Важное
Для ледокола "Виктор Черномырдин" изготовили систему управления и машинное отделение главного крана
Как БПЛА-разведчики 
|
Проверка моремОднако всё проходит. И плохое, к счастью, тоже. Закончилась, наконец-то, и долгая полярная ночь. В феврале первый раз над заснеженным доком поднялось солнце. Оно было насыщенного красного цвета и низко висело над горизонтом. Но главное – оно появилось. И теперь не так страшен, стал мрак и холод Заполярья. Силы света всё равно победят в этой вечной борьбе. По крайней мере, до следующей осени.Закончилось и докование. Теперь ремонт продолжали на плаву, стоя у заводского причала, в окружении других судов и боевых кораблей. Здесь я впервые в жизни увидел атомную подводную лодку, несущую межконтинентальные баллистические ракеты. Она тоже стояла у причала. Видимая надводная часть с возвышающейся боевой рубкой и длинным, плоским «горбом» ракетного отсека не позволяла получить полного представления о действительных размерах атомохода. Но в строгих обводах чёрного корпуса чувствовалась скрытая мощь. И даже, казалось, исходила какая-то незримая угроза. Как-то нам пришлось поменять место стоянки. После перешвартовки нужно было подключать кабель берегового питания к распределительному щиту на борту сухого дока, так как ближе ничего не нашлось. Кабель длинный и тяжёлый. Нам электрикам, как обычно, в помощь выделили группу молодых матросов из радиотехнической службы. Кабель проложили по причалу и остановились. Оставалось протянуть его по палубе дока. В это время там как раз проходил ремонт атомный подводный ракетоносец. У входа в док висела табличка со знаком радиационной опасности. И это понятно, ведь на субмарине ядерный реактор в качестве силовой установки. Разумеется, реактор остановлен, и ядерного оружия на борту быть не может. Просто такая информационная табличка о потенциально опасном объекте. Но один из матросов, родом с западной Украины, не на шутку испугался радиации и наотрез отказался идти дальше. Поэтому обошлись без него, переубеждать не стали. А находившийся в сухом доке ракетоносец, полностью извлечённый из воды, произвёл потрясающее впечатление! Его огромный сигарообразный корпус, словно исполинская китовая туша, выброшенная на берег, был высотой примерно с пятиэтажное здание, а боевая рубка поднималась ещё выше. Чтобы её рассмотреть пришлось высоко поднять голову и придерживать рукой шапку. Прошёл ещё месяц, и по календарю наступила весна. Но в погоде мало что изменилось. Ведь холода в этих местах задерживаются надолго. Вот повеял ветер с Атлантики и принёс кратковременную оттепель. Палуба впервые за долгие месяцы очистилась от снега и льда. Но более всего приход весны чувствовался по быстро прибывающему дню. Солнце всё выше поднималось над горизонтом, и при его ярком свете появилась возможность рассмотреть этот суровый край во всём его диком великолепии. Ледяные поля, дрейфующие на поверхности залива, и заснеженные сопки по его берегам блестели и переливались в солнечных лучах. Однако и в этой пустыне имелись свои обитатели. Помимо морских птиц, иногда можно было увидеть голову нерпы, высунувшейся на поверхность воды. Не таким уж пустынным оказался этот дикий мир. По окончании заводского ремонта корабль вернулся в базу – Горячие Ручьи. Началась подготовка к возвращению его в действующий состав флота. Вначале проводились мероприятия по тренировке экипажа и проверке техники «у стенки», а затем с выходом в море. Погода в этих местах менялась очень быстро. Даже при стоянке в базе порой требовалось быть начеку. Вот налетел штормовой ветер, ударил снежный заряд и залив вскипел белыми барашками волн. Корабль, пришвартованный к плавучему причалу, начало раскачивать волной. По сигналу тревоги пришлось срочно перейти на автономное электропитание. А экипаж, грохоча «прогарами» по трапам, разбежался по своим боевым постам, чтобы быть готовым к любым коварным сюрпризам разбушевавшейся стихии. И уж конечно запомнился первый выход в открытое море. Когда вышли из Кольского залива, стало ощутимо качать. К счастью, мой вестибулярный аппарат, тренированный гимнастическими упражнениями на турнике, не подвёл. Как только поднялся из машинного отделения на верхнюю палубу и вдохнул полной грудью свежий морской воздух лёгкая тошнота, вызванная качкой и запахом горелого масла, сразу прошла. Морскую воду из плафона, как это было принято по обычаю, я не пил. Но когда проходил по шкафуту (проход между бортами и надстройкой в средней части корабля) по своим делам, волна легко перехлестнула через низкий борт и окатила меня. Робишка – синяя хлопчатобумажная рабочая форма вымокла до пояса. Такое вот получилось морское крещение. Надо сказать, что старослужащие, в частности командир отделения электриков – мой непосредственный начальник, сам побывавший в дальнем походе, оценили мою стойкость к морской болезни. Потому, что довольно многие люди, даже моряки, прослужившие не один год на корабле, очень сильно от неё страдали. Сам видел, какой жалкий вид был у рослого, уверенного в себе на берегу парня из операторов радиотехнической службы. После того, как качка вывернула его наизнанку, он обмяк словно шарик, из которого выпустили воздух. Матрос жалобно всхлипывал, а на его глазах выступили слёзы. Один из мотористов нашей боевой части, прослуживший два года, но так и не побывавший в море, тоже плохо переносил качку и поэтому лежал пластом на койке в кубрике. Он периодически поднимал голову, глядел мутными глазами на то, как я делал приборку и страдальчески морщился. А ведь нужно было нести вахту, превозмогая себя. В противном случае твоя работа доставалась тому, кто держался на ногах. Следующий выход в море состоялся в апреле на учения флота. Хмурое низкое небо, бушующие зелёные валы в пенном окаймлении. Сурово штормовое Баренцево море. Недаром поморы – давние обитатели этих мест называли его Студеным. Стоило пройти дальше к Северу - в район острова Медвежий, и корабль покрылся толстым ледяным панцирем. Огромные сосульки свисали со всех выступающих частей - ограждений, швартовых устройств, надстроек. Свободные от ходовой вахты моряки были вынуждены колоть лёд и сбрасывать за борт. Иначе корабль вполне мог потерять остойчивость и перевернуться на крутой волне. Волнение было достаточно сильное. Как-то стою в кормовом умывальнике, широко расставив ноги на «раскорячку» и бреюсь. Сильно качает. Заходит мой «комод» - командир отделения. «Что Фаза (это профессиональное прозвище электриков)?» – говорит, обращаясь ко мне, - «Ты теперь настоящий морской краб?» Очень приятно было получить такую оценку от бывалого моряка. Три года спустя, также в апреле месяце, в этом же районе потерпела аварию и затонула атомная подлодка «Комсомолец». Могу себе представить, как люди барахтались в ледяной воде, ожидая помощи. Такое испытание, слава богу, меня обошло стороной. Наш корабль благополучно вернулся на базу. Вперед Содержание Назад
|
