Как-то, выполняя служебное задание на одном из боевых кораблей флота, на котором водолазы аварийно-спасательной службы меняли винт, мне довелось встретить интересного собеседника, старшего водолазного специалиста капитана 3 ранга Михаила Иосиповича Адамович. Говорили мы с ним о делах водолазных, проблемах, с которыми приходилось ему встречаться, выполняя различные служебные задания. Вначале беседы, Михаил Иосипович на мои вопросы отвечал довольно скуповато, а я, чувствуя, что за этой скуповатостью кроется интересный материал, теребил его, настаивал, требовал конкретности. Он чуть иронично, только уголками рта улыбался, мол: "Чего уж там рассказывать", - а когда я его "задел за живое" он достал из кармана небольшую фотографию. В ее центре я увидел Адамовича - тогда еще капитан-лейтенанта. Рядом с ним - несколько моряков: офицер-медик, мичман, два старшины, матрос. А вокруг - молодые парни и девушки в рабочих спецовках, старики и женщины в восточных национальных одеждах, группа пожилых людей в строгих костюмах. Улыбки и взгляды обращены к военным.
- Не правда ли, необычное фото? - спросил Адамович. - И необычный случай связан с ним. Случай, который меня заставил многое пережить, о многом передумать...
Случилось это в начале семидесятых годов, Михаил Адамович, тогда только что вернулся из дальнего похода и собирался в отпуск, в родное село Пидлисье, что на Ивано-Франковщине.
И вдруг - вызов в штаб. Как снег на голову - командировка. Пункт назначения - озеро Кара-Куль, поселок строителей Токтогульской ГЭС.
В общем-то, офицеру не раз доводилось вот так же по срочным вызовам выезжать то в ялтинский порт, то к севастопольским рыбакам, то к николаевским корабелам. Там попросят помочь в судоподъеме, там мину старую найдут, там еще что. Но так далеко от моря - в Киргизию, на Тянь-Шань, судьба его не забрасывала.
Надо сказать, что перспектива эта тогда не очень-то обрадовала капитан-лейтенанта. Все личные, отпускные планы рухнули. Однако приказ есть приказ. Сдал офицер железнодорожный билет, принялся готовить команду специалистов к выезду.
А в Кара-Куле очень ждали черноморских глубоководников. Строящаяся плотина здесь уже перегородила многоводный Нарын. Пробитый в скалах обводной тоннель был закрыт стальным затвором. День ото дня росло искусственное море, создававшееся для того, чтобы напоить издревле страдающие земли от нехватки воды. Но нежданная жестокая засуха нарушила все планы. Не в будущем, а сейчас срочно понадобилась вода, много воды. Решено было на время вновь открыть обводной тоннель, высвободить часть накопившегося мёртвого ее запаса. Для этого в ячейки, имевшиеся в основании стального затвора, надо было заложить двенадцать зарядов взрывчатого вещества. Взрыв разрушил бы затвор, и вода пошла на поля…
Вот и обратились гидростроители к военным морякам с просьбой помочь прислать специалистов. Представили при этом соответствующий проект взрывных работ. Проект этот был вполне реален. Тому же Адамовичу и его подчиненным приходилось выполнять работы и посложнее. Так что ни у командования, направлявшего водолазов в необычную командировку, ни у них самих, естественно, не могло возникать сомнение в успехе.
Но уже после прибытия черноморцев на место вдруг обнаружилось, что природа вновь преподнесла сюрприз. Так получилось, что вода поступала в водохранилище быстрее, чем рассчитывали, а, стало быть, быстрее росла и его глубина. И когда Адамович, облачившись в обычное вентилируемое водолазное снаряжение, которое и предполагалось использовать, пошел под воду, он сумел спуститься лишь на козырек затвора. Вниз до основания ячеек, которые скрывала желтая илистая глубина, оставалось еще несколько метров. Недоступных метров. Преодолеть их можно было теперь только в специальном глубоководном снаряжении. Но откуда взять его здесь, за тысячи километров от моря? Как доставить сюда барокамеры, спускоподъемные устройства, другое сложное и громоздкое оборудование, необходимое для глубоководных спусков? Да и есть ли смысл это делать? Ведь счет уже пошел на часы. Долины умирали от жажды.
Собралась чрезвычайная комиссия: два министра, местные партийные и советские работники, руководители стройки. Все - знающие дело люди с богатым жизненным опытом. И перед ними он - молодой офицер. Адамович, волнуясь, как на экзамене, доложил обстановку. В конце заключил: "В связи с отсутствием специального снаряжения выполнить взрывные работы не представляется возможным".
Воцарилась тишина. Ее нарушил председатель комиссии:
- Поймите, там внизу, в долинах, горит на солнце хлопок. Чрезвычайные обстоятельства требуют чрезвычайных мер.
Адамович, волнуясь от того, что приходится объяснять ответственным должностным лицам, но дилетантам в водолазных делах, казалось бы, простые вещи о невозможности заказываемых работ, вновь заговорил быстро, торопливо, о пределе технических и человеческих возможностей...
- Да, обстоятельства против нас, - сказал, выслушав его, председатель.
- Просим простить нас за то, что бесполезно вызвали в такую даль. Адамович вышел, направился к общежитию, в котором разместились водолазы. По дороге его то и дело останавливали незнакомые ему люди: "Ну как дела, моряк?" Он начинал объяснять: "Понимаете… к сожалению…" И сразу чувствовал холодок разочарования в глазах людей. Офицер горячился, старался доказать свою правоту. Люди соглашались: "Да, положение безвыходное…" Но холодок в глазах и словах почему-то не пропадал.
В общежитии, в комнате водолазов была натянутая обстановка. Капитан медицинской службы Л. Старча, мичман А. Лейтранс, старшина 2-й статьи П. Горбунков и матрос И. Хынкул подавленно молчали. Старшина 2-й статьи Ф. Сипиев вполголоса объяснялся с кем-то из местных жителей. Тот принес морякам кувшин с кумысом и настойчиво предлагал:
- Пейте, батыры, набирайтесь сил.
- Не батыры мы, видно, - горько ответил ему Сипиев.
Старча отвел Адамовича в сторонку:
- Миша, что-то надо делать. Люди ждут от нас помощи, безвыходных положений не бывает. Ты знаешь, что у спасателей из самого безвыходного положения есть, по крайней мере, два выхода.
- Вам ли, доктор, объяснять, на каких глубинах имеют право работать водолазы в этом снаряжении.
- Знаю, но не может быть, чтобы не было какого-то решения?
- Решение, - усмехнулся Адамович, - загнать на расстоянии заряды в маленькие ячейки на недостижимой глубине, да еще при нулевой видимости. Это все равно, что нитку в иголку вдевать впотьмах. Адамович говорил это, но сам же всем своим существом восставал против тупой силы обстоятельств. Умом понимал: "Открыть затвор невозможно". Но сердцем чувствовал: "Не открыть нельзя..."
Эти тяжелые раздумья заставили его снова идти под воду. Кажется, стали нащупываться пока еще не очень ясные пути решения проблемы. Спустившись на максимально возможную глубину, стоял на козырьке затвора, всматривался в мутную желтую глубину, будто пытаясь разглядеть решение всех поставленных ею проблем. Когда он протянул руку вниз и вперед, густые клубы взбаламученного ила закрыли ее по локоть. Она казалась неодолимой, как стена, эта желтая глубина. Но Адамович вдруг со всей остротой понял: если сдастся, покорится ей, что-то большое и важное будет потеряно им, что-то уйдет из души. И пошли спуски. Один за другим отправлялись под воду Лейтранс, Горбунков, Сипиев, Хынкул. Возвращались ни с чем и снова шли. Адамович руководил работой с берега, яростно искал решение. Выдвигал сам для себя совершенно невероятные идеи. И тут же отметал их одну за другой: "А что, если обойтись без взрыва? Смонтировать наверху подъемные устройства и… Нет, не на чем их монтировать. Кругом - отвесные скалы. А что, если?.." И снова - нет, нет, нет.
Решение все же пришло. Кто-то после очередного безуспешного спуска в сердцах воскликнул: "Выбить бы этот проклятый затвор!"
"Выбить!" - вспыхнуло в сознании Адамовича. Как раньше не пришло это в голову? Не надо пытаться достичь дна. Можно у центра затвора осуществить направленный взрыв! Вот только на чем опустить заряд? И новая догадка - на понтоне.
Вскоре решение окончательно оформилось. Поистине инженерного подхода потребовало оно. Сложная система буев и троса, рассчитанная Адамовичем, позволила опустить понтон с мощным зарядом точно к центру затвора.
Прозвучал взрыв. Всколыхнулась, вздыбилась желтая глубина. И спустя мгновение издалека раздался крик: "Пошла вода...! Пошла…!"
Михаил Адамович, улыбаясь, смотрел на фото и вспоминал: "Было все это: радость, объятия и улыбки людей. И были слова и взгляды, обращенные к нам, людям в военной форме, с любовью, надеждой и гордостью. Гордость росла и в моей душе. Правда, была, честно признаюсь, и толика стыда. За те мгновения колебаний, за попытку оправдаться словом "невозможно"..."
Народ видит в нас военных, верных сынов своих - героев, богатырей, батыров, которые все умеют превозмочь, которым все по плечу. Как важно прочувствовать эту веру в тебя, оправдывать ее в каждом своем повседневном деле!
- Тот корабль, на котором мы меняли сегодня винт, снова выходит в море.
Корабль медленно двигался к выходу из бухты, осторожно маневрировал, будто пробуя силу. Но вот прошел боновые ворота, взял курс в открытое море и набрал ход, подняв за кормой своим новым винтом высокий и красивый бурун.
Важное
