На флоте кино это не только важнейшее из наших советских искусств,
но и наилучший способ на некоторое время оторваться от однообразной
корабельной жизни, и, уткнувшись своей физиономией в экран, забыться
от тягот и лишений дальнего похода. По распорядку дня фильмы на корабле
демонстрировались три раза в неделю: среда, суббота и воскресение.
Когда старенький проектор типа 'Украина' начинал свой киношный
стрёкот, а на белом экране появлялось изображение, то моментально
замолкали голоса возбуждённых зрителей, и под звёздным бархатом
южной ночи повисала неимоверная сосредоточенная тишина. Даже был отчётливо слышен плеск волны о борт где-то там далеко внизу. Все молодые
и крепкие члены экипажа и уже пожилые офицеры и мичмана погружались
в военный сюжет и сопереживали вместе с героями фильма.
Когда, как всегда, на самом интересном месте внезапно обрывалась
старая кинолента, то тут бедного кинщика готовы были растерзать на
куски. Недовольный народ не стеснялся эпитетов и высказывал своё
возмущение не совсем литературным языком. Рёв и топот стоял как на
стадионе:
- Сапожник! Кинщик хренов! Фильму давай!
На время стоянки на якоре в нейтральных водах была выставлена
вахта по борьбе с ПДСС (подводные диверсионные силы и средства).
Вахта ПДСС - это автоматчики в касках, расставленные вдоль бортов для
наблюдения за поверхностью воды. Под винты корабля с кормы крейсера
был опущен огромный фонарь с мощной ватт в 300 светящейся лампой.
Вода была настолько прозрачной, что с высоты кормы в радиусе 30
метров было видно не только боевого пловца, который мог подкрасться
к нашим винтам, но и всю многочисленную плавающую и крутящуюся у
фонаря морскую фауну Средиземного моря.
После окончания фильма мы ещё долго разглядывали в светящемся
прозрачно-голубом пятне воды разных обитателей глубин, начиная от
рыбёшек и медуз и заканчивая небольшими акулами.
Как обычно, в такие моменты Есикин разматывал свои рыболовные
снасти и начинал колдовать, подёргивая леску уже опробованного в деле
блестящего 'дурака'.
И здесь рыба была нисколько не умнее, чем на севере и реагировала
на эту приманку одинаково активно. Витька с трепетом заядлого рыбака
вытаскивал на палубу обманутых блеском металла рыб. Мы стояли и
только успевали подсчитывать улов везучего рыбака.
Попался на эту дурацкую приманку и полуметровый акулёнок. Витька
немного поводил его на своём поводке, а потом лихо вытащил на палубу,
и все, кто только недавно смотрели фильму, собрались вокруг этого
небольшого чуда с многочисленными и острыми зубами.
- А попался, который на базаре кусался! – орал от восторга и избытка
эмоций Моня. – Витёк, вспарывай ему своим ножичком брюхо, может там
бутылка пиратского рома лежит.
- Какая бутылка? Ему от роду всего три месяца, - со знанием дела
утверждал Витька.
- Ну, не бутылка, так шкалик, может, влез, - не сдавался Моня. – А его
сожрать-то можно, не отравимся?
- Забирай и суй его в свою электропечь. Зажарим и слопаем молодого
морского пирата, - скомандовал Витёк.
Моня схватил двумя руками несчастную рыбину и прыжками помчался
разогревать свой мангал в шаропилотной.
Как и положено было по инструкции по борьбе с ПДСС, через
определённые интервалы времени командир БЧ-2 производил
профилактическое гранатометание в воду вокруг корабля. Нужно было
показать потенциальным противникам, что наше око не дремлет, и мы
готовы бороться даже с такой нечестью, как подводные пловцы.
Он ходил по верхней палубе с брезентовой котомкой через плечо,
в которой лежали ручные гранаты РГ-42, и через каждые 50 метров
выдёргивал чеку и бросал гранату за борт.
Взрыв гранаты под водой предназначался для возможного подводного
диверсанта, который мог совершить свой коварный замысел, и привесить
на корпус или винты магнитную мину или ещё какую-нибудь взрывную
пакость.
При взрыве гранаты по днищу корабля раздавался удар похожий на
удар молота по железу. Попадись в этот момент под водой в радиусе 15
метров подводный пловец или водолаз, он получал смертельный удар,
а если находился подальше, то тоже терял сознания от таких мощных
гидравлических ударов, получая баротравму лёгких и других внутренних
органов.
- Товарищ капитан-лейтенант, дайте гранатку бросить! - упрашивали
мы командира БЧ-2.
Но, сосредоточенный на своём небывало серьёзном занятии, он не
позволял нам это недетское дело, и ни в какую не соглашался доверить
нам грозное оружие, лежащее в его котомке.
- Вот мудило! Скорее бы он заканчивал свою профилактику. Всю рыбу
мне тут распугал вместо диверсантов и поубивал её своими гранатками.
Не дают нормально порыбачить, - возмущался наш доморощенный спец
по рыбной ловле.
- Каждая такая гранатка стоит треть лейтенантской зарплаты, а он уже
за этот вечер их два своих мешка повыбрасывал за борт, - доложил Лёха
свои соображения.
- Да, я смотрю здесь никто это не считает. Здесь, как в детском саду.
Комдив по каждому самолёту дергает за верёвочку сигнальной ракеты и
шмалит их в агрессора на полном серьёзе. Уже тоже кучу ракет выпулил,
а на кой ляд? Он и сам то наверно не знает, - вступил я со своими
наблюдениями по вопросу комдивских стрельб по воздушным целям.
- Мужики, какое вам дело до этого? Положено, они и шмалят. Что они
экономить будут боезапас? Всё это запросто списывается после похода,
как израсходованное на боевую подготовку, - закончил наши дебаты
Федя.
Из люка шаропилотной стал разноситься аромат жареной рыбы - Моня
во всю кулинарил в своём мангале.
- Пошли рыбки попробуем, Моня уже там накачегарил, - предложил
кто-то.
Сожрали, на ночь глядя, весь Витькин улов, а с ним и бедного акулёнка,
и никто даже не поперхнулся, но хоть попробовали акульего мяса.
А ночью, уже под утро труба пропела 'Боевую тревогу' и корабли
двинулся в дальнейший путь в сторону Гибралтара.
По тревоге в нашу с Генкой нору неожиданно завалился командир БЧ-3, и, наступив в темноте на мою ногу каблуком ботинка, врубил свет.
Увидев распростертые на матрасах на полу наши голые спящие тела,
он выразил своё крайнее удивление:
- Мужики, а вы что тут живёте, что ли!?
- Живём, товарищ капитан-лейтенант, - щурясь от яркого света и потирая отдавленную командирским каблуком ногу, ответил я.
- Я даже и не знал…, - честно признался нам непосредственный
начальник в собственном незнании обстановки о бытовых условиях
своих подчинённых. – Ну, вы уж потерпите, весь корабль забит людьми и
продуктами.
- А мы и не ропщем. Мы уже ко всему привыкли, курсант он везде
курсант. Лишь бы матрас был, да кормили, а остальное всё ерунда, -
отшутились мы от своего начальника, прибывшего проверять действия
своих подчинённых по сигналу 'Боевая тревога'.
- Вы только моего салажонка на этом посту не развращайте, а то он
совсем ещё зелёный. Он тут с вами пообщается и может возомнить из
себя годка, - на всякий случай предупредил нас 'бычок'.
- Да мы наоборот ему тут помогаем осваивать технику, и объясняем
работу механизмов. Так что за салажонка не переживайте, скоро он будет
классным минёром, - убедили мы начальника, который хлопнув дверью,
побежал дальше проверять свои боевые посты.
Пришлось тоже вставать и бегом нестись на ГКП для несения уже
порядком осточертевшей вахты.
Корабли построились в строй кильватера и взяли курс на Гибралтарский
пролив. Впереди нас ожидала качающая волна Атлантики со своим
Бискаем и переход на север.
1 апреля мы подошли к Гибралтарскому проливу, и медленно ползли
мимо знаменитой английской военно-морской базы Гибралтар. Она
находилась на маленьком полуострове площадью всего-то около 7 км?
с одноимённым названием и историческим мысом Европа в южной
оконечности, всего-то в 50 км от пролива.
Для меня всё понятие о Гибралтаре сводилось к тому, что это просто
прекрасное курортное местечко, где проводили свой отдых воротилы
современного капитализма. Что-то типа Канарских островов.
Здесь же, пользуясь возможностью разглядеть с небольшого расстояния
эту базу в мощные перископы, я пытался рассмотреть всё внимательнее.
Только теперь до меня дошло значение этого райского местечка для
кораблей флота. Это была бесценная по своему значению военно-морская
база натовских сил. Это даже не база, а настоящий КПП для всего
Средиземного моря.
Огромная скалистая но ровная площадка на востоке, которую мы все
вначале принимали за странно наклоненную поверхность аэродрома,
по словам Родионова, оказалась прозаической площадкой для сбора
дождевой воды.
Дефицит воды в этом жарком климате заставлял англичан находить
такие странные способы обеспечения базы водой. Дождь капал на
пологие склоны этой ровной площадки, устроенной на скале, и стекал в
огромные специальные резервуары для хранения воды. Этими небесными
подачками приходилось обходиться вдобавок к постоянно работающим
опреснителям морской воды.
Был здесь и аэродром с оригинальной взлётно-посадочной полосой
длиной-то всего около 2 км, вытянутой с востока на запад, и выходящей
прямо в бухту Альхесирас. Эта полоса, пролегающая через хребет горы, была выгнута в виде коромысла.
Военно-морская база Гибралтар
Самолёты, садящиеся на ВПП в направлении запад - восток, совершали
свой пробег по уходящей в гору полосе и тем самым укорачивался их
тормозной путь до остановки. Взлетали самолёты с востока на запад и
уклон полосы наоборот помогал разгонять самолёт до взлётной скорости
при меньшем пробеге.
На аэродроме базировались самолёты ВВС Великобритании, а значит
и США тоже. На западном побережье полуострова находилась маленькая
бухточка со странным для этих мест названием Росия.
Прекрасно защищённые молами причальные стенки для стоянки
кораблей были оборудованы всей необходимой инфраструктурой.
Мало того здесь находился нормальный судоремонтный завод и четыре
приличных сухих дока.
Так что, американские и прочие натовские корабли не испытывали
трудностей с ремонтом и базированием своих кораблей в этом важном
стратегическом районе.
Потрепала тебя волна и ветер Атлантики – заскочил через пролив в
Гибралтар, и ремонтируйся в спокойной обстановке. Есть где и личному
составу отдохнуть в нормальных береговых условиях, так как кабаков и
публичных домов здесь в достатке.
В общем, это настоящий рай для военно-морского флота и авиации.
Неплохо устроились наши заморские коллеги.
Это нашим кораблям приходилось в случаях аварийного ремонта
чапать аж до Египта и там, на птичьих правах, силами своих специалистов
из СССР устранять неисправности и повреждения. Но туда ведь ещё и
доползти нужно.
Странно так всё сложилось в истории, сколько не бился наш флот в
великих победах на морях, но у России никогда не было своих заморских
баз.
Корабли для выхода в океан вынуждены были преодолевать огромные
расстояния и форсировать проливы, которые контролируются другими
государствами. Что Босфор, что Гибралтар или Фареро-исландский
рубеж, везде сплошной контроль и глаз за нашим флотом.
Только поэтому наши корабли должны иметь хорошие мореходные
качества, большую дальность плавания и автономность. Но кроме этого,
чтобы противостоять ударам противника корабли должны иметь и
высокую боевую устойчивость. Кто им тут в нейтральных водах чужих
морей поможет противостоять против оружия противника. Одна надежда
на свои силы.
Вот поэтому ещё больше возрастает роль специальных кораблей и судов
тылового обеспечения боевых действий в удалённых районах океанов и
ремонта кораблей в таких условиях.
Были у нас временные пункты маневренного базирования во Вьетнаме
в Камране и на Кубе, но времена меняются, и их уже давно нет, а флот
должен выполнять свои функции по охране морских коммуникаций и
своим присутствием во всех районах океанов демонстрировать мощь и
силу своей страны.
Одним словом, можно просто позавидовать натовскому флоту - у них
уже в то время всё это было в полном достатке.
Здесь в проливной зоне мы впервые увидели и представителей
королевских английских противолодочных сил. Над нами, словно
эскортируя в Атлантику, постоянно кружился желтый вертолёт ВМС
Англии 'Си Кинг'.
Красивая и аккуратная машина, словно заводная игрушка, летала над нашим строем кораблей и всё что-то высматривала и вынюхивала.
Эффектная машина, ничего не скажешь! По сравнению с нашими
неуклюжими Ка-25 она действительно выглядела лакированной
моделью.
Противолодочный вертолёт ВМС Англии 'Си Кинг'
Мы миновали гигантские чёрные пальцы Геркулесовых столбов, и
вышли в океан. И закачала океанская волна Черноморский флот в своих
крепких объятиях воды и ветра.
Важное
