Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Комплексные решения по теплоизоляции

Комплексные решения
по теплоизоляции
для судостроителей

Поиск на сайте

Рассказ о моей жизни*

Я родился 15 августа 1863 г. Мой отец был артиллеристом. Он учился на казенный счет, так как дед был ранен под Бородином и имел право на бес­платное обучение своих детей.

В начале 60-х годов отец вышел в отставку. В течение 15 лет он вместе с семьей жил в деревне. Затем мы переехали в Севастополь. Обучение в мест­ном училище было тогда поставлено из рук вон плохо. Немецкому языку, например, нас обучал немец, которого я потому запомнил, что у него всегда болели зубы. Поэтому в кармане наш педагог держал всегда полуштоф водки, к которому все время прикладывался. У этого преподавателя мы ничему не научились. В 1878 г. я поступил в Морское училище.

Царское правительство всегда боялось каких бы то ни было обществ и круж­ков, устраиваемых воспитанниками училища. Боязнь эта доходила до курьезов. Я помню, как в назидание нам читали приказ великого князя Константина Николаевича о том, как несколько воспитанников старших классов решили устроить общество для эксплуатации богатств Севера. Даже в такой безобид­ной организации власти хотели найти политический оттенок.

В 1883 г. в училище была образована революционная группа сыном Шел-гунова. Я хорошо знал молодого Шелгунова. Группа была захвачена в момент, когда сам Шелгунов находился в заграничном плавании. Его арестовали на борту корабля. Все участники этой группы были разжалованы и отправлены в дисциплинарные батальоны на разные сроки.(1)

Много было в старой России людей, недовольных существующим строем. В детстве я встречался с известными революционерками — сестрами Фигнер.

Они приходились нам свойственниками и бывали у моих родителей вместе со своими друзьями.(2)

Помню, я даже обижался, что моя мать оставляла ночевать у нас сестер Фигнер. Я приду домой с вечера на воскресенье, а мне говорят:

— Ты ступай ночевать в корпус, потому что у нас будут Фигнер ночевать.

Это мне удовольствия, конечно, не доставляло, ибо прежде чем покинуть в воскресный день корпус, надо было отстоять длинную и нудную обедню.

Большим преимуществом Морского корпуса в те годы, когда я там учился, было то, что в нем горячо поддерживались традиции прежнего директора — Римского-Корсакова, брата известного русского композитора. Это был в выс­шей степени образованный человек, прекрасный моряк, горячо любивший свою родину и свое дело.

Окончив учение, я начал работать в компасной мастерской Гидрографиче­ского управления у де Колонга, замечательного моряка и ученого, создателя те­ории о девиации компаса. Про него в шутку говорили: «Колонг держится-де такого мнения, что корабли только для того и строят, чтобы было где компа­сы ставить».

К этому периоду относится моя первая научная работа о компасах. Работая под руководством Колонга в компасной мастерской, я все-таки отлично пони­мал, что не корабль для компаса, а компас для корабля. Еще будучи в Мор­ском корпусе, я любил в свободное время ходить в Адмиралтейство знакомиться с производством кораблестроительных работ.

В 1887 г. я ушел из компасной мастерской. Начал работать на Франко-рус­ском заводе — предке теперешнего завода-гиганта им. Марти, а затем решил продолжать учение. Окончив кораблестроительное отделение академии, я остался в ней вести практические занятия по математике. С 1887 г. главной моей спе­циальностью стало кораблестроение или, лучше сказать, приложение математи­ки к разного рода вопросам морского дела. В академии мне было поручено впоследствии вести курс теории корабля.

Особенно меня заинтересовал вопрос расчетов килевой качки корабля. Во время строительства Либавского порта был вырыт длинный канал в море глу­биной примерно в 30 футов. Яхте «Полярная звезда» приказали пойти в Ли-баву. Было свежо. Сильный ветер поднимал крупную волну. Командир яхты стал на якорь у входа в канал и отказался идти дальше. Произошел крупный скандал. Дело в том, что на яхте должен был идти сам царь. Пришлось ему ехать в Петербург по железной дороге.

В связи с этим меня вызвали в Гидрографический департамент, где предло­жили разработать вопрос о килевой качке корабля и установить, насколько корабль качается носом и кормой и какой нужно учесть запас глубины под килем, чтобы обеспечить безопасность прохода в любую погоду.

Закончив эту работу, я сказал, что этот вопрос — новый и трудный и мне бы хотелось доложить о нем в Английском обществе кораблестроительных инженеров. Желание мое должно быть понятным, потому что в этом обще­стве были собраны лучшие кораблестроители мира того времени.

В Англии я пробыл несколько дней. Сделал доклад, посетил кораблестрои­тельные заводы. Мой доклад был напечатан в «Трудах Общества». Спустя год я развил общую теорию качки корабля на волне. За этот труд Общество при­судило мне золотую медаль. Это было тем более приятно, что русский чело­век был первым из иностранцев, который получил золотую медаль самого известного в мире Общества кораблестроительных инженеров.(3)

Мне хочется рассказать читателям «Красного флота» о другой моей боль­шой работе над вопросом о непотопляемости судов. Я доказывал, что спасать корабль, когда он получает пробоины, надо не откачкой воды, а наоборот: надо спрямлять корабль, затопляя другие отделения, кроме поврежденных, чтобы корабль не опрокидывался.

Из-за этой теории мне пришлось выдержать большую борьбу. Корабельные инженеры в генеральских мундирах, сидевшие в Морском техническом коми­тете, не могли отрешиться от рутины. За то, что я их в этом обвинил, мне был объявлен выговор в приказе по флоту.

В рапорте по вопросу о непотопляемости судов я для примера взял броне­носец «Петропавловск», ибо в бассейне была его модель с отсеками, сделанная по указаниям адмирала Макарова. На примере, подтверждающем мои расчеты, я показывал, как модель опрокидывается, если ее не спрямляют, затопляя дру­гие отсеки.

На рапорте была наложена резолюция о немедленном рассмотрении моей ра­боты, а рапорт был положен под сукно. Только после гибели «Петропавлов­ска» вспомнили о моей работе.

Было немедленно назначено заседание, на котором я сделал доклад о непо­топляемости корабля. Однако по докладу не приняли никаких мер. Мне даже с упреком сказали:

— Обращаясь к генерал-лейтенанту, подполковник не должен делать такие доклады, он должен помнить и соблюдать субординацию, а не называть прямо в глаза вещи их именами (!).

И только после Цусимы моя теория о непотопляемости стала применяться в практике кораблестроения.

Великая Октябрьская социалистическая революция застала меня на ра­боте в Русском обществе пароходства и торговли. Я ведал постройкой паро­ходов и их технической эксплуатацией. Когда декретом молодого правитель­ства рабочих и крестьян коммерческий флот был национализирован, я передал весь флот советской власти.(4)

В 1921 г. Советская страна командировала группу ученых, в том числе ака­демиков Рождественского, Иоффе и меня, за границу для возобновления науч­ных сношений и приобретения книг и приборов для Академии наук, в частно­сти для Морской академии.

Командировка была рассчитана на непродолжительный срок; однако мне при­шлось пробыть за границей семь лет. Это время я там работал по самым различным заданиям советского правительства.

Советская страна нуждалась в большом количестве паровозов. 1250 паро­возов были заказаны на заграничных паровозостроительных заводах. Парово­зы надо было перевозить в Россию в собранном виде водным путем. Мне было поручено приискивать пригодные и выгодные для этих перевозок паро­ходы.

Ознакомившись с этим делом, я предложил не фрахтовать пароходы по дорогой цене, а покупать их. Во время перевозки паровозов, заказанных толь­ко в одной Швеции, удалось сэкономить около полутора миллионов рублей золотом. Два парохода, закупленные мной в первые годы советской власти, и сейчас плавают под советским флагом. Это «Боровский» и «Ян Томп». Тре­тий был продан со скидкой с покупной цены, во много раз меньшей фрахта.

В течение двадцати лет по планам Ленина и Сталина величайшая страна с населением более 170 миллионов превращена из отсталой земледельческой в страну крупной промышленности. В Советском Союзе произведены гигант­ские сооружения, о которых раньше не смели и думать.

Вспомните замечательные слова Ленина, что коммунизм — это советская власть плюс электрификация!

Генеральный план электрификации осуществлен и во много раз превзойден против того, что намечал Владимир Ильич.

Или взять Волгу! Она превращается в такую реку, по которой суда громад­ных размеров могут идти из Каспия в Ленинград. Эти небывалые работы могли произвести только наша партия и правительство, только наш народ. Капитали­стическим странам такое грандиозное строительство не под силу.

Сейчас, когда международная обстановка очень напряжена, наша страна уде­ляет много сил укреплению своей оборонной мощи. Как заявил Вячеслав Михайлович Молотов, мы приступили к постройке военно-морского флота. Ни у кого не может возникнуть сомнения, что это будет исполнено в небывало короткий срок, подобно тому как уже исполнены другие гигантские сооруже­ния.

Эта уверенность вливает в каждого работника желание с большим рвением работать на благо своей родины.

* «Рассказ о моей жизни» напечатан в газете «Красный флот», № 23, от 16 февраля 1939 г.

(1) Кружок Н. Н. Шелгунова вел среди моряков широкую социал-демократическую пропаганду. Подробности — у М. А. Брагинского «Из вос­поминаний о военно-революционной организации 1884-1886 гг.» (сб. «Народовольцы 80-90-х годов», М., 1929, с. 113 и сл.).

(2) Сестры Фигнер: Вера Николаевна (Филиппова, 1852-1942; некролог в газете «Правда», 1942, номер от 16 июня), Лидия Николаевна (Стахе-вич, 1853-1920), Ольга Николаевна (Флоровская, ум. в 1919 г.), Евгения Николаевна (Сажина, 1858-1931).

(3) См. примечание 1 к с. 112.

(4) См. в тексте.

Вперед
Оглавление
Назад


Главное за неделю