Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Системы обогрева для флота

ВМФ предложили
системы для подогрева
палубы

Поиск на сайте

Главная / Издания / Литература / Книжная полка / Валерий Аркадьевич Граждан. Проза

В буран

Убежден, что в этимологии слова «буран» наверняка отыщутся его тюркские корни, а уж казахские, то точно. Киргизы и казахи снежную вьюгу, сильную метель называют не иначе как «буран». А вообще-то в европейских землях его, бурана, и быть не может. Лишь только там, на лесостепных просторах Западной Сибири, снег редко просто падает. Там, если пошёл снег , жди бурана. Проверь, не взъерошены ли скирды, копны, иначе бураном всё развеет по степи и колкам. Останется скотина голодной. А того более хозяин крепит лабаз и стены скотного двора: волки люто озоруют в буран. Доходило, что двухблочную саманную стену свинарника волки вдрызг разгребали лапами и резали свиней как на мясокомбинате. Ко всему случаются бураны аккурат во время волчьих свадеб. В такую пору серые не то что скотину либо человека, а и соплеменника не жалуют.

Случись скотникам вывозить навоз на поля, так ружьецо и с десяток патронов брали непременно. Собаки, и те по ночам не шастали по деревне - выли по дворам. Ночью на сельских улочках хозяйничали волки. Раньше ведь если где и было освещение, то лишь у сельсовета да у колхозного скотного двора. Да если кинопередвижку на быках привозили, то завклубом по этому случаю имел от председателя лампочку. В школу из соседних аулов детей привозили на санях, где у казаха-возницы имелись ружьё и аркан. Степняки казахи очень ловко орудовали этим инструментом, предпочитая ружью: шкура-то хищника остаётся целой. Но русские не обладали такой сноровкой и стреляли в основном жаканами. И то случалось, что неопытного охотника стая волков вполне могла загрызть.

Мы с бабушкой жили вдвоём вроде и почти в центре деревни, но у перелеска, разделяющего село пополам. Да и хата была даже не саманная (необожжённый кирпич из глины и навоза) как у большинства, а плетённая из лозы и забитая глиной. Занесённая зимой сугробами изба тепло держала как иглу у эскимосов. Казахи тоже предпочитали глинобитные постройки. И полы у них были тоже глиняные, покрытые слоем смеси глины и яиц. У бабушки пол в избе сделали всё-таки из досок. Выскобленные добела они выглядели даже нарядно. Крыша и лабаз крыты вопреки логике соломой. Почему такая разноплановая несуразность, бабушка объясняла бесшабашностью деда Сёмича, цыгана от роду. Ещё до советской власти в нашей деревне долго стоял табор. Потом откочевал. А дедушка предпочёл остаться подле русской Марфы, то бишь моей бабушки.

Гражданская, а потом и Отечественная войны, а затем повальный тиф унесли всех близких. Была в деревне кое-какая родня, но это так, для счёта. Ко всему у нас и ружья-то не было, как и электричества в большинстве дворов. Не было и коня. При коллективизации забрали всех дедовых красавцев, сказали «не положено». Так что возили накошенное втихаря от объездчика в пролеске сено на корове. Косили чуть свет и почти затемно вечером. Не состояли мы с бабушкой в колхозе, и сено нам было тоже «не положено». А держали мы корову, тёлку, да овец до трёх десятков. Кур не считали. Огород советская власть разрешала иметь до 50 соток. Дальше росли бурьян и лопухи. Опять же «не положено». Хотя бабушке было под 80, а мне 12 лет. С огорода и скотины в основном и кормились.

Жили по тем временам хорошо. У меня имелись даже хромовые сапоги и гармошка. Сапоги я даже один раз одевал сфотографироваться: они были «на вырост». А чтобы пойти в школу, мне нужно было за лето заработать 100 трудодней. Уж очень мне нравилось работать на лобогрейке и конных граблях, случалось и прицепщиком на тракторе, а по сути - трактористом. Зиму я обожал. В Даниловский колодец, что за километр от нас, за пресной водой для коровы и супа ходить не надо - снегу полно. В библиотеке книжек вволю, особенно фантастики и приключений, а ещё про лётчиков, партизан и разведку. Правда, бабушка грозилась книжки порубить, потому что сена забывал дать овечкам и корове, да навоз убрать. Но обходилось как всегда хворостиной пониже спины.

А в буран все пацаны в деревне сидели по домам. И так два-три дня кряду. Читай - не хочу. Наколешь от полена лучин посуше, воткнёшь в дверцу, зажжёшь и валяй хоть до полуночи! А спал на топчане с овечьими овчинами. Бабушка - за печкой на мешках с шерстью. А буран воет, да так, что душу леденит. И волки поддают вовсю. А наш Шарик зимовал со скотиной. В зиму оставляли с пяток ярок и баранчика на расплод, столько же кур, но в хате. Это чтобы неслись зимой. Две овцы уже окотились и ягнят из избы отправили к мамашам. И вот ночью, в самый буран, слышу:

- Сы-ыночка, Валера, вставай! Волки нашу скотину режут! Бери дедову лампу, да топор, а я вилы…

Из хлева было слышно, как бьются овцы, спасаясь от волка, да блеют тоненько ягнята: «Мме-е-е», да истошно корова: «Муу-ых!!!». Визжал от страха Шарик.

Из сенец открыли хлев. Пахнуло холодом и зарядом снега. Что это?

В самой средине лабазного настила зияла дырища. Возле неё сгрудились волки. Они, как видно, пытались взять реванш на первую добычу. Животный запах дурманил их, близкая кровь и голод туманили их поступки. Они попросту начали грызться между собой: вот ведь она, желанная добыча!!! В итоге свары один из них был сброшен вниз. Скотина же металась и голосила о помощи.

Волк опешил. По привычке рвать добычу стаей, он озадачился ещё и полоснувшим по глазам светом лампы-шахтёрки. Мы с бабушкой тоже замерли: что делать?

- Ах, сука, на тебе! - хрипло крикнула бабушка и метнула в волка вилы, но лишь задела вскользь. А я тут же саданул его топором по голове, метя между горящих от злости глаз. Волчара, заливаясь кровью, и, ослеплённый зарычал, попятился в угол, как видно, поджидая подмоги от стаи, как обычно. Но тут наша корова Зорька, взмотнув головой, рогами припёрла в угол волка и замычала что есть мочи. Бабушка подскочила к серому разбойнику да и проткнула ему живот вилами. Волк завизжал по-щенячьи, пытаясь лапами достать до коровьей морды. В этот момент я его саданул топором в открывшийся пах. Серый дернулся и затих. И тут только мы с бабушкой увидели здоровенную дыру в крыше лабаза, а там зелёными огнями горят волчьи глаза. Не рискнули они прыгнуть вниз, вослед своему, скорее всего, вожаку. Сверкнули глазами, злобно завыли в тон бурану и…тут же услышали злобный рык нашего дворняжки Шарика. Господи, глупышка, да куда же ты против четырех пар клыков?! Схватка была молниеносной. Тело нашего хранителя мы не нашли, и днем. Похоже, голодные и обозлённые волки разделались с ним ещё до перелеска. Глаза верного пса будто говорили: «Я вас защищу!».

Буран завывал до утра, будто пел заупокойную нашему лохматому герою.

Зорька долго не поддавалась уговорам бабушки и не выпускала мёртвого волка.

Я потом ободрал хищника, а шкуру принял заготовитель даже не выделанной за хорошие для нас с бабушкой деньги - 50 рублей. Бабушка купила в кооперации «белоголовку» на Паску и селёдку «залом» и мне кулёк пряников. А наша Зорька через пару дней оправилась и снова стала давать по ведру, а то и более молока. Так её и прозвал потом деревенский пастух дед Курушин: «Зорька-волкодав».

Вперед
Содержание
Назад

Главное за неделю