Важное
Михаил Боровский назначен гендиректором Хабаровского судостроительного завода
Как в Зеленодольске 
|
Семья БураковыхМного лет уже прошло после окончания войны, но стоит услышать слова песни "Уходили, расставались, покидая тихий край...", как сразу вспоминаются те дни. С этой песней в начале июля 1941 г. уходил наш ждановский полк ЛАНО на фронт. Рядом шагали мои товарищи по совместной работе на заводе. Многих я знал уже давно и был уверен, что они не подведут в трудную минуту. И не ошибся! Память сохранила десятки имен героев нашего полка, но на первое место среди них я ставлю Бураковых. С самого начала, когда Платон Ефимович Бураков - потомственный судостроитель - пришел на отборочную комиссию с тремя своими сыновьями - Василием, Арсентием и Романом, я невольно залюбовался ими. Бураковы держались просто, но с достоинством. Они составили расчет орудия. На Лужском рубеже Платон Ефимович открыл "семейный счет", подбив немецкий танк. Потом мы оказались на ближних подступах к Ленинграду. 9 сентября загрохотали пушки у Русско-Высоцкого. Фашисты, сосредоточив на узком участке фронта большие силы, нанесли удар, стремясь прорваться к Ленинграду через Красное Село. Наш полк, хотя и поредевший в боях на Лужском рубеже, состоял из уже обстрелянных, закаленных испытаниями людей. Мы усиленно готовились к отражению атаки фашистов и неустанно укрепляли свои позиции. Расчет Бураковых также хлопотал возле своего орудия. Еще с вечера старший сержант коммунист Василий Бураков оборудовал наблюдательный пункт, вынесенный к переднему краю нашего полка. В восемь утра 10 сентября 1941 г. немецкие танки начали наступление. - Внимание! По группе танков... Прицел...- передавал команду телефонист с наблюдательного пункта. И пожилой наводчик вторил ему: - По группе танков... Прицел двести шестьдесят... Угломер... Огонь! После выстрела один из танков завертелся на месте с порванной гусеницей, но восемь других ползли вперед. Они уже приближались к блиндажу - наблюдательному пункту Василия Буракова. - Четыре снаряда, беглым... Огонь! - торопливо бросил он телефонисту. Услышав названные координаты, я крикнул в трубку: - Бураков, опомнись, ты даешь запрещенный прицел... Ведь мы накроем твой наблюдательный пункт! - Так точно, товарищ комиссар! - ответил Бураков.- Гитлеровские танки близко... Пусть отец поточнее наводит... Огонь! Беглым!.. Мы молча смотрели на руки пожилого солдата-наводчика, Платона Ефимовича. - Вася...- прошептал он. И тут мы увидели, как черная с проседью голова артиллериста стала внезапно белой, как снег... Сразу же после первых выстрелов Василий воскликнул: - Хорошо, батя! Так их, гадов! Бей фрицев, мсти за Ленинград! И телефонная трубка замолчала... А снаряды продолжали рваться у самого блиндажа, сокрушая немецкие танки и гитлеровцев. В этом бою было уничтожено восемь машин со свастикой на бортах... Подвиг! Но какой ценой он достался... Когда атака была отбита и стихли последние выстрелы, старший Бураков подошел ко мне: - Разрешите... На наблюдательный...- с трудом выговаривая слова, попросил он. - Пойдем вместе, Платон Ефимович,- ответил я ему. Не поднимая головы, спотыкаясь на каждом шагу, брел вперед Бураков. Я молча шел сзади, потому что знал: в таких случаях слова бессильны. И вдруг из-за деревьев навстречу нам вышел Василий, живой и невредимый... - Разрешите доложить, товарищ комиссар... Произошло невероятное! Молча шагнув к нему, я крепко стиснул Василия в объятиях. А Бураков-отец, бывалый солдат, участник гражданской войны, немало повидавший на своем веку, плакал, не стесняясь... Много еще славных боевых дел было на счету у семьи Бураковых. Последний свой подвиг они совершили на Волховском фронте. В декабре 1941 г. наш полк, получивший наименование 25-го стрелкового, вел ожесточенный бой под Киришами. На господствующую над местностью возвышенность, которую оборонял расчет Бураковых, наседала рота фашистов, стремившаяся во что бы то ни стало захватить выгодный рубеж. Немцев поддерживали четыре танка. Взяв на прицел первый из них, Бураковы метким выстрелом подбили вражескую машину. Но остальные продолжали стремительно двигаться вперед. Второй выстрел. Попадание. Однако броня вражеского танка выдержала удар. Уже совсем близко машина врага. Чуть поодаль - две другие. Нервы напряжены до предела. Платон Ефимович собирает в кулак всю свою выдержку, волю, мастерство. Один за другим гремят выстрелы, и они оказываются роковыми для фашистов. Немцы еще трижды устремлялись в атаку, но каждый раз, встреченные огнем, откатывались назад. Бессильные в своей злобе гитлеровцы начали обстреливать наши позиции. - Не робейте, сынки, выдержим! - подбадривал сыновей Бураков-старший. Совсем близко разорвался снаряд. Четверо артиллеристов припали к земле. Поднялись только трое: Василий с пробитой осколком грудью остался недвижим. Платон Ефимович кинулся к нему, приподнял голову, тревожно всматриваясь в лицо: - Сынок... Как же так... Сынок... В это время он услышал крики гитлеровцев. Вражеские солдаты были совсем близко. - Огонь! Бей фашистскую сволочь! И вдруг, пошатнувшись, тяжело опустился на лафет орудия - осколок вражеской мины попал в голову. В ту же минуту был убит и второй сын - Арсентий... Теперь только один Роман отбивался от врагов. Отбивался яростно и беспощадно, одержимый отчаянием и лютой злобой к тем, кто только что отнял у него отца и братьев. Он сам подносил снаряды, сам заряжал, сам наводил пушку и сам стрелял, стрелял... И вот остался последний снаряд. Схватил его и замер у орудия. Торжествующие фашисты лезли на высоту. Их было много, и они были совсем близко. Помедлив секунду, Роман с силой ударил головкой снаряда о выступ станины... Подоспевшие бойцы разгромили фашистов, отомстив врагу за смерть своих боевых товарищей.
|
