выдали ей только временный паспорт, который
необходимо было менять через каждые три месяца. При просрочке срока
обмена плати штраф.
Вот дед и навострил свои партийные уши. Шпионка не иначе, раз у неё
нет документа, как у всех граждан. Отец служил в ВВС и их, как никого
других, проверяли чекисты Особого отдела. Биографии всех ближайших
родственников всегда находились под их неусыпным контролем и, если
бы в биографии матери было что-нибудь не так, да отца просто уволили
бы со службы, сделав соответствующие выводы.
Фанатизм идей мировой революции и бескомпромиссной борьбы с её
врагами позволял деду даже законную жену родного сына, мать троих его
внуков обзывать шпионкой и преследовать за отсутствие паспорта. Дед
был воспитан в духе революционных традиций того времени и может он
в этом и не виноват, такое было время.
Родился дед в 1896 году в семье многодетного чабана Григория в селе
Успенское, недалеко от города Армавира. В семье было 6 детей: Прасковья,
Семён, Тимофей, Николай, Матрёна и Митрофан.
Дед часто устраивал нам политзанятия и вот пришло время познакомить
своих внуков с биографией сестры-революционерки, которой он безумно
гордился. В глазах, прикрытых стеклами очков, появился яростный
блеск пролетарского азарта и ненависти к черносотенцам и прочим
контрреволюционным выродкам, борьбе с которыми он и сестра положили
свои лучшие годы жизни.
Но как только дед произнёс фамилию Грумм-Гржимайло, нас с братом
вдруг прорвал фонтан детской глупости и неимоверного веселья.
- Всё! - толкал меня локтем брат Валерка. - Ты у меня теперь будешь
не Чан, а 'Груммм-Гржимайло'! - с хохотом заявил мне родной братец
очередную кличку.
Дед взбеленился нашим крамольным поведением и вскочил со своего
лекторского стула из-за стола:
- Цыц! Придурки малолетние. Прекратить свои хиханьки! - в гневе
бросил дед слова, которых нам ранее от него не приходилось слышать.
- Это польская фамилия знатного рода...
Несколько испугавшись необычным поведением и резкостью дедовских
высказываний в наш адрес, мы притихли и слушали дальше.
Старшая сестра деда Прасковья или, как её все называли Параня, была
1879 года рождения и с 10-летнего возраста находилась на воспитании у
своей учительницы церковно-приходской школы Маргариты Ефимовны
Грумм-Гржимайло. Жизнь в семье сельского чабана в те времена была
тяжкой и прокормить пятерых детей было нелегко. Вот и пожалела
Маргарита Ефимовна свою способную ученицу и выпросила отца
Григория отдать ей Параню на воспитание. Сама учительница из-за
неустроенности личной жизни проживала одиночкой и всё свободное от
работы время посвящала своей воспитаннице.
В своё время, ещё в родном Питере Маргарита Ефимовна получила
хорощее гимназическое образование. Случилось так, что рано умер отец
и Маргарита вместе с матерью как старшая сестра поднимала и ростила
своих братьев. Именно она, давая платные уроки, содержала на своих
хрупких плечах семью и помогла братьям получить хорошее образование.
В результате её личная семейная жизнь не сложилась, а сама она решила
посвятить свою жизнь борьбе за освобождение народа, то есть следовала
за народовольцами, модными в то время в интеллигентских кругах
Петербурга.
Когда братья встали на ноги, получив образование, она уехала из
родного Питера в народ, на Кубань и стала учительствовать в школе в
селе Успенское недалеко от Армавира.
Семья Грумм-Гржимайло известна своими учёными, внесшими
большой вклад в науку.
Старший брат Григорий Ефимович – знаменитый советский географ,
известный путешественник и исследователь Центральной и Средней
Азии.
Его средний брат Михаил был незаменимым помощником во всех
путешествиях на Памир, Тянь-Шань и Центральную Азию, к тому же он
был картографом и военным изобретателем.
Младший - Владимир Ефимович – член корреспондент Академии
наук СССР, более полувека отдал разработке теории и практике
металлургического дела, создал школу отечественной металлургии.
Приёмная мать Маргарита Ефимовна заботясь о своей воспитанице
в начале 90-х годов перевозит её в Майкоп, устраивает Прасковью в
гимназию, где она успешно проходит обучение и получает очередное
образование.
Благодаря семье Грумм-Гржимайло, Прасковья, после окончания
гимназии в Майкопе, продолжила обучение уже в Петербурге. Во время
учёбы на Бестужевских курсах, которые давали высшее педагогическое
образование для женщин, она жила у Григория Ефимовича, он оплачивал
обучение Прасковьи и содержал её в своей семье. Уже будучи студенткой
она начала постигать теорию и практику революционной борьбы, участвуя
в марксистских кружках и распространяя запрещённую марксистскую
литературу и листовки среди рабочих.
После успешного окончания учёбы Прасковья вместе с матерью
работают учителями в школе в селе Ольгиновское (близ теперешнего
г. Гулькевичи). В этот период они совершают две весьма рискованные
поездки в Перербург.
Две хрупкие, одетые по питерской моде дамочки в поезде не вызывали
ни у кого никаких подозрений, что они под учебниками и книгами для
школы и библиотеки перевозят массу запрещённой литературы, под
которыми замаскированы десятки револьверов и патронов к ним.
Деду особенно нравились эти моменты, которые он ярко выделял, и
придавал этому поступку самоотверженность и безграничную смелость.
Ведь багаж в поезде у пассажиров дважды проверяли жандармы, но
так и не обнаружили целый арсенал стрелкового оружия. Этот эпизод
деду нравился ещё и потому, что после второй поездки дед, будучи
восьмилетним мальчишкой, встречал конспираторов на вокзале в
Гулькевичах с бричкой для перевозки багажа.
Вскоре Прасковья стала работать учительницей в железнодорожной
школе на станции Кавказская, куда её послал Ростовский комитет РСДРП
для укрепления местной партийной группы. Маргарита Ефимовна
продолжала работу в Ольгинке.
Веселая и общительная, с раннего детства познавшая все трудности
простого труженника, с природным даром организатора и с доброй душой,
Парася Украинка, как ее звали товарищи по партии, быстро завоевала
симпатии как учителей и учеников, так и рабочих железнодорожного узла.
Дугинец Прасковья Григорьевна
Она считалась одним из лучших агитаторов в социал-демократической
группе.
Конечно, фотография тех далёких лет не совсем качественная, но
хоть как-то передаёт внешний облик представителя интеллигенции того
времени.
После событий кровавого расстрела 9 января в Петербурге, а затем и
полного поражения России в русско-японской войне в мае 1905 года волна революционной борьбы российского пролетариата покатилась дальше
по промышленным центрам России, Поволжья, Закавказья, Украины и
Кубани. Призрак коммунизма всерьёз и надолго забродил по России.
Октябрьская Всероссийская политическая стачка показала силу и
организованность пролетариата в готовности к борьбе за свержение
политического строя. Этот небывалый напор революционного движения
заставил царя Николая II опубликовать Манифест от 17 октября о
созыве Государственной думы. В манифесте была обещана полнейшая
демократия: свобода слова, печати, союзов и собраний.
Большевики убеждали народ, что манифест - это лишь хитрый маневр
самодержца, предпринятый для того, чтобы выиграть время, собраться с
силами для разгрома пролетариата.
Для расправы с революционным движением царизм собирал
бандитско-полицейские отряды - 'чёрные сотни', выступавшие цепными
псами правительства за сохранение незыблемости самодержавия на
основах 'Православия, Самодержавия, Народности'. Черносотенцы
готовились к погромам, а большевики вооружали дружины самообороны;
черносотенцы готовили благодарственные манифестации 'за дарованные
царем свободы', а большевики вели подготовку к превращению этих
манифестаций в демонстрации протеста под лозунгами свержения
самодержавия и бойкота Булыгинской думы.
18 октября на станции Кавказская была получена депеша с текстом
царского манифеста. Здесь же, на перроне, большевик Гулькевич выступил
с разоблачением лживости манифеста, его поддержали железнодорожники.
Рядом с ним встала, развернув красное знамя, Парася Украинка.
- Долой царя! Да здравствует революция!- вместе со всеми скандировала
Параня.
Быстро, по цепочке весть о митинге на перроне разнеслась в депо, по
железнодорожным казармам и квартирам рабочих - стихийный митинг
превращался в демонстрацию протеста.
Плотная колонна демонстрантов прошла по вокзальной площади,
станционному поселку, Казачьей улице хутора Романовского. С
трепещущим на лёгком ветру алым стягом в руках шагала Параня в
первых рядах демонстрантов. Она верила, что недалёк тот день, когда
люди труда будут выражать свои чувства свободно, и не будет на их пути
ни шашек городовых, ни казачьих нагаек. Не знала только, что это её
последняя демонстрация...
На другой день в школе учителя и учащиеся отказались петь 'Боже,
царя храни' и сорвали благодарственный молебен по случаю дарованных
царем 'свобод'. С возгласом 'Долой царя! Свобода и революция!' все
покинули актовый зал. Кропотливая работа большевистского агитатора и
здесь дала свои положительные результаты.
При прямом подстрекательстве полиции подняла голову чёрная сотня.
Старый служака жандармский полковник Тихобразов быстро сообразил,
чья это работа. Банда из кулаков и лавочников, спекулянтов и одураченных
родителей некоторых учащихся, разбавленная деклассированными
элементами, была направлена к школе - громить учителей.
Прасковья, переодевшись в мужскую одежду, незаметно выскользнула из школы. Но на улице её опознал сынок одного из местных лавочников,
который напрасно пытался завоевать её сердце. Он и выдал её
жандармам.
Разъярённый полковник Тихобразов толкнул девушку в озверевшую
толпу - при случае всё можно будет списать на “народный” гнев. И били
её кулаками, ногами, кольями... Рабочая дружина, к сожалению, оказалась
на месте трагедии слишком поздно.
Ночью истерзанное тело Прасковьи Григорьевны было тайно унесено
с площади, где она лежала на земле - жандармы запретили её хоронить.
Тело на паровозе было доставлено на станцию Мирскую.
Со всех окрестных сел, станиц, хуторов, с железнодорожных станций
и рабочих поселков потянулись трудовые люди, которые знали её, - кто
лично, а кто понаслышке, чтобы сказать последнее прощальное слово
самоотверженному борцу за свободу.
На свежий холмик могилы лёг венок от членов Кавказской социал-демократической группы с надписью: 'Жила ты недолго, но честно'.
Именем Прасковьи Григорьевны Дугинец названы одна из центральных
улиц города Кропоткина и улица ее родного села Успенское под Армавиром;
железнодорожная школа №22 на станции Кавказской, откуда Параня ушла
в бессмертие, также носит ее славное имя.
На станции Мирской Северо-Кавказской железной дороги, недалеко
от здания вокзала, за невысокой оградой, стоит строгий обелиск, который
венчает пятиконечная звезда. На обелиске надпись: 'Жила ты недолго,
но честно. 1879-1905. Прасковья Григорьевна Дугинец. Убита 19 октября
1905 года на станции Кавказской черносотенцами'.
Дед, конечно, безумно гордился героическим революционным
прошлым своей сестры и тем, что носит эту знаменитую фамилию. Не
дай бог кто-то вместо Дугинец напишет или скажет Дугенец. Он вёл
бесконечные переписки с архивами и музеями, администрацией по
вопросам увековечивания имени своей сестры. Ему удалось многое и даже
на месте хаты, в которой жила Прасковья Григорьевна, была установлена мемориальная доска в честь её памяти.
Мемориальная доска в честь памяти Дугинец П.Г.
В своё время после вышеописанных событий, чтобы не попадать
под неусыпное поле зрения полиции, некоторые родственники, пытаясь
дистанцироваться от родственников-революционеров, поменяли одну
лишь букву в своей фамилии, 'и' на 'е' и стали Дугенец.
Дед постоянно поносил своих бывших родственников, обзывая контрой
и прочими мелкобуржуазными элементами, способными в любое время
предать дело мировой революции и выступить на стороне злейшего врага
- империализма.
Он долгое время после окончания курсов Красных комиссаров находился
на партийной работе. Пока его после войны в 50-е годы не исключили из
партии за перегибы в проведении политики коллективизации. Они начали
обобществлять мелкий домашний скот на селе, то есть кур, поросят и
овец, а как крестьянину прожить, не имея в домашнем хозяйстве такого
подспорья.
Важное
