Около восьми часов вечера на СКР “Зарница” начался военный совет под руководством капитана 1 ранга И. С. Леонова. На этом совете решался вопрос о высадке десантов на острова Кунашир и Шикотан. На Кунашир решено было отправить два десантных судна ДС-31 и ДС-34 в охранении ЭК-4, сторожевого корабля типа фрегат, под общим командованием капитана 3 ранга Виниченко, а на Шикотан - нас, т.е. зм “Гижига”, в сопровождении двух тральщиков типа “УМС” - ТЩ-594 и ТЩ-596, под общим командованием капитана 3 ранга Вострикова. Оба десанта должны были уйти в ночь на 31 августа. Я узнал об этом в 21 ч. и вспомнил, что 31 августа у меня день рождения, будет ровно 22 года, как и Бошняку, когда он стал начальником Николаевского поста. Это показалось мне знаменательным.
Я вызвал Шабашкина, Федоряна и Долгова и объяснил им ситуацию. Шабашкину дал указание подготовить карты (лоции я и так знал, что нет), а Федоряну - в 22 ч. запустить гирокомпас, чтобы он надежно “пришел в меридиан”, так как выход ориентировочно намечался на 2 ч. ночи 31 августа. Вскоре пришел Шабашкин и доложил, что подходящих карт нет. Есть одна, но у нее масштаб 1 : 500 000. Я пошел вместе с ним в штурманскую рубку, просмотрел весь каталог и обнаружил, что он прав. Доложил командиру. Вместе решили, что на нет - суда нет, пойдем по этой, тем более, что вместе с нами идут тральщики, один из которых будет головным. Ему и карты в руки.
Обсудив проблему с картами, я поднялся к себе в каюту и прилег. Нужно было заставить себя уснуть - неизвестно, сколько придется бодрствовать. Только задремал, как меня разбудил мой совыпускник, штурман с ЭК-4 Шуня Железняк. - Слушай, мы ночью выходим на Кунашир, у тебя нет подходящей карты с Кунаширом?
- Конечно нет, ответил я. - Ведь у вас должны быть отличные английские карты. Когда бывает надо, все побираются на американских кораблях. - Да, у нас действительно хорошие карты, но именно этой в комплекте почему-то нет. Что же делать? Уже и времени нет. Ну, извини. И он убежал. Я опять задремал и, даже, наверное, уснул.
Проснулся я от ощущения, что в каюте кто-то стоит. - Кто тут? - резко спросил, предчувствуя недоброе. - Товарищ лейтенант, - послышался задыхающийся голос Федоряна, - гирокомпас вышел из строя... - Как? - задать более глупый вопрос было, конечно, трудно. Но ответ последовал: - Не знаю. Совсем. - Сон слетел разом. Я не представлял, что делать. Я не был специалистом по гирокомпасам, тем более таким, как Федорян. Но я очень хорошо понимал, что с нами будет, если мы сорвем выход. Погрузка десанта, я это слышал, уже шла полным ходом. Мало того, что у нас на борту остались батарейцы, идущие от Николаевска, грузились лошади, повозки и люди, много людей. И вдруг, сам себе удивляясь, от бессилия я заорал. Я объяснил Федоряну, какой он специалист и какой перестраховщик, если не знает, что делать и приходит докладывать об этом начальнику, желая переложить на него свою вину. - Да, - кричал я, - под трибунал мы пойдем оба, Вы понимаете? Оба. А сейчас немедленно отправляйтесь в гиропост и чтобы через двадцать минут (я посмотрел на часы, было без десяти двенадцать ночи) мне было доложено, что гирокомпас исправен и работает. - Есть! - с каким-то облегчением выдохнул он, и его, как ветром, сдуло. Через пятнадцать минут он снова появился в моей каюте. - Исправил, товарищ лейтенант! Все работает! И снова я задал вопрос: - Как? Но теперь это был вопрос изумления. - Там сопротивление сгорело, я подобрал новое, подходит. Все будет в порядке. - После некоторой паузы он добавил: - Растерялся я малость, товарищ лейтенант, извините. - Бывает, отечески произнес я, прекрасно понимая, что я растерялся еще больше. Всю эту сцену я до сих пор помню до деталей, до интонаций, хотя минуло уже более шестидесяти лет.
В 1 ч.53 мин. 31 августа мы закончили все работы по приему десанта и в 2 ч.13 мин. снялись со швартовых для следования в направлении Курильских островов. Построились в строй кильватера. Первым шел ТЩ-594(139), вторыми - мы, третьим - ТЩ-596(216). Десант на остров Шикотан начался.
Не для рисовки, не для позы
я говорю, что жизнь плоха:
В стихах мне не хватает прозы,
а в прозе - хочется стиха.
Смешенье жанров?
Что ж, пожалуй...
Лиха беда. Пора начать,
Коль нанесу ущерб,
хоть малый, -
готов за это отвечать.
2
Не конструктивности - к шутам,
они всегда бескрылы.
Итак - идём на Шикотан,
на Южные Курилы.
Нам командир зачёл приказ -
как в колокол ударил:
- Пустить компас!
Выходим в час
из порта Отомари.
3
Но - были детали.
Разного рода.
Все - достойные чувства острого.
Такие, в частности:
Как погода?
Или - найдётся ли карта острова?..
Кстати, о карте.
Её не нашлось
ни у нас, ни у наших соседей,
ни в штабе...
Не очень хотелось идти "на авось",
разыскали карту в мелком масштабе.
Не видно на ней ни мысов,
ни бухт,
острова контуры есть - и только.
Взор командира
на миг потух:
- В этой-то карте мало толку,
надо бы вдесятеро крупней...
И - улыбнулся.
- Точка.
Нету другой - идём по ней.
Только... Скажу я вот что:
больше о карте не нужно вслух,
было и - улетело...
Всё же - в походе - моральный дух -
наипервейшее дело.
4
Мы шли на остров Шикотан.
Синел пролив Екатерины,
Даль выходила на смотрины,
а сумрак нервы щекотал.
Был океан отменно тих,
Воды асфальт курился, светел...
Как неприятеля приветим?
Неплохо знать бы, сколько ИХ?
Щеками тесно к фальшбортам
прижались пушки полевые,
и все расчёты огневые
в уме держали Шикотан.
Дышали рядом два тральца.
Тянулся след легко и ровно...
А, может, всё это - условно
и - зря колотятся сердца?
И - только вахта у машин,
погоды редкостной не видя,
порою, будто бы в обиде,
разузнавала: что решим?
Им замполит в трубу шептал
стереотип:
- По обстановке...
Желтело небо, как циновка.
Мы шли на остров Шикотан.
5
Мы не знали, отпустит ли остров назад.
Знали - наша на острове каждая пядь.
Было странно услышать идущим в десант:
- Выходя на контакт, первыми не стрелять.
Лично я эту фразу осмыслил потом,
и теперь она властно сигналит во мне.
А тогда - постигалась с великим трудом
эта истина, чуждая всякой войне.
В окулярах бинокля - гранитная твердь.
Окопалась внутри самурайская рать.
Сберегает для нас беспощадную смерть.
Упредить бы врага...
Но - приказ: - Не стрелять!
А минуты бегут, проявляя пейзаж.
Проступают дома и фигурки людей.
Одинокая мачта торчит, словно страж,
и не спущенным флагом грозит:
- Овладей!
Ну, когда же противник откроет огонь?
У наводчика белой становится прядь...
Мы идём как мишень в островной полигон,
исполняя свой долг и приказ:
- Не стрелять!
Прикипая к постам,
нетерпенье гоня,
мы на нервах своих продолжаем стоять...
Нелегко одолеть ожиданье огня,
только - надо терпеть...
- Первыми не стрелять!
6
Мечтая лишь о благе,
имея к морю пыл,
Мартын Петрович
Шпанберг
впервой сюда приплыл.
Но слабостью России
воспользовался враг.
Захватчики спустили
отечественный флаг,
а остров по-японски
назвали: Шикотан...
Как только выйдет солнце
мы, точно, будем там.
Возможны и утраты,
хоть остров невелик.
Натужимся, ребята,
как просит материк.
Неужто не порвёте
последнего звена?
Видать, что на излёте
с Японией война.
7
Не забывает нас фортуна,
хоть и возможности малы.
Внезапно выскочила шхуна,
как оторвалась от скалы,
и головной промегафонил
с тральца,
противника кляня:
- Я ухожу за ней в погоню,
Вы остаётесь за меня.
И командир ответив:
- Ясно!
сказал нам:
- Двинем. На ура.
Раз шхуна выползла -
прекрасно,
там непременно есть дыра...
8
А остров - ближе,
ближе,
ближе...
Всё выше скользкая скала.
Язык прибоя камни лижет.
Блестит намокшая скула.
Зелёный мох нарос узором.
Сверкает бисером капель...
И вдруг открылась нашим взорам
почти таинственная щель.
Идём. Как в пасти исполина.
Темно. И челюсти близки.
А ну - рванёт...
Шальная мина.
Вмиг разлетимся на куски!
Идём вперёд.
На самом полном.
Покуда - целы. Взрыва нет.
А позади - грохочут волны.
А впереди -
видать просвет.
Мы входим в бухточку.
И плату
берём за страх,
разгорячась:
вдали - японские солдаты
стоят
и не стреляют в нас.
9
Рулевой видит бухту, берег сомкнутый,
домики, склады, короткий пирс...
Пальцы штурвал напряжённо комкают,
а сердце стучит: тер-пи, тер-пи...
И только тогда,
когда грохнул якорь,
упругие выброски в воздух взвились,
когда кто-то с хода
точно и мягко
прыгнул на низкий дощатый пирс,
когда, набросив на пал швартовый,
крикнул азартно ловкий матрос:
- Берите на шпиль!
Закрепил! Готово! -
только тогда началось...
Выли лебёдки.
Взметались на стрелах
лошади,
ящики,
пушки,
повозки...
Люди работали.
Вот она - зрелость
душ солдатских
и душ матросских.
Ехали, шли и бежали по склонам,
южнокурильскую пыль клубя...
И - реял над островом изумлённым
флаг советского корабля.
10
А шхуну догнали.
Через полчаса
привели на буксире за тральщиком.
На ней - генерал.
Посмотреть - краса!
В наградах грудь.
А выглядит - мальчиком.
С ним - документы
и личный штаб...
Говорить не желает с нашим сословием.
Подавай ему адмирала хотя б -
такое ставит условие.
Подали. То, что надо.
Чтобы - не горевал он.
Нарядили капитана третьего ранга
контр-адмиралом.
Прекратили споры
и начали переговоры.
- Так, мол, и так.
Вы у нас в плену.
- Это мне - говорит - понятно.
Пока что мы проиграли войну.
Неприятно!
Я не любитель красивых фраз.
Дело такое вкратце:
в четыре ноль-ноль мне пришёл приказ
о капитуляции.
А встретить огнём вас был бы резон:
на место моё встаньте -
четыре тысячи гарнизон.
А сколько у вас в десанте?..
11
Десантная группа -
двенадцать матросов -
часа за четыре
прошла через остров
по скользким камням
и шершавой траве.
И фельдшер военный
бежал во главе.
Грядущее было для них
неизвестно.
Японцы сдавались.
Почти повсеместно
угрюмых винтовок
росли штабеля,
задуматься пленным
о жизни веля.
Темнели бутылки
со смесью горючей.
Стволы орудийные
стыли над кручей.
Один за другим
открывались следы
в ходы сообщений.
В пустые ходы.
Десантная группа -
двенадцать матросов -
готовилась с боем пройти
через остров.
Совсем не её оказалась вина,
что вовремя кончилась
эта война.
Они своё дело
исполнили свято
и отдали остров
в охрану комбату:
поскольку родной материк
удалён -
отдельный на остров
пришёл батальон.
12
Разлуки все печальны.
Стучат шаги минут.
Даём салют прощальный,
торжественный салют.
В нём - воинское братство
и острову поклон.
Счастливо оставаться
отдельный батальон!
Ты будешь здесь хозяин,
ведь это - отчий дом.
Когда придём - не знаем,
возможно, не придём.
Появятся другие.
И что поделать тут?
Армейцы, дорогие,
ведь это вам салют.
Сдружились мы в походе -
водою не разлить.
И даже слёзы, вроде,
и надо ль говорить...
13 v
Мы были в море в тот счастливый час,
когда антенн пружинистые нити
поймали, как волшебный уловитель,
слова, такие важные для нас.
Конец войне. Ещё одной войне.
Мы обнимались, радость не скрывая:
задушена вторая мировая,
да будет мир и в нашей стороне.
По кубрикам метался перепляс.
Мехи баянов гнулись лебедино.
А "старики", собравшись воедино,
гадали срок, когда уйдут в запас.
Старпом и окруженье - пили чай.
шёл разговор каюто-компанейский.
На вахте поделиться было не с кем
и вахтенный - поэтому - молчал.
А командир, усишко теребя,
не покидая мостика почти что,
смотрел вперёд.
По курсу - было чисто.
Кончался день
второе сентября.
14
Без хитроумного секстана,
спеца по части ярких звёзд,
тебя до сопок Шикотана
я с благодарностью донёс.
Ты это чувствуешь едва ли.
Пустынен моря окаём...
Пусть люди скажут:
- Не видали.
Но мы сюда
пришли вдвоём.
Важное
Важное
Важное
Важное