Важное
Для ледокола "Виктор Черномырдин" изготовили систему управления и машинное отделение главного крана
Для малых судов 
|
Главная / Издания / Литература / Книжная полка / В.В. Дугинец. Корабельная Фанагория / Глава 4. Железяка
Глава 4. Железяка
Текст: В.В. Дугинец. "Корабельная фанагория"
Пришла весна и с ней начались перемены. На корабль пачками ежедневно приносили нашу флотскую газету под названием 'Страж Балтики'. Под чутким руководством Политотдела и нашег Петра Матвеевича, который не мытьем, так катаньем обязал выписывать эт газету каждого матроса, не говоря уже об офицерах и мичманах, поэтому н корабле никто не страдал от недостатка информации. Газета навевала серость и скуку неинтересными и отличающимися казенными штампами своих типографских статей, пахнущих свежей краской и никогда не была популярной на кораблях. Но все исправно выписывали ее читали только в поисках знакомых фамилий, которые нет-нет да мелькали н ее страницах. За газетой прочно установилось флотское название 'Гальюн Таймс' и использовалась она матросами в основном по этому назначению. Сидя вечером в каюте и готовясь по газете к политзанятиям с матросами я обратил внимание на последней странице на жалобу какого-то лейтенант о длительной задержке подъемного пособия, положенного его семье. - А что бы и мне не накатать прошение? Там ведь политработники изнываю от своей писанины, пусть хоть раз и мне помогут в бытовых проблемах, решил я хоть раз воспользоваться помощью со стороны. На целом тетрадном листе я расписал о несправедливости, с которой пришлось столкнуться в 'газовой холодной войне' с соседями на общей кухне. Домоуправление такой житейский вопрос не решает, полагаясь на совесть и добрососедские отношения. Просил помочь семье молодого лейтенанта, который пашет в морях, а его жена с маленьким ребенком на руках и готовит, и стирает пеленки на крохотной электроплитке. Письмо отправил в редакцию 'Стража Балтики' через городскую почт чтобы на всякий случай обезопасить себя от возможной флотской цензур на нашем почтовом отделении. В апреле месяце как обычно в базе начался сбор-поход кораблей, и мы две недели носились по морям в поисках 'вражеских' подводных лодок, выполняя их контрольные поиски, боевые упражнения и стрельбы. Когда мы разгромили всех агрессоров и с победой вернулись в базу, то первой мечтой была - скорее рвануть домой, к своим. Вот тут на пороге своего дома меня и ждала первая потрясающая новость В глазах моей жены читалась необыкновенная радость, и она сообщила: - Нам новую плиту газовую поставили! Принесли из домоуправления, отключили от баллона плиту Романюков, подключили нашу и сказали, чт это теперь ваша личная плита. - А как же Романюки пережили такое унижение? - не веря в восторжествовавшую справедливость, спросил я. - Пока молчат и злобу копят на нас с тобой, - предположила Тамара. Вечером ко мне подошел Толя и удивительно доброжелательно поздоровавшись, выдавил из себя небывалые слова: - Володя, можно мы будем пользоваться твоей плитой? 'У-у-у, жучара! Забеспокоился', - зашевелился в голове мой бесенок мести и торжества справедливости. - Толя, а чего ты у меня спрашиваешь? Ты у моей жены разрешение спрашивай. Это вы тут ее с маленьким ребенком гноили на электроплитке, у нее и спрашивай, - подавив свою добрососедскую неприязнь, ответил я соседу. Жена, конечно, разрешила пользоваться газом и на этом 'газовая война' закончилась миром. В кои-то веки мне удалось вырваться с корабля на целый выходной день. Я проснулся в своем семейном раю, рядом спокойно спит жена, в кроватке спал сынишка и начавшийся день радовал теплым солнечным утром. Скупая мужская слеза огромной горошиной вывалилась из левого глаза от вида этой бесподобной идиллии святого семейства. Было воскресение, мы строили планы и имели желание погулять на улице, у нашего моря. Уже собрались выходить из дома, как к нам в двери постучали, и в комнату вошел капитан-лейтенант. Небольшого роста, с флотским загаром на суровом лице и со стройной спортивной фигурой офицер натянуто улыбался в незнакомой обстановке и спросил: - Вы помощник МПК-102? Первое, на что я сразу обратил внимание - это были глаза. Серьезный взгляд коричневых глаз, словно, сверлил тебя насквозь и просвечивал рентгеном все твои мысли в голове. Большой для худого лица костистый нос с небольшой горбинкой придавали его внешности какой-то хищный, птичий облик, отчего его смуглость ярко напоминала мне внешность 'лица кавказской национальности'. Получив от меня утвердительный ответ, он представился сам: - Железнов Алексей Алексеевич. Назначен к вам командиром корабля. Я был на корабле, там механик мне дал ваш адрес. Для меня это явление было совершенно неожиданным, и я явно не выражал на своем лице положенной радости по такому случаю. - Владимир. Можно так называть, - сразу вежливо предупредил он панибратские отношения. - Я бы хотел, чтобы вы пошли со мной на корабль. Мне нужно принимать дела. Несмотря на уговоры жены попить чайку, а уж потом заняться делами, Железнов настоял на своем, и мой выходной день накрылся только начавшись. На корабле я, как истинный ВРИО, построил личный состав по 'Большому сбору' и представил нового командира своим бойцам. После этого Железнов в какой-то непонятной спешке принимал у меня все документы, ключи и печати, пистолеты и прочий боезапас, хранящийся у него под кроватью. Скрывать мне было нечего и я выложил ему полную обстановку по всем запасам и состоянию мат.части на корабле. Заодно рассказал ему все недостачи в корабельном вещевом имуществе и прочие грехи, которые водились на корабле, не имеющего хорошего мичмана-баталера. Железнов по специальности был штурманом и прибыл с кабельного судна 'Донец', которое базировалось в Балтийске. На нем он несколько лет служил помощником командира, а, получив предложение стать командиром МПК в Лиепае, он тут же согласился. Конечно, КС 'Донец' это совсем не боевой корабль, а судно, занимающееся прокладками подводных кабелей по дну моря. Да и габариты у него дай боже. Черный высокобортный корпус судна огромных размеров с двумя большущими катушками кабельных устройств, расположенных на носу и корме, и несколькими грузовыми стрелами на палубе явно выглядел настоящим слоном по сравнению с нашим 'моськой'. Командование экипажа было полностью военным, была небольшая группа матросов, а остальные матросы и инженеры были чисто гражданскими людьми. Экипаж жил в комфортабельных каютах и не нуждался в грелках и прочих примитивных устройствах для выживания.  Железнов Алексей Алексеевич, 1983 год Оружие и вооружение на нашем корабле Железнов, конечно, не знал, он всегда с опаской смотрел с мостика на вращающуюся пушку или БРУ при их проворачивании. В этих вопросах он полностью доверял мне, и у нас никогда никаких вопросов и трений по этому поводу не возникало. Когда я показывал Железнову бомбовый погреб, то он случайно обратил внимание на морозильную камеру, находящуюся в тамбуре у открытого люка в погреб. - Это что за шкаф? Морозилка?- спросил он, показывая на шкаф, скорее напоминающий крейсерский кранец первых выстрелов для автоматов, чем морозилку для хранения мяса. Холодильник был по размерам чуть пошире обыкновенного бытового и в нее с трудом влезало около 100 кг мяса. Я открыл ему защелку герметичной двери этой камеры, где покоились обледенелые остатки говядины и подтвердил его догадку. - Такая маленькая морозилка? - удивленно с долей скепсиса произнес Железнов. - У меня на 'Донце' была морозильная камера размером с твой бомбовый погреб. - Алексей Алексеевич, у нас ведь автономность всего 10 суток. Поэтому нам и такой хватает. Было бы чего туда ложить..., - ставил я на место командира в масштабы корабля 3 ранга. Как только на корабле появился настоящий его хозяин, наш зам Романовас внезапно начал выказывать небывалые таланты и чудеса на поприще партийно-политической работы. Он словно окрыленный Пегас начал проявлять неустанную заботу о культурном досуге экипажа и доработался до того, что однажды в субботу моя жена вынуждена была проводить на корабле лекцию по творчеству художников-маринистов. Конечно, Матвеевич не знал, кого ему выделят от Базового матросского клуба для запланированного культурного мероприятия на корабль. Но так уж случилось, что этим человеком оказалась моя жена. Под ласковыми лучами майского солнышка, по бетонным плитам необъятного простора причальной стенки Зимней гавани вышагивала пара которая уже издали привлекла мое внимание. Петюню Романоваса-то я узнал сразу. Он трепетно и нежно придерживал под локоток, чтобы, не дай бог, не споткнулась на неровностях бетонки молоденькую девушку с каштановыми волосами прически, раздуваемой легкими порывами теплого бриза. Чем ближе к борту корабля приближалась эта странная парочка, тем меньше у меня оставалось сомнений в том, что это моя собственная жена. 'Как тут могла оказаться моя Тамара?' - терзался я сомнениями и не верил своим глазам. Матвеевич галантно пропустил даму вперед себя по корабельному трапу и, придерживая на всякий случай от падения за борт под ручку, приземлил ее на палубу. - Владимир Викторович, познакомься! – оживленно блестя хитрыми глазками, представил мне свою спутницу наш сердцеед Петруха. – Это Тамара Михайловна - лектор из БМК, будет проводить с матросами беседу по искусству. - Петр Матвеевич! Вы, это откуда мою жену привели… Мы уже давно с ней знакомы. У Петюни от неожиданности приоткрылся рот, а от удивления он только умудрился произнести: - С КПП... - Том, ты как здесь оказалась? – решил я сам узнать обстановку из первых уст. - Вот, заведующая послала к вам на корабль проводить беседу с матросами, - не совсем уверенно произнесла жена. - Пошли ко мне. Пока там Матвеевич будет экипаж собирать в кубрик, посидишь у меня в каюте, - взял за руку я своего неожиданного лектора и повел в офицерский отсек. - Я смотрел на вас с Романовасом и вижу, что это ты, но никак не укладывается... в мозгах. Откуда, думаю, ты могла тут появиться? – обнимал и чмокал я жену в своей каюте. - А Мишку ты куда подевала? - Я же здесь у вас надолго не задержусь, попросила Тамару Нечаеву побыть с ним, у них дома, - успокоила меня Тамара. - Ну, держись! Там тебя сейчас мои бойцы будут разглядывать, как новые ворота, - предупреждал я Тамару. Я подвел жену к открытому люку в кубрик №2 и, пожелав ей удачи, деликатно не стал спускаться в кубрик, чтобы никоим образом не смущать ее во время работы. Внизу под крутым трапом кубрика выстроилась толпа матросов и с нескрываемым интересом устремила глаза вверх, где из-под колышущейся широкой юбки проглядывались стройные ноги лектора, непривычно медленно спускающегося по ступенькам на высоких каблуках. 'Рты закрыли!' - рявкнул старшина кубрика, заметивший смущение на лице спускающейся дамы. Следом за Тамарой в люк прошмыгнул замуля, и в кубрике раздалась команда: - Встать! Смирно! - Вольно! Товарищи, сегодня вам прочтет лекцию по изобразительному искусству Дугинец Тамара Михайловна, она же по совместительству жена нашего помощника, - все-таки выдал Романовас родство лектора с экипажем нашего корабля. После этих слов по кубрику прошел одобрительный гул, и воцарилась гробовая тишина. Кубрик, рассчитанный на проживание 12-ти человек, был крохотный и в нем набился почти весь личный состав в количестве около 45 человек. -Ну, как вели себя наши бойцы? - интересовался я у жены, когда провожал ее с корабля до КПП Зимней гавани. - Ой, что ты... Такие хорошие мальчишечки, они так внимательно слушали меня, - восхищалась Тамара результатами своей деятельности. - Еще бы! Если бы я перед ними распинался с этой беседой, то, уверен, что половина из них спали, делая вид, что слушают. А тут, такая дама, что матросу сразу стало не до сна..., они ведь такого живого чуда на корабле не увидят, - пытался я вернуть в реальность восхищенного работника культуры. - Там у вас такой малюсенький белобрысенький мальчик сидел. Прямо как сказочный мальчик с пальчик, у него такие веснушки, совсем детские, на круглом личике с маленьким чубчиком. Ну, просто дите еще. Он так внимательно смотрел на меня своими голубыми глазенками..., в которых была такая невыразимая тоска, - делилась Тамара о впечатлении, которое произвел на нее мой Максименюк. - Это мой единственный помощник в БЧ-2 комендор-Максименюк! Я надеюсь ты им не про художников эпохи Возрождения рассказывала? - уточнил я тему лекции. - Я им про маринистов рассказывала. Про полотна Айвазовского, Боголюбова... и про музеи, в которых находятся эти картины... В один из четвергов, в начале июня после вечерней проверки в 22.00. на боевых постах начались обычные ночные тренировки. На корабле старшим оставался штурман лейтенант Михно, командир был на сходе, а я умудрился еще в конце мая уйти в отпуск. Наш командир отделения радиометристов обнаружения РЛС МР- 302 старшина 2 статьи Петряшов Николай убыл на дембель, и теперь его должность стал исполнять молоденький матросик Баужа. Петряшов был настоящий ас своего дела, а тут парнишка всего два месяца как прибыл на корабль, правда был грамотным и уже допущенным к исполнению своих обязанностей по обслуживанию станции.  Командир отделения радиометристов старшина 2 статьи Петряшов Н.М. Во время работы станции вдруг пропало высокое напряжение и на индикаторе исчезли воздушные иностранные цели, которые Баужа только что наблюдал в ночном небе, о которых ему талдычил женский голос в наушниках в радиосети поста ПВО базы. Баужа смекнул правильно, что неполадки возникли в высокочастотном блоке, но станцию не выключил. Все он знал, где и какой потенциометр нужно подвернуть отверткой в таких случаях. Вооружившись длинной отверткой, он открыл крышку блока, в котором было напряжение в 24 киловольта. Согнувшись в неудобной позе в узком пространстве ВЧ блока, который находился в офицерском коридоре, Баужа подлез под приоткрытую крышку и протянул руку с отверткой к потенциометру, чтобы подвернуть его. Рукой он случайно коснулся металла отвертки, которой уже дотронулся до регулировочного винта, а голова виском была прижата к корпусу. Напряжение в 24 тысячи вольт страшной мощности разрядом прошили голову матроса, и он рухнул на пол поста. При падении в этом узеньком проходе он своим телом прижал входную дверь. Когда тренировки закончились, с постов было снято бортовое питание и станция обесточилась - как будто и не работала. Освещение в посту РЛС Баужа не включал: радиометристы за своей станцией привыкли работать в темноте - так лучше видно панораму индикатора. Короче в посту был полный порядок и отсутствие следов чьего либо присутствия. Михно ночью, уже после 01.00. пошел во 2-ой кубрик проверять матросов по койкам и не досчитался одного бойца. Стали вычислять, кого же не хватает, и в недоумении определили молодого Баужу. Матрос был исполнительный и не мог сорваться в самоволку; такого быть не могло. Поиски по всему кораблю не дали положительных результатов - нет матроса. Совершенно случайно Михно плечом оперся на дверь ВЧ блока в офицерском отсеке и почувствовал, что она мягко поддается, но не открывается. Дивизионный артиллерист капитан-лейтенант Давыдов Александр Иванович был старшим на дивизионе и его жизненный опыт в этом случае помог. Выбить дверь плечом никак не удалось, Давыдов с Михно поставили раздвижной упор, и выдавил дверь внутрь помещения. Под упавшей дюралевой дверью, на полу ничком лежал матрос Баужа. Когда его перевернули на спину, то все увидели огромную развороченную рану на голове в районе виска, через которую просматривалось серое вещество и обожженные сосуды. 'Ребята, берите его и несите на стол в кают-компанию!' - приказал Давыдов матросам, стоящим в коридоре. Но матросы от вида бездыханного мертвого тела с развороченной головой свого сослуживца в панике убежали по трапу в свой кубрик. Александр Иванович сам поднял безжизненное тело и перенес радиометриста на стол в кают-компанию, которая по всем боевым корабельным расписаниям числилась медпунктом. Но ни этот примитивный медпункт, в который прибежал по вызову с соседнего МПК корабельный фельдшер глав.старшина Туревич А., ни 'скорая', приехавшая на корабль по вызову из нашего госпиталя, уже ничего поделать не смогли - матрос был давно мертв. С такой дырой в голове выжить никому не удавалось. Утром началась настоящая паника среди начальников - давненько таких ЧП не было на наших кораблях. Все сразу поняли, что сейчас нагрянет комиссия отдела устройства службы и начнет копать. И ведь обязательно накопает кучу всякого дерьма, которое никакого отношения к происшествию не имеет, но способствует этому. И самое страшное, что укажет пальцем на виновника и потребует наказать этого стрелочника. Весь день и ночь Железнов с Михно, который остался за меня в роли помощника, и примкнувший к ним Романовас, пытались отыскать и устранить потенциальные замечания. 'Журнал ознакомления личного состава' с приказами и директивами оказался мной незаполненным на молодых матросов, прибывших на корабль. И поэтому командир задним числом внес в него фамилии молодых матросов и те, кто был на корабле, расписались в нем. Ну, а за Баужу он расписался сам, подделав его роспись. Вот так и был устранен самый страшный криминал, за который при проверке влетело бы мне и командиру по полной программе. Баужа родом был из небольшого литовского городка то ли Тракай, то ли Электренай. Хоронить его поехал наш замполит Романовас с двумя матросами. Обычно родители, которым в цинковом гробу привозят их родного ребенка, всегда обвиняют в трагедии именно офицеров, которые у них всегда виноваты в смерти сына. Но, здесь все на удивление получилось по-другому. Когда Романовас рассказал отцу о происшествии на корабле во всех подробностях, тот рассудил все совсем по-своему: 'Сам виноват... Он у меня на гражданке работал электриком, и все меры безопасности при работе с высоким напряжением знал, - выдавил убитый горем потери родитель. - Я вас ни в чем не обвиняю'. На митинге у могилы матроса Петрас Матеяс, на удивление всему населению городка, на чистейшем литовском языке толкнул такую трогательную траурную речь, что не только родители Баужи, но и все остальные присутствующие прониклись уважением к нашему славному ВМФ. Родители Баужи даже уговаривали замполита с матросами погостить у них и обещали показать местные красоты литовской природы. Может быть, это и сыграло определенную роль в выборе наказания, но на флоте наказывать за низкую организацию службы на корабле общепринято при любых происшествиях. Комиссия ОУС, конечно накопала свои замечания - у них без замечаний не бывает, но ничего выходящего за разумные пределы дежурных замечаний не обнаружила. Но виновные были определены и наказаны. Командир, зам и Михно получили взыскания, да и про комдива Михневича Командующий БФ не забыл - ему тоже объявили выговор. Чистым из этой переделки вышел из воды только я, поскольку меня не было на корабле, и про меня никто не вспомнил. Я приехал из отпуска и гулял с сынишкой во дворе нашего дома. Мимо проходил наш дивизионный Дед и, увидев меня, он резко притормозил свой ускоренный шаг к своему дому и остановился поговорить. - Володя, ты знаешь, на вашем корабле две недели назад матроса током убило, - выдал мне эту страшную новость мичман. - Юрий Палыч, а как его фамилия? Не Жуков случайно? Он у нас на всех клеммах руками щупает напряжение, - первым делом у меня мелькнула мысль про электрика Жукова. - Да нет, - чисто по-русски высказал Дед свое отрицание. - Какая-то нерусская фамилия. На горизонте маячило мое первое очередное воинское звание 'старший лейтенант' и я для себя не сделал никаких выводов из услышанного от Палыча. Уже в первый же день выхода из отпуска я обратился к командиру со своим вопросом: - Алексей Алексеевич, у меня уже вышел срок присвоения 'старшого лейтенанта'. Напишите на меня представление на звание. - Дугинец, ты, что? Не понял момента? - с негодованием смотрел на меня Железнов, выставив вперед свою нижнюю губу. - Представь, как на это отреагируют в штабе флота. На корабле убило матроса, а тут приходит представление на присвоения очередного звания помощнику с этого корабля. Да и Михневич ни за что не пропустит твое представление. Кто ж меня поймет!? - услышал я убийственные для меня откровения от своего командира. - Ну, а я-то при чем? Меня же даже не было на корабле, меня никто не наказывал за это происшествие, - возмущался я непонятными флотскими порядками. - Нет. Давай подождем хотя бы месяц. Пусть этот случай хоть немного забудется..., - закончил Железнов, явно недовольный моими возмущениями. В 1973 году за рубежом резко вспомнили о крылатых ракетах. Последние достижения науки и техники позволяли возродить это оружие на новой технической основе, и придать им свойства вполне современного стратегического оружия. За эту новаторскую идею моментально ухватились в Пентагоне и, прежде всего потому, что ее осуществление открывало новую лазейку в обход советско-американского соглашения 1972 года о взаимном ограничении существующих видов стратегического ракетного оружия и продолжать наращивание своего арсенала уже в новом его качестве. Появились разработки американских противокорабельных крылатых ракет 'Томагавк' и 'Гарпун'. Эти коварные ракеты имели инерциальную бортовую систему управления и траекторию полета на высоте 15 метров над водой. Попробуй обнаружить такую низколетящую на тебя цель, которая еще и при подлете выполняет противозенитный маневр, уходя на 7-ми метровую высоту полета. Озабоченные появлением нового коварного оружия у вероятного противника, наши стратеги приступили к срочным поискам тактических приемов борьбы с низколетящими целями.  Противокорабельная крылатая ракета 'Гарпун' Ракета 'Гарпун' имела скорость полета 300 м/сек и длину около 4-х метров. Вот и пришла кому-то в голову потрясающая своей простотой мысль - опробовать отражение атак низколетящей цели корабельной артиллерией по нашим реактивным бомбам РГБ-60. Длинна нашей цели составляла 1 метр 83 сантиметра, а скорость полета на активном участке траектории 312 м/сек. Если по такой попадешь, то уж и в 'Гарпун' тем более. Нужно сказать, что Железнов как-то быстро освоился в командирской должности, сдал зачеты на допуск управления кораблем и достойно вписался в коллектив командирского звена дивизиона. Поскольку в дивизионе наш корабль с таким огромным моторесурсом новых дизелей был самый беговой, то нас и гоняли по полной программе, мы участвовали во всех дежурствах, учениях и прочих мероприятиях. Утром на корабль прибежал Денисюк и сходу начал выкладывать мне свои флагманские мысли коварного замысла. - Ну, Дугинец! Как самому опытному минеру, тебе поручается провести небывалый эксперимент по запуску бомб, по которым будут выполнять стрельбу сразу 7 кораблей бригады. Сам адмирал Преображенский будет руководить этим учением по отражению атак низколетящих целей. - Ну, а я-то что должен делать? - решил я уточнить свои действия. - В море идет строй кораблей. Ты вдоль этого строя стреляешь бомбой, а они сбивают ее своими пукалками. - Сергей, да они ее просто не обнаружат. Бомба летит со скоростью 300 м/сек и в момент подхода к кораблям двигатели бомбы уже прекратят свою работу так, что никакого шлейфа огня и дыма за ней уже не будет. Как они ее заметят? - вступил я в спор со своим начальником. - Ты, что думаешь, что ты самый умный!? Адмирал приказал на стальном тросике к стабилизатору прикрепить красное полотнище материи. Оно будет развеваться в полете и обозначать этим флагом свой полет на траектории, - убедительно пытался разобъяснить мне Денисюк наивную адмиральскую задумку. - Слушай, неужели адмирал такой тупой, что не соображает совсем. Давай еще на этих полотнищах напишем белой краской 'Гарпуны' не пройдут!' Бомба ведь в полете вращается, как гироскоп, и весь этот тросик закрутит твое полотнище флага в трубочку. А, скорее всего, эти флаги сгорят в форсе пламени двигателя сразу после залпа. У меня однажды во время стрельбы бойцы забыли на банкете чехлы-надульники. Так их разнесло в лохмотья, которые потом догорали высоко в небе над кораблем. И это брезент, а не штапель, - попытался я доказать всю несостоятельность адмиральского плана. Серега был свой мужик и только поэтому я мог позволить при нем столь откровенные признания в адрес командира военно-морской базы. - Ты, что от меня хочешь, чтобы я доказывал Преображенскому - товарищ адмирал, вы не правы? - Тебе дано указание свыше - вот и выполняй! - разозлился Денисюк на мои контраргументы в споре. В полигоне, как на параде, выстроились в строй кильватера 6 базовых и морских тральщиков, ощетинившихся всеми стволами своей корабельной артиллерии в западном направлении. Расстояние между кораблями было минимальным и составляло от 3 до 5 кбт. Все возможные станции обнаружения на кораблях работали в строго ориентированных секторах в ожидании обнаружения нашей малоразмерной мишени. Мы заняли место в голове этой колонны всего в трех кабельтовых от головного корабля и по команде командира дивизиона тральщиков Ушакова начали пуски своих 'Гарпунов'. Из заряженных 3-мя практическими бомбами стволов РБУ по палубе вдоль левого борта были разложены стальные тросики, соединяющие стабилизаторы бомб с ярко-красными полотнищами стягов штапельного полотна. Я решил стрелять из поста наводки, чтобы самому видеть, что происходит с бомбами, сходящими с направляющих установки. Из-за приоткрытой двери поста наводки №2, как из-за щита от пламени, я выставил углы возвышения установки с таким расчетом, чтобы бомбы летели на расстоянии 300-500 метров вдоль строя кораблей и на минимальной высоте 100-150 метров. Меньшую высоту полета бомб создать было невозможно по причине особенностей их траектории полета. Железнов в нужный момент времени с мостика командовал мне в пост наводки 'Залп' и одновременно эта команда проходила по связи на все корабли, чтобы они могли фиксировать старт мишеней. - Залп! - выдал командир, и минер Мешкаускас нажал кнопку замыкателя цепи стрельбы. Установка моментально отреагировала, и, из направляющей извергая пламя, сошла первая бомба. Облако дыма и огня было таких внушительных размеров, что меня за железной дверью овеяло жаром раскаленной печи. Тросик с красным полотнищем мгновенно пролетел через ствол установки вслед за бомбой, а полотнище материи, вспыхнув факелом, бесследно сгорело. В радиоэфире повисла напряженная мертвая тишина, и только через минуту голос Ушакова запросил: 'Вы выстрел произвели? Вопросительный'. 'Выстрел произведен по вашей команде', - ответил Железнов. 'Мы цель не наблюдали. По моей команде произвести повторный выстрел мишени', - распорядился тот же голос в трубке ВПСа. - Залп! - прозвучала команда от командира. И та же картина. Штапельное полотнище вспыхивало вслед за сходом бомбы и догорало витая в воздухе факелом огня. 'Видели вспышку на вашем корабле, но бомбу не наблюдали', - сообщили с флагманского тральщика. Третья бомба сошла с установки и в этот момент затарахтели выстрелы артустановок на всех кораблях. Трассы снарядов прочертили небо в западном направлении и через несколько секунд затихли. В итоге этого бессмысленного мероприятия и траты практического боезапаса оказалось, что ни сигнальщики, ни РЛС кораблей не видели ни одной из трех выстреливаемых бомб. А уж в третью мишень все корабли палили наобум - лишь бы отстрелять снаряды в невидимую цель. Такой неутешительный результат, проведенных учений, привел начальников в некоторое замешательство своей беспомощности в вопросах ПРО (противоракетная оборона) и подтолкнул к дальнейшим изысканиям методов защиты от ракет, а эксперимент повторился на более серьезном уровне. В этом случае у меня не возникало никаких противных высказываний, и я с удовольствием повторил указания своего Денисюка. На этот раз в головную часть практической бомбы вместо взрывателя устанавливалась дымовая шашка. Перед пуском бомбы я должен был запалить ее, и, дождавшись начала максимального низвержения из нее дыма, произвести выстрел. Белый густой дым от шашки начал обволакивать бак, и бомба сошла с установки. 'Ну, сейчас за бомбой будет шлейф дыма, который прочертит всю траекторию полета бомбы, и уж такую струю дыма с кораблей не заметить будет невозможно', - рассуждал я, предвкушая заметный полет своей бомбы. Но произошло то, чего даже я не мог предположить - никакого шлейфа дыма за бомбой не было вообще, и она невидимой завершила свой полет и приводнилась за строем кораблей. Повторные залпы тоже оказались безуспешными - никто на кораблях не смог обнаружить летящую бомбу и поэтому о стрельбе из орудий даже не шло речи. При такой скорости полета бомбы набегающий поток встречного воздуха создавал мощное противодавление горению дымовой шашки, и она просто- напросто гасла, прекращая свое извержение дыма. На этом изыскания притормозились, а ПРО кораблей осталась на том же первоначальном уровне. На флоте стала входить в моду рационализаторско-изобретательская работа. Многие специалисты брали на себя повышенные социалистические обязательства - внедрить по своей специальности рацпредложения, а политработники с особой тщательностью следили за такими пунктами в обязательствах и просто требовали их выполнения. Понятно механики - у них эти вопросы решались запросто, но ты попробуй внести рацпредложение на нашей минно-торпедной матчасти. Если бы, например, прошли фокусы с бомбами-мишенями, то это достижение уж точно бы оформили за изобретение, а главным в этом деле изобретателем выступил Денисюк. Потерпев неудачу с мишенями Серега вдруг ударился в другую научную работу. Он по вечерам сидел в тактическом кабинете или в секретной части, так как по своей должности был вхож на эту недоступную другим территорию, и что-то упорно мастерил со своим матросом-секретчиком. Однажды, застав его за этим непонятным занятием, я увидел какой-то замысловатый планшет, сделанный из лакированной фанеры, корпус которого внутри была разбит перегородками на множество маленьких квадратных ячеек. Планшет напоминал тонкий складывающийся чемоданчик с ручкой размером 60х50 см, в некоторых ячейках которого были установлены маленькие патрончики для миниатюрных электрических лампочек и к ним тянулись провода. Страницы 1 - 1 из 8
Оглавление Читать далее Предисловие Глава 1. Корабельная Фанагория Глава 2. Дом уже не корабль Глава 3. Три адмирала и Цусима Глава 4. Железяка Глава 5. Штабной Глава 6. Тут уж не до шуток!
|
