Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Секреты бережливого производства

Как в Зеленодольске
ускорили производство
"Грачат"

Поиск на сайте

ВЫХОД РУССКОЙ ЭСКАДРЫ В КРЕЙСЕРСТВО К БЕРЕГАМ ТУРЦИИ

В тот день, когда на Дунае прозвучали первые выстрелы, возвестившие о на­чале военных действий со стороны ту­рок, с Севастопольского рейда выходи­ла эскадра под флагом вице-адмирала Нахимова. Несмотря на ранний час, берега Севастопольской бухты были полны народа: все пришли проводить в поход своих родных, близких, товарищей по оружию. «Жители Севастополя, — писал офицер брига «Язон», — толпились на всех возвышениях, чтоб напутствовать нас желанием славы и сказать «прости», которое, может быть, для некоторых из нас будет последним... Мы же мыслен­но обещали порадовать их возвращением с триумфом победы»(1).

Приморские батареи и корабль «Три святителя» торжественно салютовали уходящей эсккадре Нахимова одиннадцатью артиллерийскими залпами. При легком по­путном ветре русские корабли миновали Графскую пристань, прошли Николаевскую, Александровскую, Константияовскую батареи, обогнули Хереонесский полу­остров и взяли курс на юг. Черноморские моряки надолго покидали берега родной земли, которые им суж­дено было увидеть только спустя много недель, после славного Синопского сражения.

В предписании, врученном Нахимову за несколько дней до выхода эскадры из Севастополя, четко и сжато говорилось о цели похода, составе эскадры и районе пла­вания. «Цель посылки эскадры, — значилось в предписа­нии, — та же, что и прежде бывших крейсеров, дабы при ожидаемом разрыве (с Турцией) иметь морские силы у берегов Турции и особенно на сообщении Кон­стантинополя с Анатолийскими приморскими города­ми...»(2). Для крейсерства в распоряжение Нахимова вы­делялось четыре линейных корабля, три фрегата, два брига и один пароход. Однако до получения новых ин­струкций русским кораблям попрежнему не разрешалось первыми начинать боевые действия против турецких су­дов, т. к. формального объявления войны между Турцией и Россией еще не было. Даже о вероломном нападении турок на русские суда Дунайской флотилии в Севасто­поле еще не знали. Следовательно, по первона­чальному замыслу крейсерство русской эскадры было направлено на выполнение тех задач, которые были по­ставлены перед флотом еще в мае 1853 г. Выход русских кораблей означал дальнейшее развертывание сил и про­должение непрерывного наблюдения за турецким флотом.

Согласно первоначальному предписанию от 5 ок­тября 1853 г. русская эскадра должна была крейсировать в районе между анатолийским побережьем Турции и Крымом, «держась по возможности на меридиане Тарханкута и параллели 43°». В этом предписании не указы­валось, следует ли русским кораблям появляться в пределах видимости с турецких берегов, однако назна­ченный район крейсерства почти полностью исключал эту возможность. Крейсируя в указанном районе (на пе­ресечении меридиана Тарханкута с параллелью 43°), эскадра должна была находиться в самой середине Чер­ного моря; от анатолийских берегов ее отделяло расстоя­ние не менее 70 миль, от румелийских—свыше 180 миль, от Босфора — 175 миль.


Адмирал Павел Степанович Нахимов. Рисунок с натуры художника Василия Тимма.

Такой район крейсерства не обеспечивал надежного наблюдения за турецким флотом. Вдали от турец­ких берегов русские корабли не могли контролиро­вать морские сообщения турок, проходившие у самого берега, не могли иметь также сколько-нибудь полные све­дения о местонахождении турецкого флота. Выбор этого района был решен начальником Главного Морского штаба А. С. Меншиковым, который опасался, что пла­вание русских кораблей вблизи турецких берегов может повлечь за собой различные неожиданности. Начальник Главного Морского штаба пуще всего боялся активной деятельности Черноморского флота, и все-таки Корнилову удалось настоять на изменении первоначального района крейсерства.

Спустя три дня после отдачи первого предписания На­химову о выходе в крейсерство, в штабе Черноморского флота было получено сообщение о том, что из Константи­нополя в Батум направляются три турецких пароходо-фрегата. Одновременно с этим стало известно, что турецкое правительство дало наставление своим крейсерам атако­вывать одиночные русские корабли. В связи с этим Корни­лов сразу же изменил первоначальное предписание На­химову о плавании в районе меридиана Тарханкута и дал указание о новом районе крейсерства: «Распростра­нить свое крейсерство к анатолийскому берегу между мысом Керемпе и портом Амастро, так, чтобы быть на пути сообщения между Константинополя и Батума. Эскадра может подходить на вид берегов, но не должна без открытия неприязненных действий со стороны турок, или повелений высшего начальства, начинать военных: с ними действий»(3). Таким образом, распоряжение Кор­нилова о крейсерстве в районе Амастро — Керемпе позво­ляло русским кораблям выйти непосредственно к при­брежным морским сообщениям противника у анатолий­ского побережья Турции.

Эскадра, вышедшая из Севастополя 11 октября 1853 года, состояла из линейных кораблей: «Императрица Мария», «Чесма», «Храбрый», «Ягудиил», фрегата «Кагул» и брига «Язон»(4). Еще накануне выхода командую­щий эскадрой проверил состояние кораблей и команд, удостоверившись в их полной готовности к длительному и тяжелому плаванию. Несмотря на ограниченный срок, подготовки к походу, командиры сумели обеспечить вве­ренные им суда всем необходимым. На корабли был по­гружен большой запас продовольствия, воды и дров, по­рох и боеприпасы получены по нормам военного времени; трюмы загружались по заранее составленному плану. Своевременно закончились шлюпочные, мачтовые и таке­лажные работы, производившиеся в мастерских порта. Снаряды, запасные орудийные станки, абордажное ору­жие и артиллерийские принадлежности были осмотрены и размещены в предназначенных для них местах, причем основное внимание артиллерийских офицеров было обра­щено на то, чтобы ядра были уложены в бомбовых: погребах по калибрам, а бомбы — по длине трубок.

Командиры кораблей были ознакомлены с целями и задачами крейсерства, с обстановкой на театре и преду­преждены о необходимости высокой бдительности. В приказе от 10 октября Нахимов писал: «При встрече с турецкими военными судами первый неприязненный вы­стрел должен быть со стороны турок; те же турецкие су­да, которые на это отважатся, должны быть немедленно уничтожены. Я убежден, что каждый из нас исполнит свое дело»(5).

Сразу же по выходе из Севастополя эскадра была из­готовлена к бою. На всех судах осмотрели орудия, раз­ложили в ящики около них картузы с порохом, подгото­вили ударные трубки, ружейные патроны, абордажное ору­жие. Выставленные на саллингах часовые были обязаны немедленно извещать вахтенных начальников о всяком: показавшемся на горизонте судне. В полной боевой готовности русские корабли начали крейсерство в Черном море. Утром 13 октября эскадра приблизилась к анато­лийскому берегу Турции в районе порта Амастро.

Порт Амастро расположен на анатолийском побе­режье Турции в 150 милях к востоку от Босфора. От Амастро до мыса Керемпе на протяжении 40 миль берет-имеет общее направление на северо-восток, а далее к во­стоку, от мыса Керемпе до Синопского полуострова, бере­говая линия идет с запада на восток. Выйдя на траверз обрывистого мыса Чакрас-Бурну, находящегося у входа в порт Амастро, корабли Нахимова пошли вдоль анато­лийского побережья, минуя устье реки Капу-Суи, ущелье Саль-Дереси, мыс Кара-Агач-Бурну и бухту Китрос. Вскоре показался и мыс Керемпе, район которого известен мореплавателям сильными бурями и тума­нами.

На всем протяжении коммуникационной линии Кон­стантинополь — Батум район Амастро — Керемпе яв­лялся лучшим участком для действий русских крейсеров. Между мысом Керемпе и мысом Сарыч, расположенным на Южном берегу Крыма, ширина Черного моря самая наименьшая—142 мили. Находясь в этом районе, рус­ские корабли были на наиболее близком расстоянии от своих берегов и в то же время могли контролировать морские сообщения у анатолийского побережья, имевшие для противника первостепенное значение.

Дорожная сеть анатолийской Турции к началу Крым­ской войны (и даже значительно позднее) была развита очень плохо. Если в центральной Анатолии и в районе проливов имелись более или менее сносные пути сооб­щения, то восточные окраины Анатолии были чрезвы­чайно бедны дорогами. Между Синопом и Трапезундом и от Ризе до русской границы, например, имелась лишь трудно проходимая вьючная тропа; через многочислен­ные реки и речки, впадающие в море, мостов не было, и переправлялись обычно вброд. Внутри анатолийского плоскогорья основные дороги из центра Турции в восточ­ную часть Анатолии оканчивались в Эрзеруме, а далее, на протяжении 200 км, к русской границе имелись лишь вьючные тропы. На участке к востоку и северо-востоку от Трапезунд-Эрзерумского шоссе (в том числе и в при­брежных районах между Трапезундом и Батумом) фак­тически не было дорог, кроме вьючных троп, весьма тяжелых в районе Понтийского хребта. На многих до­рогах и тропах, и, особенно, на перевалах высотою свыше 2000 м, в зимнее время сообщение почти полностью прекращалось.

В связи с бездорожьем на сухопутье морская комму­никационная линия вдоль анатолийского побережья яв­лялась в буквальном смысле жизненной артерией, свя­зывавшей Константинополь с Восточной Анатолией. Мимо Амастро—Керемпе должны были проходить все ту­рецкие суда, направляющиеся из Константинополя в Синоп, Самсун, Трапезунд, Батум. Выход русской эскадры на эту важную морскую коммуникацию должен был по­мешать туркам беспрепятственно производить морские перевозки для подкрепления своей армии и отрядов Ша­миля. Однако для этого необходимо было немедля пре­вратить наблюдательную деятельность русских кораблей в активные действия на морских сообщениях противника и, в первую очередь, дать разрешение Нахимову любыми средствами препятствовать движению турецких судов из Константинополя на восток.

Между тем в штабе Черноморского флота продолжа­лись разногласия между Меншиковым и Корниловым по вопросу о целесообразности крейсерства русских кораблей в Черном море. Руководитель российского флота князь Меншиков прекрасно знал, что из Константинополя на восток непрерывно перебрасываются турецкие войска и оружие. Еще 8 октября 1853 г. он сообщал в Петербург: «Перевозка войск в Батум производится в усиленном раз­мере». Но несмотря на это, Меншиков стоял за пассив­ность Черноморского флота и попрежнему не видел не­обходимости ни в крейсерстве, ни в иных активных дей­ствиях. Рассчитывая, что летняя кампания 1853 г. уже кончается и что турки не смогут в осенние и зимние ме­сяцы ничего предпринять в Черном море, Меншиков счи­тал крейсерство «бесполезным и разорительным для су­дов» Иные взгляды были у начальника штаба Черно­морского флота вице-адмирала Корнилова.

Еще 1 октября в штабе флота был разработан смелый план, предусматривающий активные действия Черноморского флота. Учитывая удаленность прибрежных морских сообщений турок от главной базы русского флота, Корни­лов предлагал занять два турецких порта — Синоп и Сизополь. Занятие Сизополя позволило бы контролиро­вать важные морские сообщения турок вдоль румелийских берегов. Обладание Синопом, указывалось в плане,, важно по следующим причинам: во-первых, Синоп важен как значительный коммерческий порт; во-вторых, с заня­тием Синопа Черноморский флот сможет воспользоваться синопским адмиралтейством, а также находящимися там складами для кораблестроения; наконец, занятие Сино­па явится лучшим средством парализовать важнейшие морские сообщения турок между Константинополем и Батумом. Как Синоп, так и Сизополь предполагалось использовать в качестве маневренных баз русского фло­та на Черном море. Обладая этими базами, русские эскадры получали свободу действия в тех районах Черного моря, которые наиболее важны для неприя­теля.

План Корнилова свидетельствовал о широких страте­гических замыслах его автора, однако в начале октября этот план был отвергнут Меншиковым. Тем не менее, Кор­нилов настоял на необходимости выслать в море эскадру-Нахимова, надеясь, что со временем удастся превратить первоначальную разведывательную деятельность рус­ских кораблей в активные боевые действия, направлен­ные на нанесение ударов по важнейшим морским сообще­ниям неприятеля. Первая попытка в этом отношении бы­ла сделана 17 октября.

После того как в Николаеве и Севастополе стали известны подробности нападения турок на русские суда Дунайской флотилии, Корнилову удалось убедить Меншикова в необходимости активных действий русских кораб­лей, крейсирующих под флагом Нахимова у анатолийских берегов Турции. 17 октября начальник штаба флота сооб­щил Нахимову, что Меншиков наконец разрешил «при встрече с турецкими судами: военные разрушать или брать военнопленными, отсылая в Севастополь; купече­ские же осматривать и отпускать в том только случае, если на них нет ни служащих турецкого правительства, ни вещей, ему принадлежащих...»(6).


Вице-адмирал В. А. Корнилов.

18 сентября фрегат «Коварна» пошел к Нахимову с этим письмом, но через несколько часов после ухода фрегата из Николаева от Меншикова было получено рас­поряжение царя, запрещающее боевые действия против турок. Корнилов был вынужден послать к Нахимову корвет «Калипсо» с отменой ранее отданного приказа. В своем письме к Нахимову 18 октября он пишет:

«Только что отправил Вам, любезный Павел Степано­вич, решительную бумагу о ваших отношениях к туркам с фрегатом «Коварна», как должен послать корвет «Ка­липсо» остановить Ваше благородное стремление поко­лотить басурман. Сейчас прибыл курьер от князя Менши­кова с известием, что он получил высочайшее повеление быть до времени в оборонительном положении и потому предлагает мне принять это к исполнению. Нечего де­лать, будем ждать у моря погоды... С удовольствием ожидаю с Вами встретиться, и может свалять дело в роде Наваринского. Опять предостерегаю от англичан: Вам известно, как они решительны, когда дело идет об истреб­лении чужих кораблей по-одиночке; я все опасаюсь, что они выскочат из Босфора, чтоб на Вас напасть»(7).

Пароход «Одесса», высланный из Севастополя вдо­гонку за фрегатом «Коварна» и корветом «Калипсо», до­ставил на эскадру письма Корнилова. Русские моряки вынуждены были продолжать крейсерство со связанными руками. По «высочайшим» соображениям царя и безро­потному согласию его недальновидных сановников, инициатива в боевых действиях на море, столь важная особенно в начале войны, попрежнему добровольно отда­валась в руки противника.

(1) Адмирал Нахимов, «Материалы для истории русского флота», М„ 1945, стр. 101.

(2) А. Жандр, «Материалы для истории обороны Севастополя и для биографии Владимира Алексеевича Корнилова», СПБ, 1859 г., стр. 68.

(3) А. Жандр, цит. соч., стр. 60.

(4) Через несколько дней к Нахимову должны были прибыть, и остальные четыре судна, назначенные в крейсерство: фрегат «Коварна» и бриг «Эней», крейсировавшие у Босфора, пароход, «Бессарабия», ожидавший в Севастополе окончательных инструк­ций для Нахимова, и фрегат «Кулевчи», оставленный в главной базе для поочередного отдыха и связи с портами.

(5) Мор. сб., 1854 г., № 3, стр. 265.

(6) А. Жандр, цит. соч., стр. 74.

(7) А. Жандр, цит. соч., стр. 76.

Вперед
Оглавление
Назад


Главное за неделю