Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Унификация беспилотников

"Эникс" рассказал,
как унифицировать
беспилотники

Поиск на сайте

Г. Мезенцев. Лицом к лицу с фашизмом

Г. МЕЗЕНЦЕВ
капитан дальнего плавания

МЫ ГОРДИМСЯ ТЕМ, ЧТО НАМ, СОВЕТСКИМ МОРЯКАМ, ДОВЕЛОСЬ УЧАСТВОВАТЬ В ПЕРВЫХ СХВАТКАХ С ФАШИЗМОМ ЭТО БЫЛО НАЧАЛО ДОЛГОЙ БОРЬБЫ. ЗАВЕРШИВШЕЙСЯ У СТЕН РЕЙХСТАГА.

Из письма моряков теплохода « Комсомол».




Линейный корабль «Парижская Коммуна».

Мы снова на Родине, мы у себя дома! Не кричит по утрам противная дудка, не прохаживается по спинам резиновая дубинка. А ведь все это было. Еще болят руки от железных наручников... Нет и нашего теплохода...

Из советских портов Балтийского и Черноморского бассейнов шли в 1936 году к берегам Испании суда с танками, самолетами, оружием, продуктами, медикаментами, подарками. На всем пути суда находились под угрозой подводных лодок и авиации испанских мятежников, фашистской Германии и Италии. Приходилось маскироваться, по ночам обходить опасные зоны.

Более пяти рейсов, прорывая морскую блокаду, совершил теплоход «Комсомол» в южные порты республиканской Испании — Картахену, Аликанте, Валенсию, Барселону. Возвращаяс ь из Валенсии, мы еще в Мраморном море получили приказ идти на Кавказ , в порт Поти, для приемки руды, а оттуда отправиться в Бельгию, в порт Гент. Закончив погрузку, мы снялись и ушли в море. Это было пятого декабря.

У острова Сицилия у нас появился попутчик — иностранное наливное судно. Сначало оно шло позади, а потом, обогнав нас ночью, скрылось у африканского мыса Бон. Никаких подозрений у меня не возникло. Встречи посерьезнее этой случались и раньше.

У берегов Сицилии борт о борт, на расстоянии менее одного кабельтова, шли итальянские фашистские миноносцы с направленными на нас в упор дулами орудий. У берегов Испании к нам подходили германские крейсеры.

Тринадцатого декабря, выйдя на мостик, я увидел появившийся по корме крейсер. Судя по всему он умышленно к нам не приближался.

Мы шли свободным морским путем.

Шли в нейтральную страну. Имели на борту законно оформленный груз. И все же появление крейсера заставило нас насторожиться. Когда крейсер приблизился, мы с удивлением увидели на его кормовом флагштоке английский флаг. Обычно все военные корабли держа т свой флаг на гафеле мачты. А тут судно «владычицы морей», которая строго придерживается морских традиций, несет флаг на кормовом флагштоке.

— Но судно-то типично итальянское,— заметил вахтенный помощник Синицын.— Смотрите, подняли сигнал. Я быстро навел бинокль. «Ваше наименование?» — последовал в это время вопрос с крейсера флажным сигналом. «Комсомол».— «Ваш груз и направление?» — «Груз — руда. Идем в Бельгию, в порт Гент».— «Благодарю вас».

Мы отсалютовали флагом. Крейсер ответил и ушел. Все опять стало спокойно. На следующий день после полудня ко мне подбежал вахтенный помощник.

— Справа по курсу крейсер!

А буквально через несколько минут раздался сигнал залпом из орудий, предупреждающий о немедленной остановке нашего судна. Быстро поднявшись на командный мостик, я увидел на расстоянии мили крейсер со старым испанским флагом. Чехлы с орудий сняты, дула направлены на нас: видно, разговор предстоит серьезный.

«Предлагаю оставить судно!» — взвился сигнал на крейсере. «Сигнал вижу, но не разбираю»,— отвечаю, чтобы продлить время, а сам приказываю произвести подготовку к тревоге «оставить судно», чтобы в случае неожиданного торпедирования никто не был застигнут врасплох.

Дисциплина на судне была всегда отличной. Экипаж в основном состоял из комсомольской молодежи, боевой, задорной, и сейчас все, словно на учении, быстро выполняли команду. Крейсер находился от нас с правого борта, и оттуда не видно было, что делается у нас на левом. И вдруг, не дожидаясь, пока я распознаю сигнал, с крейсера спустили шлюпку с вооруженными людьми. На борт «Комсомола» они поднялись, по-пиратски угрожая оружием. Сразу же расставили караулы у кают.

— Вы капитан? — подошел ко мне вооруженный офицер в немецкой форме.

— Я,— отвечаю.

— Какой груз? Откуда следуете?

Сообщив, что идем с рудой в порт Гент, я предложил осмотреть груз.


В дальнем походе. С картины Н. Бубликова.

— Не надо,— грубо ответил офицер. И, пробежав глазами список экипажа, который был подан по его требованию, вдруг заявил, что мне вместе со всем экипажем надлежит явиться на крейсер. На вопрос, почему это приглашение поступает в такой глубой форме, он ответил, что разговор об этом будет позже, а сейчас в случае неповиновения весь экипаж подлежит расстрелу. Резко повернувшись, офицер вышел из каюты.

Что было делать? Рисковать людьми? На это я не имел права. Предупреждение категорическое, медлить нельзя. Решение пришло на палубе, когда я увидел расставленных всюду вооруженных пиратов, готовых в любую минуту расправиться с моими безоружными матросами. Буквально около каждого из них стоял пират с обнаженным оружием.

— Мы вынуждены,— обратился я к товарищам,— подчиниться военной силе. Уверен, что это недоразумение...

С теплохода я спустился последним. Нас было тридцать шесть человек.

Для одной шлюпки многовато.

Дул сильный ветер и, опасаясь катастрофы, я сам сел у руля, всячески стараясь избежать ударов волн о борт. И на всякий случай говорил ребятам, чтобы не забывали о чести советского моряка и гражданина, как бы ни обошлась с нами судьба.

На подходе к крейсеру успели разобрать полустертую надпись «Канарис». На борту нас ожидал какой-то сброд кричащих и улюлюкающих людей, хотя все они были в форме офицеров.

Начался обыск, невиданный по своей грубости, во время которого у нас было отобрано все, вплоть до носовых платков. А потом последовала команда, и нас выстроили на палубе.

Все мои попытки выяснить причину случившегося не привели ни к чему. Казалось, что на этом судне не только не было никаких традиций, хорошо известных всем морякам мира, но о них даже не имели понятия.

— Не остался кто-нибудь на палубе?

— Нет. Весь экипаж здесь.

Мы стояли лицом к «Комсомолу».

На его кормовом флагштоке развевался алый советский флаг.

Теплоход стоял совсем близко — всего на расстоянии одного кабельтова, и мы хорошо видели все надстройки и палубу, по которой продолжали беззаботно разгуливать три котенка и два поросенка, которых мы взяли в это плавание вокруг Европы.

И тут случилось самое страшное.

Послышался сигнал, и грянули залпы орудий. «Комсомол» вздрогнул и, покачнувшись, накренился. Еще залп... еще и еще... На судне вспыхнули нефтяные танки. Яркие языки пламени охватили корпус. Никогда не испытывал я больших терзаний, чем тогда, когда под воду уходил наш теплоход, а мы, безоружные, не в силах были ему помочь...

Вооруженные солдаты, держа винтовки наизготовку, повели нас в каземат. А потом — тюрьма. Долгие дни ожидания.

Но нас не судили. Это было на руку генералу Франко. Не мог он выполнить и своего приговора, вынесенного без следствия: расстрел, который заменили потом тюремным заключением на тридцать лет.

Мир требовал нашего освобождения. И вот наступил, наконец, день 24 сентября 1937 года, когда одиннадцать советских моряков после десятимесячного заключения в Санта-Марии вышли за ее ворота. Трудно было поверить, что перед нами свобода, что скоро будем на Родине.

— Но почему только одиннадцать?

А остальные?

Эти вопросы не давали нам покоя ни тогда, когда нам сообщили о свободе, ни позже. С этими вопросами я обратился и к советскому послу, приехавшему за нами на испано-французскую границу.

— Все будет сделано и для них,— успокаивал он,— а сейчас бриться, мыться и отдыхать.

Нас окружали теплые улыбки, горячие объятия друзей, а главное, мы сами научились смеяться. Там, в Санта-Марии, мы разучились даже улыбаться, а если кто и пытался это сделать, то улыбка выглядела жалкой гримасой. А теперь нам снова все можно!..

Но ни на минуту не покидала нас тревога за тех, кто еще оставался за серыми стенами. Три года, три долгих года, томились еще наши товарищи в фашистской тюрьме.

...Свежий ветер порывисто врывается в окно, шевелит стопку исписанных листков, будто торопит.

А мне еще хочется рассказать, каким долгим казался нам тогда путь на Родину, как вслушивались, словно в дивную музыку, в родную русскую речь, как поклялись отомстить фашистам за теплоход и как выполнили эту клятву. Хочется рассказать, как, не щадя жизней, сражались за свободу своей Родины и как все мы, куда бы ни забросила нас судьба, свято хранили все эти годы традиции родного «Комсомола»

БОЛЬШАЯ РАБОТА, КОТОРУЮ ПРОВОДИЛ ОСОАВИАХИМ В СОДРУЖЕСТВЕ С ЛЕНИНСКИМ КОМСОМОЛОМ, СЫГРАЛА НЕМАЛУЮ РОЛЬ В ПОДГОТОВКЕ СОВЕТСКОГО НАРОДА, НАШЕЙ МОЛОДЕЖИ К БИТВАМ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ. ШИРОКАЯ ПАТРИОТИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ОБОРОННОГО ОБЩЕСТВА В ПРЕДВОЕННЫЕ ГОДЫ СПОСОБСТВОВАЛА РЕШЕНИЮ ВАЖНЕЙШЕЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ЗАДАЧИ — ОБЕСПЕЧЕНИИ СОВЕТСКИХ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ МНОГОЧИСЛЕННЫМИ ВОЕННООБУЧЕННЫМИ РЕЗЕРВАМИ.

Вперед
Оглавление
Назад


Главное за неделю