Довольный произведённым на нас эффектом такого знакомства и
питья шила из кружки, он вызвал дежурного по кораблю и отдал ему
приказание:
- Дежурный! Дай команду трюмачу запустить котелок для Сазонова.
Шустро! Давай, одна нога здесь - другая там.
Поговорив с нами о наших биографиях, он собрал какие-то свои
шмотки и выдал:
- Пойду, попарюсь перед дальней дорогой.
После ухода из каюты этой неординарной личности спала гора с плеч,
и стало легче дышать.
Прибежал рассыльный матрос и передал нам, что нас вызывает к
себе командир. Проходя мимо гальюна в офицерском отсеке, который
одновременно был и душевой, мы слышали шипенье пара и плеск воды
вперемежку с фырканьем Сазонова, принимающего утреннее омовение.
В крохотной каюте командира он сразу почуял исходящий от нашего
дыхания привычный запах сазоновского угощенья.
- Уже познакомились со своим начальником? Я виноват, что во время вас
не предупредил. Сейчас вынужден сказать, что эта личность вам в друзья
не подходит, - начал свою запоздалую, но откровенную речь Кличугин.
– Никаких дел с этим человеком не иметь и все контакты с ним я вам
запрещаю. Я сейчас отправляю его в очередную отсидку на гарнизонную
гауптвахту.
- Товарищ командир! Можно только один вопрос? – не выдержал я
такой откровенности. – А как же он у вас на корабле служит, если он себя так ведёт?
- А так и служит. Получает получку и исчезает с корабля. Приходит
через девять дней, моется в душе, а я ему вручаю комплект постельного
белья и записку об арестовании на пять суток. После пяти суток отсидки
приходит на корабль, опять моется в душе и снова исчезает.
- Не хочет человек служить. Не испытывает ни малейшего желания, а
мы тут с ним мучаемся, а уволить не увольняют – не вышел срок. Говорят,
что нужно воспитывать. Он ведь трёхлетчик, закончил 'Макаровку' в
Питере, по специальности штурман, призван на три года. Вот этим летом
уходит в запас после столь тяжкой корабельной службы, - прочитал нам
целую поучительную историю командир.
Кличугин был и сам молодой, дышащий неуёмной энергией офицер,
всего то на два года старше нас. Командиром корабля стал ещё в прошлом
году, но и он ничего поделать с этим уникальным кадром не мог.
Оказывается, чтобы заткнуть вакантные дыры в офицерском
корабельном корпусе Министерство обороны очень просто решало эти
проблемы. Просто призывало выпускников гражданских мореходок на
службу длиной в три года. И все проблемы решены были одним махом. А
кто там из них хочет служить или не хочет - это никого не интересовало.
Вот и получал такой уникальный фрукт получку, откровенно бил
балду и шатался по бабам, которые были без ума от таких симпатичных и
бесшабашных офицериков, как Витя Сазонов.
У меня сразу же сам собой возник напрашивающийся вопрос:
- А куда же деваются выпускники из училищ?
Конкурс при поступлении в училище огромный, курсантов учится
в училищах тьма. А почему же на кораблях они не появляются после
выпуска.
Выходит, попадают на должности береговые, а на корабли идти служить
никто не желает. Ну ладно, у половины этих выпускников имеются лапы,
которые устраивают их на блатные должности. Ну, а остальные то 50%
выпускников куда деваются? Странная система подготовки корабельных
офицеров явно буксует.
А ведь в училище всех готовят к службе именно на кораблях. Некоторые
парадоксы того времени мне были ещё непонятны, но вопросы я уже
начал задавать.
В море корабль выходил за всю стажировку только один раз, да и то
на мерную милю и на девиацию, ещё неделю простоял на брандвахте в
аванпорту.
Порулить на выходе в море нам никто не доверял и мы просто в
качестве зрителей пошарахались на мостике, что быстро надоело. Изучать
навигационное оборудование выхода из аванпорта было уже скучно, так
как мы это проходили уже на первой и второй корабельных практиках,
ещё на крейсере 'Комсомолец'.
Но вот на этом выходе в море я чётко понял, что на этих малых
противолодочных кораблях служат настоящие моряки. Корабль с его
водоизмещением всего-то в 550 тонн на волне моря в 3 балла испытывал
такие же параметры качки, как тот же БПК 'Смелый' при состоянии моря
в 5 баллов.
Его, как утлую лодчонку, начинало бросать с волны на волну, и он
ковырял своим острым носом гребни набегающих волн, которые по
размеру несколько меньше, чем высота форштевня над водой.
Волны двумя веерами начинали заливать бак, а брызги уже начинали
залетать до ходового открытого всем ветрам мостика. Брезентовые
обвесы мостика трепетали, и полоскали материей на ветру, отчего на нём
становилось не совсем уютно от везде проникающего ветра-свежака.
Можно, конечно, управлять кораблём из ходовой рубки, но небольшие
круглые иллюминаторы в свои 4 отверстия в большой мир не позволяли
осуществлять требуемый обзор пространства. Это тебе уже не ПКР
'Ленинград'.
Ну, ладно мы выскочили в море на 5 часов, а если тебя будут сутками
сопровождать такие неудобства в сочетании с качкой, то тут долго не
продержишься.
На мостике всегда находятся командир и вахтенный офицер, рулевой
и сигнальщик. Этим бедолагам всегда больше всех и доставалось ветра,
холода и брызг.
По формуляру корабля его предельная мореходность была указана
7 баллов. Я с ужасом представлял себе, что же будет твориться с этим
корабликом даже в Балтийском море в шторм силой 7 баллов, когда
высота волны достигает свыше 2 метров. Там уж точно не разберёшь где
твоя голова, а где ноги.
Присмотра за нами со стороны Сазонова никакого не было, а
командиру было тоже не до нас. У него своих забот полно со своими 60-ю
подчиненными матросами и мичманами. Поэтому мы были предоставлены
самим себе.
Курсант это такой человек, что если он не чувствует на себе
потенциальный кнут и пряник руководителя, то зараз впадает в меланхолию
и спячку. Что мы и делали, припухая на койках, в своей каюте. По вечерам
писали письма своим родным и близким, а в увольнение нас отпускали
только по субботам и воскресения.
От серости своего существования на корабле мне хотелось выть
волком и поскорее вернуться в родное училище, где корпеть над своей
дипломной работой, а жить как белому человеку на своей просторной
'Вексе', каждый вечер пропадая со своей невестой.
В письме Тамара сообщила, что регистрация нашего брака состоится 25
июня в пятницу и, что во Дворце бракосочетания ей пришлось завершать
оформление нашего заявления одной под честное слово, что я отсутствую
по уважительной причине, связанной с воинской службой. Получалось,
что уже через два месяца у меня свадьба, я тут в 'грабарне' балду бью.
25 апреля Кличугин оформил нам все зачётные листы по стажировке
и допуску к самостоятельному исполнению обязанностей командира
боевой части и неожиданно предложил мне возвращаться к нему после
выпуска на должность командира БЧ-2-3. Но, я никаких обещаний не
давал, так как нам не очень-то и понравилась такая суровая служба на
этих маленьких и гонимых всеми ветрами кораблях.
- Пусть на них лучше негры служат, - мельтешил в голове маленький
задорный бесёнок мыслей, сходивший с ума от завтрашнего возвращения домой. - А мы будем стараться найти что-нибудь крупнее и поустойчивее,
чем эти гончие лайбы.
Откуда же мне было знать, что Кличугин уже положил глаз из нашей
четвёрки стажёров на мою кандидатуру к себе на должность 'бычка',
вместо уходящего летом в 'заслуженный' запас Вити Сазонова. Это стало
известно только потом, когда я вновь после выпуска прибыл служить на
этот же корабль. Вот тебе и негры….
Желание побыстрее унести ноги в Питер было столь огромным, что
мы доплатили деньги и взяли билеты на самолёт, а не на поезд, как было
выписано воинское требование.
Аэропорт Ржевка принял наш АН-24 с распростёртыми объятиями.
Весеннее солнце пригревало чёрные бушлаты и рвущиеся навстречу друг
другу соскучившиеся от разлуки души. Сколько радости и даже слёз от
долгожданной встречи на родной земле, словно мы прибыли с другого
конца света из дальней полярной экспедиции или из космоса, по крайней
мере.
6 мая небольшая часть самого продвинутого и прогрессивного
студенчества 'Корабелки' отмечала день рождения моего школьного друга
Кольки Негодова. Мы с Тамарой тоже решили в этот день напомнить ему о
том, что он стал на год взрослее, а заодно вручить ему наше приглашение
на свадьбу.
В комнате студенческой общаги на улице Зайцева, куда мы потихоньку
постучали, что-то зашуршало и воцарилась гробовая тишина.
Курсантское чутьё подсказывало мне, что в этой комнате
затаились нарушители общественного порядка студенты 4 кура
приборостроительного факультета. Тогда, применив обычный стук
условного кода Морзе под названием 'дай-дай прикурить', я случайно
попали в точку, и дверь открылась. За ней скрывалось человек шесть уже
весёлых и жизнерадостных студентов во главе с длинным и нарядным
другом детства Колькой.
Шум и гам встречи школьных друзей, знакомство с незнакомыми
сотоварищами и обоюдное представление своих подруг было недолгим.
Среди Колькиных гостей был и Малыш, который с зачёсанным назад
коком выглядел настолько повзрослевшим, что вполне мог сойти и за
преподавателя вуза. Коля представил свою подругу с поэтическим именем
Татьяна, а я ему свою с царским Тамара, при этом он прошептал мне на
ухо:
- Где это ты такую красавицу откопал? Наверно весь Питер
перелопатил?
- Ты знаешь, даже сам не подозревал, что в институте Культуры есть
такие. Мы тебя приглашаем к себе на свадьбу. Будешь самым почётным
гостем! 25 июня уже не за горами, - в ответ ему тихо произнёс я, чтобы
окружающие не услышали моих слов.
- А теперь есть предложение подкупающее своей новизной! Предлагаю
тост за школьных друзей, которые даже в условиях Питера и казарменного
положения не забывают о дне рождения друга, - предложил свой тост
Николай. – Наливай!
Но в бутылке уже на всех не хватало вина и пришлось доставать из тумбочки новую. Огнетушитель ёмкостью 0,7 литра был с плотной
пробкой, а из-за отсутствия элементарного штопора её пришлось
открывать старым дедовским способом.
Студенты по очереди били ладонью по донышку строптивой бутылки,
но пробка не сдвинулась со своего места даже на миллиметр. Я в это дело
со своим малым опытом вскрытия такой тары не лез и только смотрел, на
что способна смекалка будущих инженеров оружия.
Я вообще часто сравнивал курсанта и студента. Если у полуголодного
студента его творческая мысль была зациклена на учёбе и насущной
голодной проблеме, где и что пожрать на свою скудную стипендию и
родительский довесок, то у курсанта сытого от пшённой каши и компота
она была попроще.
Суровые правила казарменной жизни заставляли работать его смекалку
в одном направлении - как обойти эти суровые казарменные порядки, и
незаметно, без последствий нарушить этот порядок в угоду собственных
интересов, непосредственно связанных с его свободой.
Конечно, эта мысль гложила его не всегда, а только по мере
необходимости или по мере накопления тоски по светскому миру и жизни,
продолжающейся без него за железными воротами.
Крупным, не только по званию, но и габаритам начальникам казалось,
что в эту щель под железными воротами или над ними, не проскользнёт
даже и мышь. Но наш советский курсант только от одной мысли, что вот
за этой щелью ворот его ждёт свобода и относительная независимость, а
ещё, не дай бог, встреча с любимой подругой, мог сложиться вчетверо и
уменьшить, как йог, свои размеры точно под эту самую щель и протиснуться
в неё, несмотря на антисанитарные условия этого пути.
Главное вылезти за ворота, а обратно тебя всегда не только пустят, но
и приведут под белые руки.
Курсант, во-первых, вино бы пить не стал, так как лучше водки напитков
для такой ситуации не найти.
А, во-вторых, пробку бы просто-напросто продавил во внутрь бутылки
ручкой вилки или карандашом и все дела. Учёные мужи приняли совсем
другой, свой вариант.
Колькин коллега приложил к стене толстый учебник и стал колотить
донышком по этому 'сопромату' с таким усердием, что стена дрожала,
но бедная пробка сидела на своём месте, как пыж в стволе. Я с ужасом
смотрел на эту борьбу и представлял себе возможный исход этого дела,
лишь бы руки себе не порезал наш ударник.
- Да кто ж так бьёт! Ну-ка дай, я сейчас махом вышибу! – перехватил
инициативу Колька и со всего маху врезал донышком по источнику
инженерных познаний.
Раздался взрыв и близстоящие гости оросились газированным вином из
не выдержавшей жёсткие испытания и лопнувшей, наконец-то, бутылки,
но пробка так и осталось в горлышке, за которое держалась Колькина
рука.
Всё чудом обошлось без кровопролития, и только огромное мокрое
пятно на стене, осколки тёмного стекла на полу и обрызганные гости
напоминали о том, что бутылка была не пустая.
Вот тебе и тост за друзей и подруг. Пришлось сбрасываться в пущенную
по кругу кепку и посылать гонца в гастроном для закупки недостающего,
но вожделенного напитка на студенческом мероприятии.
- После такого фейерверка я на всю жизнь запомню эту дату, - невольно
вырвалось у меня от испуга за своего друга.
Были попытки провокации в нашу сторону типа 'Горько', но мы
стеснялись и говорили, что заранее это дело не делается, всему своё
время.
Важное
Важное
Важное
Важное
