01.09.10
Текст: , Анатолий Сагалевич, доктор технических наук
Невозможно описать все погружения аппаратов "Мир-1" и "Мир-2": за семь лет их было 68, а суммарное время нашего пребывания под водой составило более 800 часов. Но одно из погружений, состоявшееся в августе 1993 года, я все же постараюсь описать. Экипаж "Мир-2" состоял тогда из борт-инженера Анатолия Благодарева, представителя ЦКБ МТ "Рубин" Николая Носова, я же был командиром аппарата. Наш спуск с борта судна был назначен на девять утра. Часом позже пойдет на глубину "Мир-1" с экипажем в составе Евгения Черняева - командира, Дмитрия Войтова – борт-инженера и представителя ЦКБ МТ "Рубин" Михаила Макарова.
"Мир-2".
..."Мир-2" проходит водную толщу. За иллюминаторами - редкие, мелкие частицы планктона, изредка встречаются рыбы. Садимся на дно, определяем свое местонахождение: 400 метров от "Комсомольца". Разворачиваем аппарат в направлении лодки. Садимся на край воронки, образовавшейся в результате удара носа лодки о грунт: в самом деле, перед нами - носовая часть "Комсомольца". Волнорезные щиты торпедных аппаратов приоткрыты и стоят под разными углами. "Это результат взрыва, который, очевидно, произошел внутри лодки при ударе о грунт", - комментирует Николай Носов. Видимость вблизи дна отличная – 10-15 метров как минимум. Картина совсем не похожа на ту, которую мы наблюдали в 1989 году, во время первой экспедиции. Вероятно, в этом районе действуют сезонные течения, скорость которых то уменьшается, то заметно возрастает в зависимости от времени года.
Вывешиваю аппарат в нейтраль - то есть, откачивая воду из прочных балластных сфер, придаю ему нейтральную плавучесть. Затем медленно подхожу к одному из открытых волнорезных щитов, манипулятором кладу внутрь небольшой цилиндр, сорбирующий радиоактивные вещества. Этот сорбент нужно будет забрать в последнем погружении, под конец экспедиции. Потом поднимаемся на палубу лодки. В промежутке от носа до рубки наблюдаем сильнейшие разрушения корпуса - также результат взрыва. Позже на основании расчетов выяснилось, что при ударе лодки о грунт взорвалась головка одной из обычных торпед.
Следующая операция - отбор взвеси изнутри торпедного отсека; ее последующий анализ позволит установить, нет ли утечек из ядерных боеголовок торпед. Манипулятором разматываем трубу длиной восемь метров и опускаем ее внутрь корпуса лодки в один из проломов, включаем забортную помпу, которая прокачивает водные массы со взвесью через специальный фильтр, сорбирующий радионуклиды. Производительность помпы невелика, поэтому качать нужно не менее часа, чтобы через фильтр прошло 500-600 литров воды со взвесью изнутри носового отсека. За иллюминаторами видим посторонний свет.
– Единица приехала, - говорит Анатолий Благодарев, имея в виду спуск на "Комсомолец" аппарата "Мир-1".
После короткого обмена приветствиями, командир "Мир-1" Евгений Черняев сажает свой аппарат слева от нас - у большого пролома. Ему предстоит выполнить непростую операцию - ввести внутрь первого отсека лодки небольшой дистанционный модуль. Этот модуль, управляемый по кабелю, намотанному на специальную лебедку, оборудован телекамерой и светильником. Цель операции - осмотреть носовой отсек изнутри. Этот телеуправляемый модуль, испытанный лишь в бассейне, впервые будет выполнять работу на глубине 1700 метров.
Между тем мы вытаскиваем изнутри корпуса лодки длинную трубу, укладываем ее в бункер для сбора образцов, желаем удачи экипажу "Мир-1" и начинаем движение к корме. Делаем остановку перед рубкой, опускаем на тросе с помощью манипулятора гирлянду из нескольких сорбентов внутрь корпуса лодки, закрепляем трос на палубе и идем дальше - к реакторному отсеку. Садимся на палубу, хватаемся одним манипулятором за леерное ограждение, чтобы нас не снесло течением, а вторым вытаскиваем из бункера шарообразный предмет диаметром около полуметра - гамма-спектрометр. Ставим его на решетку на палубе лодки и засекаем время. Наша задача - произвести измерения в этой точке в течение тридцати минут. Потом кладем прибор на штатное место - в гнездо, оставляем на решетке реакторного отсека еще один сорбент, который, так же как и другие, будет поднят на борт судна в конце экспедиции, разворачиваемся и поднимаемся на крышу рубки -- в ее кормовой части как раз находится выход вентиляционной трубы реакторного отсека. Аппарат зависает у края рубки. Манипулятором вынимаю из бункера для сбора образцов цилиндр длиной около метра - автономный гамма-спектрометр. Осторожно ввожу его внутрь вентиляционной трубы и опускаю на тросе вниз, на два метра. Трос закрепляется на выходе трубы и наверху рубки. Этот прибор будет там стоять до конца экспедиции, измеряя гамма-излучение. Мы снимем его в последнем погружении - и определим уровень радиации в непосредственной близости от реактора.
Аппарат отходит от рубки и опускается на дно рядом с левым бортом лодки. Здесь предстоит сделать еще один цикл измерений с помощью гамма-спектрометра, положив его на осадок, а также отобрать пробу осадка с помощью специальной трубки-заборника. Закончив эти операции, проходим вдоль борта лодки до кормового оперения, осматриваем лежащие на донной поверхности кормовые рули, отбираем пробу осадка, а затем отходим на 20-25 метров от кормы лодки и ставим на грунте автономный прибор, предназначенный для измерения скорости и направления течений.
Наконец, посмотрели на часы: восемь вечера. Уже девять часов как мы работаем на дне. Под водой все происходит очень медленно, каждая операция требует тщательной подготовки: соответствующим образом развернуть аппарат, забалластировать - то есть утяжелить или, наоборот, откачать балласт, придав ему нейтральную плавучесть, провести манипуляции с приборами и так далее. Работа прерывается каждые полчаса для проведения сеанса связи с "Келдышем", но это происходит автоматически, поскольку все внимание сосредоточено на действиях. Пора бы перекусить!
На корабле обед в 11.30, затем полдник в 15.30, а сейчас уже и ужин заканчивается. А мы здесь, на глубине 1700 метров, за работой забыли обо всем на свете и даже не чувствуем голода. Правда, у нас увлеченный и довольно неприхотливый экипаж, но есть и пилоты, которые вряд ли пропустят обеденное время, хоть на глубине... Достаем термосы с чаем, бутерброды, включаем музыку. Недолго работает подводное кафе: погружение еще не окончено.
"Мир-2" поднимается с грунта, зависает над лодкой на расстоянии четырех-пяти метров и движется вперед, проходит кормовую часть, минует рубку и останавливается над носовой частью. А "Мир-1" меж тем заканчивает работу с телеуправляемым модулем. Миша Макаров говорит по подводной связи:
– Замучились мы с этой штукой. Кабель очень жесткий и закручивается, как спираль, не давая модулю двигаться вперед. Женя Черняев попробовал дать полную нагрузку на движители модуля, но из блока управления пошел дым.
– Посадить бы сейчас на этот модуль Финкельштейна, - подхватывает в микрофон Женя Черняев, имея ввиду конструктора телеуправляемого модуля из организации "Интершельф".
Задымление в кабине подводного аппарата недопустимо, практически это - аварийная ситуация: здесь ведь очень ограниченный, замкнутый объем. Поэтому после короткого подводного совещания решаем заканчивать работы с модулем. "Мир-1" продолжает выполнять другие пункты программы. "Все же кое-что удалось отснять с помощью модуля внутри лодки, - говорит на прощанье в микрофон Миша Макаров. Пусть незадачливый конструктор скажет спасибо изобретательности и умению Жени Черняева".
"Комсомолец".
Мы прощаемся с экипажем "Мир-1", желаем ему удачного завершения погружения и приступаем к заключительным операциям. В который раз осматриваем, снимаем на видеоленту, фотографируем разрушения в носовой части "Комсомольца", однако при просмотрах после экспедиции выясняется, что недостает мелких деталей. Но под водой не бывает мелочей - здесь все имеет первостепенное значение. Николай Носов внимательно рассматривает трещину на левом борту в корпусе, уходящую в осадок, а наверху переходящую в большой пролом и идущую далее вниз по правому борту.
– Да, со столь серьезными разрушениями небезопасно поднимать лодку с такой глубины, - говорит он и прибавляет: – Да и денег нет!
В самом деле, даже по скромным подсчетам операция подъема обошлась бы в 200 миллионов долларов...
В общем, наше погружение заканчивается. Нажимаю тумблеры и, захлопнув батометры, отбираю пробы воды над проломом торпедного отсека, а вслед за тем - последние пробы осадка около носа лодки и сообщаю на "Келдыш":
– Я – "Мир-2". Глубина 1700 метров, 22 часа 40 минут. Закончили работы на "Комсомольце". Готовы к всплытию.
– Вас понял. Всплытие разрешаю, - слышу спокойный голос руководителя погружения Андрея Андреева. - Наверно, замерзли? Сауна вас ждет.
В аппарате +12 градусов, но когда работаешь и постоянно двигаешься, то холода не чувствуешь. Откачиваем балласт и отрываемся от грунта. Аппарат медленно пошел наверх. Ритмично работает насос морской воды, продолжающий откачивать водяной балласт - подъем ускоряется. И вот мы уже летим вверх со скоростью 30 метров в минуту...
Важное
