Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Системы обогрева для флота

ВМФ предложили
системы для подогрева
палубы

Поиск на сайте

Глава 7. "Океан" в океане

02.03.11
Текст: Владимир Викторович Дугинец
Художественное оформление и дизайн: Владимир Викторович Дугинец
На экзаменационной сессии, которую мы сдавали в конце февраля и марте уже 1970 года, нам предстояло сдать 5 экзаменов. Сразу после этой сессии мы должны были ехать в Севастополь на самую продолжительную практику, которая должна была длиться целых 4 месяца и проходить на кораблях Черноморского флота.

У всей кафедры марксизма-ленинизма был праздник – мы сдавали экзамен по Политической экономии. Дабы не омрачать политработникам их торжественное настроение перед 100-летием со дня рождения Ленина, к которому уже усиленно готовились не только они, но и вся страна, на нашем классном совете было принято решение сдавать этот сложный экзамен по системе 'Гюйс'.

Вообще 'гюйс' это крепостной флаг красного цвета со звездой по середине, который носили на носовом флагштоке корабли, начиная со 2 ранга и выше.

А в курсантской жизни мы так называли синий форменный воротник с тремя белыми полосками, означающими три великие победы русского флота на морях. Гюйс был такого размера, что под него в точности вписывался стандартный лист бумаги формата А4.

Для уверенной сдачи экзамена, мы всем классом старательно трудились и написали на отдельных форматных листах ответы на каждый экзаменационный билет, и теперь вся задача сводилась к передаче этих листов в класс, где проходила эта экзекуция.

Передача шпор происходила в момент захода следующего курсанта для сдачи экзамена в классное помещение. У него под воротником лежали эти самые листы, и, когда он садился за стол для подготовки к ответу по своему билету, незаметным движение руки соседа они изымались из этого потаённого места и передавались по назначению.

Мне тоже была передана такая шпора, но я, даже не глядя на неё, отправил её в стол под крышку конторки, как совсем ненужный мне мусор.

Она мне была и вовсе не нужна, так как я к этому времени уже изложил на бумаге все свои мысли и был готов к ответу. Когда подошла моя очередь отвечать, я лихо оттарабанил свои ответы, на поставленные в билете вопросы, получил пару-тройку дополнительных вопросов от преподавателя и тоже ответил на них правильно. Последовала команда:

- Следующий!

Тут я с чистым сердцем и приподнятым настроением от свалившегося с меня груза очередного экзамена выскочил из аудитории. Настроение было прекрасным – спихнул очередной предмет кафедры марксизма-ленинизма, я сгонял в буфет и на радостях попил молочка после тяжких экзаменационных трудов. Когда я с умиротворённой физиономией после своего променада подошёл к нашему классу, где шёл экзамен, а наши шустрые марксисты - ленинцы поражали чёрных полковников своими глубокими знаниями, то нервно вышагивающий по коридору Серёга Попов обрушил на меня свои восточные эмоции:

- Сима! Мы с тобой в глубокой жопе! Когда половина класса сдала экзамен, полковник обшмонал все столы. Наши шпоры нашли в столах! Твои, мои, Лёхины и Лепаева! Щас начнётся такое светопреставление! Щас нам матку вывернут на изнанку по полной программе. Вызвали начальника политотдела училища, всех командиров и начальников с нашего факультета. Для них же это ЧП базового масштаба.

- Серёга, да ты не мельтеши! - прижался я к стене спиной, осознавая весь ужас нашего положения. - Что мы сейчас можем сделать? Поезд уже ушёл. Обидно только, что я этой шпорой вообще и не пользовался, а вот следы уничтожить не догадался.

- Да! Тут прокол всей нашей системы 'Гюйс'.

В наш класс набилось человек 10 начальников всех рангов, начиная от нашего Куликова и начальника факультета, до начальника политотдела училища. Вместе с тремя преподавателями они вершили нашу судьбу. Там стоял шум и гам, и настоящий тарарам. А тарарам был бы, если б в канун годовщины 100-летия Ленина класс получил 4 двойки по политэкономии. Такого быть не должно.

Конечно, политработники раскусили, что по этой системе экзамен сдавал весь наш 342 класс, и нужно было наказать и искоренить проявленную нечестность и политический позор из наших рядов. Нас поодиночке стали вызывать в класс и целой толпой пытали теперь уже по полной программе курса Политической экономии и материалам всех последних партийных пленумов и съездов КПСС. Причем было уже чётко ясно, что задача стояла завалить парочку курсантов для острастки и в назидание остальным. Этими крайними и оказались мы с Гого, а Лёхе и Славке поставили жалкие тройки.

Седой полковник, наш преподаватель с красными просветами на погонах, скрепя сердцем вывел мне двойку в экзаменационную ведомость.

Уж он-то знал, что отвечал я на вопросы билета и его дополнительные вопросы прекрасно. Ему откровенно было жаль портить такому, почти отличнику по всем остальным предметам курсанту, учебную карьеру. Но он сдался под натиском огромной комиссии, присутствующей на этом избиении бывшего секретаря комсомольской организации, позволившего себе встать на путь обмана такой серьёзной кафедры, как кафедра марксизма-ленинизма.

Тяжесть проступка усугублялась тем, что близился 100-летний юбилей нашего вождя мирового пролетариата, который планировалось встретить с особым размахом.

Командир роты даже представил список на награждение наших курсантов медалью 'За воинскую доблесть в честь 100-летия со дня рождения В.И.Ленина'. В этот список попали только круглые отличники учёбы с безукоризненным поведением и кристальным моральным обликом.

Таких образцовых претендентов на медаль у нас в роте набралось всего 6 человека, остальные хоть и были умницами, но чем-нибудь да не дотягивали до этого стандарта.

Когда я с позором и своей обидой вышел из этого чистилища, как я только себя не обзывал за допущенную халатность и вольность в обращении с таким компроматом, как шпоры. И дятлом и долбо…, а что толку-то. Всё равно пересдачу назначили на конец лета, когда мы уже вернёмся с практики.

Обидно было, что и по моей вине тоже произошло вскрытие нашей тайной системы 'Гюйс', по которой сдавал экзамены не только наш класс. Слава богу, что мы должны сейчас ехать в Севастополь, а не в отпуск. А то сидел бы я здесь с Гого в 'академии' и пару недель готовился к пересдаче, а не гулял на воле, как все нормальные.

Это была моя первая и последняя официальная двойка за учёбу в училище – такого позора и унижения я до сих пор не удосуживался испытать.

Успокаивало только то, что до пересдачи было больше четырёх месяцев, а за это время можно освоить китайский язык, а не только политэкономию. Остальные экзамены были сданы очень успешно, и я был полон решимости за 4 месяца практики на кораблях вызубрить этот учебник Политэкономии не хуже любого преподавателя.

Мы с Гого были выставлены на всеобщий позор комсомольского собрания роты и нас склоняли те, кому было это положено делать по штату, как последних негодяев и мошенников.

А уже 18 марта мы неслись на поезде Ленинград-Севастополь в сторону Чёрного моря. В моём походном вещмешке вместе с нехитрым курсантским скарбом почётное место занимал учебник 'Политэкономия', который стал моей настольной, но нелюбимой книгой на этот период жизни.

В поезде мы частенько вспоминали с ребятами этот неожиданный позор всего нашего класса, который прогремел по всему училищу. Для политработников это был бальзам на душу, им удалось раскрыть заговор против одной из наиважнейших кафедр в училище и они долго не могли оставить в покое эту тему.

Уже в поезде наш руководитель практики капитан 2 ранга Родионов объяснил нам, что мы будем проходить практику на новейшем корабле Черноморского флота противолодочном крейсере 'Ленинград' и вдобавок в составе большой группы кораблей будем участвовать в могучих манёврах под названием 'Океан-100'.

Наш командир роты Куликов убыл на практику с нашим 341 классом, они должны были на учебном корабле 'Смольный' из Кронштадта следовать на Кубу с дружеским визитом. А это уже загранпоход и соответствующая ему валюта.

В Севастополе нас на ПКР 'Ленинград' не пустили по причине того, что крейсер имел гриф 'сов. секретного' корабля, а наши допуска по форме №1 из училища на корабль ещё не прибыли. Поэтому Родионов договорился о нашем временном размещении в военно-морском училище имени Нахимова.

Утром мы, как цыгане, со своим движимым имуществом с вокзала прибыли в это училище. Какой простор и сколько света было в этом училище по сравнению с нашими тёмными длинными коридорами квартальной клетки. Но больше всего нас поразило другое.

Если у нас в Ленинграде только-только началась весна, то тут уже во всю цвели сады, и южный город был, как цветущая невеста, одет в бело- розовую фату цветов фруктовых деревьев.


А в Севастополе уже цветут сады

Это чудо пробуждающейся весны я и дома всегда очень обожал – цветущие сады. Ну, как можно пройти мимо такого рая. Мы с Моней, Толей Рыковым и Васей тоже не смогли пройти мимо цветущих деревьев и сфотографировались на территории училища, недалеко от столовой.

Когда нас привели в курсантскую столовую, то мы, уставшие и голодные после дорожных мытарств, уселись за столы попить чайку. Время было для завтрака уже позднее, и залы столовой были пусты от местного курсантского люда.

Куда только подевалась наша усталость при виде молоденьких девчонок-официанток, обслуживающих курсантскую столовую. Все как на подбор с южным загаром и молодые девы, ну просто кровь с молоком, суетились вокруг столов.

Мы долго сидели раскрыв рты, поворачивая только головы вслед целым косякам девах, перемещающихся по залу, и любовались этим цветником, из под коротких юбок которого выглядывали стройные загорелые ноги. У нас же в училище по этому поводу глянуть было не на кого – кругом одни старухи и пожилые тетки с усталыми и озабоченными беготнёй лицами. А тут…! У нашего Гого даже слюнки потекли от такого пейзажа, ошеломлявшего здорового курсанта.

- Вы чего сюда пришли? Рты-то хоть позакрывайте и бошками своими не крутите, а то не ровён час пооткручиваются, - первым пришёл в себя Славка Красновицкий, наш теперешний старшина роты. – Чай пейте – остынет!

Куда там! Все с набитыми ртами продолжали медленно жевать белый хлеб с маслом и озираться по сторонам, отслеживая все движения привлекательных объектов по залу столовой.

Когда с чаепитием было покончено, наши самые бойкие кавалеры кинулись представляться и знакомиться с девушками. Где ещё такая возможность представится. Прямо как на танцах в нашем Зале Революции.

В этом училище нас поразило и не только это. Курсанты, передвигаясь по огромной территории училища только строем, обязательно отдавали честь не только офицерам, но и старшекурсникам. Ну, ни какой демократии и свободы в этой системе не было и близко!

При следовании на обед из учебных корпусов в столовую все шли строем, обязательно в бескозырках, парадным строевым шагом и обязательно под музыку оркестра, исполняющие бравурные марши.

Около оркестра стоял дежурный по училищу и принимал парад голодных курсантов. Если ему не нравился порядок в строю, то он заставлял старшину, ведущего строй в столовую, повторить это торжественное прохождение. Может быть, это и действительно повышало аппетит и без того всегда прожорливых курсантов, но то, что дисциплина была аракчеевская, то это уж точно.

Зайдя в столовую, и разместившись у своих столов, по команде старшины все снимали бескозырки, а уже по команде 'Сесть!' - садились и вешали головные уборы на специальные крючки под крышкой стола. Все эти действа нас очень впечатляли, и мы понимали насколько у нас в училище всё проще и как-то повольготнее, пусть оно и не такое светлое и просторное, как это.

Только вот в такие незначительные моменты из курсантской жизни начинаешь понимать, что такое питерская свобода.

Удивительно быстро, в этот же день, появились наши допуска на корабль. Уже после прощального обеда в так понравившейся нам столовой севастопольского училища мы на буксире были переброшены на борт крейсера.

'Ленинград' стоял на рейде Севастопольской бухты, и вся связь с ним осуществлялась посредством катеров и портовых буксиров. Когда мы стали подходить к этой громадине, показавшейся нам издали неуклюжим утюгом, то были просто поражены высотой борта над водой. Верхняя палуба этого гиганта возвышалась над водой на высоте 15-ти метров, и буксир пришвартовался прямо к борту, словно к стене, в которой зияло большое отверстие со спущенным к воде трапом.

Взбежав по трапу, мы оказались на торпедной палубе, где вдоль бортов, побортно размещались два пятитрубных торпедных аппарата. Помещение торпедной палубы было огромным и впечатляло своим просторами и идеальной чистотой внутреннего корабельного помещения. Аппараты со стороны бортов были закрыты огромными горизонтальными крышками, которые открывались при стрельбе гидравлическими приводами. По этой причине их не было видно со стороны моря, а торпедная палуба не заливалась волной, в отличие от крейсера 'Москва'.


Противолодочный крейсер 'Ленинград' на рейде Севастополя

Корабль, как мне показалось, был абсолютно новейшим. Всё блестело и пахло свежей краской, медь надраена до уровня зеркала, всё выглядело очень эффектно в наших глазах.

Страницы 1 - 1 из 14
Начало | Пред. | 1 2 3 4 5 | След. | Конец | Все 



Оглавление

Читать далее

Предисловие
Глава 1. Страна голубых озёр, лесов и аэродромов
Глава 2. Кубань - жемчужина России
Глава 3. Вот она какая - первая любовь
Глава 4. Я вижу море
Глава 5. Море любит ребят солёных
Глава 6. Дальний поход
Глава 7. 'Океан' в океане
Глава 8. Ах! 5-ый курс!


Главное за неделю