Важное
Экипаж поднялся на борт первого патрульного ледокола "Иван Папанин"
Быстроходный 
|
БЛОКАДА ПРОТИВНИКА В СИНОПСКОЙ БУХТЕПосле обнаружения противника перед командующим русской эскадрой сразу же встал вопрос о дальнейших действиях. Положение было очень серьезно, ибо результаты осмотра Синопской бухты 11 ноября были неожиданны для русских моряков. Вместо нескольких турецких судов, была обнаружена большая неприятельская эскадра, вооруженная сотнями орудий и защищенная береговыми батареями. Явное превосходство турок было налицо, и не могло быть и речи о нападении на неприятеля всего с тремя кораблями. Но уйти от Синопа из-за опасения неравного боя с противником — значило ликвидировать результаты всей предыдущей деятельности русского флота и дать турецкой эскадре возможность дальнейшего продвижения к кавказскому побережью. Ясно, что такое решение не могло быть принято черноморцами, воспитанными на славных боевых традициях отечественного флота.Правильно учитывая двойное превосходство сил противника и вместе с тем полную необходимость воспрепятствовать ему в дальнейшем продвижении к Кавказу, командующий русской эскадрой решил: 1) не выпускать турецкую эскадру из Синопа, установив блокаду бухты силами трех русских кораблей; 2) добиться изменения обстановки в свою пользу, обеспечив главную базу Черноморского флота своевременной информацией о блокаде противника; 3) с прибытием подкреплений из Севастополя добиться основной цели — уничтожения противника в его собственной базе. Три русских корабля стали держать в бухте неприятельскую эскадру в составе 16 судов. На это были способны только русские моряки. История западноевропейских флотов подобных примеров не знает. Решение Нахимова свидетельствовало прежде всего о его непоколебимой вере в силы русских моряков. В случае, если турецкая эскадра попытается выйти из бухты с целью прорыва блокады, русские моряки были готовы вступить в бой, невзирая на неравенство сил. Еще 3 ноября командующий эскадрой обращался к морякам: «Получив повеление начать военные действия против военных турецких судов, я считаю нужным предуведомить командиров судов вверенного мне отряда, что в случае встречи с неприятелем, превышающим нас в силах, я атакую его, будучи совершенно уверен, что каждый из нас сделает свое дело...»(1). Сразу же были приняты меры для оповещения главной базы русского флота о блокаде турецкой эскадры в Синопской бухте. Бриг «Эней» был немедленно отправлен в Севастополь с донесением Нахимова. Сообщая о силах неприятеля, адмирал писал командиру Севастопольского порта: «Я положительно останусь здесь (у Синопа) в крейсерстве и буду их блокировать до прибытия ко мне двух кораблей, отправленных мною в Севастополь для исправления повреждений; тогда, несмотря на вновь устроенные батареи, я не задумываюсь их атаковать»(2). Нахимов остро чувствовал отсутствие в эскадре пароходов. Зная, что турки не только защищены береговыми батареями, но, кроме того, имеют в составе своей эскадры два парохода, которые могут весьма эффективно действовать в бою против парусных кораблей, он вновь напомнил командованию о необходимости срочно выслать пароходы к Синопу. «В настоящее время, — писал он, — в крейсерстве пароходы необходимы и без них, как без рук; если есть в Севастополе свободные, то я имею честь покорнейше просить прислать ко мне в отряд по крайней мере два»(3). Блокируя эскадру противника в Синопской бухте, русские корабли с 11 ноября непрерывно крейсировали между мысом Герзе, расположенным к юго-востоку от Синопа, и восточной оконечностью Синопского полуострова. Эскадра проходила у тех мест, которые были давно известны отважным и предприимчивым русским мореходам. К желтым скалам возле обширной бухты Ак-Лиман и живописным долинам к юго-востоку от Синопа еще в XVII веке подходили казацкие «чайки», на которых: запорожские казаки смело преодолевали все Черное море и высаживались на анатолийском берегу Турции. В 1616 г. флотилия казацких «чаек» неожиданно прорвалась в Синопскую бухту. Казаки овладели городом и уничтожив турецкие суда, на которых изнывали от тяжелого рабства захваченные турками русские невольники, освободили своих сородичей. Спустя много лет, в мае 1790 года, у Синопа опять появились русские корабли. Выдающийся русский флотоводец Ф. Ф. Ушаков успешно провел крейсерство у анатолийского побережья Турции, чтобы помешать неприятелю сосредоточить свои силы в Синопе и Самсуне для перевозки десанта в Крым. Корабли непобедимого Ушак-паши, как называли в Турции адмирала Ф. Ф. Ушакова, навели на неприятеля «великий страх и беспокойство». Потомки отважных русских мореходов, преемники боевой славы адмирала Ушакова надежно блокировали турецкую эскадру в Синопской бухте и с нетерпением ждали того дня, когда на мачте флагманского корабля появится сигнал, зовущий их в бой. Уже больше месяца они не ступали на твердую землю. Больше месяца продолжалось плавание по бурному Черному морю, у неприветливых берегов Турции, без отдыха и с мыслью о тех днях, когда можно будет отдохнуть на родном севастопольском берегу, где у многих остались матери, жены, дети. Ноябрь принес жестокие северные ветры, бури, холод и сырость. Температура, особенно по ночам, заметно снижалась. Уже второй месяц матросы спали, как обычно, в батарейных палубах, ибо другого помещения для команды на кораблях не было. Койки, одежда, обувь пропитывались сыростью, и каждая минута хорошей погоды использовалась для просушки вещей. От постоянной качки слабели крепления парусов; все чаще приходилось работать помпами для выкачки воды из трюмов; слабел такелаж; требовали починки и замены паруса. В трудном и тяжелом походе пример Нахимова воодушевлял моряков, придавал им новые силы. Один из моряков эскадры так писал о Нахимове: «В это время, несмотря на бурные погоды и на то, что корабли ломались от постоянной сильной качки, он (Нахимов) упорно крейсировал 40 дней, выжидая неприятеля, и снял с себя теплую рубашку, чтобы иметь право требовать исполнения обязанностей от команды своей эскадры, которая почти не знала под конец, что значит сухая одежда, дрожала от холода, но не роптала, видя пример в начальнике, который писал в интендантство: «Я снял с себя теплую рубашку и не надену ее, пока вы не оденете мою команду»(4). В истории военно-морского искусства блокада сил противника всегда считалось одним из сложных видов боевой деятельности флота. Во многих флотах было широко распространено мнение о том, что эффективный результат блокады может быть достигнут только в том случае, если на стороне блокирующего будет большое количественное и качественное превосходство в силах. «Чтобы блокада была действительна, необходимо, чтобы численный и боевой состав блокирующего превосходил во всем состав блокируемого»(5). Осуществляя же тесную блокаду эскадры противника в Синопской бухте, русские моряки отвергли широко распространенные мнения о невозможности блокады с малыми силами и наглядно показали, что успех блокадных действий флота нельзя связывать только с наличием превосходства в «численном и боевом составе» блокирующего. Блокируя Синоп, черноморские моряки творчески использовали богатый боевой опыт выдающихся русских флотоводцев, неоднократно проводивших блокаду сил противника в исключительно трудных условиях. Еще за 25 лет до Крымской войны Нахимов был непосредственным участником блокады Дарданелл, и этот личный опыт имел большое значение при решении сложных вопросов ведения блокадных действий против эскадры Османа-паши. В крейсерстве у Синопской бухты было организовано непрерывное наблюдение за противником; русские корабли постоянно находились в полной боевой готовности; на эскадре не прекращались учения, совершенствовавшие боевую выучку моряков. Были своевременно приняты все меры для того, чтобы добиться усиления своей эскадры у Синопа. С прибытием подкреплений из Севастополя все было подготовлено для того, чтобы прекратить блокаду противника и перейти к выполнению основной задачи: уничтожению сил противника в его собственной базе. Осуществляя тесную блокаду Синопа, русские корабли находились непосредственно у входа в бухту, благодаря чему обеспечивался полный контроль за действиями блокируемой эскадры Османа-паши. Вместе с тем такое решение русского адмирала оказывало сильное воздействие на противника: решительность русских деморализовывала турок. Турецкая эскадра и по численности, и по артиллерийскому вооружению значительно превосходила русский отряд, блокирующий Синопскую бухту. Против трех русских кораблей турки могли выставить 16 судов; против 252 русских корабельных орудий они имели 476 орудий. Казалось бы, что такое соотношение сил должно было вдохновить турецких адмиралов и их английского «советника» на бой с русскими кораблями, однако ни адмиралы, ни советник не решались на прорыв блокады. И Слейд, и Осман-паша, и Гуссейн-паша боялись трех русских кораблей. Они видели, что русские моряки неотступно сторожат вход в бухту, и эта решительность убеждала турок в том, что попытка прорвать блокаду вызовет героический натиск русских моряков. Однако трусость и смертельная боязнь боевого столкновения была основной, но не единственной причиной того, что турецкие адмиралы не решились прорвать блокаду. Обдумывая сложившееся положение, они не могли не учитывать, что всего лишь в двухдневном переходе от Синопа стоит в полной боевой готовности большая англо-французская эскадра. Они знали, что англичане и французы не менее турок заинтересованы в успешном походе синопской эскадры к Кавказу; именно это обстоятельство хотели использовать и Осман-паша, и Слейд, и Гуссейн-паша. Из Синопа в Константинополь полетели курьеры с известиями о блокаде Синопской бухты. Стыдясь назвать истинное соотношение сил, турецкие адмиралы в своих донесениях вдвое и втрое преувеличивали число русских кораблей. Первое известие о блокаде Синопа получил в Константинополе британский посол Стрэтфорд-Рэдклиф — тот человек, который больше всего интересовался успехами задуманных мероприятий на кавказском театре. Уже 13 ноября ему доставили из Синопа сообщение о том, что девять (!) русских военных судов крейсируют у Синопской бухты. Спустя два—три дня и турецкое правительство получило донесение Османа-паши. Командующий турецкой эскадрой молил о помощи: «Шесть русских линейных кораблей, корвет и два парохода (!) находятся постоянно в открытом море, близ порта; то они ложатся в дрейф, то лавируют. От шести до восьми фрегатов и два парохода, по самым верным сведениям, были видны на высоте портов Бардин и Амастро. Во всяком случае большой военный неприятельский порт (!) находится недалеко. Его эскадра может получить подкрепления и атаковать нас при помощи брандеров. Таким образом, если мы не получим подкреплений и если наше таковое положение продлится еще несколько дней, то... императорский (турецкий) флот может подвергнуться разгрому»(6). Противник стал ждать, пока блокада Синопской бухты будет прорвана извне, силами англо-французского флота. Оценивая силы сторон, будучи совершенно уверены в помощи со стороны Босфора, учитывая незначительность русской эскадры, турки считали более вероятным уход эскадры Нахимова, утомленной многодневным пребыванием в море, и не верили, что русская эскадра решится открыто подойти под выстрелы турецкой эскадры я береговых орудий. На русской эскадре предполагали, что спустя четыре-пять суток после ухода в Севастополь парохода «Бессарабия» и брига «Эней» с известиями об обнаружении турецкой эскадры к Синопской бухте должны уже подойти корабли «Святослав» и «Храбрый». Правильно оценивая обстановку на театре, Нахимов стремился как можно быстрее вступить в бой с неприятелем, т. к. предвидел, что соединенный англо-французский флот может выйти из Босфора и направиться на восток. Он учитывал также, что турецкие суда и особенно пароходы, улучив удобный момент, ночью или в тумане, могут поодиночке уходить из Синопской бухты, попрежнему избегая боя с русскими кораблями. Ожидая подкрепления из Севастополя, русские моряки рассчитывали возможно быстрее закончить блокаду и начать решительное сражение с эскадрой Османа-паши. Однако наступило уже 15 ноября," а кораблей из Севастополя все не было... В Севастополе все время ждали последних новостей от Нахимова. Моряки, оставшиеся в главной базе, понимали, что нахимовская эскадра выполняет наиболее ответственное задание, как ни один из кораблей Черноморского флота, и поэтому с большим вниманием относились ко всем известиям о нахимовских кораблях. 7 ноября в Севастополе восторженно встретили захваченный турецкий пароход «Меджари-Теджарет»; в городе узнали, что на эскадре Нахимова все благополучно. За несколько часов до прибытия «Меджари-Теджа-рета» к Нахимову были посланы пароходы «Одесса» и «Громоносец» с депешами для флагмана. Пароходы подошли к анатолийскому побережью Турции и, пройдя от Амастро до мыса Керемпе, не обнаружили русской эскадры, которая в это же время уже вышла по направлению к Синопу. Выдержав у берегов Турции жестокий шторм, пароходы были вынуждены возвратиться в Севастополь. 10 ноября в Севастополе еще никто не знал, что в Синопской бухте обнаружены турецкие суда. Первым, кто сообщил в Севастополь об обнаружении турецких судов в Синопской бухте, был командир парохода «Бессарабия» капитан-лейтенант Щеголев. Пароход прибыл в Севастополь 11 ноября в 4 часа пополудни, и командование флота узнало об обстановке у анатолийского побережья Турции: о четырех турецких судах в Синопе и о повреждениях кораблей Нахимова, которые вот-вот должны подойти к главной базе. За четыре часа перед этим на Севастопольском рейде встала на якорь эскадра контр-адмирала Новосильского. Расставшись с Нахимовым 6 ноября в районе Амастро, Новосильский уже к вечеру 7 ноября был в 30 милях от Херсонесского маяка, однако встречный ветер до 11 ноября мешал подойти к тлавной базе. Моряки с кораблей Новосильского рассчитывали на спокойный отдых в базе, но сообщение, доставленное «Бессарабией», заставило всех с энтузиазмом взяться за приготовление кораблей к новому походу. В 6 часов пополудни 11 ноября «командир Севастопольского порта вице-адмирал Станюкович, — читаем в шканечном журнале корабля «Три святителя»,—на шлюпке подъехал к нам, передал приказание, чтобы корабли — «Три святителя», «Париж», «В. К. Константин», «Варна», «Гавриил» завтрашний день следовали в море и присоединились к эскадре вице-адмирала Нахимова... на место поврежденных его кораблей, возвращающихся в Севастополь»(7).  Ф. М. Новосильский—второй флагман в эскадре Нахимова во время Синопского сражения. Несмотря на то, что команды кораблей не имели отдыха в течение многих дней, сразу же все принялись готовиться к выходу в море. Каждый понимал, что от быстрого выхода кораблей из Севастополя на соединение с Нахимовым во многом зависит успех предстоящих боевых действий. К 12 часам ночи эскадра полностью приготовилась к походу. Контр-адмирал Новосильский перенес свой флаг с корабля «Три святителя» на линейный корабль «Париж», где командиром был капитан I ранга В. И. Истомин. 12 ноября в 7 час. 30 мин. утра корабли снялись с якоря и вышли в море. Линейные корабли Новосильского быстро шли на юг, но на следующий день поднялся шторм; паруса убавили, ход значительно уменьшился. К вечеру 13 ноября командир корабля «Варна» доложил Новосильскому о серьезных повреждениях в результате шторма. Корабль «Варна» не мог продолжать плавание; Новосильский был вынужден отправить его обратно в Севастополь; для сопровождения «Варны» он выделил еще корабль «Гавриил». Таким образом, к Нахимову шли теперь только три корабля. 14 ноября к отряду Новосильского присоединился фрегат «Кагул»; командир фрегата капитан-лейтенант Спицын доложил адмиралу о погоне за ним четырех турецких кораблей. На русских кораблях зарядили орудия, готовясь к встрече с неприятелем. 15 ноября отряд Новосильского вышел к анатолийскому побережью в районе мыса Керемпе и направился к востоку, высматривая эскадру Нахимова. Утром 16 ноября русские корабли уже приближались к Синопскому полуострову, а в 11 часов того же дня на траверзе мыса Пахиос, в расстоянии 17 миль от берега, они встретились с эскадрой Нахимова. На следующий день, 17 ноября, к Нахимову присоединился фрегат «Кулевчи». Командир фрегата капитан-лейтенант Будищев сообщил командующему о славном бое фрегата «Флора» с тремя турецкими пароходами, и это сообщение вызвало на эскадре всеобщий восторг и восхищение. Зато большое недоумение вызвали путаные и неясные распоряжения Меншикова, доставленные Будищевым. Разрешая уничтожать неприятельские суда, начальник Главного штаба опять приказывал «не атаковывать приморские турецкие города». Ни слова благодарности русским морякам за многодневное тяжелое плавание, ни вдохновляющего призыва и пожелания победы в предстоящем сражении не было в посланиях «руководителя» российского флота. Однако нужно было готовиться к сражению. С прибытием трех линейных кораблей и двух фрегатов силы русской эскадры значительно увеличились, что позволяло перейти от блокадных действий к выполнению основной задачи — уничтожению турецкой эскадры в Синопской бухте. Приближался час решительного сражения. (1) Адмирал Нахимов, «Материалы для истории русского флота», стр. 95. (2) Адмирал Нахимов, «Материалы для истории русского флота», стр. 99. (3) Там же. (4) ЦВГИА, ф. 174, oп. I, д. 2, л. 13. (5) Боголюбов, «История корабля», СПБ, 1879 г., стр. 352. (6) Донесение Османа-паши от 12 ноября 1853 г. Цит. по Зайончковскому, «Восточная война», т. II, ч. I, стр. 307. (7) ЦГАВМФ, ф. 870, д. 424, л. 13. Вперед Оглавление Назад
|
.jpg)