Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Новые средства контроля радиационной обстановки

Новый измеритель ИМД-9
засечет любую
радиационную угрозу

Поиск на сайте

Эрл Картер. Необычная красотка

Русские старались как черти, стремясь как можно быстрее закончить разгрузку судна "Фрэнсис Харрингтон", ошвартовавшегося в порту города Молотовск в январе 1945 года. Несомненно, что им были нужны все материалы, доставленные этим транспортом. Вследствие сложного характера нашего палубного груза (это были два локомотива, вагоны с огромными электрогенераторами и другие вещи), бригадам грузчиков потребовалось несколько дней, чтобы справиться с такой работой. Это была та еще работенка! Во-первых, локомотивы были закреплены на палубе с помощью мощных тросов. Если бы в конце рейса оказалось, что такой груз не удалось сохранить, то считай весь труд пошел насмарку. Локомотивы удерживались не только мощными тросами, но были к тому же приварены к палубе. Советским рабочим нужно было вначале подняться на борт и освободить локомотивы от сварки, а затем расстропить тросы. После чего надо было подвести к судну гигантские краны и снять локомотивы.

Как я уже говорил, у русских имелась также огромная баржа с мощнейшим краном. Стрела этого крана была такой здоровой, что могла накрыть все судно, поднять локомотив в воздух и перенести его на причал. Некоторые локомотивы грузились на баржи, уводившиеся потом буксирами. Можете себе представить, насколько это была сложная операция, а погодные условия – лед и снег – делали ее еще труднее.

Вскоре после прибытия судна в Молотовск представители советской портовой администрации собрали нас в офицерской кают-компании и выдали всем премиальные в рублях. Капитан получил 1000 рублей, офицеры по 500, а остальные торговые моряки по 100 рублей каждый. Одним из наиболее интересных аспектов этого события являлось то, что когда конвои только начинали приходить в Россию, личный состав вооруженных команд, состоявших на службе в ВМС США, получал такие же суммы, как и остальные моряки. Командование ВМС заявило решительный протест относительно подобной практики и вынудило русских прекратить эти выплаты. Почему? Официально было заявлено, что получение денежных средств личным составом военно-морских сил из какого-либо другого источника, за исключением сумм, отчисляемых правительством США, является неприемлемым для флота. На самом деле, по моему мнению, командование военно-морских сил просто не хотело, чтобы их люди устанавливали и расширяли свои дружеские отношения с советскими людьми. Кроме того, ограниченные финансовые возможности моряков считались лучшим средством профилактики пьянства, самовольных отлучек и прочих нарушений.

Несмотря на это, вошло в обычай: торговые моряки сбрасывались по кругу, собирая часть премиальных для передачи своим товарищам из вооруженных команд. Среди них было много замечательных ребят. На нашем собственном судне мы даже офицерам предложили сброситься по десять–пятнадцать рублей для военных моряков. Таким образом нам удалось собрать для них приличную сумму.

Хотя тратить деньги в Молотовске было, собственно говоря, не на что. В то время это был маленький, ничем не примечательный город. Вскоре после нашего прибытия мы отправились в местный клуб и уселись там, распивая водку. Не помню, был ли этот продукт нормированным, или нет. Но факт остается фактом, водку подавали на стол в большом графине. Крепость спиртных напитков русские оценивают не в пруфах, а в градусах. Так что, когда к нам подошла официантка и я попросил принести водки, она сказала, что это напиток крепостью 60°. Остальные не могли понять, что это значит. Тут я сказал: "Спокойно, ребята! Погодите минутку! Шестьдесят процентов – это сто двадцать пруфов! Это почти что чистый спирт!"

Русская водка может оказаться в буквальном смысле слова смертельным напитком. У нас были случаи, когда наши ребята, опрокинув несколько рюмок, выходили на улицу, где их настигал мороз, и ложились в снежные сугробы поспать "в тепле и уюте". Помню несколько случаев, когда мы буквально силой вытаскивали из сугробов своих приятелей и тащили их на судно. Чтобы разбудить ребят, нам приходилось тормошить и даже бить их. Мы слишком хорошо знали, что если дать им заснуть, то они замерзнут до смерти.

Поскольку в Архангельске было намного больше вещей, на которые можно было потратить свои деньги, то я старался выбраться туда при любой возможности. Здесь можно было купить книги или еще что-нибудь. Хотя русские платили за проезд несколько монет, нас зачастую освобождали и от этого. Стоило им узнать, что вы американский или британский моряк, доставивший в Советский Союз столь необходимый груз, как они начинали вам улыбаться, жать руки и хлопать вас по плечу. Стоило возникнуть вопросу о плате за проезд, как они тотчас начинали махать руками, как будто старались показать, что об этом совершенно не стоит беспокоиться. Так что мы обычно ездили на трамвае бесплатно.

Однажды я пытался отыскать дорогу куда-то и вышел на уличный перекресток. Здесь я заметил людей, стоявших в очереди и дожидавшихся появления трамвая. Честно говоря, я успел заблудиться. Я подошел к одному человеку в очереди и обратился к нему, стараясь как можно лучше говорить по-русски: "По-жа-луй-ста, то-ва-рищ…" Он повернулся ко мне, и я спросил его: "Где, вы…" Я, понимаете ли, хотел сказать: "Как мне добраться до…?"

Он внимательно меня выслушал, а затем на прекрасном, "оксфордском" английском произнес: "Могу ли я вам как-то помочь?"

Это был русский. Не знаю, где он учился английскому языку, но он знал его лучше, чем я. Но, скорее всего, я нарвался на самого лучшего знатока английского языка во всем Архангельске.

В Архангельске была очень симпатичная гостиница "Интурист". Мне там приходилось останавливаться. Цены здесь были низкими. Четверо ребят могли взять номер на выходные, и это обходилось в полтора-два рубля с каждого. Кофе здесь не было. Я нигде его не видел, но зато здесь можно было выпить чая, поесть горячего густого овощного борща и отведать мяса неопределенного происхождения. Не могу с уверенностью сказать, что это было за мясо, но это было именно оно. Черный хлеб несомненно был хорош. Здесь также подавали масло.

За время пребывания в Архангельске со мной случилось несколько занятных происшествий. Я встречался с одним русским, бригадиром грузчиков, разгружавших наше судно в порту. Он учил английский и обычно носил с собой англо-русский словарь. Каждый раз при встрече мы начинали с ним обсуждать вопрос о том, какая сейчас температура воздуха. Дело в том, что русские пользуются шкалой Цельсия, а мы Фаренгейта. И мы пришли с ним к удивительному выводу, что температура в сорок градусов ниже нуля имеет один и тот же смысл для обеих шкал. Так что это был один из тех случаев, когда американцы и русские полностью сошлись во мнениях.

По моим наблюдениям представители советской власти, исходя из практических соображений и во избежание неприятных инцидентов, закрывали глаза на случаи проституции. Они знали девушек, продающих свои ласки, но старались не обращать на это внимания. В связи с этим припоминается одна история, приключившаяся со мной как-то вечером. Я тогда вырвался в Архангельск с одним парнем из вооруженной команды. Ему повстречалась девушка, с которой он был уже знаком. Мы взяли спиртного и немного выпили, а потом он сказал: "Пойдем-ка мы к ней".

"Отлично", – отозвался я на это предложение. Мы оказались у этой девушки, и мой приятель бросил: "Извини!" – и куда-то вышел, а затем вернулся с еще одной девушкой. Как вам это?

Мы вчетвером зашли в комнату девушки и завели разговор. Девушки достали бутылку какого-то вина. Неожиданно у входной двери поднялась страшная суматоха. Крики, вопли и тому подобный шум. Затем в нашу комнату вломилась женщина постарше, лет сорока, и начался оживленный разговор между этой женщиной и нашими хозяйками. Наконец она вцепилась в девушку, которая должна была стать моей партнершей, и потащила за собой в коридор. Я выглянул за дверь и увидел там совершенно пьяного майора морской пехоты США, не перестававшего орать и ругаться. Девушку подтолкнули прямо к нему в руки, и они вышли, а затем забрались в его джип. Не сомневаюсь, что это был офицер находившейся здесь американской миссии.

Незадолго до нашего отхода из Архангельска и отправки домой обнаружилось, что у меня накопилась целая пачка рублей. Я учился музыке и подумал про себя: "Что может быть лучше, чем купить здесь немного нот?" Я поддерживал дружеские отношения с одной русской девушкой и поделился с ней своими намерениями. Зимой в Архангельске все окна в магазинах закрывались фанерными щитами, чтобы защитить оконное стекло от снега и льда. Если вы не были знакомы с городом, то невозможно было догадаться, что продается в том или ином магазине.

Вот русская девушка мне и говорит: "Здесь музыкальный магазин". Мы зашли внутрь. Действительно, это оказался музыкальный магазин, в котором продавались музыкальные инструменты и ноты. Оглядевшись вокруг, я обнаружил красивое, только что отпечатанное, художественно оформленное издание "Седьмой симфонии" Шостаковича в тисненом переплете. Это было первое издание "Седьмой". Я подумал: "Какое это, наверное, сокровище!" – и купил эти ноты.


Под охраной нашего флага

Вечером я вернулся на корабль и уже подходил к трапу. Русские выставили у каждого судна часовых, чтобы они не пропускали и не выпускали с него посторонних и не допускали других подобных нарушений. Портовые власти выдавали нам небольшие бумажные карточки-пропуска, которые мы предъявляли часовым, возвращаясь на судно или покидая его.

Когда я оказался внизу у трапа, в руках у меня был пакет с партитурой, полученный мной в музыкальном магазине. Часовой бросил на меня взгляд. Мы хорошо знали друг друга, поскольку он не раз встречал меня возвращающимся на судно. Часовой спросил:

– Кстати, что там в этом свертке?

– Ноты, – ответил я.

– Ноты? – изумился он, и глаза у него стали огромными, как плошки.

- Не двигаться, – скомандовал часовой. – Стоять на месте.

Он забегал у трапа взад и вперед. Началась какая-то суета. Про себя я подумал:

– Чего это им так не понравилась музыка?

Часовой предъявил мой сверток советскому офицеру.

– Что это? – спросил офицер.

– Ноты! – доложил часовой.

– Ноты?! – отозвался пораженный офицер.

Офицер отвел меня в караульное помещение и задал вопрос:

– Не могли бы вы немного подождать?

Конечно же, я мог. Что мне еще оставалось делать?

Итак, охрана, оказав возможное гостеприимство, усадила меня в караулке и принялась потчевать чаем и развлекать различными историями и отменными шуточками, следя за тем, чтобы ожидание не было утомительным. Так продолжалось около часа. Наконец вернулся офицер со свертком.

– Спасибо большое, – произнес он и вернул мне ноты.

На следующий день я спросил кого-то:

– Что это была за суета вокруг моих нот?

– Шифр, - последовал ответ, - самый лучший способ тайно вывезти военные секреты за границу. Шифры в виде нот.

Как выяснилось, русским удалось схватить несколько человек, пытавшихся тайком провезти шифры, спрятанные в нотах, которыми пользовались военные.

Офицеру пришлось отнести мои ноты профессиональному музыканту и попросить его проверить их.

– Да, – последовало заключение, – это действительно "Седьмая симфония" Шостаковича. Именно так.

Офицер взял также мой чек и убедился, что я на самом деле купил свои ноты в магазине.

– Да, – подтвердил продавец, – он купил ноты здесь.

Так что все оказалось в порядке.

В другом случае меня взяли на экскурсию по Архангельску в компании с несколькими офицерами ВМС США. Нас сопровождала юная леди, говорившая на превосходном английском языке и показывавшая нам различные достопримечательности. Это была обычная мирная экскурсия: "Это здание оперы, а это наша библиотека…", – и все в таком же роде.

Когда мы шли по улице, можно было увидеть огромное сооружение на противоположной стороне Двины. Один из морских офицеров спросил:

– А это что?

– Это завод, – объяснила девушка. Конечно же, всем было понятно, что это завод.

– А что на нем производится? – попытался уточнить офицер.

– Различная продукция.

– Какого рода?

– Разные нужные вещи.

Вот и все, что она могла нам сказать. Не сомневаюсь, что это был какой-то военный завод, но она не хотела раскрыть перед нами его назначение.

Доводилось ли вам слышать о том, что русские забирали у нас оставшиеся рубли? Когда русские выдавали нам деньги в рублях, то предупреждали: "Вот вам деньги. Можете тратить их, как вам заблагорассудится. Но вывозить их за пределы страны не разрешается". Что ж, это было довольно честно по отношению к нам.

Ночью, накануне нашего отхода из Архангельска, на борт судна поднялись русские солдаты и прошлись по рундукам всего экипажа. Если им попадались бумажники с советскими купюрами, то они их просто изымали, ничего больше. Забирали рубли и оставляли бумажники их владельцам. Но это было далеко не все из того, что они нашли.

Перед тем как "Харрингтон" покинул Соединенные Штаты, нам передали кипы журналов и самого разного чтива. Можно было заполучить все, что хотелось. Однако после прихода в Россию моряки в целом старались не брать с собой на берег полученные печатные издания. Мне рассказывали, что когда только началось движение конвоев в Россию, американские троцкисты стали брать собственные пропагандистские материалы, отпечатанные на русском языке.


Н.К. Крупская

Не помню, доводилось ли мне видеть троцкистскую литературу, зато иногда попадались по-настоящему замечательные вещи, а время от времени просто смешные книжки. Однажды я читал журнал "Форчун". В этом номере оказалась статья, посвященная первым советским руководителям – их фотографии и тому подобное. Здесь также оказалась великолепная фотография Надежды Крупской – жены Ленина. Смеха ради, я вырезал эту картинку и повесил на переборке рядом со своей койкой.

Когда у нас появились два русских солдата и занялись досмотром наших пожитков, один из них взглянул на переборку и увидел портрет Крупской. Это обоих неимоверно рассмешило. Они стояли и любовались, разинув рот, на Крупскую в окружении других едва одетых красоток, вроде Бетти Грэйбл. "Как она здесь оказалась, черт подери?" – обратился один солдат к другому. Потребовалось минут десять, чтобы они пришли в себя от изумления.


Содержание
Слово российских ветеранов
Вирджил Шарп. Унесенные взрывом торпеды
Дональд Марфи. PQ-15. Зловещий зеленоватый свет
Контр-адмирал Сэмюель Б. Фрэнкел. Воспоминания о военном времени, проведенном в Мурманске, ч.1
Контр-адмирал Сэмюель Б. Фрэнкел. Воспоминания о военном времени, проведенном в Мурманске, ч.2
Эрл Картер. Необычная красотка


Главное за неделю