Тем временем у остывшего радиатора с ружьем встал я.
Друг мой озяб досконально. Скорее его тряс нервный озноб.
Надобно размяться. И он достал котёл, набил снегом и
водрузил на железную треногу.
Бензин подливали случайной среди прочего барахла,
подручной жестянкой, опасаясь за канистру. Нехотя, исходя
на дым, костер начал подавать признаки жизни. Вот уже
куски мяса плюхнулись в парящее и чадящее варево. Запахло
мясом, хотя вода в котле едва закипела. Волки остервенело
завыли… Один-таки шмыганул под машину. Хитёр, зверюга!
Мой костровой скорее почувствовал, чем понял, что время
пошло на секунды и далее стоять у костра просто опасно. Всё могло решить мгновение. И Миша, прыгнув к машине,
вскочил в неё. И именно в этот момент мои пальцы нажали
оба курка. Ча-ах-х, - отозвался выстрел в чаще. Приклад
больно отдался по плечу. С берёз посыпался иней.
Дуплет угодил в самую гущу голодной своры. И, едва
рассеялся дым от выстрела, как я уже сидел в кабине. Миша
выхватил у меня двухстволку и перезарядил. Зверьё
скучилось и грызлось нещадно.
Рвали раненых, кровь брызгала на снег, летели прочь
клочья шерсти. Некоторые тела уже конвульсивно дёргались
в смертной агонии. Жалобный визг о пощаде и злобный,
голодный рык заполнили лес.
- Миша, стреляй по куче! Бей же, бей!
Грохнул ещё дуплет. Зверьё взвыло так, что у нас волосы
встали дыбом. Пороховой дым застлал кабину. В голове
гудела целая колокольня. Свора в панике разбегалась. Одного
из своих раненых сородичей, видно пришлого, всё-таки
догрызали поодаль в потёмках. Потом всё стихло. Лишь где-то очень далеко надсадно и жутко выли, скорее всего уже
другие, не менее голодные, серые разбойники. Мы
понемногу пришли в себя.
Удерживая ружьё наготове, первым вышел из кабины
Понтаньков. За ним и я. Сразу же бросились спасать костёр.
Земля под ним протаяла и казанок слегка накренился. Вода
выкипала. Выхватили ножами по куску мяса и бросили на
наспех расстеленную брезентину. И, хотя от мяса шел пар,
оно по сути было скорее оттаявшее, чем сваренное.
Добавили наспех снегу в котёл: пусть оставшиеся куски
сварятся, а не пригорят. Тут же посолили и кинули
лаврушку. Выловленные куски уже было начали остывать.
Их кромсали ножами и почти что заглатывали, не жуя.
Сырое по-сути мясо рвали и ели, ели…
Вспомнили о водке. Она была воспринята в уже в уютно
согретых желудках благоговейно. Блики пламени
отражались на наших дикарских лицах. Наверное, такие же
были у первобытных охотников на мамонтов. Достали слоёное сало и налили ещё. Пусть это будет своеобразная
тризна во славную кончину зверской бойни! Слава богу, мы
живы и сыты. А был только первый час ночи. Завели уже
остывший на морозе мотор. Спать решили поочерёдно.
Волки могли вернуться. Хмель вышел незаметно, будто и не
усугубляли. Спали по часу. Мотор, скорее подогревали,
чтобы с гарантией завестись засветло. Но, где-то в четвёртом
часу всё-таки встали и развели костер остатками хвороста.
Теперь уже без опаски лазали по сугробам в свете фар,
заготовляя дровишки. А по сему всё-таки выпили «на
загладочку». В пять утра решили, что пора и честь знать.
«Отдохнули знатно», может где повольготнее отоспимся. А
перед глазами так и стояли волчьи окровавленные морды.
Мы пересекли границу края Югры и Хальмера, края
страшной Долины Смерти. Что-то нас ждёт впереди…