Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Поиск на сайте

Глава 5. Море любит ребят солёных

02.03.11
Текст: Владимир Викторович Дугинец
Художественное оформление и дизайн: Владимир Викторович Дугинец
Здесь со спардека хорошо было видно огромные водяные валы, покрытые морской пеной, высотой метров 5 на выпуклый морской глаз, а ветер достигал 18-20 м/сек и буквально свистел, обтекая поверхности корабельных надстроек.

Когда корабль уходил носом в волну, до нас даже до спардека долетали мелкие брызги солёной воды. При этом корабль дрожал и вибрировал от мощных ударов в корпус, и мне представлялось, что бы могло быть с кораблём более малого водоизмещения. Все-таки у крейсера водоизмещение было 12 000 тонн.

И хоть штормило море, и корабль боролся со штормом, но жизнь на корабле не замирала ни на минуту. Неслись вахты, и личный состав выполнял в этих трудных условиях свои обязанности.

С нами на практику, кроме Чукмасова, прибыли и другие преподаватели училища и они каждый по своей специальности 'развлекали' нас здесь, на крейсере своими показами матчасти и прочими занятиями.

Капитан 2 ранга Асмус с кафедры 'Теории устройства и живучести корабля' заведовал корабельной вахтой в БЧ-5. И мне в этих суровых штормовых буднях выпала честь осваивать должность дублёра оператора машинно-котельной установки в носовом машинном отделении.

Попав в этот огромный отсек под названием НМО, я настолько был сражён масштабами силовых паротурбинных установок, что на всю оставшуюся жизнь потерял к ним интерес, и теперь у меня возникло страстное желание больше не попадать в этот шумный отсек.

Я только перешагнул порог в это помещение, как на меня обрушился шум и грохот работающего турбозубчатого агрегата, который вращал гигантскую валолинию гребных винтов, потоки тёплого воздуха и шум гигантских вентиляторов, запах горелого мазута бил в нос.

Спускаясь вниз по узкому наклонному трапу, я с нескрываемым страхом разглядывал с высоты трёхэтажного дома непонятное нагромождение котла, каких-то экономайзеров, паропроводов и прочих труб, на которых имелось бесчисленное количество клапанов и вентилей и всё это издавало шипящие, свистящие и грохочущие звуки, в которых человеческий голос просто тонул.

Как тут матросы общались между собой, мне было абсолютно непонятно, и мной овладел какой-то панический страх. Когда ты мало знаешь об этом нагромождении, то это и естественно. Всё это напоминало мифическую преисподнюю Зевса. Правда никто не кидал уголь в раскалённую топку, и не было тех кочегаров, которые не в силах вахту стоять, а вместо висячего чайника был установлен обыкновенный корабельный бачок для питьевой воды.

Я покрутился по всем этим корабельным шхерам, посмотрел, что делают матросы на своих рабочих местах, даже заглянул в меленькое оконце, где было видно пламя, бушующее внутри котла, кое о чём у них поспрашивал и поинтересовался, но скорее для порядка, чем из интереса.

Вся эта обстановка и этот постоянный шум на фоне качки так притупили моё сознание, что я долго не выдержал этой нагрузки на свою неустоявшуюся психику. Тем более я был тут не у дел, все матросы занимались своими делами, и им было не до меня.

Словно сработала какая-то курсантская предохранительная захлопка в моём мозгу, защищающая от перегрузок. Я походил по отсеку и, найдя себе потемнее закоулок, уселся на металлическую паёлину и впал в летаргический сон.

Я очнулся от своего заторможенного состояния, словно от толчка в бок, шестое чувство сработало вовремя. С высоты вниз по трапу спускался в машинное отделение капитан 2 ранга Асмус.

- Ну, как тут у вас дела? – спросил он, стараясь перекричать шум в помещении.

И даже не моргнув заспанными глазами я доложил параметры поддерживаемого пара в котле и что обстановка нормальная. Конечно, он был не такой уж и дурак и понял, что я тут в углу бессовестно давил харю на бок, а не нёс тяжёлую ношу корабельной вахты. Асмус был настолько порядочным офицером, что не позволил себе подать вид, что заметил мою заспанную физиономию.

Наш курс пролегал мимо стоящего на всех четырёх якорях плавучего маяка под названием 'Ирбенский'. Когда мы поравнялись с ним, и он оказался на траверзе, до него было всего 5 кабельтов. Это была выкрашенная в бело-красный цвет посудина средних размеров с высокой колонной посередине. На её вершине находился маячный огонь. По этому маяку, видимость которого составляла порядка 12 миль, проходящие корабли и суда в ночное время определяли свое местонахождение.

На этот утлый кораблик со стороны было просто страшно смотреть, его кренило и мотало на волне, что порой создавалось впечатление, что ещё немного, ещё чуть-чуть, и он уже не вынырнет на волне проходящей через него.

Там на плавмаяке ведь тоже находились люди, и это наверняка были настоящие мореманы с обветренной просоленной грудью и кривыми ногами, которые позволяли им крепко стоять на ходящей ходуном палубе.

Но, если мы двигались и могли хоть как-то влиять на качку, то этим бедным мужикам, наоборот, нужно было стоять на месте и ни шагу с места, координаты которого значились в лоциях.

Только поздним вечером уже в сумерки мы, наконец, вошли в аванпорт Лиепаи. Сразу после прохода Средних ворот за молами ограждения затихла нескончаемая качка.

Аванпорт был закрыт с трёх сторон молами, поэтому здесь уже не было той бешеной волны, хотя ветер и не стихал. Мы облегчённо вздохнули, а крейсер встал на якорь всего в 10 кабельтовых от светящегося огнями берега. Тут уж некогда в темноте было заводить концы на рейдовую бочку и на якоре хорошо. Когда земля совсем рядом, то и на душе как-то оно спокойней. Хоть и издали, но земля.

Утром, после завтрака по трансляции объявили 'Большую приборку'. Корабль после такого штормования нужно было привести в божеский вид и как следует отмыть от всех последствий влияния качки на нормальный организм человека.

Боцман на корабле это большой человек, это палубный бог. Он отвечает за состояние верхней палубы и всех корабельных швартовных устройств, находящихся на ней. Палуба на крейсере о-го-го какая огромная, а значит и работы на ней непочатый край.

Крейсерский боцман пожилой усатый мичман уже привык пользоваться дармовой рабочей силой, которую представляла такая большая масса курсантов, проходящих практику. Нужно только заполучить её в своё подчинение законным или незаконным путём. Вот поэтому он с утра и вышел на свою охоту за курсантами, дабы набрать себе команду штрафников для самых грязных и непривлекательных работ.

Мы с Моней, Юркой, Лёхой и Рариком сидели на волнорезе на баке и курили около специального обреза для окурков (параша для окурков) и оживлённо обсуждали прошедший штормовой день в его весёлых картинках и подробностях. Сзади, шлёпая своими тапочками, к нам незаметно подкрался боцман и с места пустился в накачку:

- Товарищи курсанты! Вы, почему нарушаете корабельные правила и сидите на крашеной поверхности? Ваши фамилии? – он достал из кармана свой кондуит с маленьким огрызком карандаша и изобразил готовность записывать наши данные.

Мы вовсе не ожидали такого поворота событий насчёт крашенной поверхности и нарушений корабельного устава. Не моргнув глазом, боцману доложили вымышленные фамилии.

Обычно в таких случаях упоминают самые ходовые русские фамилии Иванов, Петров, Сидоров, Козлов, Попов. Но у нас, как назло, в классе был и Сидоров, и Петров, и Козлов, и Попов, и даже Иванов был, но только в соседней роте. Мы по очереди представились Зверевым, Родионовым, Смирновым, Петуховым, а Рарик сдуру ляпнул фамилию Чукмасов.

Боцман, довольный первым уловом нарушителей, записал в свой блокнотик наши бредни и, с видом человека исполнившего свой долг, зашаркал тапочками на правый борт в надежде ещё кого-нибудь подловить в свою дикую бригаду штрафников.

- Мужики разбегайся по шхерам и не высовываться до конца большой приборки, - скомандовал Федька и нас, как ветром сдуло с бака. Минут через двадцать по корабельной трансляции хорошо поставленным голосом дежурного офицера по кораблю прозвучала команда:

- Нижепоименованному личному составу построиться! Шкафут правый борт, форма одежды рабочая. Петухов, Родионов, Зверев, Смирнов, Чукмасов, - и далее звучало ещё порядка 10 фамилий.

Когда мы, сидя в кубрике, услышали фамилию Чукмасов, то взвыли от дикого хохота и чуть не попадали на бедного Рарика, который на мгновение имел наглость представить себя не Аристарховым, а Чукмасовым.

Теперь было самое время делать ноги уже и из кубрика, но мы задержались и напрасно. Через несколько минут грохоча по трапу кожаными подошвами ботинок в кубрик влетел командир роты Владимир Петрович и с ходу пошёл в разнос:

- Какой негодяй вздумал назваться моей фамилией? Мне ещё этого геморроя не хватало, перед каким-то боцманом отчитываться, - не стеснялся в выражениях взбешённый Чук. – Товарищи курсанты, найдите мне эту сволочь, я сделаю из него инвалида.

Будущий потенциальный инвалид стоял и преданными глазами, в которых сквозило невероятное сочувствие командиру, пожирал своего шефа, как в своё время учил нас сам Чук:

- Всегда жри глазами своего начальника, и служба пойдёт, как по маслу.

- Товарищ капитан 3 ранга, неужели вы могли подумать, что ваши подчиненные способны на такую низость. Да мы этого нехорошего человека вычислим и сдадим вам на растерзание, - успокаивал Рарик возмущённого до крайности командира.

На следующий день на построении на подъём флага боцман всё же с печальным видом походил вокруг строя курсантов в надежде найти Чукмасова, или хотя бы Петухова.

Да где там найдёшь среди двух сотен курсантов, лица которых он видел только мельком один раз. Но вывод-то я полагаю, он сделал, что на каждого хитрого боцмана найдутся хотя бы пять хитрожопых курсантов ВВМОЛКОУУ, которые всё равно обведут морского волка вокруг пальца. И лучше, ну их на фиг. С ними лучше не связываться. Когда на море было спокойно или крейсер стоял на бочке в аванпорту, то всегда голодный курсант не просто хотел есть, он всегда хотел жрать. Однако мыть посуду после приёма пищи ни у кого особого желания не возникало.

Корабельные коки по указанию помощника командира корабля не жалели смальца и комбижира при приготовлении пищи для личного состава. Поэтому и первое получалось наваристым с плавающим по поверхности жиром, а второе блюдо само собой выходило тоже с золотистым жирком.

И вот вся эта жирная гадость, как ржавчина, оседала в матросском желудке и постепенно, в зависимости от срока службы, вызывала гастриты, панкреатиты и прочие болезни плавсостава.

Кто дольше служил на кораблях, у того и больше оседало в организме этого холестерина. В основном это касалось, конечно, офицеров. Им бедолагам за свою службу на кораблях удавалось заполучить этой гадости на весь ассортимент человеческих болезней.

Оседала жирная плёнка и на посуде, из которой питался личный состав, а отмыть её в корабельных условиях было совсем не просто. Это ж надо сначала сбегать за горячей водой на камбуз, потом с мылом мыть кисточкой, под названием 'маруська', жирные алюминиевые ложки, миски и бачки, а затем протирать их газетами вместо полотенец. Эти мероприятия приводили к равномерному растиранию этого неистребимого жирного налёта по всей поверхности металлической посуды. Где же напастись столько полотенец для мойки посуды? Да и кто их стирать потом будет?


Корабельный обед - дело святое

И когда Рарик за обедом внёс своё очередное антисанитарное предложение:

- Мужики, а давайте будем рубать прямо из бачков! И посуду почти не нужно мыть, а ложку свою каждый сам помоет, - все согласились с этой глупой крамолой корабельных правил.

С этого дня был разработан целый ритуал приёма пищи по-скифски. Старшина бака Юрка Соколов давал команду личному составу своего бака:

- Приготовиться!

По этой команде все брали в руки свои орудия труда и, как галчата, окружали бак с первым блюдом, стоящий на складной банке в неимоверной тесноте между коек.

- На старт! Внимание! Марш! – и вся голодная десятка принималась усердно хлебать из одного котла. Зрелище, конечно, не для слабонервных.

Ложки у каждого были теперь свои. У кого деревянная, а у кого и размеров почему-то больших, чем обычная. Где только умудрялись на корабле такие доставать. Ложки мелькали с неимоверной быстротой, а когда в бачке оставались последние крохи борща, и приближалось металлическое дно бачка, то Федя командовал:

- Финиш!

Ложки стучали об приближающееся дно с ускоренной частотой в попытке урвать последние крохи заканчивающегося варева.

Аналогичная участь расправы ожидала бачёк со вторым блюдом. Зато мыть ничего кроме собственной ложки не требуется, а бачковому остаётся помыть бачки и убрать с импровизированного стола.

Страницы 3 - 3 из 32
Начало | Пред. | 1 2 3 4 5 | След. | Конец | Все 



Оглавление

Читать далее

Предисловие
Глава 1. Страна голубых озёр, лесов и аэродромов
Глава 2. Кубань - жемчужина России
Глава 3. Вот она какая - первая любовь
Глава 4. Я вижу море
Глава 5. Море любит ребят солёных
Глава 6. Дальний поход
Глава 7. 'Океан' в океане
Глава 8. Ах! 5-ый курс!


Главное за неделю